в каком году появился кинематограф в россии
История в кадрах: как зарождались первые показы фильмов в России и кто стал пионером отечественного кинопроизводства
Марина Аброшина,
креативный продюсер, эксперт в сфере киноиндустрии, автор короткометражной киноленты о проблеме СДВГ в России, окончила НИУ ВШЭ по специальности «Медиакоммуникации»
Мне всегда интересно узнавать, с чего начиналось то или иное явление. Как зарождалось искусство? Когда появился театр? Кто изобрел кино? Если говорить о последнем, то процесс его создания, безусловно, можно назвать инновационным, захватывающим и сложным. В современной быстроразвивающейся индустрии мы часто забываем о тех, кто стоял у истоков, и о том, как тяжело было самым первым режиссерам, монтажерам и операторам.
Однако это несомненно важная часть истории, и знать ее необходимо, чтобы понимать, как люди пришли к тому, что зритель видит сегодня на экранах. Особенно интересно вспомнить, кто виноват в появлении кино в России, что видели первые отечественные зрители и какие темы привлекали внимание первых российских киноделов.
А было вот как. Первый публичный показ в России состоялся в 1896 году в летнем театре петербургского сада «Аквариум». Тогда аудитория увидела на большом экране документальный немой короткометражный фильм братьев Люмьер «Выход рабочих с завода братьев Люмьер» и «Прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота». Сад, в котором проходил показ, теперь стал местом практически священным, а сегодня локация известна благодаря расположению на ее территории киностудии «Ленфильм». В Москве же премьеру показали на следующий день в саду «Эрмитаж».
Стоит отметить, что первые картины были немыми и зачастую не имели знакомой современному зрителю нарративной структуры. В России же первые фильмы появились не одновременно с люмьеровскими, а чуть позже. Сперва российские предприниматели озадачились потребностью в локации: где показывать кино. Таким образом, строительство и оснащение кинотеатров стало первостепенной задачей.
Если верить хроникам, то одно из первых небольших помещений было организовано в Санкт-Петербурге, на Невском проспекте. Ранее кинотеатры назывались электротеатрами или иллюзионами. Их репертуар включал французские, итальянские и британские картины. Чтобы привозить фильмы из других стран, появилась необходимость в прокатных компаниях. Позднее они становились производственными и начинали снимать кино.
Один из ярких представителей первооткрывателей индустрии в России — Александр Дранков. Он увлекался фотографией и был достаточно известен в профессиональных кругах, считался одним из главных фотографов царской семьи. Также Дранков владел крупной сетью фотоателье, работал фотокорректором для лондонской газеты Times и нескольких парижских изданий.
В 1907 году энтузиаст решил погрузиться в развитие кинопромышленности и открыл компанию «А. Дранков и Ко», а затем приступил к съемкам хроникального кино. Одной из самых известных его работ в документальном жанре стала кинохроника, снятая в Ясной Поляне в 1908 году, запечатлевшая Льва Николаевича Толстого и его близких. Появление первого художественного фильма тоже произошло благодаря Александру Дранкову: это была работа «Понизовая вольница. Стенька Разин».
Картина является экранизацией пьесы Василия Гончарова, которая, в свою очередь, была написана по мотивам известной песни Дмитрия Садовникова «Из-за острова на стрежень». Сам фильм представляет собой последовательную смену фрагментов, передающих сюжет произведения. Выполнен он общими планами с превалирующим количеством массовых сцен. С этого момента началось плавное развитие отечественной киноиндустрии: все больше отечественных фильмов стало выходить на экраны.
Здесь уместно вспомнить еще одного пионера отрасли — Александра Ханжонкова, который до 1907 года занимался исключительно закупкой иностранного кино, а потом решил снимать сам. Один из его знаковых фильмов — «Оборона Севастополя», реализованный в 1911 году, — стал абсолютным фаворитом в прокате. Картина рассказывала о событиях, связанных с защитой Севастополя в период Крымской войны. Несмотря на то что он лишен классической драматургической конструкции, сцены снимались двумя камерами с использованием панорам. В съемках принимали участие военные русской армии и даже ветераны сражения за Севастополь. Общая длительность картины составила 1 час 40 минут, что сделало ее первой мировой и российской полнометражной работой.
