в каком году экспедиция роберта скотта достигла южного полюса
Лига выдающихся джентльменов: как экспедиция Роберта Скотта достигла Южного полюса
За тонкими стенками палатки завывала метель. На сильнейшем ветру натянутые полотнища хлопали, как револьверные выстрелы. Плотные заряды снега с силой бились в брезент и шумно осыпались вниз. 20 марта 1912 года эта страшная пурга заперла трёх отважных путешественников внутри их скромного жилища, перекрыв путь к спасению. Слишком негостеприимна Антарктика, слишком безжизненна, слишком далеко отсюда до Британии — многие тысячи миль, но 11 миль до ближайшего продовольственного склада так же непреодолимы. Девять дней трое голодных, больных и смертельно уставших мужчин лежали в обледенелых спальниках из оленьей кожи. Закончился керосин для разогрева пищи, закончилась сама пища, закончилась и всякая надежда на спасение.
29 марта человек, приведший их сюда, оставил последнюю запись в своём дневнике.
«Четверг, 29 марта. С 21-го числа свирепствовал непрерывный шторм с WSW и SW. 20-го у нас было топлива на две чашки чая на каждого и на два дня сухой пищи. Каждый день мы были готовы идти — до склада всего 11 миль, — но нет возможности выйти из палатки, так несет и крутит снег. Не думаю, чтобы мы теперь могли еще на что-либо надеяться. Выдержим до конца. Мы, понятно, все слабеем, и конец не может быть далек. Жаль, конечно, но вряд ли я смогу написать что-то ещё.
Ради бога, позаботьтесь о наших близких».
Экспедиция
К 1908 году на нашей планете уже осталось очень мало действительно символичных географических точек, куда ещё не ступала нога человека. Покорение Эвереста и достижение дна Марианской впадины были невозможны с существовавшими на тот момент технологиями и мало занимали умы человечества. Полюса планеты были основными целями тех, кто хотел вписать своё имя в историю золотыми буквами. Северный и Южный полюс издавна влекли к себе путешественников, первопроходцев, отчаянных и храбрых людей со всего света. В конце XIX и начале XX века лучшие люди своего поколения вроде Фритьофа Нансена или Георгия Седова целиком посвящали свою жизнь этой амбициозной задаче. Достижение самой северной или южной точки планеты, путешествие сквозь снега, льды и ужасающие морозы были сродни современным космическим полётам. Но помимо тщеславия и благородного духа первооткрывательства, преследование этих крайних точек влекло за собой и динамичное развитие науки: географии, геологии, океанологии, физики, зоологии, ихтиологии и многих других.
К 1909 году стало известно о достижении Северного полюса Робертом Пири, а чуть позже и Фредериком Куком (споры о том, действительно ли хотя бы один из них побывал там, ведутся до сих пор). В 1908 году экспедиция Эрнеста Шеклтона (товарищ Роберта Скотта по первой Британской Антарктической экспедиции) не дошла до Южного полюса всего около 200 километров и вынуждена была вернуться обратно.
В это время опытный полярник Роберт Фолкон Скотт при поддержке Президента Королевского географического общества решает организовать новую экспедицию в Антарктику.
3 сентября 1909 г. Р. Скотт сделал официальное заявление: «Главной целью экспедиции является достижение Южного полюса, с тем, чтобы честь этого свершения досталась Британской империи». Подготовка была очень сложной и затратной, тем не менее, 15 июля 1910 года судно Британской антарктической экспедиции «Терра-Нова» отплыло из Кардиффа, направляясь к Антарктиде.
Экспедиция стала фактически частным предприятием при очень незначительной государственной поддержке. Чрезвычайно трудно было привлечь необходимое финансирование; Скотт выцарапывал деньги буквально по копейке, пришлось проводить даже «шиллинговые подписки» среди учеников английских школ. Незначительно помогли правительства Южной Африки, Австралии и Новой Зеландии, куда заплывала «Терра-Нова» по пути в Антарктику.
