в какой религии поют в церкви
Мощный приход Песни, пляски и угар: что вытворяют в американских церквях чернокожие
Песни, танцы, рэп и катание по полу — именно так может выглядеть христианское богослужение. По крайней мере в «черных» церквях Америки, прихожане которых сплошь американские негры. Почему службы в афроамериканских церквях больше похожи на вечеринки, а из храма можно выйти только подняв палец вверх, рассказывает «Лента.ру».
Каждый, кто хоть раз в жизни побывал в афроамериканской церкви, отмечал, что такого теплого приема и веселья не увидишь даже у бабушки на юбилее. Здесь не пахнет ладаном, не просят соблюдать тишину и смирно стоять. Служба в «черной» церкви больше похожа на карнавал или праздник, что уже давно стало предметом шуток. Разнице «черных» и «белых» церквей посвящен не один стендап, статья в блоге и эпизод в популярном телесериале.
И если протестантская церковь на то и протестантская, что нравы в ней менее суровы, чем в католической и православной, то последним служба в «черной» церкви может показаться не просто странной, а даже богохульной. Действительно, православный священник во время литургии никак не посмеет вставить в молитву пару строк из нового трека Элджея или Никиты Джигурды. Для пастора же «черной» церкви во время службы зачитать рэп или помолиться за новый альбом Бейонсе — дело привычное.
Однако «черная» церковь в основе своей вовсе не про веселье, песни и пляски. Афроамериканские богослужения — часть культуры чернокожего населения Соединенных Штатов, которое познало все ужасы рабства и дискриминации, но все же находит в себе силы благодарить и прославлять Бога.
Мы здесь благодаря вере
К тому времени как африканцы появились на территории, которая позже стала Соединенными Штатами Америки, они растеряли огромную часть своей культуры и духовного наследия. Причиной было либо то, что они лишались связи со своим сообществом и предками, либо жестокая система рабовладения начала колониального периода, разлучавшая семьи.
По одной из версий, христианство африканцы уже привезли с собой, оно уже было распространено в некоторых регионах Африки. В частности, следы христианского мистицизма на севере материка ученые датируют концом II века, а часть царств в долине Нила была христианской уже к VII веку.
subbotin_alex
subbotin_alexСовы не то, чем кажутся.
В поисках материала для поста я наткнулся на великолепную статью Анастасии Егоровой, которую я приведу с небольшими сокращениями.
Госпел. От тайных месс к современной сцене.
Ray Charles “What Would I Say”
На самом деле очень распространено путать между собой или же называть одним и тем же именем различающиеся музыкальные виды (пусть и одного стиля), как спиричуэлз (ударение на первом слоге) и госпел. Это связано, отчасти, с ограниченными знаниями об этой музыке, как и с тем фактом, что в репертуаре групп, выступающих в церквях и театрах, наличествуют песни различных традиций. Верно, однако, и то, что наблюдается много элементов преемственности, и что традиционные спиричуэлз часто перерабатывались и предлагались в качестве госпела, блюза
и т.п.
Между этими двумя видами, которые, несмотря на происхождение от общих корней, претерпели такие разные примеси и влияния и выступали в таких разных социальных и культурных контекстах, имеется существенная разница, которая дала истоки музыкальным продуктам отчетливо разнящегося «вкуса».
Хронологически спиричуэлз предшествует классическому госпелу, который, в свою очередь, предшествует госпелу современному.
Первые чернокожие рабы прибыли в Северную Америку в 1619 году, и, на самом деле, не существует каких-либо точных свидетельств о том, как пели спиричуэлз в XVII веке. Точно, однако, что ввезенные черные рабы пели, играли и многие танцевали, некоторые из них быстро специализировались в искусстве игры на скрипке(!) и проведении праздников. Первые упоминания, описывающие исполнение спиричуэлз, относятся только к XIX веку и были написаны людьми, которым удалось разделить опыт лично и поучаствовать в исполнении наравне с черной диаспорой.
Впоследствии было опубликовано много томов с текстами, мелодическими линиями и аннотациями, среди которых наиболее полный и точный, собравший материалы из различных коллекций, выпущен в 1867 году.