Позднее фильмы его коллег по цеху, такие как «Ермак Тимофеевич — покоритель Сибири» (1910 год) и «Евгений Онегин» (1911 год) Василия Гончарова, а также экранизация сказки «Царевна-лягушка» (1911 год) породили понимание, что авторам интересен не только документальный жанр, но и адаптация народных, фольклорных текстов и историй, понятных и знакомых каждому российскому зрителю. Так начала развиваться новая ветвь отечественной киноэпохи.
Говорят, что история кино чем-то похожа на шляпу Гермионы — можно копаться в ней часами, днями и неделями, но так и не достигнуть самого дна. Сложно себе представить, какое количество фильмов выпускается каждый год не только в России, но и во всем мире. Даже если тратить все свое время на просмотр кино, не хватит жизни, чтобы охватить все работы. Однако мне верится, что героев и первооткрывателей важно помнить и узнавать. Поэтому не пройтись по первым историческим картинам — то же самое, что не прочитать ни одной книги из школьной литературной программы. Без этой базы невозможно составить общую картину происходящего в современном мире.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
«По ту сторону революции. Часть I»: как зарождалось кино в Российской империи
На заре кинематографа: прибытие «Синематографа Люмьер» и первые отечественные операторы.
Днём рождения кинематографа считается 28 декабря 1895 года. Тогда в полуподвальном зале парижского Grand Café на бульваре Капуцинок, состоялся первый коммерческий показ «синематографа Люмьер». Программа включала десять короткометражных фильмов – каждый длился меньше минуты. Вопреки расхожему мнению, среди них не было знаменитого «Прибытия поезда на вокзал Ла-Сьота» — впервые его показали 6 января 1896 года.
Широкое освещение показа в прессе привело к огромному количеству заявок на повторные сеансы по всей Европе. Кинематограф начал стремительное шествие по свету, операторы фирмы Люмьер отправлялись в длительные командировки. За 1896-1897 годы операторы фирмы Люмьер сняли и показали более 800 короткометражных фильмов в десятках стран — в Алжире, Тунисе, Италии, Бельгии Испании, США, Германии и Японии. Одним из важнейших направлений для французских кинематографистов стала Российская империя.
Этим текстом TJ начинает серию публикаций о кинематографе в дореволюционной России. Первый текст — о том, как кино пришло в Российскую империю и захватило умы зрителей по всей стране.
Оператор Камилл Сёрф, работавший на фирму Люмьер, приехал в Петербург вместе с помощниками 4 мая 1896 года — спустя 4 месяца после показа «Синематографа» в Grand Café. В тот же день он подал прошение в Министерство Императорского Двора о разрешении снять торжества в честь коронации Николая II. Сейчас эта кинолента считается первым в истории фильмом-репортажем.
Сёрф и его помощники снимали в общей сложности четыре дня. Девятого (по другим данным — десятого) мая они зафиксировали торжественный въезд царской четы в Москву и проезд кортежа по Тверской улице, 14 мая — выход императорской четы на Красное крыльцо в день коронации, 18 мая — давку на Ходынском поле (запись утеряна), а 26 мая — шествие к Успенскому Собору. Полученная двухминутная зарисовка императору понравилась (в дневниках Николая II встречаются эпитеты «интересные», «забавные», «отличные»), и с тех пор при дворе наладили регулярную киносъёмку царских выходов или торжественных приёмов.
Коронационные торжества, снятые Камиллом Сёрфом, показали в России в конце июля 1896 года и вызвали особый интерес у публики. По свидетельствам «Московских ведомостей» (1896 год, 25 июля) и «Московского листка» (1896 год, 26 июля), зрители театра «Эрмитаж» шумно требовали повторно показать кадры Его Императорского Величества и даже дважды исполнили народный гимн. Картины о коронации имели в Москве «громадный успех и делали театру «Эрмитаж» ежедневно полные сборы».
