в каком году написали мертвые души
История создания поэмы Гоголя «Мёртвые души»
«Мёртвые души» — произведение Николая Васильевича Гоголя, жанр которого сам автор обозначил как поэма. Изначально задумано как трёхтомное произведение. Первый том был издан в 1842 году. Практически готовый второй том уничтожен писателем, но сохранилось несколько глав в черновиках. Третий том был задуман и не начат, о нём остались только отдельные сведения.
К работе над «Мёртвыми душами» Гоголь приступил в 1835 году. В это время писатель мечтал о создании большого эпического произведения, посвящённого России. А.С. Пушкин, одним из первых оценивший своеобразие таланта Николая Васильевича, посоветовал ему взяться за серьёзное сочинение и подсказал интересный сюжет. Он рассказал Гоголю об одном ловком мошеннике, который попытался разбогатеть, закладывая в опекунский совет купленные им мёртвые души как души живые. В то время было известно немало историй о реальных скупщиках мёртвых душ. В числе таких скупщиков называли также одного из родственников Гоголя. Сюжет поэмы был подсказан действительностью.
«Пушкин находил, — писал Гоголь, — что такой сюжет „Мёртвых душ“ хорош для меня тем, что даёт полную свободу изъездить вместе с героем всю Россию и вывести множество разнообразных характеров». Сам Гоголь считал, что для того, «чтобы узнать, что такое Россия нынешняя, нужно непременно по ней поездиться самому». В октябре 1835 года Гоголь сообщал Пушкину: «Начал писать „Мёртвые души“. Сюжет растянулся на предлинный роман и, кажется, будет сильно смешон. Но теперь остановил его на третьей главе. Ищу хорошего ябедника, с которым бы можно коротко сойтись. Мне хочется в этом романе показать хотя бы с одного боку всю Русь».
Первые главы своего нового произведения Гоголь с тревогой прочитал Пушкину, ожидая, что они вызовут его смех. Но, закончив читать, Гоголь обнаружил, что поэт помрачнел и произнёс: «Боже, как грустна наша Россия!». Это восклицание заставило Гоголя по-иному взглянуть на свой замысел и переработать материал. В дальнейшей работе он старался смягчить то тягостное впечатление, которое могли бы произвести «Мёртвые души» — перемежал смешные явления с грустными.
Большая часть произведения создавалась за границей, главным образом в Риме, где Гоголь старался избавиться от впечатления, произведённого нападками критики после постановки «Ревизора». Находясь вдалеке от Родины, писатель ощущал неразрывную связь с ней, и только любовь к России была источником его творчества.
В начале работы Гоголь определял свой роман как комический и юмористический, но постепенно его замысел усложнился. Осенью 1836 года он писал Жуковскому: «Все начатое я переделал вновь, обдумал более весь план и теперь веду его спокойно, как летопись. Если я совершу это творение так, как нужно его совершить, то. какой огромный, какой оригинальный сюжет. Вся Русь явится в нем!» Так в ходе работы определился жанр произведения — поэма, и ее герой — вся Русь. В центре произведения стояла «личность» России во всем многообразии ее жизни.
После гибели Пушкина, явившейся для Гоголя тяжёлым ударом, работу над «Мёртвыми душами» писатель считал духовным заветом, выполнением воли великого поэта: «Я должен продолжать мною начатый большой труд, который писать с меня взял слово Пушкин, которого мысль есть его создание и который обратился для меня с этих пор в священное завещание».
Пушкин и Гоголь. Фрагмент памятника Тысячелетию России в Великом Новгороде.
Скульптор. И.Н. Шредер
Осенью 1839 года Гоголь вернулся в Россию и прочитал несколько глав в Москве у С.Т. Аксакова, с семьёй которого в это время подружился. Друзьям понравилось услышанное, они дали писателю несколько советов, и он внёс в рукопись необходимые поправки и изменения. В 1840 году в Италии Гоголь неоднократно переписывал текст поэмы, продолжая напряжённо работать над композицией и образами героев, лирическими отступлениями. Осенью 1841 года писатель вновь вернулся в Москву и прочитал друзьям остальные пять глав первой книги. На этот раз они заметили, что в поэме показаны только отрицательные стороны русской жизни. Прислушавшись к их мнению, Гоголь сделал важные вставки в уже переписанный том.
В 30-е годы, когда в сознании Гоголя наметился идейный перелом, он пришёл к выводу, что настоящий писатель должен не только выставлять на всеобщее обозрение все то, что омрачает и затемняет идеал, но и показывать этот идеал. Свою идею он решил воплотить в трех томах «Мёртвых душ». В первом томе, по его планам, должны были запечатлеться недостатки русской жизни, а во втором и третьем показаны пути воскресения «мёртвых душ». По словам самого писателя, первый том «Мёртвых душ» — лишь «крыльцо к обширному зданию», второй и третий тома — чистилище и возрождение. Но, к сожалению, писателю удалось воплотить только первую часть своей идеи.
