в каком году вышел декрет о борьбе с неграмотностью
Приказано уничтожить: как большевики ликвидировали безграмотность
Ровно сто лет назад, 26 декабря 1919 года, Совет Народных Комиссаров принял декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР». Так в русском языке появилось новое слово: «ликбез». Пролетарская культура была щедра на диковатые неологизмы и страннейшие аббревиатуры (над чем смеялись еще Ильф с Петровым — вспомним их «Фортинбраса при Умслопогасе»), но этой была суждена долгая жизнь, хотя и безграмотность давно ликвидирована, да и РСФСР уж почти 30 лет как нет. «Известия» вспоминают о самой успешной и самой полезной кампании советской власти на ниве просветительства.
Согласно декрету, с 1920 года всё население Советской России в возрасте от 8 до 50 лет, не умевшее читать или писать, обязано было учиться грамоте. По желанию — на русском или на родном языке. Из многих начинаний первых лет советской власти это оказалось, пожалуй, наиболее рациональным и успешным.
Звонкое слово «ликбез» означало широкую просветительскую программу, которая изменила не только судьбу страны. «Пароль времени», как любили — не без патетики — выражаться в те годы. В каждом населенном пункте, в котором насчитывалось не менее пятнадцати неграмотных, учреждались «школы грамоты», так называемые ликпункты. Через год в 40 губерниях России появилось около 13 тыс. таких школ. Их открывали при заводах, нередко — в национализированных богатых домах и закрытых храмах. Учились в ликпунктах по 68 часов в неделю первоначально 7–8 месяцев, позже стали управляться за четыре.
«Рабы не мы»
Новая власть озаботилась проблемой едва ли не сразу после взятия Зимнего. Еще в ноябре 1917 года Анатолий Луначарский на страницах журнала «Народное просвещение» провозгласил курс на ликвидацию безграмотности. А кроме того — заговорил о гигиене, о том, что каждую школу (включая сельские) нужно обеспечить горячей водой и мылом. И ликвидацию безграмотности нужно было запускать в условиях беспросветной нищеты.
В декабре 1917 года в Народном комиссариате просвещения был создан внешкольный отдел, который возглавила Надежда Крупская. Она с первых лет ХХ века разрабатывала методику педагогической работы с взрослыми учащимися. Именно в ее личном департаменте и создавались планы обучения совершеннолетних, не получивших азов образования. Считалось, что быстрому преодолению неграмотности поможет орфографическая реформа, разработанная еще в царские времена, но стартовавшая в начале 1918 года. Ее основной целью было упрощение правописания. Проще писать — проще обучить.
Стали появляться буквари для взрослых. Их, несмотря на дефицит средств, старались издавать массовыми тиражами. В этих изданиях просвещение тесно переплеталось с пропагандой. Именно там появились чеканные формулы, по которым население училось читать и писать: «Мы не рабы, рабы не мы», «Среди рабочих много чахоточных. Советы дали рабочим бесплатное лечение», «Мы были рабы капитала». Это не просто трафареты для прописей, а пища для ума и руководство к действию. Тогдашние буквари повлияли на общественное мировоззрение сильнее, чем мы сегодня можем представить. Ведь для большинства питомцев ликпунктов это были действительно первые книги. А для многих (это в первую очередь касается старшего поколения) они так и остались единственными.
19 июля 1920 года появился новый декрет — об учреждении Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации безграмотности (ВЧК л/б). Эта была разветвленная сеть, охватившая всю страну. В составе «второй ВЧК» действовал штат разъездных инструкторов, которые помогали «товарищам с периферии».
Обучение грамоте в деревне Тимошино Егорьевского района Московской области, 1930 год
Конечно, учиться жаждали не все. Каких только забот не было у людей в голодные и опасные годы Гражданской войны, да и после нее. И тут в ход пускали известный в те годы принцип «Не умеешь — научим, не хочешь — заставим». Такое бывало часто: обучали силком, против желания. Но это в первые годы действия программы. К концу 1920-х необходимость начального образования осознали почти все.