Камилл Сёрф стал не только первым в истории кинорепортёром. В день приезда в Россию, 4 мая 1896 года, в петербургском кабаре «Аквариум» – сейчас там располагается киностудия «Ленфильм» – Камилл организовал первый публичный показ «Синематографа Люмьер» в России. Столичная аристократия во время антракта оперетты «Альфред-паша» увидела фильмы «Выход рабочих с фабрики», «Прибытие поезда», «Морское купание» и «Борьба клоунов». Показ «движущихся картинок» стал для зрителей настоящим сюрпризом.
Через два дня киноальманах добрался до Москвы – шестого мая состоялся просмотр «Синематографа» в театре Солодникова. Чуть позже, 26 мая, антрепренёры провели первые общедоступные сеансы в летнем театре «Эрмитаж», а в конце июня «Синематограф» появился среди аттракционов на знаменитой Нижегородской ярмарке.
Для наших представлений мы выбрали русские сюжеты, и в особенности празднества по поводу коронации царя. В громадном зале ошеломлённые зрители из народа недоумевают, что находится за экраном, какая дьявольская сила заставляет его оживать.
В числе первых посетителей киносеанса на ярмарке оказался корреспондент «Нижегородского листка» Максим Горький. Четвёртого июля в «Листке» вышли его впечатления от кинопоказа под звучным заголовком «В царстве теней».
Безмолвно колеблется под ветром пепельно-серая листва дерев, беззвучно скользят по серой земле серые, тенеобразные фигуры людей, точно проклятые проклятием молчания и жестоко наказанные тем, что у них отняли все цвета, все краски жизни.
Их улыбки так мертвы — хотя их движения полны живой энергии, почти неуловимо быстры, их смех беззвучен — хотя вы видите, как содрогаются мускулы серых лиц. Перед вами кипит жизнь, у которой отнято слово, с которой сорван живой узор красок; серая, безмолвная, подавленная, несчастная, ограбленная кем-то жизнь.
Жутко смотреть на неё — на это движение теней, и только теней. Вспоминаешь о привидениях, о проклятиях, о злых волшебниках, околдовавших сном целые города, и кажется, что перед вами именно злая шутка Мерлина.
Новаторство горьковского текста заключалось не только в детальном фиксировании увиденного. Абзацем выше Горький описал эффект «зловещей долины», введённый в понятийный аппарат кинематографистов лишь 90 лет спустя — в середине 1980-х годов. Эффект «зловещей долины» — это гипотеза японского робототехника Масахиро Мори, которая подразумевает негативную эмоциональную реакцию наблюдателя на объект, выглядящий или действующий, как человек, но недостаточно «натуральный».
При этом Горький предсказывает «широкое распространение этого изобретения» и говорит о «необычайном впечатлении» от движущейся фотографии: «Оно так оригинально и сложно, что едва ли мне удастся передать его со всеми нюансами».
«Синематограф» показывался на Нижегородской ярмарке в течение всего лета и неизменно производил ошеломляющее впечатление на провинциальных зрителей — в некоторые дни заведение «брали с бою». Многие сельские жители, мельком увидев «движущиеся картинки», принимали изобретение братьев Люмьер за явления нечистой силы, кто-то с криками выбегал из зрительного зала, часто звучали призывы сжечь новомодное заведение.
При выходе они пытались отогнать нечистую силу заклинаниями, спорили между собой и приходили к убеждению, что то, что они видели, было делом рук дьявола. В конце одного представления полиция грубо разогнала угрожающие нам толпы, и только под её охраной я мог вернуться в гостиницу. В воздухе носилось: «В огонь колдовское отродье!»
По свидетельствам Месгиша, однажды ночью на ярмарке начался пожар. Заведение Льюмеров сгорело почти дотла. Как выяснили следователи, несчастный случай произошёл «из-за взрыва фанатизма»: барак, прежде чем поджечь, «обильно полили керосином».
