в какой стране нет детдомов
Пусть всегда будет мама! Есть ли в Западной Европе детские дома и куда попадают дети, потерявшие родителей.
Ребенок-сирота. Малыш без мамы. Наверное, нет другой такой картины, которая трогала бы сильнее. Мы можем быть циничными, можем казаться равнодушными, но мало кто способен вынести взгляд ребенка, оставшегося без родителей.
Иногда мы думаем о том, как же можно помочь таким детям, как можно улучшить их жизнь, но максимум, что приходит нам в голову, – собрать в детский дом подарки на Новый год. Саму необходимость содержания детских домов не принято подвергать сомнению, и система государственного обеспечения домов для сирот продолжает существовать и по сей день во всей своей бюрократической неповоротливости. Во всяком случае, на территории бывшего союза.
А что же европейские детские дома? Как живут в благополучной Европе дети, оставшиеся без родителей? Ведь от трагедий никто не застрахован. Каково это – попасть в европейский детский дом?
Первое, что нужно понимать про систему помощи детям-сиротам в Западной Европе, – очередь желающих усыновить ребенка здесь обычно в несколько раз превышает реальное количество осиротевших детей.
И это при том, что требования именно к приемным родителям довольно строги. Собственно, поэтому европейцы и интересуются сиротами из других стран. Отметим, что здесь идет речь именно об усыновлении, то есть оформлении всех необходимых документов, которые приравнивают приемного ребенка к родному.
Временное прибежище
Часто ребенку не требуется именно усыновление, ему нужна только семья на время. Это касается детей, у которых дома неблагополучная обстановка, пьющие или жестокие родители. Таких ребят в любом случае нельзя усыновить официально – их родители существуют и они пока не лишены родительских прав. Но жить в родной семье дети не могут, и тогда их переселяют в приемные семьи (иногда их называют foster-семьями).
Обычно ребенок живет в такой семье около двух лет, пока его родные родители решают свои проблемы и готовятся к воссоединению. На протяжении этого времени он встречается с родителями и общается с ними, но уход за ним осуществляет приемная семья. Как правило, такая семья территориально живет недалеко от прежнего места жительства ребенка, чтобы не менять радикально привычную ему окружающую обстановку.
Если родные родители не готовы принять ребенка обратно через два года, его судьбу решают социальные службы в зависимости от страны. Например, в Британии ребенка могут оставить в foster-семье до совершеннолетия. Оформить ребенка как своего родного по документам эта семья не сможет, но она будет воспитывать его и заботиться о нем, то есть полностью заменит родителей. При этом встречи с биологическими родителями могут продолжаться.
Коммуны
А вот в Германии, кроме приемных семей, существуют еще детские коммуны – обычные квартиры или дома, где у каждого ребенка есть своя комната, но при этом дети находятся под присмотром воспитателей. Как правило, в одном доме живут дети разных возрастов, чтобы у них создавалось впечатление “большой семьи”. На 400 детей приходится где-то 300 человек персонала.
В любом случае такие детские дома рассматриваются как временное, а не постоянное место пребывания ребенка. Надолго там остаются только дети со сложными жизненными ситуациями, когда родители есть, но они тяжело болеют или отбывают тюремный срок, а foster-семьи не справляются с воспитанием сложного подростка. Сироты тут не задерживаются, ведь их можно усыновить.
Быть волонтером в детской коммуне в Германии – это не только положительные эмоции от причастности к чему-то светлому и доброму, но еще и мгновенное повышение неофициального социального статуса в обществе. Волонтеры здесь пользуются всеобщим уважением и признанием. В резюме при приеме на работу немцы обычно указывают и стаж своей волонтерской деятельности – это повышает шансы на получение должности.
В Австрии еще в 80-е годы прошлого века власти активно взялись за проблему социального сиротства (ситуация, когда родители существуют, но не могут по какой-либо причине выполнять своих функций) с помощью профилактики проблемного родительства и замены детских домов на приемные семьи. Еще существующие государственные детские дома на сегодняшний день выполняют роль распределителей, единовременно там присутствует около двух тысяч детей по всей стране. Эти дети здесь временно, на период не более одного года. По прошествии этого времени они будут усыновлены или отправятся в приемные семьи.
Социальные сироты
Вообще идея приемной семьи, которая будет получать финансирование от государства и воспитывать ребенка, не усыновляя его официально, оказалась правильным ответом на вопрос “Что делать с детьми-сиротами при живых родителях”. Причем, “семья” – это условное название. В Британии, например, это может быть и один человек, который способен содержать ребенка и заботиться о нем. Часто один из взрослых в приемной семье имеет педагогическое или психологическое образование и может помочь ребенку не только обычной заботой, но и полноценной профессиональной поддержкой.