Долой неграмотность!
Дело не захлебнулось и после образования Советского Союза, когда процент неграмотных в стране снова вырос — прежде всего за счет Туркестана. В 1925 году энтузиасты борьбы с неграмотностью объединились в добровольное общество «Долой неграмотность», местные отделения которого создавались, как говорится, «от Москвы до самых до окраин». Этому обществу помогали все знаменитые советские писатели, включая Максима Горького и весьма популярного в те годы Демьяна Бедного. А Владимир Маяковский многократно давал поэтические концерты в пользу ликбезовского общества.
Критически не хватало педагогов. Наркомпрос пытался оперативно решить эту проблему. Под знаменами ВЧК в 26 губерниях создавались курсы учителей. Но тут система столкнулась с нехваткой преподавателей. Приходилось завозить лекторов из столиц. Комиссия помогала с командировками. Каждый образованный человек с минимальными педагогическими способностями был на счету. Недаром в 1928 году был организован всесоюзный комсомольский культпоход. Это была лихая молодежная атака на неграмотность. Комсомольцы на общественных началах обучали неграмотных — как правило, рабочих. В эту программу входила и борьба с детской беспризорностью. Власть исходила из того, что каждый подросток школьного возраста не только может, но и обязан учиться.
Выпускник ликпункта должен был уметь читать «ясный печатный и письменный шрифт, делать краткие записи, необходимые в обыденной жизни и в служебных делах», мог «записать целые и дробные числа, проценты, разобраться в диаграммах», а также «в основных вопросах строительства Советского государства». По тем временам — немало. Учили, как правило, по лозунгам, но старались пробудить у питомцев способности к самостоятельному мышлению. Учитывали социальное положение ученика, его профессию.
Сельский учитель обучает узбекских женщин грамоте, 1921 год
Обучающимся сокращали рабочий день на два часа при сохранении зарплаты и пайка. Нередко руководители предприятий — в особенности во времена НЭПа — не выполняли этих предписаний. На них жаловались. Дело доходило до жестких мер: неуважение к ликбезу приравнивали к контрреволюционной деятельности. Кстати, за прогулы уроков на неграмотного могли наложить штраф. Правда, к столь строгим мерам прибегали нечасто. Другое дело — общественные порицания и агитсуды.
Чтобы система заработала на полную мощность, потребовалось 10 лет. К началу 1930-х в стране появилось массовое педагогическое образование. И это тоже заслуга кампании, которая началась в декабре 1919 года.
Программа чрезвычайной важности
Зачем ликбез был нужен большевикам, еще не укрепившим свою власть, еще воевавшим «на деникинских фронтах»? Для них это был не только пропагандистский довод, но и дело чести. Самодержавие традиционно упрекали за невнимание к массовому образованию. Об этом страстно писали и либералы, и социалисты всех мастей. О необходимости бесплатного всеобщего образования твердили и эсеры, и меньшевики, и большевики. В этом они сходились. И большевики — надо отдать им должное, — захватив власть, не ограничились декларациями. Для них это был важнейший идеологический вопрос. Революционные партии проповедовали веру в прогресс — технический, культурный и социальный. А о каком прогрессе можно говорить в малограмотном обществе?
Нельзя забывать и об экономическом эффекте ликбеза. Страна получила тысячи (а со временем — десятки и сотни тысяч) специалистов более высокой, чем прежде, квалификации. Кроме того, при кардинальном переустройстве политической и социальной системы новой власти требовалась эффективная пропаганда. Власть была заинтересована в том, чтобы миллионы людей читали газеты, наизусть вызубривали тексты плакатов и транспарантов. Для этого необходимо хотя бы начальное образование. Чтобы гражданин Страны Советов мог хотя бы понять плакат, изображавший мужика в лаптях, шагающего в пропасть со «слоганом» «Неграмотный — тот же слепой. Всюду его ждут неудачи и несчастья». Лубочный плакат Александра Радакова сработал эффективно. Постижение грамоты воспринималось как средство от слепоты, как пропуск в новый прекрасный мир. Конечно, далеко не все — и среди учеников, и среди учителей — рассуждали так идеалистично. И все-таки нельзя отрицать мощь и искренность тогдашней веры в чудесную силу азбуки.