Верная транскрипция этого слова – именно госпел, а не госпелз, что часто можно встретить в русскоязычных текстах. Госпел в переводе – Евангелие. Число единственное.
Willie Ruff афро-английского происхождения, профессор музыки университета Yale, утверждает, что музыка госпел имеет ту же структуру, что и псалмы шотландской пресвитерианской церкви. Данная структура или форма, называемая lining out, родилась благодаря тому, что в церкви использовалась только одна копия Библии на всех. Священник пел строчку псалма группе прихожан, и они отвечали ему, перепевая эту строчку и обогащая ее своим тембром и эмоциями. Ruff утверждает, хотя многие его критикуют за академический расизм, что данная форма песнопения была услышана афро-американскими рабами в церквях их хозяев и развита в новый, свой и персональный стиль.
Необходимо понимать, что на протяжении 2,5 веков ситуация не могла оставаться неизменной. Во всем мире прогресс развивался, свобода постепенно отвоевывала один плацдарм за другим. Сами США (пока только 13 северных штатов) стали независимыми от английской короны в 1789 году, начав распространять республиканские идеи Франции на американском континенте.
Естественно, у тех рабовладельцев, которые не считали рабов животными, наверняка, и «режим» для них был менее жестоким, а информация об этом распространялась среди чернокожих и способствовала росту их стремления к христианству. Человек так устроен – ему всегда нужна надежда. Но, поскольку всё же не все рабовладельцы благоволили религиозному обучению и молитвам рабов, часто собрания проходили секретно.
Поэтому часто и в соул, помимо фортепиано, используются всякие синтезаторы с эффектом звука Хаммонда, органа госпел. У Stevie Wonder, который сам себе аккомпанирует (как и большинство соул певцов, которые хорошо владеют инструментом) масса соло на синтезаторе с этим эффектом.
Музыка же характерна именно тем, что это своего рода живой диалог с Богом, выражение просьбы, крика души и именно в такой, весьма эмоциональной форме, проходит молитва. Примером служит сцена из фильма «Братья блюз», где вышедший из тюрьмы герой Белуши приходит в церковь, и там как раз Джеймс Браун (ярчайшая звезда соула, которого считают создателем музыки funk, но об этом – в другой статье) проводит такую молитву, после чего герой Белуши укрепляется в мысли создать группу, говорит: «Я видел, видел свет», в общем, озарило его во время мессы…
Mahalia Jackson “O, Happy Day”
Mahalia Jackson “Joshua Fit The Battle Of Jericho”
Kim Burrell & Hezekiah Walker “The Lord Will Make A Way Somehow”
Yolanda Adams “Order My Steps”
А вот песня в стиле soul, довольно популярная, в исполнении Yolanda Adams, ее многие исполнители пели. Тут явно прослеживается влияние современного госпела, так как солистка поет, а потом начинает импровизировать и петь вокализы на базе хора, который поет основную тему припева.
Yolanda Adams “I Believe I Can Fly”
Исходя из своей практики, могу сказать, что пение в хоре госпел очень помогает певцу соул, поэтому советовала бы всем, кому нравится музыка соул, обязательно попеть в таком хоре. Например, снять психологические барьеры и начать импровизировать сверху хора… На это надо решиться, но, как правило, импровизационная обстановка хора очень помогает. Тем более, что в хоре госпел часто не один солист (когда хор не очень большой, то почти каждый участник хора может побыть солистом в разных произведениях, или же в одном и том же, или вместе солируют 2-3 голоса), или же, помимо солиста, предлагается всем желающим вставлять реплики в припеве, заполнять паузы, естественно, сговорившись предварительно друг с другом, кто и где вставит, у кого возникли интересные идеи.
Почему вместо молитвы в храмах концертное партесное пение?
Приблизительное время чтения: 3 мин.
Вопрос читателя:
Скажите пожалуйста, почему апостолы заповедовали нам христианам молиться, а мы в храмах слушаем партесные концерты и антимолитвенное пение? Неужели сложно обучить певчих в храме византийскому/валаамскому/знаменному пению, ведь сейчас это доступно уже онлайн, даже ездить никуда не надо? Когда молиться уже начнем и религия станет уже мужской, а не сладострастной женственной? Спаси Христос!
