в каком году была битва при пуатье
Этот день в истории: 732 год — битва при Туре (при Пуатье)
10 октября 732 года поблизости от города Тура, недалеко от границы между Франкским королевством и тогда независимой Аквитанией, войско франков одержало победу над армией Омейядского Халифата, что остановило мусульманскую экспансию в Европе.
В этой битве столкнулись франкские силы под руководством Австразийского майордома Карла Мартелла и арабские силы Омейядского Халифата под командованием Абдур-Рахмана ибн Абдаллаха, генерал-губернатора аль-Андалусии.
Ко времени сражения при Пуатье (при Туре) Омейядский халифат обладал самой мощной военной силой в мире. Мусульманские войска прошли по Северной Африке и Персии в конце VII века. После этого они пересекли Гибралтар и установили мусульманское господство на Пиренейском полуострове.
Франкское королевство под властью Карла Мартелла было главной военной силой Западной Европы. Оно включало в себя большую часть сегодняшней Франции, значительные части Западной Германии и Нидерландов. Это государство начало двигаться по пути превращения в главную имперскую державу Западной Европы со времен падения Римской империи.
В конце сентября 732 года арабская армия уже вовсю хозяйничала в Южной Галлии, которая оказалась почти полностью разорена. При этом военное командование халифата недооценило противника, и пребывало в полной уверенности в своем полном превосходстве.
Поэтому вторгшаяся армия была захвачена врасплох, встретив многочисленное, изготовившееся к битве войско на своём пути, на возвышении прямо между ними и Туром. Карл Мартелл достиг внезапности, к которой стремился. Затем он выбрал начало битвы в оборонительном строе, своего рода каре — франки построились большим квадратом между деревьями и на подъёме, так чтобы отразить любой натиск конницы.
В ходе начавшегося сражения воины Мартелла добились того, что считалось невозможным в то время: пехота победила яростную омейядскую кавалерию. Дисциплинированные франкские пехотинцы выдержали все атаки, хотя, согласно арабским источникам, арабская кавалерия несколько раз пробивалась внутрь франкского квадрата.
Битва была в самом разгаре, когда по арабским войскам разнёсся слух, что франкский отряд напал на обоз с захваченными в Бордо трофеями. Часть арабских воинов немедленно оставила сражение, чтобы вернуться в лагерь и охранять свою добычу. Это стало для армии Омейядов роковым — в сражении наступил перелом в пользу франков.
В результате франки одержали победу, Абдур-Рахман ибн Абдаллах был убит, а Мартелл распространил впоследствии своё влияние дальше на юг. Хроники IX века, трактовавшие исход битвы как знамение Божьего благоволения к Карлу, дали ему прозвание «Молот» (Martelus).
Следуя летописцам, превозносившим Карла Мартелла как радетеля за христианство, историки до XX века однозначно характеризовали эту битву как решающий поворот в сопротивлении исламу. Он стал наивысшей точкой продвижения мусульман в Европе.
Битва при Пуатье 732 года, или Как Карл Мартелл боролся с незаконной миграцией в Европу
В VIII веке арабский Халифат династии Омейядов достиг пика своего могущества и размера территории. Владения правителей Дамаска простирались от современного Пакистана на востоке до Пиренейского полуострова на западе, южные пределы доходили до Индийского океана, границей на севере служили горы Кавказа и Пиренеев.
Это было время, называемое Темными веками. Триста лет назад, не выдержав могучих ударов презираемых доселе варваров, пала источенная червями коррупции, трусости и измены бессильная и уже беззубая Западная Римская империя. Подобно огромному кораблю, она канула в пучину истории, оставляя на поверхности только обломки в виде диковатых и зыбких варварских королевств. Издавна кичащаяся своей просвещенностью, Европа в то время представляла собой конгломерат раннефеодальных образований с нередкими пережитками еще родоплеменного строя. Монастыри были аккумуляторами тех крупиц знаний об ушедшей античной эпохе, которым суждено было сохраниться и пережить столетия варварства и костры инквизиции. Новая европейская знать, еще вчера бойко плясавшая на языческих капищах, теперь чинно ходила в церковь и пыталась глаголать на мутировавшей варваризованной латыни. Элита строила себе замки, где были обширные залы для пиров, но не было туалетов. Соседи часто ходили друг к другу в гости, для надежности прихватив с собой тараны и камнеметы.
