в какой семье родился ленин

Дворянин, еврей, калмык. О запутанной родословной Ленина

В год 150-летия со дня рож­де­ния Вла­ди­ми­ра Ильи­ча Лени­на мы навер­ня­ка не один раз услы­шим о нис­про­вер­же­нии мифов и рас­кры­тии тайн вокруг его лич­но­сти. В каче­стве одной из таких тайн пре­под­но­сит­ся про­ис­хож­де­ние Лени­на, кото­рое на самом деле уже дав­но пере­ста­ло быть запрет­ной темой. Хотя в совет­ское вре­мя мно­гие фак­ты из родо­слов­ной семьи Улья­но­вых оста­ва­лись неиз­вест­ны­ми в науч­ной лите­ра­ту­ре. Что же мож­но рас­ска­зать о пред­ках осно­ва­те­ля Совет­ско­го госу­дар­ства сегодня?

Дворянин из крепостных крестьян

Обра­тим­ся для нача­ла к вопро­су о сослов­ном про­ис­хож­де­нии Вла­ди­ми­ра Улья­но­ва. В офи­ци­аль­ной био­гра­фии Лени­на 1940 года под автор­ством пар­тий­но­го идео­ло­га Еме­лья­на Яро­слав­ско­го читаем:

«Отец Лени­на Илья Нико­ла­е­вич Улья­нов был в то вре­мя (год рож­де­ния Лени­на, 1870‑й. — Ред.) инспек­то­ром народ­ных учи­лищ Сим­бир­ской губер­нии, а до это­го в тече­ние мно­гих лет был учи­те­лем физи­ки и мате­ма­ти­ки в Ниж­нем Нов­го­ро­де и Пен­зе. Илья Нико­ла­е­вич Улья­нов про­ис­хо­дил из очень бед­ных мещан г. Астрахани».

На круп­ных чинов­ни­чьих долж­но­стях в Рос­сий­ской импе­рии слу­жи­ли дво­ряне, посколь­ку за свою служ­бу они так или ина­че полу­ча­ли опре­де­лён­ный чин Табе­ли о ран­гах. В 1870 году Илья Улья­нов имел чин кол­леж­ско­го совет­ни­ка, даю­щий лич­ное дво­рян­ство. А в 1877 году он стал дей­стви­тель­ным стат­ским совет­ни­ком, на тот момент самым низ­шим чином Табе­ли о ран­гах, обес­пе­чи­вав­шим потом­ствен­ное дво­рян­ство. Дво­рян­ское досто­ин­ство было утвер­жде­но за семьёй Улья­но­вых в 1886 году ука­зом Сена­та после смер­ти Ильи Улья­но­ва, и оно рас­про­стра­ни­лось в том чис­ле на 16-лет­не­го под­рост­ка Володю.

Но сам род Улья­но­вых был дале­ко не дво­рян­ским. Самым ран­ним пред­ком Лени­на по пря­мой муж­ской линии, о кото­ром утвер­ди­тель­но гово­рят иссле­до­ва­те­ли, был его пра­пра­дед Ники­та Гри­го­рье­вич Улья­нин (1711−1779), дво­ро­вый кре­стья­нин поме­щи­цы Мар­фы Мяки­ни­ной (урож­дён­ной Пано­вой), жив­ший в селе Анд­ро­со­во Ниже­го­род­ской губер­нии. Попыт­ки про­ве­сти эту линию даль­ше упи­ра­ют­ся в недо­ста­ток све­де­ний. Более ран­ние запи­си гово­рят об отце Ники­ты Гри­го­рии Андре­еви­че Улья­нине, кре­пост­ном кре­стья­нине дерев­ни Ероп­ки­но, при­над­ле­жав­шим в 1646 году поме­щи­ку Андрею Пано­ву. Впро­чем, исто­ри­ки спо­рят, точ­но ли это отец Ники­ты Улья­ни­на, посколь­ку меж­ду 1646 и 1711 года­ми слиш­ком боль­шой вре­мен­ной разрыв.

Сын Ники­ты Васи­лий вме­сте со сво­ей семьёй был отдан поме­щи­ку Сте­па­ну Бре­хо­ву. В 1791 году тот отпу­стил сына Васи­лия Нико­лая на оброк — то есть Нико­лая Улья­нин мог сво­бод­но зара­ба­ты­вать день­ги на сто­роне, но оста­вал­ся в кре­пост­ном состо­я­нии. Улья­нин посе­лил­ся в Аст­ра­хан­ской губер­нии, где затем попал под дей­ствие ука­за о пере­во­де поме­щи­чьих кре­стьян дру­гих губер­ний в рас­по­ря­же­ние Ниж­не­го зем­ско­го суда. Так дед Лени­на полу­чил сво­бо­ду задол­го до отме­ны кре­пост­но­го права.

Илья Улья­нов. 1850–1860‑е годы

В 1808 году Нико­лай Улья­нин был при­пи­сан к мещан­ско­му сосло­вию и всту­пил в цех порт­ных. Судя по все­му, дела шли не глад­ко — взнос в 10 руб­лей в кас­су ремес­лен­ной упра­вы Улья­нин так и не упла­тил до самой смер­ти в 1838 году. (Кста­ти, где-то в нача­ле XIX века фами­лия семьи по доку­мен­там транс­фор­ми­ро­ва­лась в Улья­но­вых.) Уди­ви­тель­но, как млад­ший из четы­рёх детей Улья­но­вых Илья смог добить­ся потря­са­ю­ще­го карьер­но­го роста в эпо­ху Вели­ких реформ.

Таким обра­зом, Воло­дя Улья­нов при рож­де­нии был ещё меща­ни­ном, а после смер­ти отца полу­чил дво­рян­ство. Дан­ные обсто­я­тель­ства в совет­ской лите­ра­ту­ре, в общем, не скры­ва­лись, но и осо­бо­го вни­ма­ния не полу­ча­ли. А вот наци­о­наль­ное про­ис­хож­де­ние его пред­ков часто было окру­же­но сомни­тель­ны­ми дис­кус­си­я­ми и даже запретами.