В Нидерландах нет детских домов, тут опекой над детьми занимаются как раз foster-семьи. При этом, дольше 2-х лет в таких семьях остается не больше 40% детей, остальные либо воссоединяются с биологическими родителями, либо становятся официально сиротами и тут же усыновляются.
В Италии существуют семейные дома – форма детских домов, где стараются максимально воссоздать семейную обстановку для ребят. Их провожают в школу, играют с ними, проводят время. В таких учреждениях всегда немало волонтеров, которые занимаются с детьми или помогают по хозяйству. Как и в других странах, здесь воспринимают семейный дом как временное пристанище для ребенка, дальше он возвращается обратно к родителям, если они готовы к воссоединению, или проходит процедуру усыновления.
Кстати, Италия – одна из немногих европейских стран, которая пока еще не приняла решения о разрешении однополым парам усыновлять детей.
В Финляндии детей, по какой-либо причине оставшихся без родителей, отправляют в так называемые SOS-деревни. И опять же, за родителями, чьи дети попадают в такую деревню, остается право восстановить семью, когда к ним не будет претензий со стороны социальных служб. Также они могут видеться с детьми, общаться с ними. В Финляндии процедура изъятия ребенка у социально неблагополучных родителей является не мерой наказания, а способом защитить малыша от жестокости или неадекватности родителей. В то время, пока он находится в SOS-деревне, социальные службы проводят работу с родителями, помогают им преодолеть возникшие проблемы и подготовиться к возвращению ребенка.
Что ж, подведем итоги скорой помощи ребенку, который остался без родителей.
Такая организация, во-первых, позволяет отправить ребенка в семью в рекордные сроки: невозможность официального усыновления больше не является препятствием. Во-вторых, дети получают необходимую защиту от проблемных родителей: им есть куда пойти в случае жестокого обращения или просто если единственный родитель угодил в больницу, – и это не заведение казарменного типа, а самый настоящий дом, где можно получить всю необходимую заботу и собственную комнату в придачу. В-третьих, у проблемных родителей всегда есть шанс изменить свою жизнь и вернуть ребенка обратно, а если это невозможно – все равно поддерживать контакт с ребенком, не бросать его окончательно, что немаловажно для детской психики.
Конечно, мало что может заменить ребенку настоящих, живых и любящих родителей. Конечно, проживание в foster-семье с осознанием, что твоя родная мать неспособна дать любовь, которая тебе так необходима, это все равно в той или иной мере травма, как бы мягко это ни преподносилось ребенку. Конечно, пребывание даже в самом чудесном доме, в самой уютной комнате, с самыми заботливыми воспитателями – это все равно не то же самое, что быть рядом с мамой и папой, пусть даже в маленькой каморке.
Но если уж случилась трагедия и у маленького человека не стало родных людей, которые могли бы быть рядом, жизнь в приемной семье, которую контролируют социальные службы и которая знает, как обращаться с ребенком в такой тяжелой ситуации, — это все равно лучше, чем жизнь в классическом безликом детском доме, где даже стены шепчут тебе о том, что ты сирота и никому по-настоящему не нужен.
На родине все иначе
Во время работы над этой статьей мы задумались о разнице менталитетов и о том, что мешает создать полноценную сеть foster-семей на территории стран бывшего союза. Вероятно, в нашей среде ребенок – это скорее собственность и возложение надежд, чем отдельная личность.
Поэтому многим из нас претит мысль, что можно вкладывать столько сил и времени в чужого ребенка, которого мы никогда не сможем назвать своим, который будет видеться и общаться со своими биологическими родителями и любить и их тоже.
И даже больше – в ребенка, которого в любой момент могут от нас забрать навсегда, потому что его родители, которые столько лет мало им интересовались, внезапно почувствовали в себе силы и желание заботиться о своем чаде. В нашей традиции связь с ребенком и глубина чувств к нему очень сильны, также как сильно разделение на “свой-чужой”. Для своего ребенка мы готовы на все, для чужого – только на то, что не будет в ущерб своему. Но в ситуации с foster-семьей нет четкого понимания, свой это ребенок или чужой. Это просто ребенок, который нуждается в заботе и ласке, но при этом он в любой момент может уйти от вас навсегда.
Психологически это довольно тяжелая ситуация именно для приемных родителей, ведь чтобы принять ее, надо изначально вырасти с отношением к детям как к отдельным и самостоятельным личностям, а в постсоветском пространстве никогда не рассматривали детей в таком ключе. Впрочем, время идет и точки зрения меняются и эволюционируют. Кто знает, может быть в скором времени и в наших краях foster-семьи станут нормой и оптимальным решением проблемы социального сиротства.
Фотоматериалы взяты из интернета
_________________
Понравился материал?