Но уничтожение одного из двух имевшихся в России аппаратов «Синематограф» привело к неожиданному эффекту. По словам Месгиша, пожар на Нижегородской ярмарке широко освещался в столичной прессе и стал «великолепной рекламой «Синематографа». Российский представитель фирмы Люмьер даже подписал контракт на регулярные показы в петербургском театре «Аквариум», куда Месгиш незамедлительно отправился после командировки по США и европейской части России.
Летом 1898 года «Аквариум» стал центром первого киноскандала, который потряс петербургский высший свет. Тогда в кабаре за благосклонность столичной публики боролись две представительницы европейского полусвета – певицы и танцовщицы Лина Кавальери и Каролина Отеро.
Отеро, становящаяся всё менее популярной, попросила у Феликса Месгиша помощи – она хотела, чтобы французский оператор снял на камеру её танец Valse Brillante и показал публике «Аквариума». Партнёром Отеро стал русский офицер, который начал танец с того, что рассёк саблей бокал с шампанским. Во время показа Valse Brillante Месгиша внезапно освистали и приказали прервать представление.
На следующий день к нему прибыл агент царской охранки. Он разъяснил оператору, что тот оскорбил русскую армию, сняв танцующего в кабаре офицера, и теперь находится под арестом. Месгиш, испугавшись ссылки в Сибирь, тем же вечером выехал экспрессом в Париж.
Бытует мнение, что киносъёмка российского офицера стала лишь поводом, чтобы избавиться от оператора. Настоящей же причиной назывались подозрения в причастности Месгиша к французским спецслужбам – этим можно было бы объяснить его многочисленные, но безуспешные попытки попасть к императорскому двору.
В 1904 году Феликс Месгиш вернулся в Россию — на этот раз как представитель фирмы «Урбан» — и последовал за императорской армией до самой Читы, откуда затем отбыл в столицу. Снимать сами боевые действия ему запретили, вновь, как и семь лет назад, опасаясь шпионажа. В 1905 году Месгиш вновь в Петербурге, где стал очевидцем Кровавого воскресенья, но надолго ему там не позволили задержаться. Уже в феврале он отправился в Финляндию и больше никогда не посещал Россию.
Сразу после прибытия «Синематографа Люмьер» в крупных российских городах начали открываться первые стационарные кинотеатры. К примеру, в Петербурге уже весной 1896 года открылся кинотеатр «Живая фотография» по адресу Невский проспект, 46.
На Невском же держали свои конторы крупнейшие зарубежные кинопрокатчики и кинопроизводители. Однако питерские кинотеатры ввиду плотной городской застройки оказались зажаты в тисках всевозможных магазинчиков, парикмахерских и аптек: они не занимали отдельных зданий и терялись на фоне многочисленных заведений Невского. Петербург в этом плане сильно уступал Москве, где кинотеатры зачастую стояли особняком или ярко выделялись.
Кинематограф, называвшийся «Живая фотография», открылся совсем незаметно, и посещали его преимущественно дети. Показали всего три картины. Первая, обошедшая все экраны мира, — это садовник, поливающий газоны, и мальчишка, наступивший на кишку. Вторая картина — вид Невского проспекта с конкой и извозчиками. И, наконец, третья — прибытие поезда. Паровоз лезет прямо на публику. Публика пугается. Сеанс окончен. Музыкального сопровождения нет. Продолжительность сеанса — не более 30 минут с двумя антрактами. Первый кинематограф в России быстро прогорел.
Первым московским кинотеатром стал «Электрический театр», открытый 26 декабря 1897 года на Красной площади, в Верхних Торговых рядах — на месте современного ГУМа. Он работал с двух часов дня до одиннадцати вечера и проводил сеансы каждые полтора часа. Кинотеатр прославился на всю страну богатым убранством, наличием мягких кресел и граммофона, который включали во время перемотки плёнки. Подобная роскошь обходилась недёшево. Кресла первого ряда стоили порядка 1 рубля 10 копеек, второй и третий ряды — 75 копеек, все остальные места — 55 копеек. Для сравнения, зарплата московского рабочего составляла 35 рублей в месяц, а стоимость французского багета — 5 копеек.