В декабре 1841 года рукопись была готова к печати, но цензура запретила ее выпуск. Гоголь был подавлен и искал выход из создавшегося положения. Втайне от московских друзей, он обратился за помощью к Белинскому, который в это время приехал в Москву. Критик пообещал помочь Гоголю, и через несколько дней уехал в Петербург. Петербургские цензоры дали разрешение напечатать «Мёртвые души», но потребовали изменить название произведения на «Похождения Чичикова, или Мёртвые души». Таким образом они стремились отвлечь внимание читателя от общественных проблем и переключить его на похождения Чичикова.
«Повесть о капитане Копейкине», сюжетно связанную с поэмой и имеющую большое значение для раскрытия идейно-художественного смысла произведения, цензура категорически запретила. И Гоголь, дороживший ею и не жалевший от нее отказываться, был вынужден переработать сюжет. В первоначальном варианте вину за бедствия капитана Копейкина он возлагал на царского министра, равнодушного к судьбе простых людей. После переделки вся вина была приписана самому Копейкину.
Ещё до получения цензурного экземпляра рукопись начали набирать в типографии Московского университета. Гоголь сам взялся оформить обложку романа, написал мелкими буквами «Похождения Чичикова, или» и крупными «Мёртвые души».
11 июня 1842 года книга поступила в продажу и, по воспоминаниям современников, была раскуплена нарасхват. Читатели сразу же разделились на два лагеря — сторонники взглядов писателя и те, кто узнал в персонажах поэмы себя. Последние, главным образом, помещики и чиновники, сразу обрушились на писателя с нападками, а сама поэма оказалась в центре журнально-критической борьбы 40-х годов.
После выхода первого тома Гоголь полностью посвятил себя работе над вторым (начатым ещё в 1840 году). Каждая страница создавалась напряжённо и мучительно, все написанное казалось писателю далёким от совершенства. Летом 1845 года, во время обострившейся болезни, Гоголь сжёг рукопись этого тома. Позднее он объяснил свой поступок тем, что «пути и дороги» к идеалу, возрождению человеческого духа не получили достаточно правдивого и убедительного выражения. Гоголь мечтал переродить людей путём прямого наставления, но не смог — он так и не увидел идеальных «воскресших» людей. Однако его литературное начинание было позднее продолжено Достоевским и Толстым, которые смогли показать перерождение человека, воскресение его из той действительности, которую так ярко изобразил Гоголь.
Черновые рукописи четырёх глав второго тома (в неполном виде) были обнаружены при вскрытии бумаг писателя, опечатанных после его смерти. Вскрытие произвели 28 апреля 1852 года С. П. Шевырёв, граф А. П. Толстой и московский гражданский губернатор Иван Капнист (сын поэта и драматурга В. В. Капниста). Перебеливанием рукописей занимался Шевырёв, который также хлопотал об их издании. Списки второго тома распространились ещё до его издания. Впервые сохранившиеся главы второго тома «Мёртвых душ» были изданы в составе Полного собрания сочинений Гоголя летом 1855 года.
Мёртвые души (поэма)
«Мёртвые ду́ши» — произведение русского писателя Николая Васильевича Гоголя, жанр которого сам автор обозначил как поэма. Первый том был издан в 1842 году; продолжение было уничтожено писателем.
Содержание
История создания
Сюжет поэмы был подсказан Гоголю Александром Пушкиным предположительно в сентябре 1831 года. Сведения об этом восходят к «Авторской исповеди», написанной в 1847 году и опубликованной посмертно 1855 году, и подтверждаются надёжными, хотя и косвенными свидетельствами.
Известно, что Гоголь взял у Пушкина мысль «Ревизора» и «Мёртвых душ», но менее известно, что Пушкин не совсем охотно уступил ему своё достояние. П. В. Анненков. [3]
Документированная история создания произведения начинается 7 октября 1835 года. В письме Пушкину, датированном этим днём, Гоголь впервые упоминает «Мёртвые души»:
Начал писать Мёртвых душ. Сюжет растянулся на предлинный роман и, кажется, будет сильно смешон. [4]
Первые главы Гоголь читал Пушкину перед своим отъездом за границу. Работа продолжилась осенью 1836 года в Швейцарии, затем в Париже и позднее в Италии. К этому времени у автора сложилось отношение к своему произведению как к «священному завещанию поэта» и литературному подвигу, имеющему одновременно значение патриотического, долженствующего открыть судьбы России и мира. В Баден-Бадене в августе 1837 года Гоголь читал незаконченную поэму в присутствии фрейлины императорского двора Александры Смирновой (урождённой Россет) и сына Николая Карамзина Андрея Карамзина, в октябре 1838 года читал часть рукописи Александру Тургеневу. Работа над первым томом проходила в Риме в конце 1837 года — начале 1839 года.
По возвращении в Россию Гоголь читал главы из «Мёртвых душ» в доме Аксаковых в Москве в сентябре 1839 года, затем в Санкт-Петербурге у Василия Жуковского, Николая Прокоповича и других близких знакомых. Окончательной отделкой первого тома писатель занимался в Риме с конца сентября 1840 года по август 1841 года.