Отвечает протоиерей Андрей Ефанов:
Каким бы ни было пение, в конечно счете то, насколько человек сконцентрируется на богослужении, все равно зависит от человека. Молиться нам заповедовал Сам Господь и, положа руку на сердце, никто не может Вам запретить приходить в церковь, чтобы именно помолиться, а не заслушиваться пением хора. Собственно, не ради хора люди в храм ходят, а ради участия в службе и соборной молитве. Если хор поет и чтец читает достаточно внятно, то вслушивайтесь в тексты молитв и присоединяйте к ним свою молитву, если разбирать тексты на слух трудно – молитесь «Господи, помилуй!» или держите перед глазами текст службы – можно купить книжечки, а можно найти тексты он-лайн. Я знаю, что многие прихожане стали следить за службой по тексту и так от них не ускользает ни одно слово. Это, по крайней мере, то, что Вы реально можете сделать. И еще я бы Вам посоветовал изучить устройство богослужения, чтобы точно знать, что означает каждая его часть, действие духовенства, молитва. Когда Вы будете полностью погружены в службу. Когда для Вас будет открыт смысл каждой ее детали, Вы будете полностью, Бог даст, соучаствовать в богослужении, как и подобает христианке, а не слушать хор.
Что касается хора – я понимаю, что иной раз эмоции захлестывают, но призову Вас сосредоточиться на том, что в Ваших силах. В первую очередь – это то, о чем я написал выше. Из практического – Вы можете периодически бывать на богослужениях в другом храме, где манера пения Вам более близка. Или Вы можете, если позволяют силы и время, изучить искусство регента и певчей и организовать достойный хор в той стилистике и традиции, которые Вам нравятся. Или выступить благотворителем храма, опять же, если это Вам по плечу, и содержать тот хор, который считаете правильным.
Архив всех вопросов можно найти здесь. Если вы не нашли интересующего вас вопроса, его всегда можно задать на нашем сайте.
О церковности богослужебного пения
игумен Никон (Смирнов),
настоятель Московского подворья Афонского Пантелеимонова монастыря
Богослужебное пение занимает в Церкви Христовой важное место и составляет ее неотъемлемую часть. Когда мы войдем в храм и в нем еще не началась служба, тихая, благоговейная его обстановка приготавливает нас к богослужению. И как бы ни был храм великолепен в своем убранстве, в росписи стен, в иконостасе, в киотах, в паникадилах, подсвечниках и т. д., если под его сводами еще не раздается чтение или пение, даже самое простое, то храмовое действо не началось, пульс жизни Дома Божия не ощущается. Но вот мы слышим возглас священнослужителя, а за ним и пение, и тотчас вся атмосфера храма изменяется: он весь наполняется звуками, таинственно преломляющими перед слухом молящихся грань между этим видимым и тем невидимым миром, в который устремляется наша душа вслед за возносящимся горе пением. Богослужебное пение — это дыхание храма. Прекрати, устрани это пение — и храм представляется иным, неживым. В старинных документальных известиях существовало такое понятие: «Храм стоит без пения»; к примеру: «в селе Архангельское церковь без пения» — что означало закрытый (недействующий) по тем или иным причинам храм.
Какова природа богослужебного пения?
Господь, Творец всяческих, Царь славы, создав мiр видимый и невидимый (ангельский), восхотел приобщить созданные существа Своей славе, блаженству. Разумные твари, исполненные чувств восхищения красотою, премудростью, великолепием творений и всего мiроздания, не могут оставаться только созерцателями божественных дел. Наделенные Творцом способностью петь, они готовы восхвалять величие Его творений не умолкая. Так мы и узнаем из Священного Писания, что ангельский мир непрестанными гласами воспевает песнь Богу: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф». Благодарностью и прославлением Бога начинает священник всякий чин богослужения: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа», или «Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельной Троице, всегда, ныне и присно и во веки веков».
Круг суточного богслужения начинается с вечерни, и здесь поется на всенощном бдении по возгласе «Слава Святей…» предначинательный псалом (103‑й), весь исполненный прославлением Творца. В пении слышатся отзвуки гимнов горних сил. Особенно таинственная связь горнего мiра и дольнего, земного под сводами храма подчеркивается в Херувимской песне: «Иже херувимы тайно образующе и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение». Изображая собою таинственным образом херувимов, певцы, прославляя Троицу Животворящую, должны, по возможности, уподобляясь им, воспевать ангелоподобное славословие. В чем оно должно состоять?