В Москве, Харькове, Киеве, Одессе большие кинематографические театры удовлетворяют всем требованиям: красивый вход, художественная отделка уютных фойе, масса запасных выходов, большие залы; громадные экраны помещены высоко, так что модные дамские шляпки никоим образом не могут помешать использовать все стоимости оплаченного нами входа; а это чрезвычайно важно.
У меня был случай в одном из петербургских кинематографов, когда одна из зрительниц упорно попадала мне в глаз своим, вероятно, дорогим, но и настолько же большим и ужасно острым пером. Вполне естественно было с моей стороны доложить ей о том, что я, заплатив за билет столько же, как и она, пользовался только одним глазом, а потому, во избежание предъявления к ней впоследствии иска за увечье, попросил её снять хоть и дорого стоящую, но опасную шляпу. Такие случаи в других городах почти невозможны
Несмотря на дороговизну, кинотеатр быстро стал излюбленным местом досуга для детей всех возрастов. Нередко ученики сбегали с уроков, чтобы на сэкономленные на завтраках или украденные на улице деньги попасть в недавно открывшийся «иллюзион» и посмотреть на «движущиеся картинки». В 1911 году на первом московском съезде кинематографических деятелей театровладелец Мильгрен поделился статистикой, что примерно 40% посетителей всех московских и петербургских кинотеатров — дети.
В большинстве ранних кинотеатров зрителей ожидали значительные неудобства. Залы были небольшими, плохо вентилировались, а кинопроекторы очень быстро нагревались, из-за чего становилось невыносимо душно. Многие владельцы кинотеатров смотрели сквозь пальцы на количество мест и умудрялись продавать «стоячие» билеты по цене чуть ниже обычной, так что зрителей зачастую набивалось гораздо больше положенного. Переполненные залы становились лёгкой наживой для профессиональных карманников, в основном детей.
Даже в Москве и Петербурге «кинотеатром» зачастую гордо именовали обычный барак со скамьями, голыми стенами и пространством для «стоячих мест», где в одном конце висело белое полотнище экрана, а в другом стояла будка киномеханика. Её обычно устанавливали сразу возле входа — для экономии места, — и этот же факт становился роковым для посетителей.
В большинстве случаев именно будка с загоревшейся плёнкой становилась источником пожара, и огонь моментально перегораживал вход. Вечером 20 февраля 1911 года, в Прощёное воскресенье, в селе Бологое Новгородской губернии (ныне — Тверской области) загорелся наспех построенный кинотеатр, располагавшийся в старом особняке на берегу озера.
В тот день в зале находилось порядка 150 человек — большинство пришло посмотреть на выступление московского артиста Давыдова, который танцевал и пел в перерывах между фильмами. Во время показа одной из картин киномеханик неосторожно обошёлся с плёнкой: раскалённая меловая игла, служившая источником света, прикоснулась к целлулоидной киноленте, и та воспламенилась. Огонь мгновенно охватил киноаппарат, перекинулся дальше на сцену и пыльные, высохшие декорации. Две бутыли с бензином и водородом, от которых питалась техника, взорвались тут же, помещение наполнилось дымом и газом.
Публика бросилась к выходу, но попала в ловушку. Дверь, которая открывалась вовнутрь, заклинило из-за давления толпы, удалось распахнуть лишь одну створку. Чтобы выйти на улицу, зрителям требовалось сначала пробежать мимо буфета, касс и гардероба, а затем через узкий и тёмный коридор. Кто-то бросился к окнам, но они оказались наглухо закрыты ставнями и завинчены болтами — чтобы внутрь не попали безбилетники или карманники. «Пытаться представлять себе, что там происходило, за толстыми тесовыми стенами, — это пытаться представлять картины Страшного Суда», — писали репортёры.