Подпишитесь на ежемесячную рассылку, чтобы не пропустить самое актуальное и интересное. Никакого спама. Только свежие и полезные новости из Европы.
В каких странах нет детских домов, а в каких есть?
детские дома где есть, кроме России?
Детских домов точно нет в мусульманских странах, где традиционно многодетные семьи. Удивляюсь, как они только управляются со всеми! Так вот у сироты обязательно найдется куча родственников, готовых принять к себе-одним больше, одним меньше-никто и не заметит. Детей там очень любят и заботятся о них.
В западной Европе нет детских домов в том понимании, в каком мы привыкли. Там есть так называемые попечительские центры, в которых ребенок может пребывать очень короткое время по той простой причине, что желающих усыновить/удочерить ребенка очень много и порой очереди на усыновление приходится ожидать долгие годы.
Нет. Прежде всего поблизости нет детских домов, зато у нас много пожилых родственников, которым помощь нужнее. А если выбирать из незнакомых людей и своих родственников, то разумеется я выберу последних.
Вам нужно позвонить в детский дом и узнать. У нас на работе как-то собирали детские книги для детского дома при храме. Там с удовольствием взяли, хотя сотрудники у нас поприносили книги в разном состоянии, некоторые в хорошем, а некоторые просто в ужасном. Мне бы стыдно было. Мы потом перебрали книги и хорошие отвезли.
Совсем немножко. Так сказать, в меру возможности. Посылала детскую одежду, перечисляла денюжку больным.
Точно не скажу, но очень много. И это печально, особенно жалко тех детей, которые живут в детских домах, а их родители живы-здоровы, но их детки им совсем не нужны
В США есть брошенные дети, но нет детских домов. Как усыновляют детей в штатах
Одно из главных отличий в воспитании детей в Америке и Казахстане – детские дома, а точнее, их отсутствие в США.
Разумеется, здесь дети тоже остаются без родителей, они могут оказаться на улице, остаться сиротами, а могут быть просто брошенными. Разберёмся, как работает механизм государственной защиты детей, оставшихся без попечения родителей в Соединенных Штатах.
Американцы хорошо известны своим отношение к семье, семейным ценностям. В целом американское общество очень традиционное. Идея дома, семьи играет огромную роль в системе восприятия мира: ребёнок должен находиться под защитой родителей; семья, как правило, создаётся, чтобы завести детей. Возможно, поэтому детские дома не прижились на этом континенте. Хотя более ста лет назад в Нью-Йорке, Филадельфии и Бостоне были созданы приюты для защиты детей, оставшихся по разным жизненным обстоятельствам без родителей и семьи.
Также ставилась задача их перевоспитания, если дети уже поддались негативному влиянию улицы. Но довольно быстро организаторам таких приютов стало ясно, что справиться с воспитанием ребёнка в условиях детского дома невозможно. Такие приюты могли только дать крышу над головой, обеспечить едой, но никак не заменить матерей и отцов. И тогда государством законодательно была утверждена концепция «фостерной» семьи. Foster в переводе на русский язык обозначает «воспитывать, ухаживать, покровительствовать».
Сейчас этот механизм отточен юридически и ставит целью прежде всего заботу о детях и защиту их прав. После подтверждения властями факта, что конкретный ребёнок остался без семьи, его судьбу решает специальное ведомство. Департамент по оказанию помощи детям и семейных услуг (Department of children and family services – DCFS) находит в самые краткие сроки «замещающую семью» – людей, с которыми ребёнок будет находиться до того момента, пока не найдутся желающие и имеющие возможность усыновить/удочерить ребёнка. В «фостерной» семье ребёнку создаются все условия для проживания, о нём заботятся, он обеспечен всем необходимым.
Время пребывания детей в приёмной семье определяется прежде всего желанием самой семьи и ребёнка. Бывает, что в силу разных обстоятельств семья не подходит ребёнку, и тогда решается вопрос о его передаче в другую, более подходящую семью. Он может находиться в семье до совершеннолетия, а может случиться так, что почти сразу найдутся желающие его усыновить.
На сегодняшний день почти 428 000 американских детей находятся в приёмной семье: от младенческого возраста до 18 лет. Средний возраст принятых на воспитание детей составляет 9 лет, мальчиков больше, чем девочек. Среднее количество времени, в течение которого ребёнок находится в приёмной семье, составляет чуть больше года. Но эти приёмные родители не станут для приёмных детей мамами и папами, только если не примут решения усыновить попавшего к ним ребёнка. На практике часто бывает, что сначала родители выступают в статусе замещающей семьи, а позже решают остаться с ним.
По американским законам биологические родители всегда могут истребовать отданного ими ребёнка на усыновление назад за исключением случаев, когда они были лишены родительских прав. Это одна из причин, почему американцы, чтобы стать родителями, часто ищут детей за рубежом. Факт, что ребёнок в семье появился в процессе усыновления, как правило, от общественности и от самого ребёнка не скрывается.
