в каком лесу косили и пели дальние косцы
Тест по рассказу «Косцы»
Тест по рассказу «Косцы»
а) в Тульской; б) в Ярославской; в) в Орловской.
№ 2. Где написал рассказ «Косцы»?
№ 3. С каким чувством автор вспоминает времена, описанные в рассказе «Косцы»?
а) с разочарованием; б) с ностальгией; в) юмористически.
№ 4. В каком лесу косили и пели «дальние» косцы?
а) в молодом еловом лесу; б) молодом дубовом лесу; в) в молодом берёзовом лесу.
№ 5. Когда косили и пели «дальние» косцы?
№ 6. Из какого города были «дальние» косцы?
№ 7. Как развлекали себя «дальние» косцы во время работы?
а) пели песни; б) играли в горелки; в) рассказывали смешные истории.
а) на говядину; б) на курятину; в) на телятину.
№ 10. В рассказе «Косцы» есть строки: «Ты прости, прощай, любезная, неверная моя, / По тебе ли сердце черней грязи сделалось!» О ком или о чём пели косцы?
а) о любимой; б) о матери; в) о родной стороне.
№ 11. В рассказе «Косцы» есть предложение: «И они [косцы] были беззаботны, дружны, как бывают люди в дальнем и долгом пути, на отдыхе от всех семейных и хозяйственных уз, были охочи к работе, неосознанно радуясь её красоте и спорости». Что означает слово «спорость»?
а) нежность; б) зрелость; в) быстрота и успешность в работе.
№ 12. В рассказе «Косцы» есть предложение: «. они [косцы] пили из деревянных жбанов родниковую воду. » Что означает слово «жбан»?
а) бидон; б) стеклянная банка; в) сосуд в виде кувшина с крышкой.
№ 13. В рассказе «Косцы» есть предложение: «Закатилось солнце красное за тёмные леса, ах, все пташки приумолкли, все садились по местам!» Кто такие пташки?
№ 14. В рассказе «Косцы» есть предложение: «. они [косцы]. бодро сбегались к месту с. косами на плечах, на бегу вступали в ряд, косы пустили все враз, широко, играючи. ». Какой частью речи является слово «играючи»?
а) пройти (проходить), проехать (проезжать) мимо кого(чего)-нибудь; б) избавиться, освободиться от чего-нибудь; в) пройти, окончиться; больше не существовать, не быть.
Тест по рассказу «Косцы»
Тест по рассказу «Косцы»
Тест по рассказу «Косцы»
Косцы
Автор: Бунин Иван Алексеевич
Иван Алексеевич Бунин
Мы шли по большой дороге, а они косили в молодом березовом лесу поблизости от нее — и пели.
Это было давно, это было бесконечно давно, потому что та жизнь, которой все мы жили в то время, не вернется уже вовеки.
Они косили и пели, и весь березовый лес, еще не утративший густоты и свежести, еще полный цветов и запахов, звучно откликался им.
Кругом нас были поля, глушь серединной, исконной России. Было предвечернее время июньского дня… Старая большая дорога, заросшая кудрявой муравой, изрезанная заглохшими колеями, следами давней жизни наших отцов и дедов, уходила перед нами в бесконечную русскую даль. Солнце склонялось на запад, стало заходить в красивые легкие облака, смягчая синь за дальними извалами полей и бросая к закату, где небо уже золотилось, великие светлые столпы, как пишут их на церковных картинах. Стадо овец серело впереди, старик-пастух с подпаском сидел на меже, навивая кнут… Казалось, что нет, да никогда и не было, ни времени, ни деления его на века, на годы в этой забытой — или благословенной — богом стране. И они шли и пели среди ее вечной полевой тишины, простоты и первобытности с какой-то былинной свободой и беззаветностью. И березовый лес принимал и подхватывал их песню так же свободно и вольно, как они пели.
Они были «дальние», рязанские. Они небольшой артелью проходили по нашим, орловским, местам, помогая нашим сенокосам и подвигаясь на низы, на заработки во время рабочей поры в степях, еще более плодородных, чем наши. И они были беззаботны, дружны, как бывают люди в дальнем и долгом пути, на отдыхе от всех семейных и хозяйственных уз, были «охочи к работе», несознанно радуясь ее красоте и спорости. Они были как-то стариннее и добротнее, чем наши, — в обычае, в повадке, в языке, — опрятной и красивей одеждой, своими мягкими кожаными бахилками, белыми ладно увязанными онучами, чистыми портками и рубахами с красными, кумачовыми воротами и такими же ластовицами.