Переплетение поволжских этносов

В анке­те деле­га­тов XI Все­рос­сий­ской кон­фе­рен­ции РКП/б/ в 1921 году Ленин ука­зал свою наци­о­наль­ность как «вели­ко­росс», то есть про­сто рус­ский. В импер­ском обще­стве, ори­ен­ти­ро­ван­ном на рели­ги­оз­ную иден­тич­ность, мно­гие наци­о­наль­но­сти сти­ра­лись, и «рус­ски­ми», «рос­си­я­на­ми» мог­ли счи­тать­ся люди пра­во­слав­но­го веро­ис­по­ве­да­ния, к кото­рым фор­маль­но отно­сил­ся и Вла­ди­мир Улья­нов, и его отец.

Одна­ко поволж­ское про­ис­хож­де­ние рода Улья­но­вых остав­ля­ет для нас мно­го зага­док, посколь­ку реги­он был богат на пред­ста­ви­те­лей раз­ных этно­сов. Бла­го­да­ря филь­му Ста­ни­сла­ва Гово­ру­хи­на «Рос­сия, кото­рую мы поте­ря­ли» полу­чи­ла рас­про­стра­не­ние вер­сия, что дед Лени­на Нико­лай Улья­нин-Улья­нов был чува­шем. Так ли это?

В доку­мен­тах ука­зы­ва­лось, что он «корен­но­го рос­сий­ско­го про­ис­хож­де­ния», но, как уже ска­за­но, это мог­ло озна­чать пра­во­слав­ное веро­ис­по­ве­да­ние. В при­ка­зе Аст­ра­хан­ско­го зем­ско­го Ниж­не­го суда кон­ца XVIII века, прав­да, сохра­ни­лось опи­са­ние Нико­лая Улья­ни­на, где ука­за­но, что у него «воло­сы на голо­ве, усы и боро­да свет­ло-русые, гла­за карие, лицом бел, чист». Под такое опи­са­ние под­хо­дят не толь­ко рус­ские и неко­то­рые чува­ши, но и, ска­жем, морд­ва. А ещё в Ниже­го­род­ской обла­сти жили чере­ми­сы, тата­ры… Рас­крыть эту загад­ку нам вряд ли удастся.

Иллю­стра­ция из кни­ги этно­гра­фи­че­ских очер­ков «Наро­ды Рос­сии. Выпуск 3. Ино­род­цы лесов» (М., 1900)

Муж­ская линия рода Лени­на содер­жа­ла след ещё одной наци­о­наль­но­сти, свя­зан­ной с исто­ри­ей Повол­жья. В 1930‑е годы писа­тель­ни­ца и жур­на­лист Мари­эт­та Шаги­нян соби­ра­ла мате­ри­ал для рома­на «Семья Улья­но­вых», про­ве­дя насто­я­щее гене­а­ло­ги­че­ское иссле­до­ва­ние про­ис­хож­де­ния Лени­на. Ей уда­лось най­ти доку­мен­ты, гово­ря­щие о том, что Анна Алек­се­ев­на Смир­но­ва, жена Нико­лая Улья­но­ва и мать Ильи Нико­ла­е­ви­ча, про­ис­хо­ди­ла из кре­щё­ных кал­мы­ков. Пуб­ли­ка­ции с эти­ми све­де­ни­я­ми вызва­ли недо­воль­ство на самом вер­ху — в 1938 году Полит­бю­ро ЦК ВКП/б/ при­ня­ло поста­нов­ле­ние «О романе Мари­эт­ты Шаги­нян „Билет по исто­рии“», где при­зна­ва­ло её про­из­ве­де­ние «идео­ло­ги­че­ски враждебным».

Поче­му? Сама Шаги­нян счи­та­ла, что факт об «ази­ат­ских» кор­нях Лени­на мог бы исполь­зо­вать­ся в фашист­ской про­па­ган­де в Евро­пе — подоб­ное офи­ци­аль­ное обос­но­ва­ние в кон­це 1930‑х годов име­ло место. Но так­же воз­мож­но, что идео­ло­ги­че­ская уста­нов­ка 1930‑х годов на созда­ние сво­ей «наци­о­наль­ной исто­рии» с геро­иза­ци­ей рус­ских пол­ко­вод­цев и дру­гих геро­ев про­шло­го пред­по­ла­га­ла, что излишне под­чёр­ки­вать мно­го­на­ци­о­наль­ное про­ис­хож­де­ние Лени­на не нужно.

Шаги­нян утвер­жда­ла, что доку­мент о кал­мыц­ком про­ис­хож­де­нии аст­ра­хан­ско­го меща­ни­на Алек­сея Лукья­но­ви­ча Смир­но­ва она виде­ла в мест­ных аст­ра­хан­ских архи­вах. Но впо­след­ствии этот доку­мент обна­ру­жить ни уда­лось, отче­го воз­ни­ка­ет соблазн счи­тать, что он был сек­рет­но уни­что­жен. Дожив­шая до наших дней ску­пая инфор­ма­ция о пра­де­де Лени­на Смир­но­ве не поз­во­ля­ет гово­рить о его наци­о­наль­но­сти. Воз­вра­ща­ясь к уже ска­зан­ной мыс­ли о сме­ше­нии поволж­ских этно­сов под вли­я­ни­ем еди­ной рус­ской куль­ту­ры и пра­во­слав­ной веры, оста­ёт­ся лишь поста­вить оче­ред­ной знак вопроса.

Кни­га Мари­эт­ты Шаги­нян «Семья Улья­но­вых», выдер­жав­шая несколь­ко совет­ских переизданий

Так­же кал­мы­ки неожи­дан­но всплы­ли в исто­рии некой «дво­ро­вой дев­ки» Алек­сан­дры Улья­но­вой, кото­рая в 1825 году была «отсуж­де­на от раб­ства», как об этом писал при­каз Аст­ра­хан­ской казен­ной пала­ты, и по хода­тай­ству того же само­го Алек­сея Смир­но­ва при­чис­ле­на к меща­нам. «Отсуж­дён­ная от раб­ства» — это не «отпу­щен­ная на волю», как гово­ри­ли о кре­пост­ных кре­стья­нах. Фор­маль­но раба­ми про­дол­жа­ли назы­вать, напри­мер, каза­хов или кал­мы­ков. Шаги­нян, рас­ко­пав­шая эту исто­рию, пред­по­ло­жи­ла, что Алек­сандра Улья­но­ва мог­ла быть род­ствен­ни­цей того же Нико­лая Улья­ни­на-Улья­но­ва, жены доче­ри Смир­но­ва. Ста­ло быть, если одна Улья­но­ва — кал­мыч­ка по про­ис­хож­де­нию, то и сам род Улья­но­вых калмыцкий.