Усыновление детей в культуре США, на мой взгляд, обусловлено прежде всего историей страны. Думаю, это связано с тем, что американская нация складывалась из людей, имеющих свои корни в разных странах мира, и кровность уз в семье не имеет главенствующего значения. Ежегодно в Соединенных Штатах усыновляют около 135 000 детей. Из них 26% детей из других стран, 59% – из «фостерных» семей, и 15% – дети, от которых матери отказались сразу после рождения.
Как государство поддерживает заменяющие и усыновляющие семьи? Первым положена заработная плата, и часто это единственный источник дохода для таких семей. Вторым положен существенный возврат налогов. Кроме того, обучение в государственных колледжах и университетах для усыновленных детей бесплатное. В некоторых штатах приёмные родители получают пособие на приёмных детей с особенностями развития и бесплатное медицинское обслуживание.
Чтобы усыновить ребёнка, вовсе не обязательно иметь свой дом и обладать отменным здоровьем. В большинстве штатов финансовое положение, возраст, доход, сексуальная ориентация не играют роль при принятии решения об усыновлении или опеке. Главное – желание дать хотя бы ещё одному ребёнку ощущение семьи, сделать его счастливым. Собственно, только это желание приёмных родителей общее для двух таких разных государств – США и Казахстана в плане заботы о детях, которые остались одни.
Почему у мусульман нет детских домов и домов престарелых
Главным законом для мусульман является Коран, а в нем очень четко прописано то, как правоверным следует относиться к детям-сиротам и старикам. Во всем цивилизованном мире, где во главу угла ставятся идеалы гуманизма и милосердия по отношению к ближним, детей, оставшихся без родителей, и стариков, особенно одиноких, относят к самым незащищенным слоям населения. Им стараются помочь на государственном уровне: сирот пристраивают в приюты, людей преклонного возраста — в специализированные учреждения. Но такая поддержка часто бывает недостаточной. А в мусульманских странах детских домов и пансионатов для стариков нет. Но вовсе не от того, что о них никто не заботится, просто эту функцию в обход государства всегда берет на себя семья.
Отношение в мусульманских странах к детям-сиротам
Коран говорит, что дети — это милость Аллаха и одно из главных богатств мусульманина. И как же можно бросить их на произвол судьбы? Их забирают либо родственники родителей, либо усыновляет другая семья, которая имеет финансовые возможности для этого. Многодетность в исламе — это не просто норма, это показатель того, что члены семьи — правильные, хорошие мусульмане.
В Коране сказано, что тот, кто приютит сироту, сделает благое дело и получит в итоге награду по заслугам. Но вместе с тем приемным родителям вменяется в обязанность хорошо воспитать своих подопечных. Если они плохо справятся со своей миссией, то Аллах с них за это спросит.
Дети-сироты в исламе имеют особые права. Если у их родителей было какое-то имущество, то никто не может его отнять, однако распоряжаться им будет возможно только после совершеннолетия. Приемным детям новые родители не имеют права давать свою фамилию — те должны сохранить изначальное имя, чтобы не прервался род. Исключение делается только для подкидышей, про происхождение которых ничего не известно. По сути, на ребенка оформляется опека, а не классическое усыновление или удочерение. Он не сможет наследовать имущество приемных родителей, только если они заблаговременно укажут в завещании соответствующий пункт. Но все равно, размер наследства не может превышать одной трети от всего имущества.
Отношение в мусульманских странах к старикам
Коран обязывает мусульман почитать старость, потому что каждый рано или поздно достигнет преклонного возраста. Представителей старшего поколения нужно уважать уже за то, что они смогли достойно прожить долгую жизнь. И знаком уважения являются забота и опека. Поэтому в мусульманских странах стариков не сдают в дома престарелых, а окружают любовью в семье. Избавиться от пожилого родственника, спихнуть заботу о нем на чужих людей, значит, навлечь на себя несмываемый позор и запятнать свою репутацию как хорошего, правильного мусульманина.
Примечательно, что последователям ислама предписывается проявлять уважение ко всем старикам, независимо от их вероисповедания и национальности. К тому же можно проследить в данном случае и влияние Запада, где пожилые люди могут получать высшее образование, путешествовать, заниматься любимым хобби и жить полной жизнью. В мусульманских странах стариков тоже не запирают в домах. Им оказывается социальная, медицинская, материальная, психологическая помощь, они могут заняться самообразованием и любимым делом. Но при этом они всегда ощущают поддержку семьи. Наличие стариков в мусульманских семьях — это своеобразный показатель высокой нравственности, с ними дом считается полной чашей, где под одной крышей собирается несколько поколений.