Команда
В Британской антарктической экспедиции 1910-1913 годов на судне «Терра-Нова» участвовали 65 человек. Команда судна состояла из 6 офицеров и 26 матросов — в Антарктике они не зимовали. В береговой партии участвовало 7 офицеров, 14 человек вспомогательного персонала и 12 учёных. Среди них были зоолог, биолог, физик, геологи, метеоролог, замечательный фотограф и другие — такого внушительного научного десанта Антарктида ещё не видела. Немалым было и число опытных полярников — как минимум 13 человек из 33 имели полярный опыт.
Стоит отметить, что по своим научным результатам и объёму проведённых исследований и полученных данных экспедиции Скотта не было равных ни до, ни после неё. Это разительно отличает её от экспедиции Руаля Амундсена (победившего в гонке к полюсу), которая не проводила практически никаких научных изысканий.
4 января 1911 года сразу же после высадки на мысе Эванса в Антарктиде участники экспедиции возвели деревянный дом для своей зимовки. Все материалы подготовили заранее и потренировались в сборке перед отплытием из Новой Зеландии. Дом представлял собой прочное деревянное строение размером 15 на 8 метров с двойными стенками, утеплёнными сушёными водорослями. В одной его части помещались матросы, в другой были отдельные кубрики для офицеров, разделённые ящиками с провизией. Проживание на мысе Эванса осталось в памяти многих участников экспедиции лучшим временем их жизни — так дружно и весело все они проводили время, не зная проблем психологической несовместимости или усталости от общения.
Но не все участники экспедиции провели две зимовки с таким комфортом — северную партию в составе шести человек под командованием Виктора Кемпбелла из-за сложной ледовой обстановки не смогли забрать из района их работы в феврале 1912 года и они остались на вынужденную зимовку вне своей хижины. Всю зиму они провели в снежной пещере, питаясь пингвинами и тюленьим мясом на острове Инекспрессибл (Невыразимый). Действительно, выразить словами их злоключения чрезвычайно трудно.
Мужество
Во время первого похода по закладке промежуточных складов на пути к полюсу произошло сразу несколько удивительных случаев, из которых полярники чудом вышли живыми и здоровыми, с честью преодолев эти испытания. После тяжелейшего месяца похода на обратном пути к хижине на мысе Эванса одна из собачьих упряжек провалилась в трещину на шельфовом леднике. Собаки одна за другой исчезали в глубине синей бездны, будто устремляясь в погоню за каким-то неведомым зверем. Лишь вожак по кличке Осман сумел удержаться, широко расставив лапы и вцепившись в лёд когтями. Два часа, прилагая невероятные усилия, трудились Скотт и трое его помощников (Уилсон, Мирз, Черри-Гаррард) — удалось вытащить всех собак, кроме двух, которые вырвались из постромок и свалились на 65 футов вниз, задержавшись на снежном карнизе. Все было уже решили, что придётся с ними распрощаться, но Скотт, несмотря на возражения спутников, спустился вниз на верёвке и вытащил их одну за другой. Во многом именно такое отношение к собакам не позволило Скотту принять распространённую в то время полярную тактику (ей пользовался и Амундсен) — забивать собак на корм собратьям по мере движения к цели.
В ещё более опасную ситуацию чуть позже попали трое участников (Боуэрс, Крин, Черри-Гаррард), пытавшихся перегнать пони на завершающем этапе пути с мыса Хат на мыс Эванса через замёрзший залив. Осознавая риск непрочного осеннего льда, они заночевали посреди залива и утром были разбужены треском ломающегося покрова. Весь лёд залива разломало на отдельные льдины, и ветром их уносило в открытое море. Целый день они прыгали с льдины на льдину и переводили лошадей, рискуя каждую минуту провалиться вниз на корм голодным касаткам, которые шныряли вокруг. Отчаянный Боуэрс, о смелости и стойкости которого говорили все участники, сумел не только организовать спасение своих товарищей, но и вытащить большую часть снаряжения и спасти одного пони из четырёх.
Эти случаи говорят не только о том, что Скотт и другие участники ценили свои «средства передвижения», но и об их истинном гуманизме и любви к животным. Чего только стоит история, когда на пути в Антарктиду ради упавшего с мачты судового кота «Терра-Новы» по кличке Ниггер во время шторма остановили корабль и спустили шлюпку, чтобы разыскать его в бушующем море.