Судьба Просвещения
Конечно, наркомпросовцы 1919 года начинали не с нуля. Почему же в России сто лет назад для ликвидации безграмотности потребовались столь крутые, «чрезвычайные» меры? Проблема кроется в глуби веков. Первым нашим просветителем государственного масштаба был князь Ярослав, не зря прозванный Мудрым. Он и сам был пристрастен к чтению, и других старался приохотить к науке. Примерно в 1030 году князь Ярослав создал первое училище в Новгороде Великом. К концу правления князя-книгочея Русь была одним из наиболее просвещенных государств Европы. Но вскоре этот приоритет был утрачен. И только в начале XVII века царь Борис Годунов замыслил открыть в Москве первые светские школы. Пушкин прославил этот порыв царя Московского, вложив в его уста крылатые слова: «Учись, мой сын: наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни».
Но эта затея не удалась, а после Смутного времени грамотеев в Московском царстве осталось немного. И царь Петр, которого такое положение дел не устраивало, взялся за дело с поистине революционным неуемным размахом. «Самодержавною рукой он смело сеял просвещенье», — точнее Пушкина не сказать. Петр открывал «цифирные школы», заботился об элементарном обучении солдат.
Цифирная школа в Соликамске
К концу царствования первого императора в России насчитывалось более ста низших училищ. Не все задумки Петра были доведены до ума, но именно ему мы обязаны тем, что к концу XVIII столетия дворянство и духовенство в России стало сплошь грамотным. Развитие получили пресса и литература. Появились читатели — появились и книги.
Заботилась о народных школах и Екатерина Великая, но — по большей части в переписке с европейскими светилами. В этой области ее благие намерения медленно приживались на северной почве. «Народная школа» окрепла в России только к концу XIX века.
По части массовой грамотности Россия так и не догнала Европу. В 1897 году Петр Семенов-Тян-Шанский провел в Российской империи первую научную перепись населения. Она показала, что азами грамоты в стране владеют лишь 21,1% населения. Смиряться с этим не собирались ни власти, ни интеллигенция. Хотя некоторые идеологи консервативного направления считали, что «мужику» грамота идет только во вред. Правда, в начале ХХ века такие воззрения вышли из моды. За судьбы народного просвещения болели лучшие умы страны. Но за первые 14 лет нового столетия число начальных учебных заведений в России увеличилось как минимум в два раза. Важную роль играли церковно-приходские школы, в которых получали азы знаний крестьянские дети.
Обучение населения чтению и письму в деревне Шоркасы Чебоксарского района, 1930-е годы
К началу 1920-х, когда наркомпрос выступил с концепцией ликвидации безграмотности, дело обстояло немногим лучше, чем во времена Семенова-Тян-Шанского: в стране насчитывалось лишь около 30% функционально грамотных граждан. Главным образом, это были молодые люди. А поколение отцов испытывало трудности даже при выполнении самых простых письменных заданий.
Ликбез переломил ситуацию. Всесоюзная перепись населения 1939 года установила, что грамотность среди населения в возрасте от 8 лет приблизилась к 90%. При этом в среднеазиатских республиках речь шла о первоначальной грамотности, а в России — о достаточно высоком уровне образования.
Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»
«Интеллектуальная платформа для развития»: как декрет «О ликвидации безграмотности» изменил историю страны
26 декабря 1919 года Совет народных комиссаров РСФСР принял декрет «О ликвидации безграмотности среди населения». Согласно документу, всё население страны в возрасте от восьми до 50 лет обязано было учиться читать и писать на русском либо родном языке. Реализация декрета шла непросто, но в конечном итоге она преобразила РСФСР и весь Советский Союз.