Пред­по­ло­же­ние не нашло ника­ких под­твер­жде­ний. Тем не менее, это не поме­ша­ло писа­те­лю Вла­ди­ми­ру Соло­ухи­ну в нача­ле 1990‑х годов без­до­ка­за­тель­но объ­явить, что Алек­сандра Улья­но­ва, осво­бож­дён­ная Смир­но­вым, и дочь Смир­но­ва Анна — один и тот же чело­век. А зна­чит, брак меж­ду Алек­сан­дрой-Анной Улья­но­вой и Нико­ла­ем Улья­но­вым был близ­ко­род­ствен­ным, то есть, гру­бо гово­ря, инце­стом. Отсю­да и облы­се­ние Лени­на ещё в моло­дом воз­расте, нерв­ные болез­ни, агрес­сив­ность и дру­гие при­зна­ки дур­ной наслед­ствен­но­сти. Раз­би­рать подоб­ное «раз­об­ла­че­ние», навер­ное, не стоит.

Пер­вая стра­ни­ца ука­за о при­суж­де­нии дво­рян­ства чле­нам семьи Улья­но­вых. 1886 год

Сруль Мойшевич Бланк

Самый инте­рес­ный наци­о­наль­ный вопрос до сих пор будо­ра­жит умы неда­лё­ких пуб­ли­ци­стов. Свя­зан он с жен­ской лини­ей рода Ленина.

Мария Алек­сан­дров­на Улья­но­ва при рож­де­нии носи­ла при­ме­ча­тель­ную фами­лию Бланк, и её дедом был Мой­ша Ицко­вич Бланк, жив­ший в уезд­ном горо­де Ста­ро­кон­стан­ти­но­ве Волын­ской губер­нии. Про­ве­сти линию Блан­ков даль­ше кон­ца XVIII века не уда­ёт­ся, но факт оста­ёт­ся фак­том — Мой­ша Бланк был чле­ном еврей­ской общи­ны. С ней он осо­бо не ладил, пере­ехал в губерн­ский центр Жито­мир, при­нял пра­во­сла­вие под име­нем Дмит­рий Ива­но­вич, а в 1846 году даже обра­тил­ся с прось­бой к импе­ра­то­ру Нико­лаю I. В пись­ме царю он про­сил спо­соб­ство­вать пере­хо­ду евре­ев в хри­сти­ан­скую веру, вве­дя запре­ты на рели­ги­оз­ные тра­ди­ции и наци­о­наль­ную одеж­ду, и добав­лял, что не толь­ко он, но и его роди­те­ли «нико­гда не ходи­ли к раввинам».

Алек­сандр Дмит­ри­е­вич Бланк

В отли­чие от Мой­ши-Дмит­рия, его жена Марьям оста­ва­лась набож­ной иудей­кой. Имен­но поэто­му Дмит­рий Бланк смог кре­стить­ся толь­ко после её смер­ти. Их дети тоже пере­шли в пра­во­сла­вие, и один из сыно­вей Изра­иль (или, по умень­ши­тель­но­му име­ни, Сруль) стал Алек­сан­дром. Отец отпра­вил Алек­сандра, как и его бра­та Дмит­рия (Абе­ля), учить­ся в рус­скую шко­лу, ещё раз под­черк­нув свой раз­рыв с еврей­ской тра­ди­ци­ей. Впо­след­ствии оба бра­та уеха­ли поко­рять Петер­бург, посту­пив в Меди­ко-хирур­ги­че­скую ака­де­мию. Вра­чеб­ная карье­ра деда Лени­на Алек­сандра Блан­ка была успеш­ной и раз­но­об­раз­ной: он слу­жил уезд­ным вра­чом в Смо­лен­ской губер­нии, затем вра­чом при поли­цей­ской части в сто­ли­це, был про­из­ве­дён в штаб-лека­ри, слу­жил в Мор­ском ведом­стве, был орди­на­то­ром боль­ни­цы Свя­той Марии Маг­да­ли­ны, и так далее.

Под конец карье­ры в 1840‑е годы ува­жа­е­мый дво­ря­нин Алек­сандр Бланк при­об­рёл име­ние Кокуш­ки­но в Казан­ской губер­нии. Так исто­рия семьи Блан­ков пере­ме­сти­лась в Повол­жье, где в Пен­зе его дочь Мария позна­ко­ми­лась с пер­спек­тив­ным учи­те­лем Ильёй Улья­но­вым. Бланк дослу­жил­ся до чина надвор­но­го совет­ни­ка, и, соглас­но зако­но­да­тель­ству до 1845 года, имел пра­во на полу­че­ние потом­ствен­но­го дво­рян­ства. Так что еврей­ское куль­тур­ное насле­дие через «Сру­ля Мой­ше­ви­ча» ни его доче­ри Марии, ни вну­ку Вла­ди­ми­ру не пере­да­лось. Фак­ти­че­ски Воло­дя Улья­нов родил­ся в семье двух рус­ских дво­рян, и пото­му ника­ко­го лукав­ства в его наци­о­наль­ном само­опре­де­ле­нии не было.

Если источ­ни­ки о кал­мыц­ких кор­нях Улья­но­вых весь­ма ску­пы и спор­ны, то исто­рию Алек­сандра Блан­ка про­сле­дить нетруд­но. По этой при­чине инфор­ма­ция о еврей­ском про­ис­хож­де­нии Блан­ков то и дело всплы­ва­ла в СССР. Стар­шая сест­ра Лени­на Анна Улья­но­ва-Ели­за­ро­ва вспо­ми­на­ла, что в их семье на эту тему не гово­ри­ли, хотя Алек­сандр Бланк под­дер­жи­вал отно­ше­ния с отцом, умер­шим не ранее сере­ди­ны XIX века — то есть уже при жиз­ни и взрос­ле­нии его вну­ков, вклю­чая мать Лени­на Марию. Воз­мож­но, рас­ска­зы­вать об этой семей­ной исто­рии мате­ри Улья­но­вых не хоте­лось из-за попу­ляр­но­сти анти­се­мит­ских взгля­дов в Рос­сий­ской империи.