Поход за яйцами
Красноречивее всего об их подвиге и перенесённых лишениях сказали бы фотографии «до и после».
Генри Боуэрс, Эдвард Уилсон, Эпсли Черри-Гаррард 27 июня 1911 года
Эдвард Уилсон, Генри Боуэрс, Эпсли Черри-Гаррард. 1 августа 1911 года.
Несмотря на то, что по факту Антарктиду открыли именно русские — первым мореплавателем, увидевшим её берега, стал Фаддей Беллинсгаузен (в 1820 году), — русские не возвращались на юг в течение целого века. Зато в британской экспедиции на «Терра-Нове» участвовали сразу двое русских: каюр Дмитрий Гирев и конюх Антон Омельченко. Особенно большую роль сыграл Гирев, который оставался с британцами до конца и даже участвовал в поисках пропавшего Скотта.
В то же время в Китовой бухте в составе экспедиции Руаля Амундсена, который, как известно достиг полюса раньше Скотта, зимовал русский полярник Александр Кучин. Вернувшись в Россию, он согласится участвовать в экспедиции Владимира Русанова и пропадёт в том же 1912 году вместе со всей экспедицией.
Поход к полюсу
24 октября 1911 года к полюсу вышла группа на моторных санях, 1 ноября вышла группа Скотта с лошадьми, последними вышли собаки.
На пути к полюсу первыми сдались двое моторных саней (третьи утонули при выгрузке), двигатели не выдерживали нагрузки, замерзало масло, не работало охлаждение. Это были первые столь изощрённые технические средства на этом континенте, но они были слишком примитивны для условий, в которых оказались.
Последние маньчжурские лошади закончили свой путь в лагере «Бойня», где пристрелили последних самых стойких, заложив запас мяса для возвращающихся участников похода к полюсу.
Дальше пошли только люди. Они тащили тяжело нагруженные сани, преодолевая многочисленные трещины и торосы по изрезанной поверхности ледника, в глубоком сыпучем снегу и на твёрдых сухих застругах, похожих на наждачную бумагу.
4 января 1912 года последняя вспомогательная партия рассталась со Скоттом. Дальше пошли пять человек: Роберт Скотт, Эдвард Уилсон, Генри Боуэрс, Лоуренс Отс, Эдгар Эванс. Это был последний день, когда их видели живыми.
Разочарование
17 января 1912 года Скотт и четверо его товарищей наконец достигли полюса и обнаружили, что они опоздали. Случилось то, чего Скотт опасался, но что он предвидел — Руаль Амундсен прибыл сюда первым. Они увидели следы лыж и палатку норвежцев, в которой обнаружили записку от Амундсена, в котором он сообщал, что покорил полюс месяцем раньше и просил сообщить об этом норвежскому королю в случае его гибели.
Настроение всей команды сильно упало, британцы были подавлены утратой первенства, ведь кому, как не Скотту, уже побывавшему здесь десять лет назад, принадлежало право закончить начатое. Но делать было нечего — после проведения необходимой программы наблюдений и навигации, предстояло отправиться в обратный путь. 18 января перед тем, как отправиться назад, они сделали последнюю фотографию, где мы можем увидеть всех пятерых — они не в лучшей форме, но выглядят по-прежнему достаточно здоровыми, до сих пор бреют лица и не намерены сдаваться.
Гибель
Обратная дорога таила в себе смертельные опасности. Погода всё ухудшалась, всё чаще путников задерживали сильные метели и штормы. Температура снижалась с каждым днём, поверхность становилась всё хуже и хуже. При крайне низких температурах и сильном ветре снег спрессовывается и становится похожим на сыпучий песок, по которому так трудно тащить сани. По самым последним данным (Сюзан Соломон «Холодный март», Научный мир, 2010 г.) в 1912 году в Антарктике зима наступила необычайно рано и была необычайно холодной. Это стало роковым для партии Скотта. Все они к этому моменту страдали от нехватки продовольствия, обморожений, признаков цинги. В складах, где они пополняли запасы провизии и топлива по пути домой обнаружилось, что керосин испаряется через растрескавшиеся кожаные прокладки банок. С каждым складом топлива оставалось всё меньше и меньше.