Крестьянская страна
По словам заведующего кафедрой политологии и социологии РЭУ имени Плеханова Андрея Кошкина, в конце XIX — начале XX века читать и писать умели около четверти жителей Российской империи.
«Согласно результатам переписи 1897 года, о своей грамотности заявили около 21% населения Российской империи. В дальнейшем уровень грамотности несколько подрос, и точно сказать, каким он был во время Первой мировой войны, сложно. Существуют разные оценки, но большинство исследователей склонялись к тому, что писать и читать перед революцией 1917 года умели около трети российских подданных», — рассказал собеседник RT.
В свою очередь, замдиректора городского методического центра Департамента образования Москвы Андрей Лукутин отметил, что относительно невысокий уровень грамотности в Российской империи конца XIX столетия был обусловлен объективными историческими обстоятельствами.
«Сказать, что страна была тотально безграмотной, нельзя, это было не так. Просто она являлась преимущественно крестьянской. И было не очень важно, умеет читать или нет тот, кто выращивает хлеб», — подчеркнул эксперт.
После революции 1917 года большевики рассматривали борьбу за всеобщую грамотность как одну из предпосылок для коренных социальных преобразований в России. Проводниками этой идеи стали народный комиссар просвещения РСФСР Анатолий Луначарский и руководитель внешкольного отдела Наркомпроса, жена Владимира Ленина Надежда Крупская.
Луначарский говорил о необходимости организации сети школ, внедрения всеобщего бесплатного образования и поощрения всестороннего развития человека. Осенью 1917-го нарком просвещения подготовил несколько обращений к учителям и молодёжи с призывом помочь Советам.
Однако на фоне проблем, связанных с формированием органов власти, переговоров с Германией и Гражданской войны процесс распространения грамотности не мог идти так быстро, как того хотелось большевикам.
Декрет «О ликвидации безграмотности»
В мае 1919 года в России состоялся 1-й Всероссийский съезд по внешкольному образованию. Его участники инициировали подготовку проекта декрета «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР». Несмотря на то что в стране продолжалась Гражданская война, шла борьба с иностранными интервентами и отражение польской агрессии, правительство провело форсированную работу над документом. Декрет был официально принят Совнаркомом РСФСР 26 декабря 1919 года.
«Всё население республики в возрасте от восьми до 50 лет, не умеющее читать или писать, обязано обучаться грамоте на родном или русском языке, по желанию. Обучение это ведётся в государственных школах как существующих, так и учреждаемых для неграмотного населения по планам Народного комиссариата просвещения», — говорилось в документе.
Работа по ликвидации безграмотности должна была также проводиться в Красной армии при участии политотделов.
Органам местной власти давалось всего два месяца на подготовку планов ликвидации безграмотности. Потенциальные учителя были практически приравнены к мобилизованным военным.
«Народному комиссариату просвещения и его местным органам предоставляется право привлекать к обучению неграмотных в порядке трудовой повинности всё грамотное население страны, не призванное в войска, с оплатою их труда по нормам работников просвещения», — подчёркивали составители декрета.
Для обучающихся грамоте время работы сокращалось на два часа с сохранением оплаты труда. Впрочем, мотивация для потенциальных педагогов и учащихся была не только позитивной.
«Уклоняющиеся от установленных настоящим декретом повинностей и препятствующие неграмотным посещать школы привлекаются к уголовной ответственности», — постановил Совнарком.
По словам экспертов, с принятия декрета в Советской России началась активная кампания по ликвидации безграмотности. «Распространение грамотности для советского государства было идеологически важным вопросом», — отметил Андрей Лукутин.
Двигатель мирового созидания
По словам историков, сотрудникам Наркомпроса первоначально не хватало самого необходимого: учебных пособий, письменных принадлежностей, оборудования. Кроме того, обучение миллионов людей чтению, письму и счёту требовало разветвлённой структуры специализированных учреждений.