В пожаре погибло 64 человека: 21 взрослый (в их числе и артист Давыдов) и 43 ребёнка. Некоторые семьи погибли в огне целиком, кто-то потерял детей, кто-то — родителей. Из 86 спасшихся 37 умерло в больнице от ожогов. Катастрофа унесла жизни 101 человека, что стало поводом для новой волны слухов о недопустимости кино, этого «бесовского развлечения».
Для большинства жертв не хватило гробов — их выписывали из окрестных поселений. По свидетельствам газет тех времён, сельская церковь была «переполнена детскими гробами, женщины бились в конвульсиях, наблюдались сцены массового помешательства». Многие дома и заведения оказались опечатаны на несколько месяцев — погибли все их хозяева и жильцы. Некоторые тела столь сильно обгорели, что их так и не смогли опознать, похоронив в общей могиле.
Новость о трагедии мгновенно разнеслась по Российской империи. Уже на следующее утро в Бологое прибыли журналисты и фотографы московских и петербургских газет, которые запечатлели траурные процессии. За несчастьем тут же последовали массовые проверки во всех российских кинотеатрах на предмет соответствия технике противопожарной безопасности.
Бологовское несчастие вызвало переполох во всех городах, где имеются кинематографы, и теперь всюду принимаются меры к устранению подобных катастроф и устраиваются экстренные осмотры этих своеобразных театриков. Осмотры эти показали множество упущений и небрежностей даже в петербургских кинематографах, и в них тоже легко могла разыграться такая же катастрофа, как и в Бологом.
Общественный резонанс вынудил царское правительство издать первое в империи постановление, согласно которому лицам, не прошедшим специального обучения и не сдавшим квалификационные экзамены, воспрещалось осуществлять кинопоказы. Тогда же разработали первый свод правил противопожарной безопасности.
Сейчас на месте сгоревшего кинотеатра в Бологом стоит поминальная часовня — ротонда в память о погибших. Её построили в 1912 году по инициативе инженера-железнодорожника Мельникова, чья семья сгорела в пожаре.
Вплоть до 1907 года в Российской империи почти не было людей, имеющих средства и желание заниматься производством и прокатом кино. Монополисты на рынке — французские фирмы «Братья Патэ» и «Гомон», английские «Варвик» и «Урбан», которые захватили российский кинорынок на фоне русско-японской войны, выпуская десятки батальных сценок. Они отвечали за экспорт кинофильмов и не допускали конкурентов на рынок: как русских, так и иностранцев.
Самая знаменитая из батальных сцен той эпохи — «Гибель «Петропавловска» на рейде в Порт-Артуре» (утеряна), выполненная в макетах на берегах Марны. Многочисленные копии этого фильма содержали разные финальные титры. Для одних регионов лента заканчивалась словами «Да здравствует Япония!», для других — «Да здравствует Россия!»
Во время революции 1905-1907 годов особую популярность у народа приобретают сценки покушений анархистов. Успех «Убийства министра Плеве» был так велик, что через шесть месяцев «Патэ» выпускают «Убийство великого князя Сергея».
Тогда же, в 1905 году, по России триумфально шествует фильм французского режиссёра Люсьена Нонге «Революция в России, 1905», который воссоздавал события на знаменитом «Броненосце Потёмкине» и на который позже ориентировался Эйзенштейн, создавая своё видение случившейся трагедии.
Но несправедливо считать, что в России всё это время никто не снимал кино. Неоднократные попытки организовать собственный кинобизнес предпринимал московский артист Владимир Сашин-Фёдоров.
В начале 1890-х годов он увлёкся фотографией. С прибытием в Россию «Синематографа Люмьер» в 1896 году Сашин приобрёл американский киноаппарат «Витаграф» и занялся киносъёмкой, став первым российским оператором.
Сашин-Фёдоров снимал различные сценки «на улице, при разъездах у театров, репетиции артистов, заседания, лекции, перемену декораций на сцене и так далее», а затем показывал их в Театре Корша — ныне там располагается Театр наций. Он осуществлял и более сложную хроникальную и игровую съёмку, имитируя фильмы братьев Люмьер. К примеру, «Новости дня» от 13 июля 1897 года сообщают, что «в Пушкино, в летнем театре В. А. Сашин демонстрировал свой «витаграф», причем показал несколько новых картин — одна из них представляет сад, в котором г. Сашин в костюме садовника поливает цветы».