Вернувшись в Россию, Гоголь читал главы романа в доме Аксаковых и готовил рукопись к изданию. На заседании Московского цензурного комитета 12 декабря 1841 года выяснились препятствия к публикации рукописи, переданной на рассмотрение цензору Ивану Снегирёву, который, по всей вероятности, ознакомил автора с могущими возникнуть осложнениями. Опасаясь цензурного запрета, в январе 1842 года Гоголь через Белинского переправил рукопись в Санкт-Петербург и просил друзей А. О. Смирнову, Владимира Одоевского, Петра Плетнёва, Михаила Виельгорского помочь с прохождением цензуры.
9 марта 1842 года книга была разрешена цензором Александром Никитенко, однако с изменённым названием и без «Повести о капитане Копейкине». Ещё до получения цензурного экземпляра рукопись начали набирать в типографии Московского университета. Гоголь сам взялся оформить обложку романа, написал мелкими буквами «Похождения Чичикова или» и крупными «Мертвые души». В мае 1842 года книга вышла под названием «Похождения Чичикова, или Мёртвые души, поэма Н. Гоголя». В СССР и современной России заглавие «Похождения Чичикова» не используется.
Гоголь, подобно Данте Алигьери, предполагал сделать поэму трёхтомной, и писал второй том, где выводились положительные образы и делалась попытка изобразить нравственное перерождение Чичикова. Работу над вторым томом Гоголь начал предположительно в 1840 году. Работа над ним продолжалась в Германии, Франции и, главным образом, в Италии в 1842—1843 годах. В конце июня или в начале июля 1845 года писатель сжёг рукопись второго тома. При работе над вторым томом значение произведения в представлении писателя вырастало за границы собственно литературных текстов, что делало замысел практически не реализуемым. В ночь с 11 на 12 февраля 1852 года Гоголь сжёг беловую рукопись второго тома (единственным свидетелем был слуга Семён) и спустя десять дней умер. Черновые рукописи четырёх глав второго тома (в неполном виде) были обнаружены при вскрытии бумаг писателя, опечатанных после его смерти. Вскрытие произвели 28 апреля 1852 года С. П. Шевырёв, граф А. П. Толстой и московский гражданский губернатор Иван Капнист (сын поэта и драматурга В. В. Капниста). Перебеливанием рукописей занимался Шевырёв, который также хлопотал об её издании. Списки второго тома распространились ещё до его издания. Впервые сохранившиеся главы второго тома «Мёртвых душ» были изданы в составе Полного собрания сочинений Гоголя летом 1855 года. Печатаемая ныне вместе с первыми четырьмя главами второго тома одна из последних глав принадлежит к более ранней, чем остальные главы, редакции.
Переводы
Отрывок «Ноздрёв» в переводе на литовский язык Винцаса Петариса был опубликован в 1904 году. Мотеюс Мишкинис подготовил в 1922—1923 годах перевод первого тома, однако тогда он не был опубликован; его перевод вышел в Каунасе в 1938 году, выдержал несколько изданий. [6]
Экранизации
Поэма была неоднократно экранизирована.
Театральные постановки
Поэма многократно инсценировалась в России. Часто постановщики обращаются к пьесе-инсценировке М. Булгакова по одноименному произведению Гоголя (1932).
Опера
Написанная Родионом Щедриным в 1976 году, опера «Мертвые души» была поставлена 7 июня 1977 года в московском Большом театре. Реж.: Борис Покровский. Главные партии: А. Ворошило (Чичиков), Л. Авдеева (Коробочка), В. Пьявко (Ноздрев), А.Масленников (Селифан). Дирижёр Юрий Темирканов, позднее перенёс оперу в Кировский (Мариинский) театр в Ленинграде. Фирмой «Мелодия» на виниловых пластинках была выпущена запись, позднее переизданная за рубежом фирмой BMG.
Иллюстрации
Иллюстрации к роману «Мёртвые души» создавали выдающиеся русские и зарубежные художники.