4 февраля Эдгар Эванс провалился в трещину на леднике и сильно ударился головой. В течение двух недель ему становилось всё хуже и хуже, он стал рассеянным, быстро уставал. 17 февраля он в очередной раз отстал от своих товарищей, а когда те, почуяв неладное, вернулись за ним, обнаружили его дезориентированным и сильно обмороженным.
«17 февраля. Я первый подошел к нему. Вид бедняги меня немало испугал. Эванс стоял на коленях. Одежда его была в беспорядке, руки обнажены и обморожены, глаза дикие. На вопрос, что с ним, Эванс ответил, запинаясь, что не знает, но думает, что был обморок. Мы подняли его на ноги. Через каждые два-три шага он снова падал. Все признаки полного изнеможения. Уилсон, Боуэрс и я побежали назад за санями. Отс остался при нем. Вернувшись, мы нашли Эванса почти без сознания, а когда занесли его в палатку — он был в полной коме. Он тихо умер в 12.30».
Роберт Фолкон Скотт
Теперь их осталось четверо, и до мыса Эванса было больше 400 миль. Температура продолжала падать, они всё сильнее страдали от обморожений и истощения. Несмотря на то, что на следующий день после гибели Эванса они дошли до лагеря «Бойня» и подкрепились хорошим мясом, темп их движения замедлялся, порой они проходили всего по 4 мили в день — а впереди была ещё, как минимум, треть пути.
Роберт Фолкон Скотт
«A very gallant gentleman». J.C. Dollman, 1913.
Их осталось трое. Погода ухудшилась катастрофически. Когда 20 марта началась свирепая пурга, остановившая их продвижение, до очередного спасительного склада оставалось всего 11 миль. В 72 милях дальше, в лагере «Одной тонны», Эпсли Черри-Гаррард и Дмитрий Гирев с собачьими упряжками ждали возвращения Скотта, но не могли выйти им навстречу ввиду нехватки продовольствия и критического состояния здоровья.
Их палатку нашли 12 ноября 1912 года. Тела Уилсона и Боуэрса лежали в застёгнутых спальных мешках, Скотта нашли в раскрытом спальном мешке — очевидно, он умер последним, позаботившись напоследок о своих товарищах. Там же были найдены их дневники, письма и прощальное «Послание общественности» за авторством капитана.
Развернувшиеся в последнее время споры относительно личных качеств капитана, принципов организации экспедиции и допущенных им ошибок — лишь тусклое обрамление того настоящего человеческого характера, который он и его спутники смогли нам показать. И эти человеческие качества с лихвой перевешивают все недостатки, даже если они сложились в той роковой последовательности, которая в итоге привела к величайшей трагедии в истории антарктических исследований.
План Скотта включал деятельность двух отрядов. Отряд под командованием Виктора Кемпбелла должен был пройти вдоль Великого Ледяного барьера до Земли Эдуарда VII. 26 января «Терра Нова» отправилась на восток, предполагаемым местом её базирования была Китовая бухта, которой Кемпбелл достиг 4 февраля. К великому изумлению британцев, в бухте стоял «Фрам» — судно снабжения экспедиции Руаля Амундсена. Командир Торвальд Нильсен не стал встречать гостей, но «Фрам» посетили сам Кемпбелл и лейтенант Пеннелл. Позднее Кемпбелл, Пеннелл и доктор Левик по приглашению Амундсена посетили базу норвежцев «Фрамхейм». Амундсен предложил англичанам располагаться поблизости, подчеркнув, что Антарктика открыта для всех. Однако результаты ледовой разведки показали Кемпбеллу, что Земля Эдуарда VII недоступна для исследования с моря. Амундсен, Нильсен и лейтенант Престрюд были приглашены на ланч в кают-компании «Терра Нова». Амундсен стремился разузнать побольше о моторных санях Скотта. Через полчаса после их ухода Кемпбелл поспешно покинул Китовую бухту.
Получив новости, Скотт писал в дневнике 22 февраля: «Это сообщение вызвало только одну мысль в моём уме, а именно: всего разумнее и корректнее будет поступать так, как намечено мною, — будто и не было вовсе этого сообщения; идти своим путем и трудиться по мере сил, не выказывая ни страха, ни сомнения.»
