в каком году россия осудила операцию нато в сербии
Операция НАТО против Союзной Республики Югославии 1999 года
Операция «Союзная сила» (Operation Allied Force) — военно-воздушная операция блока Организации Североатлантического договора (НАТО) против Союзной Республики Югославия (СРЮ) в период с 24 марта по 10 июня 1999 года. Американская кампания в рамках операции имела кодовое название «Благородная наковальня» (Noble Anvil). В некоторых источниках фигурирует под названием «Милосердный ангел».
Причиной международного вмешательства стал межэтнический конфликт между исторически проживавшими в Косово албанцами и сербами. 23 сентября 1998 года Совет Безопасности ООН одобрил резолюцию № 1199, которая требовала от властей СРЮ и руководства косовских албанцев обеспечить прекращение огня в Косово и без промедления начать переговоры.
Особенно сильно ситуация обострилась после инцидента в селе Рачак 15 января 1999 года, когда произошло крупное вооруженное столкновение между представителями югославских силовых структур и боевиками Армии освобождения Косово.
Проведенные в феврале-марте 1999 года в Рамбуйе и Париже (Франция) переговоры были приостановлены 19 марта. Стороны так и не смогли достигнуть договоренности, президент СРЮ Слободан Милошевич отказался подписать военные приложения к договору об урегулировании кризиса.
24 марта 1999 года без санкции Совета Безопасности ООН альянс НАТО начал военные действия на территории СРЮ. Решение о начале операции принял бывший в то время генеральным секретарем НАТО Хавьер Солана.
Официальным поводом начала военных действий было объявлено присутствие сербских войск на территории края Косово и Метохия. Сербские власти также были обвинены в этнических чистках.
Тринадцать стран альянса предоставили для военной операции свою авиацию, среди них Франция, Германия, Италия, Норвегия, Португалия, Испания, Турция, Великобритания и США. На американский контингент пришлось 75% всех операций сил альянса.
Ударные силы НАТО в день начала операции насчитывали 277 единиц летной техники, из них 192 бомбардировщика, 63 самолета логистической поддержки, 19 самолетов-разведчиков и 3 вертолета.
Общее командование кампанией осуществлял глава Высшего штаба союзных государств Европы американский генерал Уэсли Кларк (Wesley Clark).
Первые ракетные удары были нанесены 24 марта около 20.00 по местному времени (22.00 мск) по радарным установкам армии СРЮ, находящимся на черногорском побережье Адриатического моря. Одновременно ракетным атакам подверглись военный аэродром в нескольких километрах от Белграда и крупные промышленные объекты в городе Панчево, находящемся менее чем в двадцати километрах от столицы СРЮ.
Всего было поражено 53 цели. В большинстве крупных городов Сербии и Черногории впервые после Второй мировой войны было объявлено военное положение.
В первый месяц операции «Союзная сила» авиация НАТО ежедневно совершала в среднем около 350 боевых вылетов. На саммите НАТО в Вашингтоне 23 апреля 1999 года лидеры альянса приняли решение интенсифицировать воздушную кампанию.
Всего за время операции силами НАТО, по различным данным было совершено от 37,5 до 38,4 тысяч боевых вылетов, в ходе которых было атаковано более 900 целей на территории Сербии и Черногории, сброшено более 21 тысячи тонн взрывчатых веществ.
В ходе авиаударов были использованы запрещенные типы боеприпасов с радиоактивными примесями, главным образом, обедненным ураном (U 238).
Вскоре после начала военной агрессии парламент Союзной Республики Югославии проголосовал за присоединение к союзу России и Белоруссии. Президент России Борис Ельцин заблокировал этот процесс, так как подобное решение могло породить целый ряд сложностей международного характера.
Бомбардировки прекратились 9 июня 1999 года после того, как представителями армии СРЮ и НАТО в македонском городе Куманово был подписан военно-технический договор о выводе с территории Косово войск и полиции Союзной Югославии и о размещении на территории края международных вооруженных сил.
Число военных и гражданских лиц, погибших в ходе операции, до сих пор точно не установлено. По оценкам властей Сербии, за время бомбардировок погибли порядка 2,5 тысяч человек, включая 89 детей. Ранения получили 12,5 тысяч человек.
Правозащитная организация Human Rights Watch подтвердила 90 инцидентов, в ходе которых в результате бомбардировок НАТО погибло гражданское население.
По данным организации, во время операции «Союзная сила» было убито от 489 до 528 мирных жителей.
По официальным данным НАТО, в ходе кампании альянс потерял погибшими двух военнослужащих (экипаж американского вертолета Aн 64, разбившегося в ходе тренировочного вылета в Албании).
Около 863 тысяч человек, в первую очередь проживавшие в Косово сербы, добровольно покинули регион, еще 590 тысяч стали вынужденными переселенцами.
Окончательный размер ущерба, который был нанесен промышленным, транспортным и гражданским объектам СРЮ, не был назван. По разным оценкам, он измерялся суммой от 30 до 100 миллиардов долларов. Были уничтожены или серьезно повреждены около 200 промышленных предприятий, нефтехранилищ, энергетических сооружений, объекты инфраструктуры, в том числе 82 железнодорожных и автомобильных моста. Пострадали не менее 100 памятников истории и архитектуры, находившиеся под охраной государства и под защитой ЮНЕСКО.