19 июля 1920 года вышел новый декрет Совнаркома — о создании Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации безграмотности (ВЧК ликбез). А 12 ноября того же года на базе внешкольного отдела Наркомпроса был учреждён Главный политико-просветительный комитет, которому была переподчинена комиссия по ликбезу. Председателем комитета стала Надежда Крупская. В её ведение передали организацию курсов ликбеза, подготовку учителей и издание учебной литературы. Содействие комиссии и комитету осуществляли советские писатели и поэты, помогавшие с подготовкой учебных пособий.
В каждом населённом пункте, в котором проживали свыше 15 человек, не умеющих читать и писать, создавалась школа, известная также как пункт ликвидации безграмотности. Сначала тех, кто посещал ликпункты, обучали преимущественно основам чтения, счёта и письма. Позже программа была расширена — в неё включили, в частности, изучение дробей, процентов и диаграмм, а также вопросы строительства советского государства.
В 1920—1924 годах были выпущены два издания первого советского массового букваря для взрослых Д. Элькиной, Н. Бугославской, А. Курской. Вскоре появились Рабоче-крестьянский букварь для взрослых В. Смушкова и Букварь для рабочих Е. Голанта. Учебная литература издавалась на языках примерно 40 национальностей, проживавших в Советской России (а позже в СССР).
С 1923 года помощь государственным органам просвещения стало оказывать добровольное общество «Долой неграмотность» под руководством Михаила Калинина. Оно насчитывало 11 тыс. ликпунктов.
С 1917 по 1927 год органы Наркомпроса и общественные организации обучили грамоте около 10 млн граждан Советского Союза (из них 5,5 млн — в РСФСР). При этом Крупская призывала отказаться от принуждения в вопросах образования и опираться на помощь общественности. В 1928 году был развёрнут культпоход по ликвидации безграмотности.
Важной формой просвещения населения стали избы-читальни, при которых действовали библиотеки и кружки. В 1940-е годы их количество в СССР достигало примерно 48 тыс. В послевоенный период их постепенно вытеснили клубы и дома культуры.
В 1930 году в Наркомпросе прошли масштабные реформы. ЦИК и СНК издали постановление «О всеобщем обязательном начальном обучении». Вместо Главполитпросвета в Наркомпросе был создан сектор массовой работы. А функции ВЧК ликбеза были переданы Центральному штабу ликбез-похода.
По словам Андрея Кошкина, к 1936 году в СССР были обучены грамоте уже около 40 млн человек, а в 1939 году уровень грамотности в стране приблизился к 90%.
«Декрет «О ликвидации безграмотности» наравне с декретами о земле и о мире стал одним из самых важных и известных документов советской власти. Благодаря его реализации СССР, несмотря на потери и разрушения времён Гражданской войны, стал одним из двигателей мирового созидания в области науки и искусства. В результате воплощения декрета в жизнь вся страна зачитала, записала, начала конструировать», — заявил в беседе с RT Андрей Лукутин.
По его словам, без декрета «О ликвидации безграмотности» СССР не состоялся бы как самая читающая страна в мире.
«Изменения, принесённые декретом «О ликвидации безграмотности», были даже масштабнее, чем это может показаться на первый взгляд. Декрет был ступенькой к индустриализации, победе в Великой Отечественной войне, освоению космоса. Благодаря этому возникла могучая сверхдержава и мир стал биполярным», — подчеркнул Андрей Кошкин.
По словам экспертов, важным результатом распространения грамотности в СССР стала возможность получения «вторичной» информации. Умение читать, в частности, позволяло советским гражданам получать информацию о вакцинации, нормах гигиены и здоровом образе жизни.
«Декрет позволил сделать рывок буквально во всех сферах. Он предопределил развитие нашей страны как минимум на 100 лет вперёд. Это была настоящая интеллектуальная платформа для развития государства», — подытожил Кошкин.