Вид горы Эребус
Скотт во главе двенадцати человек 27 января выступил к 80° ю. ш. с целью закладки продовольственных складов для весеннего похода. В команду входили 26 собак и 8 пони послабее — остальных берегли для весны. После десятидневного похода был разбит лагерь, получивший название Corner Camp (Угловой), ибо он располагался на меридиане мыса Крозе, и отсюда открывался удобный путь на ледник Бирдмора. Переждав трёхсуточный шторм (погибли два пони), Скотт решил отправить трёх наиболее пострадавших животных на базу с лейтенантом Эвансом и тремя матросами.
16 февраля 1911 года на 79° 29′ ю. ш. в 150 милях от мыса Эванса был заложен склад «Одной Тонны», названный по весу снаряжения, оставленного там. Он был обозначен черным флагом и светоотражателем из металлических сухарных ящиков. Температура на обратном пути упала. Скотт, Уилсон, Мирз и Черри-Гаррард решили вернуться на собачьих упряжках, поручив пятерых оставшихся пони Бауэрсу, Оутсу и Грану.
7 февраля 1911
Грот в айсберге
Празднование дня рождения Скотта
22—23 мая Скотт и Уилсон обследовали зимовье Шеклтона на мысе Ройдс, обнаружив там запасы провианта, достаточные для команды Скотта примерно на восемь месяцев. Единственное, что оттуда Скотт забрал — пять экземпляров англиканского молитвенника: почти все церковные книги по недосмотру остались на «Терра Нова».
27 июня — 1 августа в разгар антарктической зимы Уилсон, Бауэрс и Черри-Гаррард совершили 60-мильный (97 км) поход на мыс Крозье для сбора яиц императорских пингвинов и испытания полярного снаряжения и рациона. Инициатором экспедиции был Уилсон: он хотел изучить особенности зимнего высиживания потомства пингвинами. Это был первый в истории полярных исследований зимний исследовательский поход в обстановке полярной ночи.
Генри Бауэрс, Эдвард Уилсон и Эпшли Черри-Джеррард незадолго до отъезда на Мыс Крозье в поисках яиц императорских пингвинов
Поход оказался чрезвычайно тяжелым: чтобы преодолеть 97 км в почти полной темноте и на экстремальном холоде, потребовалось 19 дней. 5 июля температура упала до −60 °C (−77 °F). Зачастую не удавалось пройти больше одной мили в сутки. Из-за постоянного обледенения установка палатки требовала нескольких часов, чрезвычайно трудно было открывать мешки для провианта, керосин представлял собой некое подобие студня.
Томас Клиссолд, шеф-повар экспедиции с императорским пингвином
Прибыв на мыс Крозье, экспедиционеры построили иглу из каменных глыб, сверху изолированных снегом, с брезентовой крышей, коньком для которой послужили сани. Им удалось подобраться к колонии пингвинов, в результате Уилсон добыл три яйца. Вскоре ураганом было разрушено иглу, и Уилсон принял решение о возвращении. На обратном пути во время 11-балльного шторма 22 июля ветром была унесена палатка, и трое людей провели около полутора суток в спальных мешках под открытым небом. Палатку удалось отыскать более чем в миле от места катастрофы: по счастью, во время урагана температура поднялась до −18 °C. Яйца пингвинов удалось сохранить, и они были впоследствии доставлены в Музей естественной истории в Южном Кенсингтоне.
Фотограф Герберт Понтинг с пингвинами
Остатки иглу, построенного членами команды, были найдены в 1958 г. участниками экспедиции Э. Хиллари во время первой трансантарктической экспедиции. Остатки были перевезены в Новую Зеландию для музейной экспозиции.
Пингвины Адели на мысе Адэр
Ассистент Уилсона — Эпсли Черри-Гаррард назвал зимний поход «самым ужасным путешествием на свете» (англ. worst journey in the world; потом это выражение стало заглавием его мемуаров, вышедших в 1922 году.). Скотт писал после их возвращения:
В течение пяти недель они перенесли невероятные невзгоды. Никогда я не видел таких измученных, можно сказать, истрёпанных непогодой людей. Лица их были все в морщинах, скорее даже как бы в шрамах, глаза тусклые, руки побелели. Кожа на руках от постоянного холода и сырости была в каких-то складках, но следов обморожения немного.