Дама просто приятная и дама, приятная во всех отношениях
«Сто рисунков к поэме Н. В. Гоголя „Мёртвые души“» выходили в 1848—1847 годах тетрадями по четыре гравюры на дереве в каждой. Помимо Бернардского в гравировании иллюстраций принимали участие его ученики Ф. Бронников и П. Куренков. Полностью вся серия (104 рисунка) была опубликована в 1892 году и фототипически повторена в 1893 году. В 1902 году, когда истёк срок действия исключительных авторских прав на сочинения Гоголя, принадлежащие петербургскому издателю А. Ф. Марксу, вышло два издания «Мёртвых душ» с рисунками А. А. Агина (Санкт-Петербургской электропечатни и издательства Ф. Ф. Павленкова). В 1934 и 1935 годах книгу с иллюстрациями Агина выпустило Государственное издательство художественной литературы. В 1937 году «Мёртвые души» с рисунками Агина, перегравированными М. Г. Приданцевым и И. С. Неутолимовым, выпустило издательство «Махачкала, 1941; Детское государственное издательство, 1946, 1949; Гослитиздат, 1961; рекламно-компьютерное агентство «Труд», 2001). Иллюстрации Агина воспроизводились также в зарубежных изданиях «Мёртвых душ»: 25 из них в немецком переводе, вышедшем в 1913 году в Лейпциге; 100 — в издании, выпущенном издательством Цандера в Берлине без указания года. Рисунки Агина репродуцировались в издании берлинского издательства «Ауфбау Ферлаг» (1954). [8]
Ноздрёв П. М. Боклевского
Собакевич П. М. Боклевского
Плюшкин П. М. Боклевского
Манилов П. М. Боклевского
Над иллюстрациями к «Мёртвым душам» художник начал работать в 1860-х годах. Однако первая публикация относится к 1875 году, когда 23 выполненных акварелью портрета гоголевских героев, воспроизведённых в технике ксилографии, напечатал московский журнал «Пчела». Затем в журнале «Живописное обозрение» в 1879, 1880, 1887 годах появились ещё семь рисунков. Первым самостоятельным изданием иллюстраций Боклевского стал «Альбом гоголевских типов» (Санкт-Петербург, 1881), изданный Н. Д. Тяпкиным с предисловием В. Я. Стоюнина. Альбом составили 26 рисунков, ранее публиковавшиеся в журналах. Его неоднократно переиздавали в технике ксилографии петербургские типографы С. Добродеев (1884, 1885), Э. Гоппе (1889, 1890, 1895). В 1895 году московский издатель В. Г. Готье издал альбом в новой технике фототипии с предисловием Л. А. Бельского. Альбом 1881 года с рисунками Боклевского был факсимильно репродуцирован в Германии берлинским издательством «Рюттен унд Лонинг» (1952). Рисунки Боклевского в качестве собственно иллюстраций использовались нечасто. Наиболее полно они были представлены в 5-м томе «Полного собрания сочинений» Н. В. Гоголя, предпринятого издательством «Печатник» (Москва, 1912). Позднее рисунками Боклевского иллюстрировались издание «Мёртвых душ» (Гослитиздат, 1952) и 5-й том «Собрания сочинений» Гоголя (Гослитиздат, 1953). Семь овальных погрудных изображений Чичикова, Манилова, Ноздрева, Собакевича, Плюшкина, капитана Копейкина, Тентетникова в «Собрании сочинений» напечатаны на мелованной бумаге на отдельных листах в технике автотипии. [9]
Образы и цитаты в популярной культуре
Имена ряда персонажей романа превратились в нарицательные: Плюшкин — символ скупости и хранения ненужных вещей, Собакевич — неотёсанный человек, маниловщина — погружение в мечтания, не имеющие связи с действительностью.
Мёртвые души
| « | Павлуша, больше всего угождай учителям и начальникам. С товарищами не водись, а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче. Больше всего береги и копи копейку: эта вещь надёжнее всего на свете. | » |
| — Отцовское наставление юному Чичикову | ||
«Мёртвые души» (1842 г.) — самое большое по объёму произведение Н. В. Гоголя. Хотя написано оно в прозе и по размеру тянет на роман, автор предпочёл назвать его поэмой. Ну что ж! Вот Пушкин назвал «Евгения Онегина» романом в стихах, поскольку решил, что поэма из этого выйдет никудышная. Так почему бы и не быть поэме в прозе?
Канонический иллюстратор — А. А. Агин. А в 2019 с аукциона за 3,5 млн руб. ушло французское издание 1948 г. с иллюстрациями Марка Шагала.
Содержание
Персонажи и сюжет [ править ]
Сюжет немного напоминает плутовской роман, но идёт неторопливо, делая отступления на описания блюд, столь подробные, что по ним можно было бы составлять энциклопедию русской кухни, на описание портретов на стенах, ярких персонажей, появляющихся только один раз, авторские мысли и колкие замечания про всё на свете. Сюжет пропитан гротеском и символизмом, так, например, Чичикова трижды по дороге отвлекают от его поездки к Собакевичу: Ноздрев, Коробочка и дочка губернатора, и все трое способствуют его падению в глазах города. И конечно же, «Мёртвые души» не были бы самими собою, если бы не сатира, яркая и броская, не устаревшая до сих пор. Всё это раскрывается языком широким, не лишённым настоящего пафоса, но в то же время игривым.
Итак, главный герой Чичиков, человек неприметной незапоминающейся внешности («не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод») разъезжает по помещикам в бричке, запряжённой в тройку (чубарый пристяжной, гнедой коренной и каурый пристяжной Заседатель) и скупает эти самые мёртвые души, что выглядит странным и убыточным делом. На всякий случай надо объяснить, что это за звери (а вдруг кто не знает?). Душа — это бытовавшее среди помещиков и чиновников название крепостного крестьянина мужского пола. Богатство помещиков измерялось именно в десятинах земли и душах. К примеру, у капитана Миронова («Капитанская дочка») не было ни души — одна только девка Палашка. У самого Чичикова — две души: кучер Селифан и лакей Петрушка, «который всюду носил с собой какой-то особенный воздух» и «имел благородное побуждение к просвещению, т. е. чтению книг, содержанием которых не затруднялся. Ему нравилось не то, о чём читал он, но процесс самого чтения, что из букв вечно выходит какое-нибудь слово».