Николай Стариков
политик, писатель, общественный деятель
Приказано уничтожить: как большевики ликвидировали безграмотность
Приказано уничтожить: как большевики ликвидировали безграмотность
Ровно сто лет назад, 26 декабря 1919 года, Совет Народных Комиссаров принял декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР». Так в русском языке появилось новое слово: «ликбез». Пролетарская культура была щедра на диковатые неологизмы и страннейшие аббревиатуры (над чем смеялись ещё Ильф с Петровым — вспомним их «Фортинбраса при Умслопогасе»), но этой была суждена долгая жизнь, хотя и безграмотность давно ликвидирована, да и РСФСР уж почти 30 лет как нет. «Известия» вспоминают о самой успешной и самой полезной кампании советской власти на ниве просветительства.
Согласно декрету, с 1920 года всё население Советской России в возрасте от 8 до 50 лет, не умевшее читать или писать, обязано было учиться грамоте. По желанию — на русском или на родном языке. Из многих начинаний первых лет советской власти это оказалось, пожалуй, наиболее рациональным и успешным.
01.06.1930 Крестьяне на занятиях по ликвидации безграмотности. РИА Новости / РИА Новости
Звонкое слово «ликбез» означало широкую просветительскую программу, которая изменила не только судьбу страны. «Пароль времени», как любили — не без патетики — выражаться в те годы. В каждом населенном пункте, в котором насчитывалось не менее пятнадцати неграмотных, учреждались «школы грамоты», так называемые ликпункты. Через год в 40 губерниях России появилось около 13 тыс. таких школ. Их открывали при заводах, нередко — в национализированных богатых домах и закрытых храмах. Учились в ликпунктах по 68 часов в неделю первоначально 7–8 месяцев, позже стали управляться за четыре.
«Рабы не мы»
Новая власть озаботилась проблемой едва ли не сразу после взятия Зимнего. Еще в ноябре 1917 года Анатолий Луначарский на страницах журнала «Народное просвещение» провозгласил курс на ликвидацию безграмотности. А кроме того — заговорил о гигиене, о том, что каждую школу (включая сельские) нужно обеспечить горячей водой и мылом. И ликвидацию безграмотности нужно было запускать в условиях беспросветной нищеты.
В декабре 1917 года в Народном комиссариате просвещения был создан внешкольный отдел, который возглавила Надежда Крупская. Она с первых лет ХХ века разрабатывала методику педагогической работы с взрослыми учащимися. Именно в её личном департаменте и создавались планы обучения совершеннолетних, не получивших азов образования. Считалось, что быстрому преодолению неграмотности поможет орфографическая реформа, разработанная ещё в царские времена, но стартовавшая в начале 1918 года. Ее основной целью было упрощение правописания. Проще писать — проще обучить.
Надежда Крупская в окружении колхозниц, 1936 год. Фото: ТАСС/Таиров Е.
Стали появляться буквари для взрослых. Их, несмотря на дефицит средств, старались издавать массовыми тиражами. В этих изданиях просвещение тесно переплеталось с пропагандой. Именно там появились чеканные формулы, по которым население училось читать и писать: «Мы не рабы, рабы не мы», «Среди рабочих много чахоточных. Советы дали рабочим бесплатное лечение», «Мы были рабы капитала». Это не просто трафареты для прописей, а пища для ума и руководство к действию. Тогдашние буквари повлияли на общественное мировоззрение сильнее, чем мы сегодня можем представить. Ведь для большинства питомцев ликпунктов это были действительно первые книги… А для многих (это в первую очередь касается старшего поколения) они так и остались единственными.
19 июля 1920 года появился новый декрет — об учреждении Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации безграмотности (ВЧК л/б). Эта была разветвленная сеть, охватившая всю страну. В составе «второй ВЧК» действовал штат разъездных инструкторов, которые помогали «товарищам с периферии».
Обучение грамоте в деревне Тимошино Егорьевского района Московской области, 1930 год. Фото: РИА Новости
Конечно, учиться жаждали не все. Каких только забот не было у людей в голодные и опасные годы Гражданской войны, да и после нее… И тут в ход пускали известный в те годы принцип «Не умеешь — научим, не хочешь — заставим». Такое бывало часто: обучали силком, против желания… Но это в первые годы действия программы. К концу 1920-х необходимость начального образования осознали почти все.