Подписывайтесь на наш канал Яндекс Дзен и ставьте палец вверх!
«Тюрьма, наркотики, пьяные драки — они не доживают до 40 лет» В России тысячи приемных детей возвращают в детдома. Почему без семьи почти все они обречены?
Органы опеки в России пытаются реформировать уже не первый год, однако единственным способом помочь ребенку из неблагополучной семьи по-прежнему остается изъятие. В приютах сегодня живут 72 тысячи детей, оставшихся без родителей. Многим сиротам везет оказаться в приемных семьях, но слишком часто им так и не удается стать в них родными — тысячи возвращаются обратно в детдома. Государство пытается повлиять на ситуацию: в рамках нацпроекта «Образование» при помощи властей и НКО планируется оказывать психолого-педагогическую и методологическую поддержку родителям, в том числе взявшим в семью детей-сирот. Как работает система усыновления в России сейчас и что можно в ней изменить, «Ленте.ру» рассказала руководитель клуба приемных семей благотворительного фонда «Арифметика добра», многодетная мать приемных детей Светлана Строганова.
Почему так сложно стать приемными родителями? Если это страх — откуда он берется и как его побороть?
То, что существует страх стать приемными родителями, я считаю, очень хорошо. Страх — это охранный механизм, который не позволяет совершать необдуманные поступки. Меня больше смущают люди, которые не боятся. Это означает, что они либо плохо информированы, либо не очень адекватно воспринимают реальность и свои возможности.
Так что сам факт существования страха — это хорошо, а вот какого рода этот страх — нужно разбираться. В принципе, частично страхи могут быть обусловлены стереотипами о приемных детях. Некоторые думают, что у таких детей плохая генетика, что это какой-то особенный тип детей, которые, вырастая, набрасываются с ножом на приемных родителей. Есть люди, которые думают, что им по какой-то причине не дадут ребенка.
Но есть основные два страха, о которых говорят все кандидаты. Первый — «я не смогу полюбить не своего ребенка», второй — «это будет мешок с сюрпризами и непосильная ноша». Решение здесь очень простое — школа приемных родителей. Их у нас в стране достаточно большое количество, они бесплатные. В течение пары месяцев все кандидаты смогут оценить свои ресурсы и понять, надо ли им это. Существует статистика, согласно которой 70 процентов людей, прошедших школу приемных родителей, не берут детей, потому что начинают оценивать свои силы и понимать, что их ждет. Взвесив все за и против, они понимают: «Нет, это не мое, я к этому не готов». Но я считаю, что это хорошо, потому что гораздо хуже, когда люди, которые не готовы к этому, ребенка берут, а потом от него отказываются. Чаще всего это ничего не говорит о таких детях, но говорит о родителях, которые не справились. Замахнулись на то, что им не по силам.
Часто детей возвращают? И каково потом таким детям?
В среднем в год возвращают примерно пять тысяч детей. Берут — от 55 до 65 тысяч детей. То есть от 8 до 10 процентов составляют так называемые вторичные возвраты. Это нерадостная статистика. Часть возвратов происходит по инициативе семей, часть забирают органы опеки за неисполнение опекунских обязанностей. Большой процент родственных отказов — когда, например, родители погибают, ребенка берет бабушка, а потом ребенок превращается в подростка, и бабушка понимает, что она уже не может с ним справиться, органы опеки это видят и предлагают бабушке его отдать.
Разумеется, после вторичного возврата ребенок получает серьезную травму: он утверждается в мысли, что он плохой, никому не нужный, никто его не любит и шансов у него нет.
А качество психологической работы в детских домах в России оставляет желать лучшего просто потому, что уровень доверия к специалистам очень низок. Дети их воспринимают как тех, кто может настучать руководству, и небезосновательно так считают
Уровень подготовки этих специалистов также зачастую хромает. Например, я в своей работе сталкивалась со специалистами, которые работают в детском доме и не знают, что такое депривация (психическое состояние у ребенка, вызванное недостатком постоянного, тесного общения с матерью — прим. «Ленты.ру»). Это говорит о том, что они не умеют работать с травмой и не понимают, что с ней делать.
В некоторых детдомах в регионах психологическая помощь вообще недоступна. Там психолог, может, и есть, но он приезжает раз в неделю, смотрит кого-нибудь и уезжает. И то обычно воспитательница к нему приводит таких детей, которые, к примеру, плохо себя ведут. Но здесь нужна серьезная терапия с выстраиванием доверительных отношений, потому что ребенок находится в состоянии травмы. Знаете психологов, которые работают после катастрофы с людьми? Здесь по сути у ребенка тоже произошла катастрофа, причем второй раз в жизни. И у нас обычно ничего с этим не делается.