Количество душ подсчитывалось в ходе ревизии (переписи) и записывалось в т. н. «ревизские сказки». Такая перепись проводилась в среднем только раз в десять-двенадцать лет. Крепостные должны были платить подать. Но если они умирали или сбегали, то подать платить приходилось барину. Государство же рассуждало, что часть-то, конечно, умерла, но и новые ведь родились, так что в среднем столько же. А зачем барину эта обуза? Так что, рассуждая здраво, помещики должны радоваться избавлению от таких чемоданов без ручки.
А зачем души самому Чичикову? Их можно заложить в Опекунский совет (как бы ломбард для помещичьих имений), и на том получить немалые деньги и вложить их в какую-нибудь аферу. Ну, или более честный бизнес. А потом… ну, там видно будет.
Правда, крестьян нельзя заложить без земли — но Чичиков и здесь выкрутился. В то время принадлежащие государству земли в пустынных Таврической и Херсонской губерниях отдавались даром или за бесценок — только бы помещики их заселили и начали обрабатывать. Вот Чичиков и собирался накупить души якобы на вывод, чтобы получить землю под имение, «заселить» его (только на бумаге, конечно!) и заложить.
Хотя у названия есть и второй смысл. Душу можно понимать как то, в чём сосредоточена личность человека, его эмоциональная и моральная сущность. А в христианстве это вообще отдельная субстанция, непознаваемая, но несомненно существующая. С точки зрения христианства «мёртвые души» в буквальном смысле можно считать ересью, ибо они бессмертны, но понятие «смерть души» в христианстве есть и означает нераскаянное пребывание в греховном состоянии и лишение благодати. А с бытовой точки зрения — это люди, у которых нет ни индивидуальности, ни нравственных установок.
Гоголь подробно описал деловые визиты Чичикова к пяти помещикам (вернее, одной помещице и четырём помещикам), каждый из которых имел свою изюминку, свой стиль речи и не был обделен густой гоголевской сатирой. Правда, изюминка эта была с истёкшим сроком годности, но что поделать — других не завезли!
Помещики [ править ]
Глава 2. Манилов. От его фамилии в великом и могучем даже образовано слово «маниловщина», которое подразумевает благодушие, беспечность, оторванную от реальных дел мечтательность и пассивность. Смотрит на жизнь через розовые очки, у которых к тому же стёкла запачканы соплями с сиропом; западник, пытается подражать Европе, любитель умных слов, чьих значений не понимает. Любит говорить радости про других людей. Семья его имеет следующий состав: жена Лизанька, дети Фемистоклюс и Алкид (7 и 6 лет). Супруги гипертрофированно деликатны, полностью лишены способностей к хозяйству, не могут завершить ни одного дела, проводят время в милых беседах и размышлениях. Манилов не сразу уразумел, какую такую негоцию желает совершить гость, и даже сомневался в её законности. Но потом успокоился, согласился уступить души даром и даже взять на себя оплату пошлины. Список мужичков был свернут в трубочку и связан розовой ленточкой. Владеет он деревней Маниловкой, которую Чичиков, запамятовав, называет Заманиловкой; из достопримечательностей в ней только холм, где Манилов когда-нибудь построит церковь.
Глава 3. Настасья Петровна Коробочка. Пожилая вдова, к которой герои заехали, заблудившись ночью в дождь. Протагонист обозвал её «дубинноголовой» — негалантно, но заслуженно. Долго он пытался втолковать ей суть сделки, предлагая уступить всех мёртвых душ за 15 рублей оптом, но она сперва не понимала (или делала вид, что не понимала, чтобы отмазаться от сомнительной операции), а потом не хотела продавать, пока не поговорит с купцами и не узнает, по каким ценам сейчас идут мёртвые. Когда же Чичиков, разозлённый её непонятливостью («Психических заболеваний не имеет. Просто дура» ©), «хватил в сердцах стулом об пол» и чертыхнулся наплёл про свои якобы связи с госзакупками, она перепугалась и согласилась на сделку, а потом вкусно угостила гостя. И вообще, «дура дурой, а свои три рубля в день имею» денежки потихонечку копит, да и мужики живут у неё неплохо (по запасной телеге и с кровельным железом на крыше). В общем, просто сильно умственно ограниченная и малосведущая в жизни особь. Или скорее практичная и неглупая в том, что ей привычно, но совершенно не способная воспринимать что-то новое. Но ей простительно — как-никак уже старушка.