На фоне всей этой декадентской живописности на Востоке ослепительной вспышкой зажегся полумесяц ислама. Племена кочевников и погонщиков верблюдов волею пророка Мухаммеда и исполняющих его волю халифов в считанные десятилетия превращаются в мировую силу. Захвачен и покорен Сасанидский Иран, отброшена в сторону слабеющая Византийская империя. Совершены победоносные походы в Сирию и Египет. Как карточные домики, разлетаются с пути арабских армий хлипкие государства и бывшие византийские провинции Северной Африки. 19 июля 711 года в битве при Гвадалете был сломлен хребет королевству вестготов в Испании. Менее чем за 5 лет практически весь Пиренейский полуостров (кроме северных областей) перешел под контроль арабов. Менее чем через сто лет после смерти пророка Мухаммеда ислам уже стоял перед воротами в Центральную Европу.
Подготовка к вторжению в Галлию
Ко времени описываемых событий халифат Омейядов был, очевидно, самой мощной военной силой в Средиземноморском и Ближневосточном регионах. Тяжеловооруженные всадники плюс весьма многочисленные и прекрасно обученные конные лучники являлись основой технологии арабского «блицкрига» VII-VIII веков. Военные ресурсы этой супердержавы были столь велики, что халифы могли позволить себе одновременно вести боевые действия в далеком Синде (нынешний Пакистан) и организовать поход вглубь Европы. В начале VIII века, при правлении халифа Валида I, начался новый виток экспансии. Подчинив Северную Африку, арабы форсировали Гибралтарский пролив и вторглись на территорию Пиренейского полуострова.
К 720 году арабам удалось окончательно укрепиться в Испании и, осмотревшись, устремить свои взоры на север. За Пиренейскими горами на территории бывшей римской провинции Галлии лежало государство франков – довольно рыхлое раннефеодальное государственное образование, состоящее из полунезависимых герцогств. Правящая здесь в VII веке династия Меровингов утратила свое значение и власть, превратившись в коронованных марионеток в руках франкской знати. Карл Мартелл, как и его отец Пипин Геристальский, был майордомом австразийских франков, самого воинственного из франкских племен. Он и являлся фактически главой государства, сосредоточив в своих руках всю полноту военной и административной власти. Постоянно участвуя в различных военных предприятиях – будь то излечение очередного вассала от вируса чрезмерной «самостийности» или отражение набегов воинственных племен фризов из-за Рейна, – Карл Мартелл не только приобрел огромный военный опыт, но и смог выковать из разномастного родоплеменного воинства подготовленную армию настоящих профессионалов. Большую часть франкского войска составляла хорошо вооруженная пехота, приученная действовать не орущей толпой, а в плотном строю. Франки охотно применяли тактические приемы эпохи «римского тоталитаризма», и, хотя до слаженности и четкости имперских легионов им было далеко, сражаться строем вчерашние варвары умели.
Тем временем, арабы вовсю опустошают Южную Галлию, берут богатые трофеи и пленных. Окрыленные первоначальным успехом, нагруженные добычей войска Абд аль-Рахмана передвигались по стране. Боевые порядки были растянуты, авангард оторвался от менее подвижных главных сил. Чем дальше на север, тем больше становились проблемы снабжения. Климат был достаточно прохладным для привыкших к жаре людей с юга. Очевидно, вопреки мнению описывающих поход хронистов о том, что, дескать, арабы хотели всех истребить и покорить, данный поход являлся скорее массированным диверсионным рейдом, нежели полноценным завоевательным походом, и напоминал позднейшие татарские набеги из Крыма.