По-хорошему надо вообще избегать возвратов настолько, насколько это возможно. Для этого нужны разработанная система подготовки кандидатов и участие в подборе семьи для ребенка. Обычно у нас детей выбирают по фото: увидел, собрал документы и пошел его забирать. И люди даже не знают, подходит им конкретно этот ребенок или не подходит, есть у них ресурсы для его воспитания или нет, о самом ребенке толком ничего не знают…
Как понять, твой ребенок или не твой?
Это человек вообще вряд ли может самостоятельно понять, потому что тут нужно работать со специалистами. Нужно прийти к специалисту и сказать: «Есть такой ребенок, вот что я о нем знаю, и вот моя семья. Какие у нас есть риски? Что нужно еще узнать о ребенке? Насколько мы можем быть совместимы?». У нас обычно этого никто не делает, но если это делается, то шансы на успешный исход дела увеличиваются. Психолог может увидеть и не совсем очевидные вещи: например, бывают случаи, когда родители готовы взять ребенка, а их кровные дети — нет. В этом случае нужно заранее подготовить кровных детей, чтобы не было конфликтов и возвратов.
Для общества история с усыновлением заканчивается на моменте, когда ребенок из детского дома приходит в семью. Это воспринимается как хеппи-энд. На самом деле все совсем не так, и этот хеппи-энд так называемый — только начало. Дальше в адаптацию попадает и ребенок, и вся семья.
Сначала приемные родители узнают, что у ребенка все запущено в школе — он не может учиться, а учителя наседают. Дома какие-нибудь бабушки и дедушки говорят: «Вы вот этого в гости берите, а этого не надо — он нам не наш». Естественно, и у родителей адаптация идет — бывает, и их детские травмы вылезают, им тоже тяжело
На таком этапе как раз и нужно профессиональное сопровождение. Если родитель посторонним людям заявляет о проблемах, он чаще всего слышит две вещи: либо «вы же знали, на что шли», либо «ничего не поделаешь, это такие дети». Опека вообще ничем помочь не может по сути, они только говорят: «Если вам тяжело, давайте ребеночка заберем».
Естественно, должна быть подготовлена профессиональная служба психологов, которые в идеале будут работать с семьей с самого начала. А если не в идеале — эти специалисты должны поддерживать родителей, ребенка, участвовать в разных конфликтах, в частности — в школе, когда учитель говорит, что ребенок не учится, а медиатор напоминает, что он пока и не должен учиться. Но и этого «неидеала» тоже нет, и получается, что родители остаются брошенными, а от детей начинают требовать все — школа, опека, другие дети. При таком раскладе ребенок начинает чувствовать себя еще хуже, чем в приюте, замыкается в себе и ведет себя потом так, что его возвращают, иногда даже не один раз. Чтобы такие дети потом нашли семью, нужны очень опытные ресурсные родители, которые готовы к долгой адаптации и всем вытекающим из нее трудностям.
А что происходит с детьми, которые не попадают в семью? Может ли такой ребенок стать «как все»? Или приют — это травма, которая с ребенком останется на всю жизнь?
Ну как такой ребенок может быть «как все»? Он живет, грубо говоря, в тюрьме. Что он там видит? Какие модели отношений между людьми? Он не видит отношений между мужчиной и женщиной, не видит взаимодействия человека с другими людьми и организациями, не умеет пользоваться транспортом, не видит, как платят за газ и свет, как готовится еда, как стираются вещи, в его жизни нет ни родственных связей, ни праздников. Ребенок из приюта не имеет права выбора, потому что по сути за него все всегда решают.
У нас был случай, когда мальчик приехал в образовательный кампус, один из волонтеров пошел с ним в кафе и спрашивает: «Что ты будешь?» Ребенок так удивился! Он просто не понял: «В смысле — что я буду? Что дадут — то и буду!»
То есть такие дети не могут даже выбрать, с чем они хотят бутерброд. Как они могут стать «как все»? Они не умеют выбирать, не умеют брать на себя ответственность, не умеют ставить цели. Некоторые даже не могут сказать, кем они хотят стать, когда вырастут. Они не знают, куда они хотят пойти учиться, потому что они понимают, что пойдут учиться туда, куда их определит детский дом. Причем, как правило, они недоучиваются.
Травма отверженности остается на всю жизнь. Что-то меняется только в том случае, если ребенок вовремя попадает в хорошую семью: он начинает видеть нормальные человеческие отношения, понимает, что есть люди, которые будут о нем заботиться несмотря ни на что. Я удочерила девочку, когда ей было семь месяцев. Она со мной уже десять лет почти, но она до сих пор тяжело переживает и всю жизнь будет переживать, что ее бросила мама. Хотя мы делаем все, чтобы она чувствовала себя любимой и счастливой. А если ребенок вырос в детском доме, то нет никаких шансов, что он станет «как все».