Неделю тому назад они косили в ближнем от нас лесу, и я видел, проезжая верхом, как они заходили на работу, пополудновавши: они пили из деревянных жбанов родниковую воду, — так долго, так сладко, как пьют только звери да хорошие, здоровые русские батраки, — потом крестились и бодро сбегались к месту с белыми, блестящими, наведенными, как бритва, косами на плечах, на бегу вступали в ряд, косы пустили все враз, широко, играючи, и пошли, пошли вольной, ровной чередой. А на возвратном пути я видел их ужин. Они сидели на засвежевшей поляне возле потухшего костра, ложками таскали из чугуна куски чего-то розового.
Они приветливо ответили:
— Доброго здоровья, милости просим!
— Ничего, они сладкие, чистая курятина!
Теперь они пели: «Ты прости-прощай, любезный друг!» — подвигались по березовому лесу, бездумно лишая его густых трав и цветов, и пели, сами не замечая того. И мы стояли и слушали их, чувствуя, что уже никогда не забыть мам этого предвечернего часа и никогда не понять, а главное, не высказать вполне, в чем такая дивная прелесть их песни.
Прелесть ее была в откликах, в звучности березового леса. Прелесть се была в том, что никак не была она сама по себе: она была связана со всем, что видели, чувствовали и мы и они, эти рязанские косцы. Прелесть была в том несознаваемом, но кровном родстве, которое было между ими и нами — и между ими, нами и этим хлебородным полем, что окружало нас, этим полевым воздухом, которым дышали и они и мы с детства, этим предвечерним временем, этими облаками на уже розовеющем западе, этим снежим, молодым лесом, полным медвяных трав по пояс, диких несметных цветов и ягод, которые они поминутно срывали и ели, и этой большой дорогой, ее простором и заповедной далью. Прелесть была в том, что все мы были дети своей родины и были все вместе и всем нам было хорошо, спокойно и любовно без ясного понимания своих чувств, ибо их и не надо, не должно понимать, когда они есть. И еще в том была (уже совсем не сознаваемая нами тогда) прелесть, что эта родина, этот наш общий дом была — Россия, и что только ее душа могла петь так, как пели косцы в этом откликающемся на каждый их вздох березовом лесу.
Прелесть была в том, что это было как будто и не пение, а именно только вздохи, подъемы молодой, здоровой, певучей груди. Пела одна грудь, как когда-то пелись песни только в России и с той непосредственностью, с той несравненной легкостью, естественностью, которая была свойственна в песне только русскому. Чувствовалось — человек так свеж, крепок, так наивен в неведении своих сил и талантов и так полон песнью, что ему нужно только легонько вздыхать, чтобы отзывался весь лес на ту добрую и ласковую, а порой дерзкую и мощную звучность, которой наполняли его эти вздохи. Они подвигались, без малейшего усилия бросая вокруг себя косы, широкими полукругами обнажая перед собою поляны, окашивая, подбивая округ пней и кустов и без малейшего напряжения вздыхая, каждый по-своему, но в общем выражая одно, делая по наитию нечто единое, совершенно цельное, необыкновенно прекрасное. И прекрасны совершенно особой, чисто русской красотой были те чувства, что рассказывали они своими вздохами и полусловами вместе с откликающейся далью, глубиной леса.
Конечно, они «прощались, расставались» и с «родимой сторонушкой», и со своим счастьем, и с надеждами, и с той, с кем это счастье соединялось:
Ты прости-прощай, любезный друг,
И, родимая, ах да прощай, сторонушка! —
говорили, вздыхали они каждый по-разному, с той или иной мерой грусти и любви, но с одинаковой беззаботно-безнадежной укоризной.
Ты прости-прощай, любезная, неверная моя,
По тебе ли сердце черней грязи сделалось! —
говорили они, по-разному жалуясь и тоскуя, по-разному ударяя на слова, и вдруг нее разом сливались уже в совершенно согласном чувстве почти восторга перед своей гибелью, молодой дерзости перед судьбою и какого-то необыкновенного, всепрощающего великодушия, — точно встряхивали головами и кидали на весь лес:
Коль не любишь, не мил — бог с тобою,
Коли лучше найдешь — позабудешь!
и по всему лесу откликалось на дружную силу, свободу и грудную звучность их голосов, замирало и опять, звучно гремя, подхватывало:
Ах, коли лучше найдешь — позабудешь,
Коли хуже найдешь — пожалеешь!