«Русский листок» восторженно писал о нём, как о «нашем московском Люмьере», в то время как «Театральные известия» в августе 1896 года разразились на артиста язвительной эпиграммой.
Я изумлён, я ошарашен…
Какой нежданный инцидент.
Кто б думать мог, что комик Сашин
Люмьеру будет конкурент.
Ах, комик Сашин (вот манера)
Поддел голубчика Люмьера
И, сумму крупную собрав,
Купил он «Синематограф».
Поступок сделал он отличный
И очень даже деловой:
Соединил талант комичный
Он с фотографией живой…
Особого успеха у публики Сашин-Фёдоров в качестве кинематографиста не добился. В 1910-х годах он попытался всерьёз заняться «движущимися картинками» и открыл кинопредприятие «Русь», которое в содружестве с фирмой «Братья Патэ» успела выпустить лишь одну кинокартину «На чужой каравай рта не разевай» (1913, утеряна) с Сашиным в главной роли. Сам артист до своей смерти в 1918 году успел сняться ещё в пяти кинолентах, одну из которых («Мнимый больной» по мотивам произведения Мольера, 1914, утеряна) он поставил лично.
Ещё раньше Сашин-Фёдорова свой путь в кино начал официальный фотограф и кинохроникёр Его Величества Александр Ягельский. За 25 лет придворной службы он снял более 20 тысяч метров царской кинохроники, что эквивалентно 10 часам экранного времени.
В 1889 году Александр попал в качестве фотографа в царскосельское фотоателье «К.Е. фон Ган и Ко». В 1890-1891 годах ателье получило исключительное право на фотосъёмку Николая II и его семьи. С этого момента почти все фотографии государя под маркировкой «К.Е. фон Ган» делались лично Ягельским, которого при дворе иначе как «Ганом» не величали.
Малая известность Ягельского как придворного фотографа и первого царского кинохроникёра объясняется двумя вещами.
Во-первых, все его фотографии печатались под фирменным знаком фотоателье «К. Е. фон Ган и Ко», из-за чего имя самого Александра долгое время оставалось сокрытым от публики.
Во-вторых, царская хроника никогда не покидала пределов окружения Его Величества. Большинство фотографий оседало в личных альбомах императорской семьи, лишь небольшие крохи отснятого материала попадали в столичные и провинциальные газеты, в то время большая их часть многие годы просто лежала в архиве фотоателье «Гана».
С 1900 года Ягельский, получив в распоряжение современную технику, начал регулярно снимать государя и его семью на камеру. Ранние его фильмы были длиной всего лишь 20-30 метров каждый (менее минуты). Позже Александр закупил для своего ателье новую технику и длина отдельных фильмов увеличилась до 100 метров (более трёх минут), а само предприятие постепенно трансформировалось из фото- в киноателье — первое в России. Тогда же в 1900-х годах. Ягельский впервые произвёл простейший монтаж фильмов, склеивая отдельные куски хроники в определённой последовательности, чередуя общие, средние и крупные планы.
Александр Ягельский одним из первых начинал снимать в движении. Яркий тому пример — фильм 1910 года «Торжества по случаю 200-летия присоединения Лифляндии к Империи», где оператор стоял в едущей по дороге машине и не прекращал съёмок даже при резком повороте автомобиля.
Александр Ягельский участвовал в съёмках торжеств, посвященных 300-летию дома Романовых, а с началом Первой Мировой войны последовал за Николаем II на фронт и в Ставку командования. Жизнь первого придворного оператора внезапно оборвалась в октябре 1916 года. Все материалы его фотоателье после 1917 года национализировали и затем составили из них основу Государственного архива кинофотодокументов.
Руслан Жигалов, автор Telegram-каналов «Кинокляча» и RJ
Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.