10 июня Совет Безопасности ООН принял резолюцию №1244, согласно которой на территории Косово и Метохии было создано международное гражданское присутствие по безопасности. Документ также предписывал вывод из Косово военных, полицейских и военизированных сил СРЮ, свободное возвращение беженцев и перемещенных лиц и беспрепятственный доступ на территорию организаций, оказывающих гуманитарную помощь, а также расширение степени самоуправления для Косово.
12 июня 1999 года первые подразделения международных сил под руководством НАТО — КФОР (Kosovo Force, KFOR) вошли в регион. Изначально численность КФОР составляла около 50 тысяч человек. В начале 2002 года контингент миротворцев был сокращен до 39 тысяч, к концу 2003 года до 17,5 тысяч военнослужащих.
По данным на начало декабря 2013 года численность подразделения составила около 4,9 тысячи солдат из более 30 стран.
Независимая комиссия по расследованию военных преступлений руководителей НАТО против Югославии, созданная 6 августа 1999 года по инициативе премьер-министра Швеции Ханса Йорана Перссона, пришла к выводу, что военное вмешательство НАТО было незаконным, так как альянс не получил предварительного одобрения от Совета Безопасности ООН. Однако действия союзников оправдывались тем, что все дипломатические средства урегулирования конфликта были исчерпаны.
В марте 2002 года ООН подтвердил радиоактивное заражение в Косово в результате бомбардировок НАТО.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
«Абсолютное нарушение международного права»: как бомбардировка Югославии авиацией стран НАТО изменила мир
24 марта 1999 года силы НАТО начали военную операцию против Югославии под кодовым названием «Союзная сила». ВВС альянса в течение нескольких месяцев нанесли серию ракетно-бомбовых ударов по территории Союзной Республики Югославия.
Операция проводилась в нарушение норм международного права, без одобрения Совета Безопасности ООН. Против неё выступили Россия, Китай и ряд других членов Совбеза.
«Сама операция, когда бомбили Сербию, осуществлялась с грубейшими нарушениями всех принципов международного гуманитарного права, потому что бомбили чисто гражданские объекты», — рассказал в интервью телеканалу НТВ министр иностранных дел России Сергей Лавров.
В первые же дни операции силы НАТО постарались захватить господство в воздухе, нанося удары по средствам противовоздушной обороны и авиации Югославии. Однако бомбардировкам подверглись преимущественно сугубо гражданские объекты: жилые районы Белграда, школы, детские сады, нефтеперерабатывающие предприятия. Несмотря на техническое превосходство противника югославским силам ПВО удалось 27 марта сбить американский самолёт-невидимку F-117.
В апреле — мае под ударами НАТО оказались и те, кого альянс якобы защищал: колонны албанских беженцев, а также объекты гражданской инфраструктуры Косова. Эти атаки унесли жизни сотен людей. По свидетельствам местных СМИ, сбросив бомбы на мирное население, самолёты НАТО затем повторяли свои удары, когда на место прибывали медики.
Удары по мирному населению и гражданским объектам Югославии по ходу операции становились все более масштабными. Чтобы остановить гибель соотечественников, Слободан Милошевич 3 июня дал согласие на реализацию западного плана мирного урегулирования. Однако бомбардировки продолжались ещё неделю. 20 июня югославские войска покинули Косово.
«Альянс не имел никаких легитимных оснований для таких действий, прежде всего мандата Совета Безопасности ООН. Этим актом агрессии были грубо нарушены основополагающие принципы международного права, закрепленные в Уставе ООН, хельсинкском Заключительном акте, а также международные обязательства государств — членов блока. Действия альянса противоречили даже Североатлантическому договору 1949 года, в котором страны НАТО обязались не ставить под угрозу международные мир, безопасность и справедливость, а также воздерживаться от применения силы или угрозы её применения в международных отношениях, если это противоречит целям ООН. Тогда и было положено начало подмене международного права «порядком», основанным на неких произвольных правилах, а точнее — на праве сильного», — говорится в заявлении российского МИД.
«Действия НАТО против Югославии были абсолютным нарушением международного права. Согласно международно-правовым актам, подобное применение силы возможно исключительно по решению Совета Безопасности ООН, которого в данном случае не было», — заявил в беседе с RT военный эксперт Иван Коновалов.
В результате операции НАТО народ Югославии понёс тяжёлые потери. По официальным данным Союзной Республики Югославия, под ракетно-бомбовыми ударами альянса погибли порядка 1700 мирных жителей и почти 600 силовиков. Среди жертв натовских налётов оказались около 400 детей. По данным российского МИД, жертвами агрессии стали около 2000 мирных жителей, среди которых 89 детей.
В больницы Югославии за время бомбардировок с тяжёлыми травмами поступили более 10 000 человек. Сотни тысяч жителей Сербии и Черногории остались без средств к существованию, крыши над головой и даже без доступа к чистой воде.
Несмотря на техническое преимущество НАТО, агрессия не осталась без ответа. Согласно данным, оглашённым начальником генерального штаба югославской армии Драголюбом Ойданичем, в ходе боёв были сбиты 61 самолёт и семь вертолётов НАТО. Правда, альянс признаёт потери только двух самолётов и нескольких десятков беспилотников.
Путь к войне
Первые выступления косовских албанцев имели место ещё в 1981 году. На их фоне обострились межнациональные отношения в Югославии в целом. В 1991—1992 годах страна распалась. В составе обновлённой Союзной Республики Югославия остались только Сербия и Черногория.