Анна Ильи­нич­на Ели­за­ро­ва (Улья­но­ва) во дво­ре Дома-музея Лени­на в Улья­нов­ске. 1931 год

Когда же в совет­ское вре­мя об этом ста­ло воз­мож­но гово­рить, Анна Ели­за­ро­ва писа­ла руко­во­ди­те­лю Ист­пар­та Миха­и­лу Ольминскому:

«…Этот факт, к[ото]рый, вслед­ствие ува­же­ния, кото­рым поль­зу­ет­ся сре­ди них (народ­ных масс. — Ред.) Вла­ди­мир Ильич, может сослу­жить боль­шую служ­бу в борь­бе с анти­се­ми­тиз­мом, а повре­дить, по-мое­му, ниче­му не может.

Очень жалею, что факт наше­го про­ис­хож­де­ния, пред­по­ла­гав­ший­ся мною и рань­ше, не был изве­стен при его (Лени­на. — Ред.) жизни».

Но голос разу­ма не был услы­шан. Эле­мен­ты анти­се­ми­тиз­ма в раз­ные пери­о­ды исто­рии СССР впле­лись в совет­скую дей­стви­тель­ность под видом «борь­бы с кос­мо­по­ли­тиз­мом» и дру­гих явле­ний, отче­го ненуж­ные, с точ­ки зре­ния вла­стей, вер­сии ста­но­ви­лись запретными.

Немцы и шведы

После рус­ско­го отца и, воз­мож­но, кал­мыц­кой мате­ри Ильи Нико­ла­е­ви­ча и еврей­ско­го отца Марии Алек­сан­дров­ны сто­ит обра­тить вни­ма­ние на послед­нюю ветвь гене­а­ло­ги­че­ско­го дре­ва Лени­на — линию мате­ри Марии Анны Грос­с­шопф. Немец­кий род Грос­с­шоп­фов упо­ми­на­ет­ся в запи­сях Рат­це­бург­ско­го собо­ра в Гер­ма­нии аж за 1362 год. В тече­нии веков из это­го семей­ства выхо­ди­ли мест­ные мель­ни­ки. Не исклю­че­ни­ем был и пра­пра­пра­дед Лени­на Иоахим Эрнст Грос­с­шопф (1704−1769), чьи даты рож­де­ния мы точ­но можем уста­но­вить. Его внук Иоганн Гот­либ в 1780‑е годы при­е­хал в Петер­бург для рабо­ты в любек­ской фир­ме «Фри­дрих Шаде и К°», зани­мав­шей­ся экс­пор­том хле­ба из России.

Мария Улья­но­ва (Бланк). 1863 год

Там он встре­тил Анну Беа­те Эстедт, дочь пре­по­да­ва­те­ля Ака­де­мии худо­жеств Кар­ла Фри­дри­ха Эстед­та, выход­ца из Шве­ции. Отец само­го Кар­ла Фри­дри­ха, в свою оче­редь, был пер­ча­точ­ни­ком родом из Лиф­лян­дии, а про­ис­хож­де­ние его фами­лии оста­ёт­ся туман­ным — неко­то­рые исто­ри­ки выска­зы­ва­ют пред­по­ло­же­ние, что Эстедт был не шве­дом, да и его фами­лия мог­ла быть ново­об­ра­зо­ван­ной. Тем не менее, семья Анны Эстедт при­е­ха­ла из Шве­ции, а в её роду в XVII–XVIII веках по раз­ным вет­вям мож­но най­ти капи­та­на тор­го­во­го суд­на Бер­ти­ла Йён­со­на, шляп­ни­ка Симо­на Нове­ли­уса или, ска­жем, сер­жан­та артил­ле­рии швед­ской армии Кар­ла Петер­со­на Нима­на. Склон­ность неко­то­рых швед­ских пред­ков Анны Эстедт к узким ремес­лен­ным про­фес­си­ям юве­ли­ров и шляп­ни­ков поз­во­ли­ла уже упо­мя­ну­то­му Соло­ухи­ну счи­тать их швед­ски­ми евре­я­ми — но оста­вим это мне­ние на его совести.

В Рос­сии Иоганн Гот­либ и Анне Беа­те Грос­с­шоп­фы ста­ли Ива­ном Фёдо­ро­ви­чем и Анной Кар­лов­ной. Попро­бо­вав себя в роли госу­дар­ствен­но­го слу­жа­ще­го, Иван Фёдо­ро­вич воз­вра­тил­ся к пред­при­ни­ма­тель­ской дея­тель­но­сти, зара­бо­тав целое состо­я­ние. Это поз­во­ли­ло ему купить два дома и целый особ­няк в Петер­бур­ге, а так­же содер­жать вось­ме­рых детей. Одним из них была дочь Анна, встре­тив­шая в Петер­бур­ге талант­ли­во­го вра­ча Алек­сандра Бланка.

Семья Улья­но­вых в пред­став­ле­нии худож­ни­ка Нико­лая Лями­на из нашей пуб­ли­ка­ции «Детям о Ленине». 1980 год
Сле­ва — участ­ник поку­ше­ния на Алек­сандра III Алек­сандр, за сто­лом — Володя.

Слож­ная родо­слов­ная Лени­на инте­рес­на как иссле­до­ва­те­лям, так и при­мкнув­шим к ним пуб­ли­ци­стам. Неко­то­рые из них обра­ща­ют вни­ма­ние, что дво­рян­ское про­ис­хож­де­ние Вла­ди­ми­ра Улья­но­ва всту­па­ет в про­ти­во­ре­чие с ролью про­ле­тар­ско­го вождя Лени­на, одна­ко при­мер Ильи Улья­но­ва пока­зы­ва­ет, что соци­аль­ный ста­тус — не при­го­вор. Воз­мож­но, судь­ба отца и его при­вер­жен­ность демо­кра­ти­че­ским взгля­дам эпо­хи Вели­ких реформ заро­ди­ла в малень­ком Воло­де эле­мен­ты буду­щей рево­лю­ци­он­ной идео­ло­гии, направ­лен­ной на все­об­щее равен­ство и раз­ру­ше­ние сослов­но­го порядка.