Долой неграмотность!
Дело не захлебнулось и после образования Советского Союза, когда процент неграмотных в стране снова вырос — прежде всего за счет Туркестана. В 1925 году энтузиасты борьбы с неграмотностью объединились в добровольное общество «Долой неграмотность», местные отделения которого создавались, как говорится, «от Москвы до самых до окраин». Этому обществу помогали все знаменитые советские писатели, включая Максима Горького и весьма популярного в те годы Демьяна Бедного. А Владимир Маяковский многократно давал поэтические концерты в пользу ликбезовского общества.
Максим Горький и Демьян Бедный. Фото: Culture/cultureru.com
Критически не хватало педагогов. Наркомпрос пытался оперативно решить эту проблему. Под знаменами ВЧК в 26 губерниях создавались курсы учителей. Но тут система столкнулась с нехваткой преподавателей. Приходилось завозить лекторов из столиц. Комиссия помогала с командировками. Каждый образованный человек с минимальными педагогическими способностями был на счету. Недаром в 1928 году был организован всесоюзный комсомольский культпоход. Это была лихая молодежная атака на неграмотность. Комсомольцы на общественных началах обучали неграмотных — как правило, рабочих. В эту программу входила и борьба с детской беспризорностью. Власть исходила из того, что каждый подросток школьного возраста не только может, но и обязан учиться.
Выпускник ликпункта должен был уметь читать «ясный печатный и письменный шрифт, делать краткие записи, необходимые в обыденной жизни и в служебных делах», мог «записать целые и дробные числа, проценты, разобраться в диаграммах», а также «в основных вопросах строительства Советского государства». По тем временам — немало. Учили, как правило, по лозунгам, но старались пробудить у питомцев способности к самостоятельному мышлению. Учитывали социальное положение ученика, его профессию.
Сельский учитель обучает узбекских женщин грамоте, 1921 год. Фото: РИА Новости
Обучающимся сокращали рабочий день на два часа при сохранении зарплаты и пайка. Нередко руководители предприятий — в особенности во времена НЭПа — не выполняли этих предписаний. На них жаловались. Дело доходило до жестких мер: неуважение к ликбезу приравнивали к контрреволюционной деятельности. Кстати, за прогулы уроков на неграмотного могли наложить штраф… Правда, к столь строгим мерам прибегали нечасто. Другое дело — общественные порицания и агитсуды.
Чтобы система заработала на полную мощность, потребовалось 10 лет. К началу 1930-х в стране появилось массовое педагогическое образование. И это тоже заслуга кампании, которая началась в декабре 1919 года.
Программа чрезвычайной важности
Зачем ликбез был нужен большевикам, ещё не укрепившим свою власть, ещё воевавшим «на деникинских фронтах»? Для них это был не только пропагандистский довод, но и дело чести. Самодержавие традиционно упрекали за невнимание к массовому образованию. Об этом страстно писали и либералы, и социалисты всех мастей. О необходимости бесплатного всеобщего образования твердили и эсеры, и меньшевики, и большевики. В этом они сходились. И большевики — надо отдать им должное, — захватив власть, не ограничились декларациями. Для них это был важнейший идеологический вопрос. Революционные партии проповедовали веру в прогресс — технический, культурный и социальный. А о каком прогрессе можно говорить в малограмотном обществе?