В чем еще было очарование этой песни, ее неизбывная радость при всей ее будто бы безнадежности? В том, что человек все-таки не верил, да и не мог верить, по своей силе и непочатости, в эту безнадежность. «Ах, да все пути мне, молодцу, заказаны!» — говорил он, сладко оплакивая себя, Но не плачут сладко и не поют своих скорбей те, которым и впрямь нет нигде ни пути, ни дороги. «Ты прости-прощай, родимая сторонушка!» — говорил человек — и знал, что все-таки нет ему подлинной разлуки с нею, с родиной, что, куда бы ни забросила его доля, все будет над ним родное небо, а вокруг — беспредельная родная Русь, гибельная для него, балованного, разве только своей свободой, простором и сказочным богатством. «Закатилось солнце красное за темные леса, ах, все пташки приумолкли, все садились по местам!» Закатилось мое счастье, вздыхал он, темная ночь с ее глушью обступает меня, — и все-таки чувствовал: так кровно близок он с этой глушью, живой для него, девственной и преисполненной волшебными силами, что всюду есть у него приют, ночлег, есть чье-то заступничество, чья-то добрая забота, чей-то голос, шепчущий: «Не тужи, утро вечера мудренее, для меня нет ничего невозможного, спи спокойно, дитятко!» — И из всяческих бед, по вере его, выручали его птицы и звери лесные, царевны прекрасные, премудрые и даже сама Баба-Яга, жалевшая его «по его младости». Были для него ковры-самолеты, шапки-невидимки, текли реки молочные, таились клады самоцветные, от всех смертных чар были ключи вечно живой воды, знал он молитвы и заклятия, чудодейные опять-таки по вере его, улетал из темниц, скинувшись ясным соколом, о сырую Землю-Мать ударившись, заступали его от лихих соседей и ворогов дебри дремучие, черные тони болотные, носки летучие — и прощал милосердный бог за все посвисты удалые, ножи острые, горячие…
Еще одно, говорю я, было в этой песне — это то, что хорошо знали и мы и они, эти рязанские мужики, в глубине души, что бесконечно счастливы были мы в те дни, теперь уже бесконечно далекие — и невозвратимые. Ибо всему свой срок, — миновала и для нас сказка: отказались от нас паши древние заступники, разбежались рыскучие звери, разлетелись вещие птицы, свернулись самобранные скатерти, поруганы молитвы и заклятия, иссохла Мать-Сыра-Земля, иссякли животворные ключи — и настал конец, предел божьему прощению.
Тест для урока литературы в 5 классе по рассказу И. А. Бунина «Косцы»
Ищем педагогов в команду «Инфоурок»
Тест по рассказу И. А. Бунина «Косцы»
№ 1. В какой губернии находилось небольшое фамильное поместье, в котором провёл своё раннее детство будущий писатель И. А. Бунин?
№ 2. Где И. А. Бунин написал рассказ «Косцы»?
№ 3. С каким чувством автор вспоминает времена, описанные в рассказе «Косцы»?
№ 4. В каком лесу косили и пели «дальние» косцы?
а) в молодом еловом лесу; б) молодом дубовом лесу; в) в молодом берёзовом лесу.
№ 5. Когда косили и пели «дальние» косцы?
№ 6. Из какого города были «дальние» косцы?
№ 7. Как развлекали себя «дальние» косцы во время работы?
№ 10. В рассказе И. А. Бунина «Косцы» есть строки: «Ты прости, прощай, любезная, неверная моя, / По тебе ли сердце черней грязи сделалось!» О ком или о чём пели косцы?
№ 11. В рассказе «Косцы» есть предложение: «И они [косцы] были беззаботны, дружны, как бывают люди в дальнем и долгом пути, на отдыхе от всех семейных и хозяйственных уз, были охочи к работе, неосознанно радуясь её красоте и спорости». Что означает слово «спорость»?
№ 12. В рассказе И. А. Бунина «Косцы» есть предложение: «. они [косцы] пили из деревянных жбанов родниковую воду. » Что означает слово «жбан»?
№ 13. В рассказе И. А. Бунина «Косцы» есть предложение: «Закатилось солнце красное за тёмные леса, ах, все пташки приумолкли, все садились по местам!» Кто такие пташки?
№ 14. В рассказе И. А. Бунина «Косцы» есть предложение: «. они [косцы]. бодро сбегались к месту с. косами на плечах, на бегу вступали в ряд, косы пустили все враз, широко, играючи. ». Какой частью речи является слово «играючи»?
а) пройти (проходить), проехать (проезжать) мимо кого(чего)-нибудь; б) избавиться, освободиться от чего-нибудь; в) пройти, окончиться; больше не существовать, не быть.
Тест по рассказу И. А. Бунина «Косцы»
Тест по рассказу И. А. Бунина «Косцы»
Тест по рассказу И. А. Бунина «Косцы»