Собственно, статистика генпрокуратуры об этом и говорит: 90 процентов выпускников детских домов не доживают до 40 лет — их ждут тюрьма, наркотики, алкоголь, пьяные драки. Как у них может быть нормальная жизнь, если они никогда ее не видели?
Ребенок, который пришел в семью, начинает видеть эту нормальную жизнь, и у него появляется шанс — по крайней мере на то, что после 18 лет его не вышвырнут из детского дома, а продолжат о нем заботиться. Ведь после приютов дети выходят теми же сиротами, и они не знают, что им есть, во что одеваться и как быть.
Сейчас в детских домах находятся около 72 тысяч детей, 44-45 тысяч могут быть уже сейчас устроены в семьи. И если они пойдут в семью, то однозначно процент людей, закончивших свою жизнь плохо, существенно снизится. Причем неважно, в каком возрасте забирали детей — это все равно лучше, чем приют, потому что так они получают шанс на нормальную социализацию и нормальную жизнь.
72 тысячи — много или мало?
Я считаю, этих 72 тысяч вообще не должно быть, потому что детских домов в принципе не должно быть. Каждый ребенок должен жить в семье. Детский дом — это такое учреждение, как тюрьма или больница. Кормят, дают ночлег — да, но по сути там всем на всех наплевать. Почему дети должны жить в больницах? Разве это правильно?
А если не будет детских домов, то что?
Есть, например, системы профессиональных приемных семей, есть нормальная система семейного устройства. Полно стран, где эти системы уже функционируют. Например, Великобритания, Финляндия, США, Германия, Эстония. Есть даже конвенция ООН, которая говорит о том, что вот это институциональное воспитание детей вредит им. Должна быть семья. Приютов не должно быть как факта.
Как вы относитесь к законопроекту Мизулиной, который усложняет процедуру изъятия детей из неблагополучных семей, мотивируя это как раз тем, что ребенок должен «жить и воспитываться в родной семье»?
Он вообще не об этом! Они реагируют, не видя проблему в целом. Законопроект никаким образом не способствует профилактике оставления детей. Он нацелен на ситуативное реагирование. Авторы законопроекта, видимо, увидели, что где-то у какой-то женщины отняли детей просто так, и решили усложнить задачу: сделать так, чтобы детей отбирали по решению суда. У чиновников просто нет опыта серьезной работы и экспертизы в этой области. Поэтому сначала хорошо бы создать экспертный совет из людей, которые в этой области работают. Пусть эксперты предлагают меры для предотвращения неправомерного изъятия детей из семей!
В том виде, в котором эти изменения в процедуре изъятия детей из семей предлагаются, они могут, наоборот, поставить ситуацию под угрозу, потому что пока чиновники дождутся решения суда, с ребеночком может уже что-то случиться. Законопроект сырой и с экспертной точки зрения никуда не годится. По сути он ничего не меняет, только предлагает опеке еще и подавать в суд. Зачем? Суду разве лучше будет видно ситуацию? Никакого другого инструмента, кроме как забрать или не забрать, опеке не предлагается.
Во время коронакризиса стали чаще забирать детей? Как вообще пандемия повлияла на ситуацию с опекой и усыновлением в России?
Коронакризис в целом повлиял на усыновление сразу в две стороны. С одной стороны, достаточно большое количество детей разобрали из детских домов временно, чтобы они не заболели в приютах. Скорее всего, эти дети теперь останутся в семьях навсегда. С другой стороны, некоторые учреждения совсем уж законопатились — туда перестали пускать кандидатов, перестали отдавать детей.
Но в целом от коронавируса больше негативных последствий. У многих людей снизился заработок, и те семьи, которые и так были в кризисе, на фоне пандемии совсем без работы остались. Они могут начать отдавать детей в учреждения
Кроме того, препятствия, которые чинят наши органы опеки, еще увеличились: теперь у них карантин, и оформление документов откладывается.
Какая поддержка сейчас идет от государства для семей с приемными детьми и для тех, кто планирует взять ребенка из детского дома? Достаточно ли ее?
У нас есть и выплаты, и так называемые системы сопровождения. Но достаточно ли такой поддержки — зависит от региона. Где как. Конечно, например, в Москве эта помощь гораздо лучше отлажена.
Есть ли семьи, которые ради выплат берут ребенка?
Есть, конечно, но их немного. Нехорошие люди встречаются везде. Но некоторые думают, что детей из приюта все берут ради этих выплат, но, позвольте, речь идет о 16 тысячах рублей в месяц! Ребенок же тоже что-то ест, его надо одевать. Все зависит от мотивации родителей, но выплаты редко в качестве мотивации выступают.
И какая должна быть мотивация?