В середине 1990-х в Косове имела место эскалация насилия против сербского населения. Была создана Армия освобождения Косова (АОК) (по данным некоторых СМИ, при поддержке спецслужб США и Великобритании. — RT), взявшая в 1998 году курс на отделение края от Югославии. Начались полномасштабные военные столкновения. После того как поддерживающий АОК совет НАТО заявил о подготовке военной операции против Югославии, официальный Белград 15 октября 1998 года заключил в Косове перемирие. Однако нападения на мирное сербское население продолжались, и в начале 1999-го югославские силовики вынуждены были возобновить бои.
14—18 января произошли столкновения в районе села Рачак. Представители Армии освобождения Косова обвинили югославских силовиков в «казнях» мирного албанского населения. Согласно выводам сербских, белорусских и финских экспертов, погибшие в Рачаке были переодетыми в штатское боевиками со следами пороха на руках. Однако комиссия Евросоюза посчитала, что доказательства участия погибших в боях отсутствуют. Инцидент в Рачаке стал формальным основанием для вмешательства НАТО в конфликт.
«Это был не повод, а искусственно созданный предлог. То, что это была провокация, известно давно. Об этом неоднократно говорили, писали и приводили доказательства. Убитые якобы гражданские лица на самом деле были военными, боевиками албанской освободительной армии, так называемой Армии освобождения Косова, которых просто переодели в гражданскую форму. Уже давно известно, что это была такая «подстава». Организовал эту провокацию, к сожалению, тогдашний руководитель миссии ОБСЕ американец Уолкер, который, прибыв на место происшествия и обнаружив трупы, которые были, как я сказал, аккуратно переодеты в гражданскую одежду, прямо там, на месте заявил, что имел место акт геноцида», — заявил Сергей Лавров.
Альянс потребовал от Белграда допустить в Косово войска НАТО, однако руководство Союзной Республики Югославия ответило отказом. Соединённые Штаты при одобрении других западных стран попытались заручиться поддержкой Совбеза ООН. Против силового варианта развития событий выступили Россия, Китай, Аргентина и Бразилия.
«Американцев было уже не остановить. Они давно приняли решение и попытались «освятить» его через СБ ООН, а поняв, что ничего не получилось, пошли на одностороннюю агрессию против суверенного государства в нарушение Устава ООН, принципов Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе и в принципе всего того миропорядка, который был создан по итогам Второй мировой войны», — подчеркнул Сергей Лавров.
По мнению политолога Екатерины Поморцевой, процесс отделения Косова от Сербии выглядит хорошо спланированным и инспирированным извне.
«Это происходило долго, слаженно, с привлечением значительного количества ресурсов. Думаю, что даже с односторонним провозглашением независимости Косова в 2008 году этот процесс не закончился. Косовская проблема будет актуальна и в дальнейшем», — отметила Поморцева в беседе с RT.
Разворот над Атлантикой
По мнению Сергея Лаврова, действия США в Югославии были связаны с тем, что Вашингтон считал себя победителем в холодной войне, а Россия была ослаблена после развала Советского Союза.
«У Вашингтона появилось искушение взять ситуацию во всём мире под свой полный контроль, отходить от принципов согласования подходов к международным проблемам на основе Устава ООН и решать все возникающие вопросы таким образом, чтобы доминировать во всех регионах мира», — подчеркнул Лавров.
Бомбардировки Югославии привели к резкому охлаждению отношений между Россией и западными странами, в частности с США. Знаковым событием стал «разворот над Атлантикой», отмечают эксперты. 24 марта 1999 года премьер-министр РФ Евгений Примаков, направлявшийся с визитом в Соединённые Штаты, развернул самолёт над Атлантическим океаном и вернулся в Россию.
«Если бы Запад понимал, как бомбардировки Югославии подействуют на Россию, то, думаю, он бы не пошёл на эту авантюру. Разворот самолёта Примакова над Атлантикой закрыл для России «лихие девяностые» и ознаменовал собой начало новой эпохи», — заявил в разговоре с RT политолог Армен Гаспарян.
По мнению военного эксперта Ивана Коновалова, одной из главных причин конфликта стало желание властей США проверить НАТО в деле, чтобы понять, можно ли после завершения холодной войны использовать блок в собственных интересах без оглядки на международное право и ООН.
«Партнёры США по НАТО были втянуты в агрессию против европейской страны. Причём как старые, так и новые — их фактически повязали кровью. Кроме того, США решили задачу по взятию под свой военно-воздушный контроль Юго-Восточной Европы, в центре которой находится Косово. Нельзя игнорировать и тот факт, что в это же время Билл Клинтон попал в неприятную историю с госпожой Левински, и нужно было срочно уводить внимание общественности в сторону», — пояснил Коновалов.
По мнению эксперта Института европейских исследований Стевана Гайича, бомбардировки Югославии преследовали геополитические и идеологические цели.
«Создавался новый мировой порядок. После развала двухполярного мира должно было существовать одно независимое государство — США. Югославия мешала Западу самим своим существованием, и её принесли в жертву», — заявил эксперт.
По мнению аналитиков, тот факт, что Соединённые Штаты без санкции Совбеза ООН смогли провести военную операцию против суверенного государства, стало прологом к последующему незаконному военному вмешательству Вашингтона в дела независимых государств.
«Бомбардировки Югославии распахнули ящик Пандоры. Именно благодаря безнаказанности США на Балканах стали возможны Ирак, Ливия и Сирия. И пока этот процесс не остановился», — отметил Иван Коновалов.
По словам Сергея Лаврова, произошедшее в 1999 году «аукается» миру до сих пор.