Дру­гие авто­ры с любо­пыт­ством сма­ку­ют этни­че­ский харак­тер той или иной вет­ки семьи Улья­но­вых. Что ж, об этом в совет­ские годы дей­стви­тель­но писа­ли ред­ко. Но попыт­ки сде­лать из этих фак­тов выво­ды о лич­но­сти и харак­те­ре дея­тель­но­сти Лени­на отда­ют взгля­да­ми, совсем не похо­жи­ми на интер­на­ци­о­на­лист­ские воз­зре­ния Ильича.

При рабо­те над ста­тьёй исполь­зо­ва­лись мате­ри­а­лы кни­ги Миха­и­ла Штей­на «Улья­но­вы и Лени­ны. Тай­ны родо­слов­ной Вождя» (М.: Алго­ритм, 2013).

Источник

Тайны биографии Ленина (9 фото)

Тайны биографии Ленина

Как дети крепостных становились потомственными дворянами, почему советская власть засекретила информацию о предках вождя по материнской линии и как в начале 1900-х Владимир Ульянов превратился в Николая Ленина?
Семья Ульяновых. Слева направо: стоят – Ольга, Александр, Анна; сидят – Мария Александровна с младшей дочерью Марией, Дмитрий, Илья Николаевич, Владимир. Симбирск. 1879 год. Предоставлено М. Золотарёвым

Биографическая хроника В.И. Ленина» начинается с записи: «Апрель, 10 (22). Родился Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Отец Владимира Ильича – Илья Николаевич Ульянов был в то время инспектором, а затем – директором народных училищ Симбирской губернии. Он происходил из бедных мещан города Астрахани. Его отец ранее был крепостным крестьянином. Мать Ленина Мария Александровна была дочерью врача А.Д. Бланка».

Любопытно, что сам Ленин многих деталей своей родословной не знал. В их семье, как и в семьях других разночинцев, было как-то не принято копаться в своих «генеалогических корнях». Это уж потом, после смерти Владимира Ильича, когда интерес к подобного рода проблемам стал расти, этими изысканиями занялись его сестры. Поэтому, когда в 1922 году Ленин получил подробную анкету партийной переписи, на вопрос о роде занятий деда с отцовской стороны он искренне ответил: «Не знаю».

ВНУК КРЕПОСТНЫХ

Между тем дед, прадед и прапрадед Ленина по отцовской линии действительно были крепостными. Прапрадед – Никита Григорьевич Ульянин – родился в 1711 году. По ревизской сказке 1782 года он с семьей младшего сына Феофана был записан как дворовый человек помещицы села Андросова Сергачской округи Нижегородского наместничества Марфы Семеновны Мякининой.

По той же ревизии его старший сын Василий Никитич Ульянин, 1733 года рождения, с женой Анной Семионовной и детьми Самойлой, Порфирием и Николаем проживали там же, но числились дворовыми корнета Степана Михайловича Брехова. По ревизии 1795 года дед Ленина Николай Васильевич, 25 лет, холостой, жил с матерью и братьями все в том же селе, но значились они уже дворовыми людьми подпрапорщика Михаила Степановича Брехова.

Значиться он, конечно, значился, но в селе его тогда уже не было…

В Астраханском архиве хранится документ «Списки именные ожидаемых к причислению зашедших беглых из разных губерний помещичьих крестьян», где под номером 223 записано: «Николай Васильев сын Ульянин… Нижегородской губернии, Сергачской округи, села Андросова, помещика Степана Михайловича Брехова крестьянин. Отлучился в 1791 году». Беглым он был или отпущенным на оброк и выкупившимся – точно неизвестно, но в 1799-м в Астрахани Николая Васильевича перевели в разряд государственных крестьян, а в 1808 году приняли в мещанское сословие, в цех ремесленников-портных.

Избавившись от крепостной зависимости и став свободным человеком, Николай Васильевич сменил фамилию Ульянин на Ульянинов, а затем Ульянов. Вскоре он женился на дочери астраханского мещанина Алексея Лукьяновича Смирнова – Анне, которая родилась в 1788 году и была моложе мужа на 18 лет.

Исходя из некоторых архивных документов, писательница Мариэтта Шагинян выдвинула версию, согласно которой Анна Алексеевна – не родная дочь Смирнова, а крещеная калмычка, вызволенная им из рабства и удочеренная якобы лишь в марте 1825 года.

Бесспорных доказательств данной версии нет, тем более что уже в 1812 году у них с Николаем Ульяновым родился сын Александр, умерший четырех месяцев от роду, в 1819-м на свет появился сын Василий, в 1821-м – дочь Мария, в 1823-м – Феодосия и, наконец, в июле 1831 года, когда главе семейства было уже за 60, сын Илья – отец будущего вождя мирового пролетариата.

УЧИТЕЛЬСКАЯ КАРЬЕРА ОТЦА

После смерти Николая Васильевича заботы о семье и воспитании детей легли на плечи его старшего сына Василия Николаевича. Работая в ту пору приказчиком известной астраханской фирмы «Братья Сапожниковы» и не имея собственной семьи, он сумел обеспечить достаток в доме и даже дал младшему брату Илье образование.

ИЛЬЯ НИКОЛАЕВИЧ УЛЬЯНОВ ОКОНЧИЛ ФИЗИКО-МАТЕМАТИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА.
ЕМУ БЫЛО ПРЕДЛОЖЕНО ОСТАТЬСЯ ПРИ КАФЕДРЕ ДЛЯ «УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ В НАУЧНОЙ РАБОТЕ» – НА ЭТОМ НАСТАИВАЛ ЗНАМЕНИТЫЙ МАТЕМАТИК НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ЛОБАЧЕВСКИЙ

В 1850 году Илья Николаевич окончил с серебряной медалью Астраханскую гимназию и поступил на физико-математический факультет Казанского университета, где завершил учебу в 1854-м, получив звание кандидата физико-математических наук и право преподавания в средних учебных заведениях. И хотя ему было предложено остаться при кафедре для «усовершенствования в научной работе» (на этом, между прочим, настаивал знаменитый математик Николай Иванович Лобачевский), Илья Николаевич предпочел карьеру учителя.