Должен быть комплекс. И многое зависит от ситуации. Например, если только-только погиб родной ребенок, не надо бежать и брать кого-то из приюта, надеясь, что этот кто-то окажется точно таким же. Или если хочешь взять и вырастить Стива Джобса — есть риск взять кого-то, кто не захочет быть Стивом Джобсом. Бывают иногда вообще вопиющие случаи: люди взяли младенца, а через три дня принесли обратно и сказали, что он больной какой-то, потому что кричит ночами. Они не знали, что младенцы кричат.
А когда люди берут младенцев, они часто скрывают, что они приемные?
Нечасто, но вообще скрывают. У меня шестеро детей, четверо из которых — приемные. Первого мы взяли, когда кровному было шесть лет. Не получилось самим родить, и взяли из приюта младенца. Но скрывать мы от него ничего не стали. Второго ребенка взяли «до кучи», когда первому ребенку было уже около трех лет. Муж сказал: «Давай возьмем, чтоб никому не обидно было». Потом на форуме увидели девочку, инвалида. А два года назад взяли подростка.
Я считаю, что человек должен знать правду о себе, о своей судьбе. Если бы я узнала, что всю мою жизнь самые близкие люди мне врали и я росла во вранье, и я это не я. Я бы была в полном шоке. Плюс я абсолютно точно знаю, что эта ложь все равно влияет на жизнь человека. Если мне приходится что-то скрывать, мне плохо и страшно. И этот страх всегда существует, даже если родители переехали в другой город, переделали все документы, носили накладной живот… В какой-нибудь момент правда все равно может открыться. Например, если ребенку понадобится пересадка какого-нибудь органа. Что угодно может случиться. Все тайное становится явным. И я считаю, что травмированный ребенок все равно ощущает, что он лишился кровных родителей. А когда приемные родители это отрицают, то они по сути отрицают и часть самого ребенка.
Лучше брать подростка или маленького ребенка?
Зависит и от ребенка, и от родителей. Ко мне как-то пришла сорокалетняя пара в школу приемных родителей, такая активная, в театры ходят, на лыжах катаются, работают. Приходят и говорят: «Хотим младенца». А своих детей у них не было — не сложилось. Я им объяснила, что с младенцем они ни в какой театр уже не сходят, а сядут дома и будут сидеть. Ребенок заболел — нужно сидеть с ним, как приколоченные. В результате взяли десятилетнего пацана, и он сразу с ними стал на лыжах кататься. Явно им не подходил младенец. А каким-то людям подходит больше малыш — им хочется дома сидеть, маленького растить. Все по-разному.
В рамках нацпроекта «Образование» к 2022 году в 55 регионах страны начнут проводить психолого-педагогические консультации для родителей, в том числе взявших в семью детей-сирот. Вы что-нибудь об этом слышали? Это хорошая инициатива?
Поддержка уже так или иначе есть: созданы службы сопровождения, стало больше психологических консультаций на базе школ. Но открытым остается вопрос, кто и как готовит специалистов, которые будут работать с приемными детьми. Потому что трудный подросток в родной семье — это одно.
Трудный подросток в приемной семье — это совсем другое. Он травмирован в десять раз больше, и для работы с ним нужны особые знания, особый подход
Нужны специалисты, которые будут помогать этим детям. Даже в Москве таких специалистов пока мало. В какой-нибудь глубинке России — совсем беда. Чтобы готовить таких специалистов, необходимо разрабатывать специальные курсы повышения квалификации по работе с травмированными детьми, в том числе в спектре этих травм рассматривать именно потерю близких. У нас сейчас этого нет.
В имеющейся у нас системе считается: ребенок, который после смерти родителей остался с бабушкой, травмированным не является, да и бабушка не воспринимается как приемный родитель, нуждающийся в помощи. Я могу сказать, что кровные родственники, которые берут родных детей, зачастую нуждаются в еще большей помощи и поддержке, потому что, во-первых, часто бывает так, что это не их выбор. Их вынудили обстоятельства, поэтому они воспринимают ребенка не как что-то желанное, а как что-то навязанное. Довольно часто таких детей начинают сильно не любить — вспомним историю о злой мачехе. Она же не сама по себе злая, а потому, что ребенок в ее жизни появился помимо ее воли. Системы помощи в таких ситуациях у нас в стране нет, хорошо подготовленных специалистов тоже нет.
У нас в Москве есть закон о психологической помощи, что-то пытаются на федеральном уровне сделать, но в общем и целом нам нужно разрабатывать методологию. Кроме того, у нас и общество не готово принимать эту помощь. Спроси любого дядьку — он скажет: в мозгах копаться не дам, я лучше с другом водки попью. В этом смысле надо развивать и просвещать и само общество. Ну и готовить кадры.