Нельзя забывать и об экономическом эффекте ликбеза. Страна получила тысячи (а со временем — десятки и сотни тысяч) специалистов более высокой, чем прежде, квалификации. Кроме того, при кардинальном переустройстве политической и социальной системы новой власти требовалась эффективная пропаганда. Власть была заинтересована в том, чтобы миллионы людей читали газеты, наизусть вызубривали тексты плакатов и транспарантов… Для этого необходимо хотя бы начальное образование. Чтобы гражданин Страны Советов мог хотя бы понять плакат, изображавший мужика в лаптях, шагающего в пропасть со «слоганом» «Неграмотный — тот же слепой. Всюду его ждут неудачи и несчастья». Лубочный плакат Александра Радакова сработал эффективно. Постижение грамоты воспринималось как средство от слепоты, как пропуск в новый прекрасный мир. Конечно, далеко не все — и среди учеников, и среди учителей — рассуждали так идеалистично. И все-таки нельзя отрицать мощь и искренность тогдашней веры в чудесную силу азбуки.
Судьба Просвещения
Конечно, наркомпросовцы 1919 года начинали не с нуля. Почему же в России сто лет назад для ликвидации безграмотности потребовались столь крутые, «чрезвычайные» меры? Проблема кроется в глуби веков. Первым нашим просветителем государственного масштаба был князь Ярослав, не зря прозванный Мудрым. Он и сам был пристрастен к чтению, и других старался приохотить к науке. Примерно в 1030 году князь Ярослав создал первое училище в Новгороде Великом. К концу правления князя-книгочея Русь была одним из наиболее просвещенных государств Европы. Но вскоре этот приоритет был утрачен. И только в начале XVII века царь Борис Годунов замыслил открыть в Москве первые светские школы. Пушкин прославил этот порыв царя Московского, вложив в его уста крылатые слова: «Учись, мой сын: наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни».
Но эта затея не удалась, а после Смутного времени грамотеев в Московском царстве осталось немного. И царь Петр, которого такое положение дел не устраивало, взялся за дело с поистине революционным неуемным размахом. «Самодержавною рукой он смело сеял просвещенье», — точнее Пушкина не сказать. Петр открывал «цифирные школы», заботился об элементарном обучении солдат.
Цифирная школа в Соликамске. Фото: Архив библиотеки горда Соликамска/archive.solkam.ru
К концу царствования первого императора в России насчитывалось более ста низших училищ. Не все задумки Петра были доведены до ума, но именно ему мы обязаны тем, что к концу XVIII столетия дворянство и духовенство в России стало сплошь грамотным. Развитие получили пресса и литература. Появились читатели — появились и книги.
Заботилась о народных школах и Екатерина Великая, но — по большей части в переписке с европейскими светилами. В этой области её благие намерения медленно приживались на северной почве. «Народная школа» окрепла в России только к концу XIX века.
По части массовой грамотности Россия так и не догнала Европу. В 1897 году Петр Семенов-Тян-Шанский провел в Российской империи первую научную перепись населения. Она показала, что азами грамоты в стране владеют лишь 21,1% населения. Смиряться с этим не собирались ни власти, ни интеллигенция. Хотя некоторые идеологи консервативного направления считали, что «мужику» грамота идет только во вред. Правда, в начале ХХ века такие воззрения вышли из моды. За судьбы народного просвещения болели лучшие умы страны. Но за первые 14 лет нового столетия число начальных учебных заведений в России увеличилось как минимум в два раза. Важную роль играли церковно-приходские школы, в которых получали азы знаний крестьянские дети.
Обучение населения чтению и письму в деревне Шоркасы Чебоксарского района, 1930-е годы. Фото: commons.wikimedia.org
К началу 1920-х, когда наркомпрос выступил с концепцией ликвидации безграмотности, дело обстояло немногим лучше, чем во времена Семенова-Тян-Шанского: в стране насчитывалось лишь около 30% функционально грамотных граждан. Главным образом, это были молодые люди. А поколение отцов испытывало трудности даже при выполнении самых простых письменных заданий.
Ликбез переломил ситуацию. Всесоюзная перепись населения 1939 года установила, что грамотность среди населения в возрасте от 8 лет приблизилась к 90%. При этом в среднеазиатских республиках речь шла о первоначальной грамотности, а в России — о достаточно высоком уровне образования.
Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»
На обложке: Фото РИА Новости/Виктор Булла
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.