«Тот опыт пытаются использовать, когда называют отдельные средства массовой информации не СМИ, а «инструментами пропаганды». Именно так, кстати, во Франции называют Russia Today и Sputnik, им запрещают появляться на мероприятиях, где аккредитованы другие СМИ. Именно тогда начиналась линия на обвинение журналистов со стороны ряда СМИ в том, что они являются «рупором пропаганды» — именно так объясняли необходимость ударов по телевизионному центру в Белграде», — заявил российский министр иностранных дел.
«Балканы до сих пор слышат эхо бомбардировок»
Несмотря на то что с момента военной операции НАТО прошло уже 20 лет, эта тема остаётся незаживающей раной для жителей Сербии, отмечают эксперты.
По мнению Екатерины Поморцевой, бомбардировки 1999 года вызвали разочарование сербов в международном праве.
«Для жителей Сербии разговоры о международном праве — это несмешная шутка. Они не верят в провозглашаемую на Западе международную справедливость и международные суды, которые по итогам югославского конфликта осуждали преимущественно сербов», — подчеркнула эксперт.
По словам Стевана Гайича, воспоминания о натовских бомбардировках чрезвычайно болезненны для сербского народа и во многом определяют его сегодняшнее отношение к западному миру.
«Несмотря на то что НАТО вкладывает колоссальные деньги в пропаганду своей идеологии, альянс имеет негативный имидж в Сербии. Балканы до сих пор слышат и будут слышать эхо бомбардировок», — отметил он.
О трагедии 1999 года не забыло и руководство Сербии.
«Мы можем простить, но не можем забыть агрессию НАТО, мы хотим хороших отношений с НАТО, но не хотим вступать в НАТО», — заявил незадолго до 20-й годовщины начала бомбардировок президент Сербии Александр Вучич.
Комментируя слова Вучича и сербских экспертов, руководитель Центра по изучению современного балканского кризиса Института славяноведения РАН Елена Гуськова отметила, что сдержанный тон руководства Сербии объясняется непростой внешнеполитической ситуацией, в которой находится республика.
«Конечно, Вучич не говорит, что о бомбардировках Югославии нужно забыть. Сербы этого не забыли и не забудут, это точно», — подчеркнула эксперт в беседе с RT.
По её словам, в эти дни в Сербии проходит много мероприятий на национальном и местном уровне, в том числе с участием властей, чтобы не забыть того, что произошло 20 лет назад.
«Сербы помнят. И желания вступать в НАТО у них нет никакого. Количество людей, которые против НАТО и даже против ЕС, в Сербии постоянно увеличивается», — подытожила Елена Гуськова.
«Все вело к третьей мировой» Самая дерзкая военная операция 90-х: бросок на Приштину в воспоминаниях очевидцев
Р овно 20 лет назад произошло событие, которое заставило весь мир вспомнить о, казалось бы, пришедшей в упадок в 90-х годах российской армии. В ночь на 12 июня 1999 года сводный батальон воздушно-десантных войск, входивший в состав международного миротворческого контингента в Боснии и Герцеговине, преодолел более 600 километров и захватил расположенный в Приштине аэродром Слатина, на считанные часы опередив войска НАТО. Дерзкая секретная операция, о которой многие высшие чины (даже в России) узнали из трансляции CNN, едва не обернулась вооруженным конфликтом. По некоторым оценкам, все могло закончиться третьей мировой войной, а воспоминания участников тех событий, как выяснила «Лента.ру», во многом расходятся и даже противоречат друг другу.
10 июня 1999 года завершилась военная операция НАТО в Югославии. Согласно резолюции Совета безопасности ООН, в Косово вводились миротворческие силы альянса, а сербские войска покидали край. Основные силы НАТО были сосредоточены в соседней Македонии. 12 июня они собирались занять аэропорт Слатина — единственный в Косово, способный принимать военные, пассажирские и грузовые самолеты.
Однако их плану было не суждено сбыться, потому что у России созрел свой. Еще в конце мая майор Юнус-Бек Евкуров (ныне — глава Ингушетии) получил секретный приказ: в составе группы из 18 спецназовцев ГРУ скрытно проникнуть на территорию Косова и Метохии, взять под контроль аэропорт Слатина и подготовиться к прибытию основных сил российского контингента. Поставленная задача была выполнена. Подробные обстоятельства операции до сих пор засекречены.
В ночь на 12 июня батальон ВДВ на бронетранспортерах и грузовиках выдвинулся из боснийского Углевика в сторону Косова. Колонна прибыла в Приштину примерно в 2 часа ночи. Сербское население города вышло на улицы, радостно встречая российских военных, а к утру войска полностью заняли стратегический аэродром.
Известно, что план по занятию Слатины приходилось разрабатывать в тайне от многих российских военных и политиков. Скажем, о готовящейся операции не знали министр иностранных дел Игорь Иванов и, согласно некоторым свидетельствам, глава Генерального штаба Анатолий Квашнин, хотя разрабатывали план его подчиненные.
Эти события получили название «Приштинский бросок».
«Для начальника Генштаба это мелкая операция была. Подумаешь, батальон»
В 1999 году был начальником Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны России; во время операции убедил возглавлявшего колонну генерала Виктора Заварзина продолжать движение на Приштину, несмотря на приказ главы Генштаба повернуть обратно. Сейчас — профессор кафедры международной журналистики МГИМО. Доктор исторических наук, генерал-полковник в отставке.