Глава 4. Ноздрёв. Вдовец 35 лет, двое детей и смазливая нянька (а также зять Мижуев, которого за уважение к супруге он обзывает фетюком [2] ). Это человек из тех, кого превесело видеть на сцене или экране, но не дай бог встретить их в реале! Бегите от них, люди! Хам, дебошир, драчун, игрок, собачник, сплетник и настоящий вор. Ещё — любитель шоппинга бессмысленных покупок («накупал кучу всего, что попадалось на глаза: хомутов, курительных свечек, платков для няньки, жеребца, изюму, серебряный рукомойник, голландского холста, крупичатой муки, табаку, пистолетов, селедок, картин, точильный инструмент, горшков, сапогов, фаянсовую посуду»). А главное — отъявленный, беззастенчивый и при этом бескорыстный лгун! «На вопрос, точно ли Чичиков имел намерение увезти губернаторскую дочку и правда ли, что он сам взялся помогать и участвовать в этом деле, Ноздрёв отвечал, что помогал и что если бы не он, то не вышло бы ничего, — тут он и спохватился было, видя, что солгал вовсе напрасно и мог таким образом накликать на себя беду, но языка никак уже не мог придержать». И до чего же приставучий! Возникает ощущение, что у него маниакально-депрессивный психоз в М-стадии, и она продолжается годами.
Глава 5. Михаил Семёнович Собакевич. Жена — тщедушная Феодулия Ивановна. О детях история умалчивает. Живое воплощение тропа «Неладно скроен, но крепко сшит». Похож на медведя, и даже имя у него говорящее. Кстати, покойный его отец, бывший ещё покрепче сына, «на медведя один хаживал»! И всё — одежда, еда, постройки — крепкое, крупное, не очень красивое, надёжное, без лишних амбиций и претензий. Любит говорить гадости про других людей и основательно, хотя совершенно без изысков, жрать. Именно жрать, а не есть и не кушать. Еда у него на столе примерно как в парламентской столовой: сытно, качественно и много. Человек, кстати, весьма хваткий: сразу согласился продать мёртвых душ… закавыка была только в цене. Последовал долгий торг в лучших традициях восточного базара, и наконец сошлись на двух с полтиною, хотя собака Собакевич поначалу запросил аж сто рублей. Тогдашних! Для полноты счастья в список лиц мужеска пола была вписана Елизаветъ Воробей. Тем не менее, единственный нормальный человек в этой пятёрке. Хотя что считать нормальным — открытый вопрос…
Глава 6. Степан Плюшкин. Вдовец 60 с лишком лет, о котором Чичиков узнал в разговоре с Собакевичем. Старшая дочь Александра сбежала с военным; сын был отправлен в город служить чиновником, но тоже поступил в военные; вторая дочь умерла. У него, судя по всему, серьёзные нелады с головой. Эталонный скупой рыцарь, прямо-таки гротескный. Фамилия этого чуда альтернативного мышления стала именем нарицательным. По словам Собакевича, «живёт и обедает хуже моего пастуха! … В тюрьме колодники лучше живут, чем он: всех людей переморил голодом». И верно: «Народ-то больно прожорлив, от праздности завел привычку трескать»! А избушки-развалюхи плюшкинских крестьян разительно контрастировали с солидными срубами крепостных прагматичного Собакевича, который понимал, что благополучный мужик — богатый барин. Зато подобрать какую-нибудь годную в разве что в утиль вещицу и следить, как бы кто не отпил ликёрчика полувековой выдержки — святое дело! Увидев его впервые, Чичиков принял барина за старуху-ключницу, облачённую в проношенный до дыр и замасленный халат. В общем, не зря патологическое накопительство было названо впоследствии синдромом Плюшкина. У этого скряги наш герой бесплатно получил более 120 мёртвых душ (представив дело так, будто хочет помочь Плюшкину, избавив его от налогов на мертвецов), а заодно купил 78 беглых по 32 копейки, всего, таким образом, получив около 200 душ.
В прошлом «двигались мельницы, валяльни, работали суконные фабрики, столярные станки, прядильни». «У этого помещика была тысяча с лишком душ, и попробовал бы кто найти у кого другого столько хлеба зерном, мукою и просто в кладях, у кого бы кладовые, амбары и сушилы загромождены были таким множеством холстов, сукон, овчин выделанных и сыромятных, высушенными рыбами и всякой овощью, или губиной. Заглянул бы кто-нибудь к нему на рабочий двор, где наготовлено было на запас всякого дерева и посуды, никогда не употреблявшейся, — ему бы показалось, уж не попал ли он как-нибудь в Москву на щепной двор, где горами белеет всякое дерево — шитое, точеное, лаженое и плетеное: бочки, пересеки, ушаты, лагуны́, жбаны, побратимы, лукошки, мыкольники, коробья́ из тонкой гнутой осины, бураки из плетеной берестки». Но теперь «сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, мука в подвалах превратилась в камень, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль. Все становилось гниль и прореха, и сам он обратился наконец в какую-то прореху на человечестве».
При всем при том именно Плюшкин проявляет самые искренние эмоции — когда вспоминает своего «однокорытника», то есть соученика. И его же, согласно сохранившимся черновикам, Гоголь планировал «оживить».
N.B. Современники увидели в Плюшкине пародию на друга Гоголя, издателя Михаила Погодина. Тот был очень скуп в быту, а ещё был заядлым коллекционером всяких исторических древностей, из-за яего его кабинет был похож на склад барахла. Ну на то Гоголь и гений, чтобы начать с пародии и блестящий образ в итоге создать!