Антон Омельченко стрижет волос Патрика Kеохане в лагере во время экспедиции
13 сентября 1911 года Скотт объявил команде свои планы: к полюсу отправляются двенадцать человек, но непосредственно на Полюс должны были прибыть четверо, остальные — оказывать им поддержку по пути. В составе полярной группы должны были быть два навигатора (Скотт и Оутс), врач (Уилсон) и опытный моряк (Эдгар Эванс). Скотт писал:
Составленный план, по-видимому, снискал общее доверие. Остается испытать его на деле.
С 15 по 28 сентября Скотт предпринял экскурсию к западным горам, пройдя до мыса Батлер. Всего он преодолел 175 сухопутных миль. За время его отсутствия Мирз нашёл применение телефонам, соединив проводной связью хижину-склад на мысе Хат и основное зимовье (15 миль), а также астрономическую обсерваторию. Это позволило астрономам получать данные о точном времени, не используя посыльных и не вынося хронометры на мороз. Температура воздуха все это время держалась около −40 °C. Полюсный отряд был разделён на три группы. Группа на мотосанях (лейтенант Эванс, Дэй, Лэшли и Хупер) стартовала 24 октября и должна была привезти три тонны припасов на 80°30′ ю. ш.
Передвижение осуществлялось со скоростью 0,8 км/ч, первые сани окончательно вышли из строя 1 ноября, вторые — через 87 км от Углового склада. Основной причиной аварий был постоянный перегрев двигателей воздушного охлаждения и неприспособленность трансмиссии к условиям холодного климата. После этого люди были вынуждены впрячься в упряжку сами и тащить её 241 км до условленного места, имея нагрузку на каждого свыше 2 центнеров.
Поедание бобов членом экспедиции
Скотт выступил на пони 1 ноября, достигнув лагеря Корнер 5 ноября. Дневные переходы пришлось ограничить 15 милями, чтобы не перегружать пони. Именно в этот период Скотт раздраженно назвал свой транспорт «клячами» и указал, что они стали очень прихотливы в еде. 7 ноября Скотта догнал Мирз, возглавлявший третий отряд, шедший на собаках. Склада Одной Тонны достигли 15 ноября, дав команде сутки отдыха. В тот же день команда лейтенанта Эванса обустраивала склад 80°30′ ю. ш. В сутки они проходили до семнадцати миль.
4 декабря экспедиция достигла «Ворот» (англ. Gateway) ледника Бирдмора. 5 декабря началась сильнейшая пурга, продолжавшаяся четверо суток, и положение экспедиции было отчаянным. Путешественники смогли двинутся только 9 декабря, ненастье сбило экспедицию с запланнированного графика на 5-6 дней. У подножья ледника пришлось пристрелить всех лошадей. Подъём на ледник был разведан Шеклтоном и имел длину 120 миль. Оставшиеся без тягловых средств двенадцать человек были разделены на три «упряжки». Подъём был крайне тяжёл: из-за рыхлого снега удавалось пройти не более четырех миль в сутки. 17 декабря был устроен склад Середины Ледника.
Далее переходы составили по 17 миль, но группа на пять дней отставала от графика Шеклтона. 20 декабря на базу были отправлены Аткинсон, Райт, Черри-Гаррард и Кеохэйн. Последняя вспомогательная группа должны была уйти 4 января, однако Скотт решил взять к полюсу пятого члена команды — Бауэрса. Это решение Скотта более других критиковали современники и потомки. Проблема заключалась в том, что провиант и снаряжение были рассчитаны на четырёх человек, включая место в палатке и число лыж (без них пришлось обходиться Л. Оутсу). Решение Скотта крайне негативно сказалось на судьбе и его полюсной группы, и группы лейтенанта Эванса: сократив её до трёх человек, Скотт уменьшил их шансы благополучного возвращения.