На тот момент я возглавлял Главное управление международного военного сотрудничества Министерства обороны России, и естественно, вся международная проблематика, касающаяся Минобороны, замыкалась на главное управление, которое я возглавлял. И Балканы — это было одно из наиболее приоритетных направлений, потому что здесь замыкались отношения с США, НАТО и нашими братьями сербами, которым мы тоже отдавали приоритет.
Мы вели достаточно сильную аналитику мировых военно-политических процессов, и, конечно, следили за ролью в них России. И мы видели, что американцы заявили об однополярном мире и проводят стратегию по подавлению всех тех стран, которые пытаются проводить независимую политику или быть в союзе с другими центрами силы. Еще в 1993 году господин Киссинджер (американский дипломат Генри Киссинджер — прим. «Ленты.ру») заявил, что они не допустят появления где бы то ни было государств или союзов государств, способных бросить им вызов. То, что они строят однополярный мир, кстати, было закреплено и в стратегии национальной безопасности США.
Мы отчетливо наблюдали: все, что сопротивляется американской политике, просто уничтожается, втягивается в конфликт и так далее. И плюс, чтобы дисциплинировать Европу — а ведь в 1990-е годы там блуждали настроения, что, поскольку нет Варшавского договора, поскольку нет явных угроз, то возникает вопрос, зачем необходимо существование НАТО, — был развязан балканский кризис.
Нормы международного права, естественно, тоже подгонялись под концепцию однополярного мира. По сути, вся система международной безопасности, международного права подгонялась под американские устремления, американские желания и американское законодательство. И мы жестко обвиняли НАТО, когда без решения Совбеза, по их решению, начались массированные бомбардировки Югославии.
Это было преступление. Мы не шли на сотрудничество с ними. Мы оказывали возможную поддержку министерству обороны и вооруженным силам Югославии — и через присутствие своих советников, и через оказание другой помощи.
Мы как постоянные члены Совета безопасности ООН предложили американцам такой формат: давайте, мы представляем свой план международного военного присутствия в Косово, а вы свой. Мы такими планами обменялись. Наш план состоял в том, чтобы те страны, которые принимали участие в агрессии против Югославии, не размещались на территории Косова, а только вдоль границ. Также у нас была своя позиция в отношении вывода сербских сил из Косова. Мы настаивали, чтобы было выведено не более 50 процентов вооруженных сил и сил безопасности Союзной Республики Югославии. И американские военные согласились с этим. Но заместитель государственного секретаря США Строуб Тэлботт и Черномырдин размыли эту позицию, хотя мы, военные, стояли за это совместно.
Ряд других вопросов нам удалось согласовать с военными США. Но когда мы стали вести переговоры после принятия резолюции Совета безопасности ООН, американцы стали предлагать нам условия. В нашем МИДе американские генералы вручили мне своего рода предложение: мы разрешаем вам одним батальоном участвовать [в миротворческой операции] в американском секторе. Я говорю: а почему вы решили, что мы согласимся? Мне генерал Фогельсон говорит: это отвечает вашей позиции, и так как вы не хотите подчиняться НАТО, то ваш батальон будет подчиняться не НАТО, а американскому генералу. Естественно, с таким предложением мы не согласились.
Я доложил министру обороны. Стали планировать. Подготовили записку президенту Борису Ельцину о том, чтобы предусмотреть ввод наших сил, нашего контингента, одновременно с натовскими войсками. И все, больше ни МИД, никто об этом не знал. Четко спланировали и ввели.
Главной проблемой для нас было вывести батальон из Боснии. Мы планировали направить три батальона: один высаживается в городе Ниш на территории Сербии, другой высаживается в Слатине, а батальон из Углевика выдвигается и занимает свой сектор в Косовской Митровице, которая прилегает к основной территории Сербии. Но, поскольку самолетам с нашими солдатами не дали пролететь румыны и венгры, что, кстати, было нарушением правил международных перелетов, мы перенацелили оставшийся батальон, который вместо Косовской Митровицы пошел на Приштину.
Нашей целью было взять под контроль главный военный объект на территории Косова — это единственный аэродром, где могли приземляться военные самолеты.
О готовящейся операции не знали не только в МИДе. У нас в Генштабе, Министерстве обороны, воздушно-десантных войсках об этом знали буквально единицы. А в полном объеме обо всей операции — там же было еще военно-дипломатическое прикрытие — знали всего шесть человек. И если бы мы подключили МИД, Администрацию президента, еще какие-то структуры, то, я думаю, американцы знали бы об этом раньше наших десантников. Нужно врасти в ту ситуацию 1990-х годов [чтобы понять]. Многие наши чиновники заискивали перед американцами, выполняли их приказы. Поэтому операция проводилась в таком закрытом режиме.
Министру иностранных дел Игорю Сергеевичу Иванову, который обиделся на меня, я объяснял, что это специальная военная операция, и МИД здесь совершенно ни при чем, обижаться не нужно. Вот когда мы взяли Приштину — пожалуйста.
Мы не знали, как вывести батальон из Углевика, ведь это Босния и Герцеговина, зона ответственности многонациональной дивизии «Север», которой командовал американский генерал. И вот полковник Евгений Дубков, начальник Научно-исследовательского центра Главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны России, который отвечал за аналитику по Балканам, сделал свое предложение.
Мы просто применили элементы военной хитрости. Мы действовали таким образом, что батальон уже несколько часов идет по территории Сербии, господин Строуб Тэлботт спокойно вылетел в Вашингтон [из Москвы], и только когда стали подходить к границе Сербии и Косова, американцы поняли, что этот батальон мы ведем туда [в Приштину].