А что было дальше? [ править ]
Закончив общение с душевладельцами, Чичиков обратился в гражданскую палату совершать купчую. Дав на лапу Антону Ивановичу «кувшинное рыло», он получил доступ к председателю палаты, которому наврал, что покупает крестьян на вывод (т. е. на незаселённые земли) в Херсонскую губернию. Такая крупная покупка стала предметом слухов и сплетен в городе N, а сам покупатель — интересным и уважаемым человеком.
В ходе поездок Чичикову встретилась девушка «молоденькая, шестнадцатилетняя, с золотистыми волосами, весьма ловко и мило приглаженными на небольшой головке. Хорошенький овал лица её круглился, как свеженькое яичко, и, подобно ему, белел какою-то прозрачною белизною, когда свежее, только что снесенное, оно держится против света в смуглых руках испытующей его ключницы и пропускает сквозь себя лучи сияющего солнца; её тоненькие ушки также сквозили, рдея проникавшим их теплым светом». Она произвела впечатление на нашего путешественника — Чичиков сначала отметил, что она очень хороша и наивна, а потом, как человек-практик, задумался: «Ведь если, положим, этой девушке да придать тысячонок двести приданого, из нее бы мог выйти очень, очень лакомый кусочек».
На балу выяснилось, что он тогда повидал дочь губернатора, «молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы в образец для Мадонны», только что закончившую институт (благородных девиц), и Чичиков типа всерьёз влюбился — во всяком случае, чувствовал себя крайне неловко и не мог вести непринуждённую светскую беседу, подобно робеющему отроку.
И всё было бы хорошо для нашего предприимчивого господина. Но тут появился Ноздрёв, который просто не мог не рассказать про мёртвых душ. Чичиков сразу упал с небес любви на землю конфуза. Мало того — недоверчивая Коробочка приехала в город узнать цену на такой необычный товар, как мёртвые души, и рассказала о покупателе. В итоге узнавшие эту историю по принципу «испорченного телефона» две дамы пришли к выводу, что души — лишь прикрытие, а на самом деле загадочный господин хочет похитить губернаторскую дочку. Р-романтично! Только не для бедной невинной девушки: на неё вылился Ниагарский водопад обвинений в грехе, о котором она понятия не имела.
По версии же почтмейстера, это был капитан Каталкин Копейкин. Этому герою посвящена отдельная вставная новелла «Повесть о капитане Копейкине». [3] Это участник войны 1812 г., лишившийся ноги и (правой) руки, который пытался добиться от высоких чинов пособия. Его «кормили завтраками», но когда в кармане осталось денег на день проживания, он позволил себе слегка обнаглеть: «Не сойду с места до тех пор, пока не дадите резолюцию». Генерал велел депортировать его из Петербурга. «Слухи о капитане Копейкине канули в реку забвения, но не прошло двух месяцев, как появилась в рязанских лесах шайка разбойников, и атаман-то этой шайки был не кто другой…»
Впрочем, эту версию сочли несостоятельной, потому как у Чичикова руки-ноги целы. Но, может, это сам Наполеон? И пофиг, что он благополучно умер в 1821 г. Прокурор от этих треволнений умер. Впрочем, всё это прошло мимо протагониста — он приболел. Когда же выздоровел, то узнал, что в доме губернатора его не принимают, а потом и Ноздрёв в своей обычной манере растрепал про дочку губернатора. Павел Иванович счёл самым разумным удирать из этого города, пока его не обвинили ещё в чём-нибудь.
На этом история закончилась. Бричка, с которой началось знакомство читателя с далеко не самым приятным, однако же и не особо злодейским персонажем, вновь понесла его по дорогам и дуракам, а автор наконец-то в 11-й главе изложил биографию гораздого на гешефты Павлуши, начиная с детских лет, и добавил поэтических словес: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несёшься?»
Съестное и спиртное [ править ]
На столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припеками: припекой с лучком, припекой с маком, припекой с творогом, припекой со сняточками, и невесть чего не было. — Пресный пирог с яйцом! — сказала хозяйка. Чичиков похвалил его. И в самом деле пирог был вкусен. — А блинков? — У вас, матушка, блинцы очень вкусны.
Гость и хозяин выпили по рюмке водки, закусили всякими соленостями и иными возбуждающими благодатями. — Щи, моя душа, сегодня очень хороши! — сказал Собакевич, отваливши себе с блюда огромный кусок няни, известного блюда, которое состоит из бараньего желудка, начиненного гречневой кашей, мозгом и ножками. За бараньим боком последовали ватрушки, из которых каждая была гораздо больше тарелки, потом индюк ростом в теленка, набитый всяким добром: яйцами, рисом, печенками и невесть чем, что все ложилось комом в желудке. Когда встали из-за стола, Чичиков почувствовал в себе тяжести на целый пуд больше. Пошли в гостиную, где уже очутилось на блюдечке варенье — ни груша, ни слива, ни иная ягода, до которого, впрочем, не дотронулись ни гость, ни хозяин. – Вот еще варенье – редька, варенная в меду!
Белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки, – это все было со стороны рыбного ряда. Потом появились прибавления с хозяйской стороны, изделия кухни: пирог с головизною, куда вошли хрящ и щеки девятипудового осетра, другой пирог – с груздями, пряженцы, маслянцы (клецки в растопленном масле), взваренцы (компот с медом).
Продолжения [ править ]
Также Гоголь начал писать второй том. И уже было написал, но оказался зело недоволен и сжёг рукопись: «Бог знает какая дрянь выходит, и фальшиво, и никак не достойно первого тома, только стыдиться за подобное». Во втором томе Чичиков продолжил скупку душ, попутно почти честно приобретя и настоящее имение, но потом пошёл на более серьёзное преступление: подлог завещания, чтобы получить крупное наследство самому вместо законного наследника. Дело вскрылось, «души» тоже выплыли — и Чичиков должен был надолго угодить в тюрьму. Но тут вмешался благоволивший ему невероятно богатый и влиятельный (но, как ни странно, кристально честный) «олигарх», откупщик Муразов, который убедил чиновников отпустить Чичикова, аргументируя, что для того арест уже послужит оздоровительной поркой.
Второй том, несмотря на решительное действие автора, в значительном объёме сохранился в черновиках — но перед теми, кто решает почитать дальше школьной программы, предстаёт оборванный финал. По тому, что сохранилось, можно сделать вывод, что писатель пытался показать образы хороших деловых людей («Критикуя — предлагай!»), но они вышли не слишком убедительными. Если положительный высокоморальный помещик Костанжогло ещё сойдёт за добрый аналог Собакевича, то вышеупомянутый суперположительный Муразов воспринимается… странно. А вот некоторые персонажи, не предназначенные быть образцами абсолютного добра, получились хорошо: например, обжора Пётр Петрович Петух, очень добродушный, очень весёлый, очень гостеприимный и очень круглый, или эпизодический полковник Кошкарёв, помешанный на бюрократии и вводящий документооборот у себя в имении.
Третий том должен был повествовать как раз как раз об окончательном исправлении Чичикова. Любопытно, что, судя по одному письму Гоголя, исправиться должен был не только Чичиков, но и… Плюшкин. Существует версия, что неудача постигла автора из-за явления Сиквел хуже, триквел лучше. Трилогия по-своему должна была повторять структуру «Божественной комедии»: из-за далёкого финала вторая часть писалась вяло и была в некоторой степени «ни о чём», тогда как третья должна была стать настоящим шедевром, но увы…
А М. Булгаков в 1922 г. написал сатирическую повесть «Похождения Чичикова». Главному герою приснилось, что на том свете случился день открытых дверей, шутник Сатана выпустил на волю персонажей «Мёртвых душ», и гоголевские герои отправились в Россию начала 1920-х гг., устраивая различные происшествия. Там правозаступник Самосвистов дал знать Чичикову, что по его делу началась возня и, понятно, Чичикова и след простыл.
Тропы и штампы [ править ]
«Я взял книгу и читал, как Чичиков приехал в город Эн и всем понравился. Как заложили бричку и отправились к помещикам, и что там ели. Как Манилов полюбил его и, стоя на крыльце, мечтал, что государь узнает об их дружбе и пожалует их генералами. …Я пожал Сержу руку: — Мы с тобой — как Манилов и Чичиков. — Он не читал про них. Я рассказал ему, как они подружились и как им хотелось жить вместе и вдвоем заниматься науками». …«Слыхал ли ты, Серж, будто Чичиков и все жители города Эн и Манилов — мерзавцы? Нас этому учат в училище. Я посмеялся над этим».
В самом слове нет ничего оскорбительного, — сказал Тентетников, — но в смысле слова, но в голосе, с которым сказано оно, заключается оскорбление. Ты — это значит: «Помни, что ты дрянь; я принимаю тебя потому только, что нет никого лучше, а приехала какая-нибудь княжна Юзякина, — ты знай свое место, стой у порога». Вот что это значит! Говоря это, смирный и кроткий Андрей Иванович засверкал глазами; в голосе его послышалось раздражение оскорбленного чувства. — Да хоть бы даже и в этом смысле, — что ж тут такого? — сказал Чичиков. — Как? — сказал Тентетников, смотря пристально в глаза Чичикову. — Вы хотите, чтобы продолжал бывать у него после такого поступка? — Да какой же это поступок? это даже не поступок! — сказал Чичиков. «Какой странный человек этот Чичиков!» — подумал про себя Тентетников. «Какой странный человек этот Тентетников!» — подумал про себя Чичиков. — Это не поступок, Андрей Иванович. Это просто генеральская привычка: они всем говорят ты. Да, впрочем, уж почему этого и не позволить заслуженному, почтенному человеку? — Это другое дело, — сказал Тентетников. — Если бы он был старик, бедняк, не горд, не чванлив, не генерал, я бы тогда позволил ему говорить мне ты и принял бы даже почтительно. «Он совсем дурак! — подумал про себя Чичиков. — Оборвышу позволить, а генералу не позволить!
Адаптации [ править ]
Примечания [ править ]
Классика школьной программы