Памятник Лобачевскому в Казани. Начало XX века. Предоставлено М. Золотарёвым

Первым местом его работы – с 7 мая 1855 года – стал Дворянский институт в Пензе. В июле 1860-го сюда на должность инспектора института приехал Иван Дмитриевич Веретенников. Илья Николаевич подружился с ним и его женой, и в том же году Анна Александровна Веретенникова (урожденная Бланк) познакомила его со своей сестрой Марией Александровной Бланк, которая на зиму приезжала к ней в гости. Илья Николаевич стал помогать Марии в подготовке к экзамену на звание учительницы, а она ему – в разговорном английском. Молодые люди полюбили друг друга, и весной 1863 года состоялась помолвка.

15 июля того же года, после успешной сдачи экстерном экзаменов при Самарской мужской гимназии, «дочь надворного советника девица Мария Бланк» получила звание учительницы начальных классов «с правом преподавания Закона Божьего, русского языка, арифметики, немецкого и французского языков». А в августе уже сыграли свадьбу, и «девица Мария Бланк» стала женой надворного советника Ильи Николаевича Ульянова – чин этот ему пожаловали также в июле 1863 года.

«О ВОЗМОЖНОСТИ ЕВРЕЙСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ»

Панорама Симбирска со стороны Московского тракта. 1866–1867 годы. Предоставлено М. Золотарёвым

Родословную семьи Бланк начали изучать сестры Ленина – Анна и Мария. Анна Ильинична рассказывала: «Старшие не могли нам выяснить этого. Фамилия казалась нам французского корня, но никаких данных о таком происхождении не было. У меня лично довольно давно стала являться мысль о возможности еврейского происхождения, на что наталкивало, главным образом, сообщение матери, что дед родился в Житомире – известном еврейском центре. Бабушка – мать матери – родилась в Петербурге и была по происхождению немкой из Риги. Но в то время как с родными по матери у мамы и ее сестер связи поддерживались довольно долго, о родных ее отца, А.Д. Бланк, никто не слышал. Он являлся как бы отрезанным ломтем, что наводило меня также на мысль о его еврейском происхождении. Никаких рассказов деда о его детстве или юношестве у его дочерей не сохранилось в памяти».

О результатах розысков, подтвердивших ее предположение, Анна Ильинична Ульянова сообщила Иосифу Сталину в 1932 и 1934 годах. «Факт нашего происхождения, предполагавшийся мною и раньше, – писала она, – не был известен при его [Ленина] жизни… Я не знаю, какие могут быть у нас, коммунистов, мотивы для замолчания этого факта».

«Молчать о нем абсолютно» – таков был категорический ответ Сталина. Да и вторая сестра Ленина, Мария Ильинична, тоже полагала, что факт этот «пусть будет известен когда-нибудь через сто лет».

Ста лет еще не прошло, но уже опубликованные данные позволяют с достаточной уверенностью прочертить родословную семьи Бланк…

Прадед Ленина – Моше Ицкович Бланк – родился, видимо, в 1763 году. Первое упоминание о нем содержится в ревизии 1795 года, где среди мещан города Староконстантинова Волынской губернии под номером 394 записан Мойшка Бланк. Откуда появился он в здешних местах – неясно. Впрочем…
Некоторое время тому назад известный библиограф Майя Дворкина ввела в научный оборот любопытный факт. Где-то в середине 1920-х архивист Юлиан Григорьевич Оксман, занимавшийся по заданию директора Ленинской библиотеки Владимира Ивановича Невского изучением родословной вождя мирового пролетариата, обнаружил прошение одной из еврейских общин Минской губернии, относящееся якобы к началу XIX века, об освобождении от подати некоего мальчика, ибо он является «незаконным сыном крупного минского чиновника», а посему, мол, община платить за него не должна. Фамилия мальчика была – Бланк.

По словам Оксмана, Невский повез его ко Льву Каменеву, а затем втроем они явились к Николаю Бухарину. Показывая документ, Каменев буркнул: «Я всегда так думал». На что Бухарин ему ответил: «Что вы думаете – неважно, а вот что будем делать?» С Оксмана взяли слово, что он никому не скажет о находке. И с тех пор этого документа никто не видел.

Так или иначе, Моше Бланк появился в Староконстантинове, будучи уже взрослым, и в 1793 году женился на местной 29-летней девице Марьям (Марем) Фроимович. Из последующих ревизий следует, что он читал как по-еврейски, так и по-русски, имел собственный дом, занимался торговлей и плюс к тому у местечка Рогачево им было арендовано 5 моргов (около 3 га) земли, которые засевались цикорием.

В 1794-м у него родился сын Аба (Абель), а в 1799-м – сын Сруль (Израиль). Вероятно, с самого начала у Моше Ицковича не сложились отношения с местной еврейской общиной. Он был «человеком, который не хотел или, может быть, не умел находить общий язык со своими соплеменниками». Иными словами, община его просто возненавидела. И после того как в 1808 году от пожара, а возможно и поджога, дом Бланка сгорел, семья переехала в Житомир.

ПИСЬМО К ИМПЕРАТОРУ

Много лет спустя, в сентябре 1846 года, Моше Бланк написал письмо императору Николаю I, из которого видно, что уже «40 лет назад» он «отрекся от Евреев», но из-за «чрезмерно набожной жены», скончавшейся в 1834-м, принял христианство и получил имя Дмитрия лишь 1 января 1835 года.

Но поводом для письма стало иное: сохраняя неприязнь к своим соплеменникам, Дмитрий (Моше) Бланк предлагал – в целях ассимиляции евреев – запретить им ношение национальной одежды, а главное, обязать их молиться в синагогах за российского императора и императорскую фамилию.