Скотт со своими людьми (слева направо: Оутс, Бауэрс, Скотт Уилсон и Эванс).1911
Скотт и Эванс расстались на Полярном плато. По дороге к Складу Одной Тонны лейтенант Эванс уже был не в силах стоять на ногах. Тогда Лэшли и Крин насильно привязали его к саням (он требовал, чтобы ему оставили провиант и спальный мешок и бросили на леднике). Эванс пришел в себя на базе усилиями доктора Аткинсона. Не излечившийся от цинги до конца, Эванс был доставлен в Англию, где был удостоен королевской аудиенции и повышен в звании до капитана 2-го ранга. 30 августа 1912 года он вновь вступил в командование барком «Терра Нова»
5 января полюсная группа достигла 88° ю. ш., до полюса оставалось 120 миль. Переходы всё усложнялись: снег напоминал песок, скольжение почти отсутствовало. 15 января был заложен Последний склад, до полюса оставалось 74 мили. К этому времени члены команды были уже сильно истощены, а у Эдгара Эванса проявились признаки цинги. В последний рывок к полюсу было решено идти налегке, оставив на складе запас провианта на 9 дней.
Скотт испытывал беспокойство по поводу того, что норвежцы их опередили. 16 января, заметив множество собачьих следов (их по неизвестной причине не занесло снегом за 33 дня), Скотт записал в дневнике:
Сбылись наши худшие или почти худшие опасения. Вся история как на ладони: норвежцы нас опередили! Они первые достигли полюса. Ужасное разочарование! Мне больно за моих верных товарищей. Конец всем нашим мечтам. Печальное будет возвращение.
17 января англичане достигли полюса (по расчётам Скотта они находились в 3½ милях от его географической точки) через 33 дня после команды Амундсена. Для «окружения» полюса команда прошла одну милю прямо и три мили в правую сторону.
18 января Бауэрс обнаружил палатку Амундсена «Пульхейм» в двух милях от лагеря Скотта. Скотт поначалу считал, что норвежцев было двое, но в палатке были письма к Скотту и норвежскому королю, а также записка с отчетом норвежской команды, из которой выяснилось, что экспедиционеров было пятеро. Резко ухудшилась погода: снежный буран, заносивший следы при −30 °C.
Мы воздвигли гурий, водрузили наш бедный обиженный английский флаг и сфотографировали себя. На таком морозе сделать всё это было нелегко.
«Юнион Джек» доставленный Скоттом на Южный полюс
21 января началась сильная пурга, удалось пройти только 6 миль. 23 января Э. Эванс обморозил нос и сильно повредил руки. Из экспедиционеров он был в самой скверной физической форме. Очередного промежуточного склада удалось достигнуть только 25 января (в этот день Амундсен вернулся на базу). К 4 февраля помимо обмороженного Эванса, был ещё один больной: Уилсон растянул связки на ноге. Состояние духа команды непрерывно ухудшалось.
4 февраля Скотт и Эванс провалились в ледниковые трещины. Скотт повредил плечо, а Э. Эванс, очевидно, получил сильное сотрясение мозга. Он больше был не в состоянии тянуть сани, а сил его хватало только чтобы не отставать от остальных.
Особенное опасение вызывает состояние Эванса. Он как-то тупеет и вследствие сотрясения, полученного утром при падении, ни к чему не способен
Последняя запись в дневнике Скотта датирована 29 марта 1912 года.
Аткинсон составил описание увиденного и забрал дневники членов экспедиции и непроявленные фотопластинки, которые хорошо сохранились за 8 месяцев полярной ночи. В старом ботинке Скотта было найдено письмо Амундсена, которое англичане забрали с собой. Были также найдены горные породы, собранные на леднике Бирдмора.
Тела не тронули, только убрали подпорки палатки, её полог послужил саваном погибшим. После этого над останками была построена снежная пирамида, увенчанная временным крестом из лыж. В снегу оставили отчет о походе. Аткинсон хотел разыскать и тело Оутса, которое должно было находиться не более чем в 20 милях (о его судьбе он знал из записей Скотта). Был найден его спальный мешок (у старого вала для защиты пони), но тела не обнаружили, вероятно, оно было занесено снегом.