Во-первых, ангелоподобное пение в храме должно быть духовным, т. е. его звучание под сводами Дома молитвы должно исключать все мiрское, чуждое истинному настроению молящегося христианина. Человек, жаждущий общения с вышним мiром, где, собственно, и уготовляется ему чертог жизни вечной, спешит в храм Божий, чтобы оторваться хотя бы на какое-то время от суеты мiрской, отдаться душой молитвенному общению с Богом, слиться с голосом Церкви в прошениях и обращениях к Источнику жизни, излить свои скорби, вздохнуть о своих согрешениях и сбросить у подножия Креста Господня бремя своих грехов. Душе нужна своя пища, духовная, очищенная от всего земного, страстного, губительного. Богослужение предназначено утолять алчную душу ангелоподобным исполнением священных гимнов, молитвословий и псалмопении. Никакой примеси мiрской музыки, манеры исполнения не должно быть места в храмовом пении! Как бы ни была красива, усладительна мелодия светского произведения, будь это народная песня, оратория или кантата и т. п., она не способна проникнуть в духовную сущность человека и задерживается на оболочке его плотского естества, потворствуя его явным или тайным страстям. «Рожденное от плоти есть плоть» ( Ин.3:6 ).
Привнесение светского элемента в богослужебное пение извращает его назначение и цель — одухотворять молитву христианина, делать его причастным сакраментальной жизни Церкви Христовой.
Происходит отсюда что-то обратное: светски звучащее исполнение в храме не помогает, а мешает молитве человека. Малоцерковный регент, избрав подобное сочинение, стремясь все свои музыкальные способности вложить в исполнительское искусство, но не в состоянии понять, что данное произведение уводит, увлекает молящихся от подлинного духовного настроения, услаждая слух, но не дух. Ведь «не собирают с терновника виноград или с репейника смоквы» ( Мф.7:16 ). Руководители хоров без должного рассуждения слепо преклоняются подчас перед авторами целых всенощных и Литургий с мiровой известностью в светской музыке (П. Чайковский, С. Рахманинов и т. д.), но малокомпетентными в церковном пении. Благоговение перед святыней церковного пения побуждает признать, что «никто не может служить двум господам» ( Мф.6:24 ). Допустимо ли здесь одной и той же рукой композитора сочинять музыку со страстными сценами для очередной оперы и Литургию — святое святых богослужебного круга? «Не можете служить Богу и мамоне» ( Мф.6:24 ). А как мучительно слушать молящемуся в храме театрально звучащие «В молитвах неусыпающую Богородицу» С. Рахманинова, где одно слово «не удержаста» повторяется «на все лады» где-то раз десять, вопреки правилам издревле установленного богослужебного пения.
Часто повторяемые слова в сочинениях церковных композиторов свидетельствуют лишь о слабости их таланта на церковной ниве, об их малодуховности, т. к. здесь содержание явно отступает на второй план, всячески подгоняется под канву сочиненной мелодии, что прямо противоречит каноническому устроению богослужебного пения, в котором без всякого сомнения приоритет отдавался слову, а не звуку. «Раб Христов должен петь так, — учит блаженный Иероним, — чтобы приятны были произносимые слова, а не голос поющего» (см. Д. Разумовский «Церковное пение в России». Вып. 1, М., 1887 г., с. 38).
Далеко зашедшее обмiрщение церковного пения в России за последние столетия, сломав рамки его древних канонов, открыло дорогу произволу новых творцов, так что в их сочинениях, например, Херувимской песни, отдельные слова или сочетания нескольких слов повторяются по 2, 3, 4 и т. д. раз, создавая безсмыслицу. Слово, без которого не может быть песнопения, совершенно неоправданно отдается в жертву мелодии.