Любопытно, что в октябре того года о письме было доложено Николаю I и он полностью согласился с предложениями «крещеного еврея Бланка», в результате чего в 1850-м евреям запретили ношение национальной одежды, а в 1854-м ввели соответствующий текст молитвы. Исследователь Михаил Штейн, собравший и тщательно проанализировавший наиболее полные данные о родословной Бланк, справедливо заметил, что по неприязни к своему народу Моше Ицковича «можно сравнить, пожалуй, только с другим крещеным евреем – одним из основателей и руководителей Московского Союза русского народа В.А. Грингмутом»…

Александр Дмитриевич Бланк (1799–1870). Предоставлено М. Золотарёвым

О том, что Бланк решил порвать с еврейской общиной задолго до своего крещения, свидетельствовало и другое. Оба его сына, Абель и Израиль, как и отец, тоже умели читать по-русски, и, когда в 1816 году в Житомире открылось уездное (поветовое) училище, они были зачислены туда и успешно его окончили. С точки зрения верующих евреев, это было кощунство. И все-таки принадлежность к иудейскому вероисповеданию обрекала их на прозябание в границах черты оседлости. И лишь событие, случившееся весной 1820 года, круто изменило судьбы молодых людей…

В апреле в Житомир прибыл в служебную командировку «высокий чин» – правитель дел так называемого Еврейского комитета, сенатор и поэт Дмитрий Осипович Баранов. Каким-то образом Бланку удалось встретиться с ним, и он попросил сенатора оказать содействие его сыновьям при поступлении в Медико-хирургическую академию в Петербурге. Баранов евреям отнюдь не симпатизировал, но довольно редкое в то время обращение двух «заблудших душ» в христианство, по его мнению, было делом благим, и он согласился.

Ходатайство удовлетворили, и уже 25 мая 1820 года священник церкви Преподобного Сампсония Странноприимца в Санкт-Петербурге Федор Барсов обоих братьев «крещением просветил». Абель стал Дмитрием Дмитриевичем, а Израиль – Александром Дмитриевичем. Младший сын Моше Бланка новое имя получил в честь своего восприемника (крестного отца) графа Александра Ивановича Апраксина, а отчество – в честь восприемника Абеля сенатора Дмитрия Осиповича Баранова. А 31 июля того же года, по указанию министра просвещения князя Александра Николаевича Голицына, братьев определили «воспитанниками Медико-хирургической академии», которую они и окончили в 1824-м, удостоившись ученого звания лекарей 2-го отделения и презента в виде карманного набора хирургических инструментов.

Дмитрий Бланк остался в столице полицейским врачом, а Александр в августе 1824 года начал службу в городе Поречье Смоленской губернии в должности уездного врача. Правда, уже в октябре 1825-го он вернулся в Петербург и был зачислен, как и его брат, врачом в штат полиции города. В 1828 году его произвели в штаб-лекари. Пора было подумать и о женитьбе…

Его крестный отец граф Александр Апраксин был в то время чиновником особых поручений при Министерстве финансов. Так что Александр Дмитриевич, несмотря на происхождение, вполне мог рассчитывать на приличную партию. Видимо, у другого своего благодетеля – сенатора Дмитрия Баранова, увлекавшегося поэзией и шахматами, у которого бывал Александр Пушкин и собирался чуть ли не весь «просвещенный Петербург», младший Бланк и познакомился с братьями Грошопфами и был принят в их доме.

Илья Николаевич Ульянов (1831–1886) и Мария Александровна Ульянова (1835–1916)

Глава этой весьма солидной семьи Иван Федорович (Иоганн Готлиб) Грошопф был из прибалтийских немцев, состоял консулентом Государственной юстиц-коллегии лифляндских, эстляндских и финляндских дел и дослужился до чина губернского секретаря. Его супруга Анна Карловна, в девичестве Эстедт, была шведкой, лютеранкой. Детей в семье было восемь: трое сыновей – Иоганн, служивший в русской армии, Карл, вице-директор в департаменте внешней торговли Министерства финансов, и Густав, заведовавший рижской таможней, и пять дочерей – Александра, Анна, Екатерина (в замужестве фон Эссен), Каролина (в замужестве Биуберг) и младшая Амалия. Познакомившись с этой семьей, штаб-лекарь сделал предложение Анне Ивановне.

МАШЕНЬКА БЛАНК

Дела у Александра Дмитриевича поначалу складывались неплохо. Как полицейский врач, он получал 1 тыс. рублей в год. За «расторопность и усердие» не раз удостаивался благодарностей.

В 1874 ГОДУ ИЛЬЯ НИКОЛАЕВИЧ УЛЬЯНОВ ПОЛУЧИЛ ДОЛЖНОСТЬ ДИРЕКТОРА НАРОДНЫХ УЧИЛИЩ СИМБИРСКОЙ ГУБЕРНИИ.
А В 1877-М ЕМУ БЫЛ ПРИСВОЕН ЧИН ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО СТАТСКОГО СОВЕТНИКА, РАВНЫЙ ПО ТАБЕЛИ О РАНГАХ ГЕНЕРАЛЬСКОМУ ЗВАНИЮ И ДАВАВШИЙ ПРАВО НА ПОТОМСТВЕННОЕ ДВОРЯНСТВО

Расширялась и частная практика Александра Дмитриевича. Среди его пациентов были представители высшей знати. Это позволило ему переехать в приличную квартиру во флигеле одного из роскошных особняков на Английской набережной, который принадлежал лейб-медику императора и президенту Медико-хирургической академии баронету Якову Васильевичу Виллие. Тут в 1835 году и родилась Мария Бланк. Крестным отцом Машеньки стал их сосед – в прошлом адъютант великого князя Михаила Павловича, а с 1833 года – шталмейстер Императорского двора Иван Дмитриевич Чертков.

В 1840-м Анна Ивановна тяжело заболела, умерла и была похоронена в Петербурге на Смоленском евангелическом кладбище. Тогда заботу о детях целиком взяла на себя ее сестра Екатерина фон Эссен, овдовевшая в том же году. Александр Дмитриевич, видимо, и прежде симпатизировал ей. Не случайно родившуюся в 1833 году дочь он назвал Екатериной. После смерти Анны Ивановны они сближаются еще больше, и в апреле 1841 года Бланк решает вступить с Екатериной Ивановной в законный брак. Однако подобные браки – с крестной матерью дочерей и родной сестрой покойной супруги – закон не разрешал. И Екатерина фон Эссен становится его гражданской женой.

В том же апреле они все покидают столицу и переезжают в Пермь, где Александр Дмитриевич получил должность инспектора Пермской врачебной управы и врача Пермской гимназии. Благодаря последнему обстоятельству Бланк и познакомился с учителем латыни Иваном Дмитриевичем Веретенниковым, ставшим в 1850 году мужем его старшей дочери Анны, и преподавателем математики Андреем Александровичем Залежским, взявшим в жены другую дочь – Екатерину.