И генерал Квашнин приказывал развернуться, когда министр иностранных дел Игорь Иванов привез вернувшуюся американскую делегацию в Министерство обороны. Они вернулись, чтобы повлиять на нас.
Когда министр обороны Игорь Сергеев засомневался — может, говорит, остановим батальон? — я понимал, что если это сделать, то англичане первыми зайдут и займут аэродром Слатина. Поэтому на совещании, где были и МИДовцы, и начальник Генштаба, а также другие генералы и офицеры, я сказал, что с Заварзиным связи нет. Министр обороны потом одобрил это.
Это правда, что я посоветовал Заварзину выключить телефон. Но Квашнин тогда поднялся и сказал: я сейчас [сам] свяжусь. В батальоне была командно-штабная машина, которая держала связь со своей бригадой. И через этот канал он дал команду остановить движение и развернуться. Заварзин позвонил мне. Я ему напомнил: кто вам ставил задачу? Он говорит: министр обороны лично. Я говорю: а он получил эту задачу от президента, и дать команду на отмену может только министр обороны, а не начальник Генштаба. Поэтому я ему сказал выполнять приказ министра обороны, что Заварзин и сделал.
Ну а генерал армии Квашнин зашел и всех успокоил, сказал, что батальон разворачивается. Он не знал, что там за трасса, она настолько узкая, что развернуть бронетранспортеры без аварии невозможно в принципе. И когда Строуб Тэлботт что-то требовал у Иванова, все его успокаивали, что батальон разворачивается, а потом, как в «Ревизоре» у Гоголя, кто-то вбегает и кричит, что CNN показывает ввод нашего батальона в Приштину.
Задача была поставлена, получили согласие президента, и задача была выполнена.
Есть у нас видеосъемки, как наш батальон входил в Приштину. Мы шли по минутам, чтобы упредить натовские войска в занятии аэродрома. И мне генерал Заварзин докладывал, что обступили, ликуют люди, несут цветы, несут фрукты. Я его просил двигаться очень осторожно, чтобы не задеть, не омрачить радость. Я обратился к начальнику генерального штаба югославской армии генералу Драголюбу Ойданичу, чтобы расчистили дорогу. Сербы немедленно помогли: объяснили людям, люди отошли, и батальон прибыл вовремя, упредив англичан.
Со стороны албанцев во время движения батальона чего-то агрессивного предпринято не было. Но здесь опять же очень здорово помогли сербы, прежде всего сербская полиция и вооруженные силы. Они разработали и привели в исполнение план обеспечения безопасности нашего батальона. Это был план секретный. Сербы были готовы поддержать, если вдруг с натовцами произойдет какой-то инцидент. У них выделялся [для этого] целый корпус.
Ребята блестяще справились. Они, особенно командиры, еще в месте дислокации в Углевике отрабатывали свои действия по установлению контроля над аэродромом на специальном макете местности. И каждый, начиная от командира отделения, знал свою задачу. Естественно, и подчиненные их знали. Поэтому, как только батальон прибыл, мгновенно вышли на свои объекты, тут же установили связь между собой и приготовились к обороне.
Где-то на полчаса с лишним позже нас пришли англичане. Они в какой-то момент попытались своими бронемашинами оказать давление на наши посты, и ребята просто проявляли героизм. Они не успели оборудовать даже окопы, но нацелили гранатомет на британскую бронемашину и предупредили: еще один метр, и мы будем действовать. И далее они сами [англичане] предложили взаимодействие.
Командующим силами безопасности KFOR (сокращение от Kosovo Force, в официальных документах ООН на русском языке именуются СДК, «Силы для Косово», — международные силы под руководством НАТО, отвечающие за обеспечение стабильности в регионе, — прим. «Ленты.ру») был английский генерал Майкл Джексон. Приказы главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе американского генерала Кларка о том, чтобы атаковать, выдавить русский батальон, он не выполнял, потому что читал резолюцию Совета безопасности ООН, где НАТО вообще как международная организация не упоминается.
И поэтому в первую же ночь командир британской бригады предложил провести встречу с нашим командованием, с генералом Заварзиным. Последний получил разрешение провести такую встречу. А после нее британцы в интересах личной безопасности остались ночевать в расположении нашего батальона.
Разговоры о том, что наши солдаты, занявшие аэродром, испытывали трудности с припасами, это все глупости, дурь. Просто ложь какая-то, дурная ложь. Во-первых, батальон пришел со своими запасами. И через два часа по прибытии уже работала кухня. И, кстати, британцев, которые напросились на встречу, командование британской бригады, угощали горячим ужином. Это первое. Второе: наш тыл работал хорошо. И, конечно, мы имели определенные договоренности с сербами. Там возникла проблема с водой. Но не потому, что воды не было, а потому, что поступила информация, якобы албанцы отравляют источники питьевой воды, которые мы используем. Поэтому я позвонил немецкому генералу, с которым мы взаимодействовали, и попросил перекинуть туда минеральной воды. Мы с немцами кое в чем сходились против американцев по поводу Балкан в целом и Косова в частности. Две огромные фуры тут же развернулись и обеспечили водой наших ребят.