До какого абсурда может дойти господство музыки над текстом, насильно подгоняемым под ноты в видах красоты звучания, а не смысла, стоит вникнуть в известное сочинение П. Чеснокова «Воскресение Христово видевше», где допущен перехлест слов во вступлениях партий и в результате при пении верхними голосами слов «имя Твое именуем», бас параллельно поет «не знаем». Или в переложении Г. Львовским кондака Успению Божией Матери роспева Киево-Печерской Лавры сделана автором роковая уступка музыке в ущерб смыслу слов: 3‑й голос делает вступление слогом-отрицанием «не», после чего остальные голоса поют «неусыпающую». Таким образом, слышится дважды отрицательная частица «не», по семантике слов здесь двойное отрицание и, следовательно, по переложению Львовского уже звучит противоположное: «В молитвах (не-не) усыпающую Богородицу…» (Сравни аналогичное из 2‑й молитвы ко Святому Причащению «Якоже не неудостоил еси внити. т. е. удостоил).
В своей речи о церковном пении Святейший Патриарх Алексий I, порицая склонность хоров к светскому образу пения, говорил: «Вместо небесной музыки, какая слышалась в древних строгих и величественных роспевах, мы слышим мiрское легкомысленное сочетание звуков. И таким образом, пение в храмах наших, особенно городских, совершенно не соответствует той цели, какую оно должно преследовать, и храм из дома молитвы часто превращается в зал бесплатных концертов, привлекающих публику, а не молящихся, которые поневоле должны терпеть это отвлекающее их от молитвы пение». (ЖМП, 1948, No 5, с. 8).
Богослужебное пение никак не должно быть похоже на мiрское, земное. В храме все иное, отличное от повседневного, житейского: облачения священнослужителей, напрестольные сосуды, утварь (лжица, дискос, подсвечники, хоругви и т. д.), роспись стен, иконостас; наконец, архитектура здания несет свои черты (апсиды, закомары, купола и т. д.) Богослужебное пение и мiрское пение не совместимы. Вот почему древняя Христианская Церковь рождала в своих истоках особое пение, надмiрное. Что был плод не измышления, не изобретения нового пения, а веяние Духа Святаго, ниспосланного Сыном Божиим, Основателем Церкви, для ее одухотворения. Богослужебное пение в древней Церкви органически проистекало из ее недр и вполне соответствовало высоте уровня духовной жизни тогдашних христиан.
По наметившемуся руслу богослужебное пение старались направить святые отцы, которые зорко следили за ним, охраняя его от мiрского влияния. Так, Св.Иоанн Златоуст говорит: «Мы желаем и требуем, чтобы вы, вознося божественные песнопения, были проникнуты всяким страхом и украшены благоговением. Тебе надлежало с благоговейным трепетом возглашать ангельское славословие, а ты переносишь сюда обычаи шутов и плясунов, неприличным образом подъемля руки и повертываясь всем телом. Как же ты не боишься и не трепещешь? Разве не знаешь, что здесь невидимо присутствует Сам Бог». (Цит. по: Д. Разумовский. Церковное пение России. Вып. 1, М., 1887, с. 33)
Даже внешний образ поющих был небезразличен для этого вселенского учителя. Но как часто регенты не хотят понять правил благонравия на клиросе, позволяя себе совершенно непристойные позы, движения, странные взмахи рук, трясение головой с различной мимикой (даже с улыбкой) лица, с некоторым приседанием, рывками вперед-назад, притом издавая нечленораздельные звуки, шипение или окрики — и это нередко все на виду и слуху у молящегося народа. С горечью приходится видеть руководительницу хора в церкви без головного покрытия, с крашеными волосами, с крашеными глазницами и губами, с маникюром, с нескромным покроем одежды, что безусловно, оскорбляет святость богослужебного пения. Ясное дело, что от таковых регентов нечего ждать настоящего церковного пения: «Рожденное от плоти есть плоть». Не церковные по духу регенты набирают подобных же певцов, порою даже нетрезвых, курящих и, страх подумать,— неверующих. Но это же поношение богослужебного пения! Такие хоры, светски исполняя песнопения, отталкивают от себя народ, между тем ощутимо поглощая денежные средства прихода. Богомольцы скорее идут на раннюю Литургию, где обычно поют левые хоры (не профессионалы) без концертных номеров, просто и молитвенно.