В историю российской медицины Александр Бланк вошел как один из пионеров бальнеологии – лечения минеральными водами. Выйдя на пенсию в конце 1847 года с должности доктора Златоустовской оружейной фабрики, он уехал в Казанскую губернию, где в 1848-м в Лаишевском уезде было куплено имение Кокушкино с 462 десятинами (503,6 га) земли, водяной мельницей и 39 крепостными крестьянами. 4 августа 1859 года Сенат утвердил Александра Дмитриевича Бланка и его детей в потомственном дворянстве, и они были занесены в книгу Казанского дворянского депутатского собрания.

СЕМЬЯ УЛЬЯНОВЫХ

Вот так Мария Александровна Бланк оказалась в Казани, а затем в Пензе, где познакомилась с Ильей Николаевичем Ульяновым…

Их свадьбу 25 августа 1863 года, как до этого и свадьбы других сестер Бланк, сыграли в Кокушкине. 22 сентября молодожены уехали в Нижний Новгород, где Илья Николаевич получил назначение на должность старшего учителя математики и физики мужской гимназии. 14 августа 1864-го родилась дочь Анна. Спустя полтора года – 31 марта 1866-го – сын Александр… Но вскоре – горестная утрата: появившаяся на свет в 1868-м дочь Ольга, не прожив и года, заболела и 18 июля в том же Кокушкине умерла…

6 сентября 1869 года Илья Николаевич был назначен инспектором народных училищ Симбирской губернии. Семья переезжает в Симбирск (ныне Ульяновск), который в то время был тихим провинциальным городком, насчитывавшим чуть более 40 тыс. жителей, из которых 57,5% значились мещанами, 17% – военными, 11% – крестьянами, 8,8% – дворянами, 3,2% – купцами и почетными гражданами, а 1,8% – людьми духовного звания, лицами прочих сословий и иностранцами. Соответственно, город делился на три части: дворянскую, торговую и мещанскую. В дворянской были керосиновые фонари и дощатые тротуары, а в мещанской держали по дворам всякую скотину, и живность эта, вопреки запретам, разгуливала по улицам.
Здесь у Ульяновых 10 (22) апреля 1870 года родился сын Владимир. 16 апреля священник Василий Умов и дьячок Владимир Знаменский крестили новорожденного. Крестным стал управляющий удельной конторой в Симбирске действительный статский советник Арсений Федорович Белокрысенко, а крестной – мать сослуживца Ильи Николаевича, коллежская асессорша Наталия Ивановна Ауновская.

Илья Николаевич Ульянов (сидит третий справа) среди преподавателей Симбирской мужской классической гимназии. 1874 год. Предоставлено М. Золотарёвым

Семья продолжала расти. 4 ноября 1871 года родился четвертый ребенок – дочь Ольга. Сын Николай умер, не прожив и месяца, а 4 августа 1874 года на свет появился сын Дмитрий, 6 февраля 1878-го – дочь Мария. Шестеро детей.
11 июля 1874 года Илья Николаевич получил должность директора народных училищ Симбирской губернии. А в декабре 1877 года ему был присвоен чин действительного статского советника, равный по табели о рангах генеральскому званию и дававший право на потомственное дворянство.

Повышение жалованья позволило реализовать давнюю мечту. Сменив с 1870 года шесть наемных квартир и скопив необходимые средства, Ульяновы 2 августа 1878 года за 4 тыс. серебром купили наконец собственный дом на Московской улице – у вдовы титулярного советника Екатерины Петровны Молчановой. Был он деревянным, в один этаж с фасада и с антресолями под крышей со стороны двора. А позади двора, заросшего травой и ромашкой, раскинулся прекрасный сад с серебристыми тополями, толстыми вязами, желтой акацией и сиренью вдоль забора…
Илья Николаевич умер в Симбирске в январе 1886 года, Мария Александровна – в Петрограде в июле 1916-го, пережив мужа на 30 лет.

ОТКУДА ВЗЯЛСЯ «ЛЕНИН»?

Вопрос о том, как и откуда весной 1901 года у Владимира Ульянова появился псевдоним Николай Ленин, всегда вызывал интерес исследователей, существовало множество версий. Среди них и топонимические: фигурируют как река Лена (аналогия: Плеханов – Волгин), так и деревушка Ленин под Берлином. Во времена становления «лениноедства» как профессии искали «амурные» источники. Так родилось утверждение, что во всем якобы повинна казанская красавица Елена Ленина, в другом варианте – хористка Мариинского театра Елена Зарецкая и т. д. Но ни одна из указанных версий не выдерживала мало-мальски серьезной проверки.

Впрочем, еще в 1950–1960-е в Центральный партийный архив поступали письма родственников некоего Николая Егоровича Ленина, в которых излагалась достаточно убедительная житейская история. Заместитель заведующего архивом Ростислав Александрович Лавров пересылал эти письма в ЦК КПСС, и, естественно, они не стали достоянием широкого круга исследователей.

Между тем, род Лениных ведет начало от казака Посника, которому в XVII веке за заслуги, связанные с завоеванием Сибири и созданием зимовий на реке Лене, пожаловали дворянство, фамилию Ленин и поместье в Вологодской губернии. Многочисленные потомки его не раз отличались и на военной, и на чиновной службе. Один из них – Николай Егорович Ленин – приболел и вышел в отставку, дослужившись до чина статского советника, в 80-х годах XIX столетия и поселился в Ярославской губернии.

Володя Ульянов с сестрой Ольгой. Симбирск. 1874 год. Предоставлено М. Золотарёвым

Дочь же его Ольга Николаевна, окончив в 1883 году историко-филологический факультет Бестужевских курсов, пошла работать в Смоленскую вечернюю рабочую школу в Петербурге, где и встретилась с Надеждой Крупской. И когда возникло опасение, что власти могут отказать Владимиру Ульянову в выдаче заграничного паспорта, и друзья стали подыскивать контрабандные варианты перехода границы, Крупская обратилась к Лениной за помощью. Ольга Николаевна тогда передала эту просьбу брату – видному чиновнику Министерства земледелия агроному Сергею Николаевичу Ленину. Кроме того, аналогичная просьба к нему поступила, видимо, и от его друга – статистика Александра Дмитриевича Цюрупы, в 1900 году познакомившегося с будущим вождем пролетариата.

Источник