Тут лучше вспомнить, как натовские офицеры и даже генералы становились в очередь в русскую баню, которую буквально через несколько дней срубили наши ребята. Это же десантники. Они все могут, умеют. Тем более, они адаптировались к этим балканским условиям, выполняя боевую задачу в гарнизоне Углевика в Боснии и Герцеговине. Так что все они прекрасно знали. И потом, это же лето было. Сербские граждане несли туда овощи, фрукты. Но они не проникали на объект. Все это было хорошо организовано, действовала тыловая служба — что можно брать, что нельзя. А потом уже мы, Главное управление международного военного сотрудничества, организовали наш российский тыл — через Салоники, через Грецию. Постоянно шли туда и боеприпасы, и вещевое довольствие, и продовольствие. Греки в Салониках тоже здорово встречали нас.
Действия группы спецназа под командованием Евкурова, которая взяла под контроль аэропорт Слатина еще до прибытия батальона, до сих пор засекречены. И я не уполномочен их рассекречивать. Но действительно, для чего у нас разведка, для чего у нас спецназ. Причем спецназ не худший в мире, а скорее всего, наилучший. Это не то, что показывают в фильме «Балканский рубеж».
Конечно, мы все свои действия осуществляли в тесном сотрудничестве с сербами, и это нужно понимать. С их Генштабом, с его главой Драголюбом Ойданичем мы встречались много раз. Я даже защищал его в Гаагском трибунале, он восемь лет отсидел.
В полной мере об этой операции знали от Генштаба в Главном разведывательном управлении — начальник Главного управления, его первый заместитель. И знал Юрий Николаевич Балуевский, начальник Главного оперативного управления. Они планировали, работали.
Для начальника Генштаба (в то время эту должность занимал генерал армии Анатолий Квашнин — прим. «Ленты.ру») это мелкая операция была. Что там, подумаешь, батальон. Он не стремился вникать. И по ряду причин не все до него доводили.
«Мир узнал только после того, как CNN передал картинку»
В 1999 году — начальник штаба ВДВ, в 1993-1998 годах был заместителем командующего ВДВ по миротворческим операциям. Сейчас — заместитель председателя ДОСААФ. Генерал-лейтенант ВДВ в отставке, доктор политических наук.
Я давно занимался миротворческой деятельностью, почти шесть лет был заместителем командующего ВДВ по миротворческим операциям, и на Балканах в разрешении конфликтов я принимал непосредственное участие, уже был опыт проведения операций по вводу батальона в Сараево (российские миротворцы находились в Боснии с 1992 по 2003 год — прим. «Ленты.ру»).
Когда начались события в Косово, было решено там провести операцию под эгидой НАТО, многонациональных сил, для того, чтобы взять под контроль этот край, где назревали большие события. Чтобы кровопролитие прекратить, было решено ввести войска, разбить территорию края на сектора и принудить стороны к миру — так спланировали натовцы.
Но Российская Федерация придерживалась противоположного мнения о необходимости урегулировать этот вопрос дипломатическим путем и была против проведения [силовой] операции.
Шло время, и натовцы заявили: если вы не желаете участвовать в этой операции, тогда мы проведем ее сами. И вот, когда мы оказались за бортом, встал вопрос: а как мы поможем сербам, как мы повлияем на обстановку? Решение натовцами было принято, им нужно было только ввести войска и взять под контроль свои сектора.
Тогда принимались различные решения. Было много вариантов, но они все напрямую вели к развязыванию третьей мировой войны: переброска войск и по воздуху, и по земле через сопредельные государства. Это была утопия, которая вела к непредсказуемости событий. Поэтому еще месяца за полтора первый заместитель начальника Генштаба Юрий Балуевский меня предупредил, мол, будь в готовности ввести миротворческий батальон по типу Сараева.
Шло время, и вдруг выстрелил этот вариант. Поставили задачу по линии штабов. Ввиду того, что была определенная секретность, были ограничены каналы, по которым мы работали. Не все первые лица государства знали, что такая операция проводится. Мною была создана оперативная группа, поставлены задачи. Поскольку я размещал ту бригаду в Углевике, я все там знал. Оперативную группу возглавил генерал-майор Валерий Рыбкин, командиром батальона был назначен полковник Сергей Павлов. Командир бригады — полковник Николай Игнатов.
Мы вывели батальон прямо из-под носа натовцев, потому что нас контролировали, под видом того, что он отправляется на занятия. Там недалеко есть полевой аэродром, мы вывели батальон туда, подготовили его к маршу. Нам нужно было опередить ту армаду, которая выдвигалась в Косово, чтобы занять свои сектора ответственности. Нам были нужны большие маршевые скорости, поэтому решение было принято, чтобы техника была однотипная, колесная, то есть БТР-80. Тылы мы оставили на аэродроме, только взяли с собой заправщики.
И на скорости, которая достигала 60 километров в час (это для батальона очень много), мы сумели опередить натовские войска. Когда мы вошли в Косово, там все вышли на улицы и приветствовали нас. А ранее, когда батальон шел по автобану, там больших населенных пунктов не было, мы там проскочили быстро.
Никто не сомневается, что против той армады войск, которая выдвигалась для занятия своих секторов в Косово под прикрытием авиации, мы особой силы не представляли. Это было несоизмеримо.
О происходящем не знали многие первые лица в России, не знали и в Соединенных Штатах. Мир узнал только после того, как CNN передал картинку, что батальон уже там, в Косово, его встречают сербы.
Когда мы уже вошли туда, многие начальники, в том числе и Квашнин, поняли, что вопрос настолько серьезен, и все настолько далеко зашло, что нужно было принять решение отойти назад, на границу с Сербией. Но выполнить это распоряжение, развернуть батальон назад, когда ликующий город вышел на улицы, было невозможно. Хотя такая команда последовала.