Немалый урон наносит церковности пения изолированность хора в храме: регент зачастую автономен на клиросе, а духовенство не вникает в эту область, безразлично относясь к репертуару и манере исполнения, только бы «капелла» звучала и этого достаточно. Сугубо печальное явление, когда выглядит ниже регента священнослужитель в понимании подлинно церковного пения и требует от него, например, Великим Постом петь «Покаяния отверзи ми…» только А. Веделя — произведение, мягко говоря, сомнительное для храма.
Духовность пения на клиросе… как ее понять, постичь, стяжать? Она обретается не в курсах по церковному пению, не на спевках, не в прослушивании звукозаписей. Как Царствие Божие не приходит видимым образом, но внутри человека есть ( Мф.17:21 ), так и духовность не внешне приобретается, но внутри души зарождается и совершенствуется. Человеку надо начать жить по-евангельски, искать прежде всего Царства Небесного, заняться очищением своего сердца, неуклонно исполнять правила христианской жизни, изживать в себе ветхого человека «со страстьми и похотьми», чтобы не он, но Сладчайший Иисус жил в нем, по слову Ап. Павла: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» ( Гал.2:20 ).
Благодать Божия, вселяясь в очищенное от греховности сердце, просветит его, раскроет очи так, что человек станет совсем иначе зреть на жизнь, на ее смысл и именно со стороны вечности начнет переоценивать все окружающее. Поэтому просвещенная душа будет искать себе сродное, духовное. Все плотское, страстное предстанет уже в своем подлинном мрачном, отталкивающем образе. Духовно живущий человек уже способен распознать, что для души полезно, что вредно; что приближает к Богу, а что отдаляет.
Закон духовности распространяется на всех христиан, жаждущих спасения души, в том числе, конечно, и на руководителей богослужебного пения. Их музыкальный талант становится слугою благочестия, духовности. Не гениальность таланта способна определить, насколько церковно то или иное песнопение, а духовный опыт регента, который не позволит ему, к примеру, исполнить за богослужением «Тебе Бога хвалим» Д. Бортнянского с его чисто оперной музыкой.
Поскольку духовность достигается тернистым крестоношением и скорее познавалась живущими не в мiру, а в обителях, то и творцами богослужебных песнопений, их мелодий в глубоко молитвенном духе становились чаще всего монашествующие. Действительно, монастырские напевы ближе сердцу православного богомольца.
Однако при всем превосходстве раздающихся ныне за богослужениями монастырских напевов (Оптинского, Валаамского и т. д.) над сочинениями мiрских церковных композиторов следует сказать, что каноническими нормами богослужебного пения издревле в Церкви были иные напевы, сложившиеся в ее недрах в период становления вообще храмового пения вместе с распространением и утверждением христианства в языческом мире. Основы богослужебного пения заложены были не гением человеческой природы, но силою, ниспосланною свыше на Церковь со времен Пятидесятницы. Христиане на протяжении многих веков бережно хранили богозданные основы церковного пения с эпохи первых христианских общин, когда пение по уровню одухотворенности соответствовало их высоте благочестия.
Регенту надо знать, что пение первохристианских времен было общим, хоров не существовало. Это был идеал исполнения песнопения, т.к. каждое чадо Церкви призвано быть полнокровным ее «удом», т. е. членом, и органически соединяться с ней. Вот почему мы читаем в книге Деяний Св. Апостолов, что у первых христиан обреталось полное духовное единодушие: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа» ( Деян.4:32 ). Отблеском изначального богослужебного пения в наши дни является пение молящимися в храме народом «Отче наш», «Достойно есть» и т. д. Если вслушаться в его общее пение на службе, то нельзя не признать, что именно в таком исполнении ощущается здоровый пульс церковной жизни народа Божия. Всмотритесь в выражения лиц поющих богомольцев, с каким вдохновением они возносят горе свои сердца. Когда народ поет «Да воскреснет Бог» на Пасху, сколько восторженных чувств вкладывается в это пение, дух захватывает при слушании такого пения. Собственно, это и есть настоящая полнота пения Церкви Божией и никакие хоры, самые знаменитые, несравнимы с народным пением в Доме молитвы по своему воздействию на душу человека. И скорее всенародному, а не хоровому пению присуще молитвенное обращение: «И даждь нам единеми усты и единем сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое имя Твое, Отца, и Сына, и Святаго Духа».
Возникновение отдельных групп певцов на богослужении произошло не сразу, но в дальнейшей истории церковного пения вследствие снижения уровня духовности христиан. Как далеко зашел процесс отделения и отдаления поющих профессионалов от народной массы, мы убеждаемся в нынешней реальности. Регенты, увлеченные концертными номерами, отбирают у честного народа последние крохи, исполняя нередко в оперной манере молитву Господню, Символ Веры и др.
В наше сложное время, когда десятилетиями существовавшие хоры стали на глазах распадаться вследствие малоцерковности их состава, державшегося только на рублях, пришла необходимость возвращаться к утраченным принципам богослужебного пения. Есть храмы, где народным пением отправляется вся служба. Все зависит от настоятеля церкви, от его заботливости и ревности. В отдельных кафедральных соборах постепенно вводят в народное пение ектинии, «Величит душа моя Господа», начало Литургии. Народное пение в храме своим естественным исполнением служит в известной степени мерилом для регента хора. Простота народного пения, его репертуара удержит чуткого регента от поползновения к концертным или сольным произведениям, чуждым природе богослужения. Духовность руководителя хора воспрепятствует ему исполнить в храме, например, «С нами Бог» В. Зиновьева с его ариозными вступлениями солистов.
Торопливость исполнения в ущерб ясности восприятия содержания песнопений стало недугом наших современных хоров. Даже отточенная дикция не дает права ускорять неспешный темп песнопений. Кощунственно устраивать гонку в пении пасхального канона, ибо изменение нормального темпа в сторону неосмысленного ускорения превращает характер исполнения в плясовой ритм. Кроме того, наблюдается странная новизна в ритме, когда, Великое славословие в ускоренном темпе стало звучать в роде какого-то марша, с отсечением концов строк.
Вот здесь озадаченному регенту народное пение подскажет, в каких пределах держать темп хора. А известно, что спешка не свойственна общему народному пению, и это служит хорошей сдерживающей мерой для хора. Пение с народом в храме молитвословий определяет собою норму громкости звучания и для клироса. Действительно, общее пение стоящих в храме прихожан исключает крики голосов, ибо там все естественно. Совсем не то в хорах, где сплошь и рядом слышится искусственное усиление звука, переходящее в крик партий, увидевших знак регентской руки, или пометку форте, фортиссимо в нотах. Подлинно молитвенное пение не допускает этих эффектов, чисто искусственных, рассчитанных мощью, силой голосов удивить находящихся в храме.
Мы должны признать, что молитва и громогласное пение несовместимы. Форте и Фортиссимо должны быть исключены в исполнении песнопений в храмах средней вместимости (типа Троицкого Собора Троице-Сергиевой Лавры). Св. пророк Илия, смеясь над бессилием жрецов идола Ваала, говорил им: «Кричите громким голосом, ибо он бог; может быть, он задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а, может быть, и спит, так он проснется». ( 3Цар.18:27 ). Христиане, поклоняясь истинному Богу, веруют, что всеведующий Господь слышит наше самое затаенное дыхание молитвы и громогласное пение безсмысленно. Прекрасно и убедительно подтверждается умеренное по силе звука пение в Доме Божиим видением тому же пророку Бога: был сильный ветер, но не в ветре Господь, после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь, после землетрясения огонь, но не в огне Господь, после огня веяние тихого ветра и там Господь ( 3Цар.19:11-12 ).
Неспешное, спокойное (негромкое), умиротворенное пение в храме приближает молящихся к Богу. Ошибается тот регент, который думает все внимание молящихся приковать к своему хору через мастерство исполнения «классических» номеров тех или иных композиторов. Безусловно, богослужебное пение органически связано со священнодействующими алтаря, но оно предназначено не отвлекать богомольцев своим исполнением, а содействовать его богообщению и подобно фимиаму растворяться горе, вознося, приподнимая души стоящих в церкви к небу: «В храме стояще славы Твоея, на небеси стояти мним» (см. Утреня).