И вот с этого момента все началось. Политики требовали серьезных мер. Я читал все эти отчеты, они были за то, чтобы, используя силовой метод, сбить батальон с аэродрома, проявить решительность. Но военные были против. Английский генерал Майкл Джексон произнес знаменитую фразу о том, что он не собирается развязывать третью мировую войну. Поэтому они решили пойти на переговоры. В итоге Россия участвовала в операции на территории Косова.
Министр иностранных дел Игорь Иванов действительно не знал о готовящейся переброске батальона в Косово. А то, что об этом не знал глава Генштаба Анатолий Квашнин, — это неправда. Он был одним из организаторов всего этого. Все готовилось, как я уже говорил, по линии штабов — Генштаба, штаба ВДВ.
Если послушать, что тогда говорили Игорь Иванов и другие чиновники — они невпопад отвечали, что произошло. Это потом, когда президент в 10 утра одобрил наши действия, все заговорили.
Об операции группы из 18-ти спецназовцев под командованием нынешнего главы Ингушетии, а тогда майора Юнус-Бека Евкурова, я ничего не могу рассказать, хотя он и был тогда моим подчиненным. Мне об этом неизвестно. Возможно, какие-то задачи и ставились, выполнялись. Но они не обнародовались.
Сейчас много чего рассказывают. Я говорю о том, какие распоряжения я отдавал и какие полномочия имел. Взять тот же фильм «Балканский рубеж». Обидно, что фильм однобокий. Чего не было, то выпятили. То, что было, отвели на второй план. Батальон показали в виде роты. Но это на совести режиссеров. Они делали так, чтобы это все было интересно смотреть, и фильм был кассовым. Но если бы там была стрельба, то была бы большая война. В том фильме я был консультантом. Гоша Куценко приехал, рот раскрыл, а я два с половиной часа ему рассказывал. А там они уже все перевернули.
Мы готовились серьезно и батальон бросить один не могли. Мы просчитывали все ситуации.
По поводу каких-то проблем со снабжением, это домыслы. Они рождаются, обрастают слухами. Нет, здесь не было проблем. И население к нам относилось хорошо, помогало. Никто не предлагал поделить аэродром в обмен на провизию, как об этом некоторые пишут.
«Стоит выбор: оставить позиции бандитам или дождаться своих»
В конце мая 1999 года возглавил группу в составе 18 бойцов ГРУ, которая тайно проникла на территорию аэропорта Слатина и фактически контролировала его до подхода десантного батальона. В 2000 году ему присвоено звание Героя России. Сейчас Евкуров — глава Республики Ингушетия.
Обстановка на Балканах была напряженной в течение всего 1998 года и особенно обострилась с началом военной операции НАТО против Югославии в марте 1999-го — когда самолеты НАТО начали бомбить Белград и стратегические объекты на территории страны. — рассказывал Евкуров в колонке, опубликованной в марте 2019 года на сайте ТАСС. — В тот момент и сам блок НАТО, и наше Министерство обороны рассматривали различные варианты ввода сухопутных сил на территорию Косова и Метохии — если межэтнический конфликт между сербами и косовскими албанцами еще больше обострится. Тогда и наши миротворцы, и представители блока НАТО стояли на территории Боснии и Герцеговины. И конечно, — я так думаю — всех волновал вопрос, как зайти в Косово, какие площадки, какие транспортные коммуникации для этого использовать.
Сам исторический «бросок» — переброска сводного батальона ВДВ из состава российского контингента в аэропорт Слатина в 15 километрах от Приштины — был проведен в ночь на 12 июня. Но нам, группе, которая эту операцию готовила, задача была поставлена еще раньше. Нет, не захватить аэропорт, а взять его под наблюдение, проверить, какие у него возможности, какая взлетно-посадочная полоса, коммуникации, «под кем» находится объект, кто его контролирует.
В моей команде были и российские военнослужащие, но большинство — все-таки представители местного населения: сербы, албанцы, хорваты. Люди разных национальностей, разных вероисповеданий. Хочу подчеркнуть, что было много албанцев, которые были недовольны действиями радикальных албанских и хорватских националистов по отношению к мирному населению. Ведь там творилась, можно сказать, нереальная жестокость, поэтому и разные люди были в команде.
Для кадровых военных это обычная работа, но, конечно, мы учитывали, что ситуация может выйти из-под контроля. Случиться могло всякое, никто не застрахован, и были у нас сложные моменты. Все шаги просчитывали, понимали, что находимся далеко, что вокруг, скажем так, недружественная обстановка, поэтому никто не ожидал, что все будет гладко, готовились ко всему. Никаких переживаний не было, я даже не заострял на этом внимание. У меня была задача, и я ее выполнил.
Самым сложным был этап, когда была пауза, — решалось, пойдет или нет основная колонна наших сил. Это тот момент, когда ты вроде бы и имеешь моральное право уйти, но при этом знаешь, что к аэропорту уже выдвинулся британский батальон, бронеколонна. То есть стоит выбор: оставить позиции тем же бандитам и в дальнейшем англичанам либо все-таки дождаться своих. В таком подвешенном состоянии действуешь уже по интуиции: сам принимаешь решение, и от него зависит дальнейший ход истории. Мы интуитивно решили еще час потянуть время, посмотреть, что будет, — и выиграли.