Для руководителей хора должно быть аксиомой то положение, что их пение может быть действительно молитвенным, когда на службе молится сам регент, вникая в смысл песнопений. Молится регент — тогда молится хор. Молится хор — молится и храм. Однако молитва регента должна начаться не на богослужении, а намного раньше, еще перед выходом из своего дома, а также в пути и при входе в храм. Тем более регент сосредоточенно должен молиться перед первым возгласом священнослужителя, который особо молится с воздетыми руками перед Литургией. Через сердечную молитву регента благодать Всесвятого Духа снизойдет на его душу, просветит и вразумит, как богоугодно воспеть службу церковную. В священные моменты Литургии регенту следует отложить камертон, обратиться к алтарю и благоговейно перекреститься (как обязательное) перед возгласом «Благословено Царство», перед пением «Во Царствии Твоем», «Приидите поклонимся», Трисвятым, чтением Апостола и Евангелия, перед Херувимской, «Станем добре», «Приимите…», «Пиите…», «Твоя от Твоих…», «Изрядно…», перед «Отче наш» и т. д.
Не содействует молитвенности пения бесконечное расширение репертуара, т. к. новые осваиваемые мелодии заставляют певцов держаться на клиросе в усиленном напряжении, и им становится уже не до осмысления слов. Несомненно, что самый малый, но выученный наизусть репертуар чрезвычайно способствует поющим, не заглядывая в ноты, проникнуться в песнопении и почувствовать сладость молитвы.
Левые, любительские хоры нередко поют как раз по памяти «Херувимскую песнь», «Милость мира», что помогает своею простотой создать молитвенную атмосферу на клиросе и в храме. Оптинский старец схиархимандрит Варсонофий говорил, что «ноты связывают певца по рукам и ногам…» Одни красивые звуки без содержания. А слова ускользают от внимания, молитвы нет» (см. «Надежда», вып. 8, РСХД, 1981 г., с. 87).
Разве может быть молитва хора, когда его певцы на богослужении стоят перед нотами в страхе, только и думают, как бы не понизить, как бы не ошибиться? Тем более, если регент может прийти в гнев? Такое пение, даже самое отточенное, не достигает цели. Безошибочное пение — это еще не молитва. Скорее пение с естественными недостатками угоднее Богу, чем безупречное в интонации, ансамбле, но закрепощенное нотами исполнение. Блаженный Иероним говорит: «Славен пред Богом и худоголосый певец» (см. Д. Разумовский, цит. соч., с. 38).
Для настроя христиан на молитву в богослужебном пении важнее фактор на клиросе — что поют, а не как поют — последнее должно быть подчинено первому, а не наоборот. Блаженный Августин в «Исповеди» заключает: «Когда со мною случается, что меня трогает больше пение, нежели то, что поется, то я признаюсь, что тяжело согрешаю, и тогда желал бы я не слышать поющего» (см. ЖМП, 1949 г., No 11, с. 54).
Как странно слушать словесно удвоенное пение, к примеру, прокимен «Помяну имя Твое» Киево-Печерского напева, где тем самым явно подчеркивается музыкальная сторона, а слова повторяемые целой строкой, взяты как бы для размена. К сожалению, многих регентов интересует более всего последнее, т. е. «музыкальная сторона», и в результате на запричастном стихе прекрасно звучащий хор исполнит так называемый «концерт», из которого не разберешь слов и не узнаешь, что это за текст был пропет? На вопрос — как исполнили? — слушатели ответят: хорошо! А что пропели — не разобрали. Не лучше ли вместо неразборчивого концерта спеть 33‑й псалом, и весь народ, понимая содержание, с усердием станет молиться. Этот псалом стоит петь по запричастном стихе уже потому, что в отступление от чина Литургии его почему-то опускают по заамвонной молитве, точнее после «Буди имя Господне». Да и как можно увязать концертный номер с приготовлением прихожан к причащению? До XVII века этого концертного исполнения не существовало в богослужении, как и партесного пения.
Православная Русь со времен своего крещения твердо держалась унисонного пения, воспринятого от греческого Востока. Истоки его уходят к первохристианской эпохе, когда еще не было хорового исполнения. Принцип унисонного пения вполне отвечал идеалу единения всех членов Церкви во Христе, и потому вполне отвечал идеалу церковности богослужебного пения.
Пора нам, православным, возвращаться к забытым сокровищам исконного родного древнерусского богослужебного пения, которым жили и спасались наши христиане на Руси до XVII века!