После победы у Бордо угроза со стороны франков казалась арабскому командованию незначительной – они критически оценивали возможности франков выставить большую армию. И, как оказалось, совершенно напрасно.
Вдоволь пограбив Аквитанию, осенью 732 года Абд аль-Рахман движется на север к городу Туру, где, как известно, была богатая базилика Святого Мартина, самая на тот момент почитаемая святыня Западной Европы. По пути арабы осаждают небольшой городок под названием Пуатье (почти через 600 лет тут состоится одна из величайших битв Столетней войны), опустошают его окрестности, но решают понапрасну не тратить силы, а сосредоточить все-таки усилия на захвате гораздо более привлекательного в имущественном положении Тура.
Узнав о продвижении противника, Карл Мартелл форсированными маршами, широко используя «материальные следы римской оккупации» – прекрасные дороги, движется навстречу. Мощная общая угроза заставляет утихомириться различные конфликты «на межнациональной почве» между франкскими племенами. Войско Карла Мартелла, в котором превалирует пехота, полно решимости дать бой.
Абд аль-Рахман вскоре получил сведения о приближающейся армии христиан. Он находился в окрестностях Тура на невыгодной, по его мнению, позиции. Поэтому арабский полководец решает отступить к Пуатье. Отягощенное огромной добычей арабское войско отступает медленно, но почему-то Абд аль-Рахман не отдает приказ бросить столь многочисленные обозы и двигаться налегке. Очевидно, это было сделано, дабы не подрывать моральный дух воинов. Так или иначе, преимущественно конная армия не смогла стряхнуть со своей спины силы Карла Мартелла.
Понимая, что отступление становится более опасным, нежели сражение, и видя, что битвы не избежать, Абд аль-Рахман останавливается на полях Пуатье между реками Вьеной и Клэн. Карл Мартелл умело маневрирует своей армией, занимая более выгодную позицию на возвышенности (это сыграло большую роль впоследствии). Арабы не имели точного представления о численности войск противника – используя лесистую местность, франки маскировали свое передвижение и создавали иллюзию, что их больше, чем на самом деле. Это оказалось еще одним просчетом Абд аль-Рахмана. Таким образом, инициатива перед сражением полностью принадлежала Карлу Мартеллу. Он навязал врагу битву, он занял превосходящую позицию, он же сумел ввести противника в заблуждение. Отягощенное огромным обозом, арабское войско могло только реагировать на действия христиан, но перехватить ситуацию уже не могло.
Историки и хронисты оценивают силы Карла Мартелла в этом сражении от 20 до 30 тысяч человек. Он хорошо изучил арабскую тактику ведения боя, роль многочисленной и хорошо подготовленной кавалерии. Франкский полководец делает свою главную ставку на отлично подготовленную пехоту, приученную сражаться в плотном строю.
Битва
Целую неделю противники стояли лагерем друг против друга, ограничившись угрозами, разведкой и стычками передовых секретов. Абд аль-Рахман не спешит атаковать, считая по-прежнему, что франков больше. Тем временем к Мартеллу подходят подкрепления – дружинники и ополченцы, различные отставшие отряды. Европейская осень в самом разгаре (октябрь), становится холодно. Полагая, что дальше ждать уже нет никакой возможности, и желая вознаградить своих воинов разграблением Тура, арабский полководец решается дать сражение. Это подчеркивает чисто грабительский, а не завоевательный характер похода. План арабов был достаточно прост: выманить франков на открытое место и сокрушить своей мощной кавалерией.
Все попытки выманить франков на открытую местность закончились неудачей, не помогло ни притворное отступление, ни психологическое воздействие в виде насмешек и угроз.
Мартелл дал совершенно четкие инструкции своим командирам: держать строй любой ценой. И Абд аль-Рахману не удалось того, что сможет сделать почти четыре столетия спустя Вильгельм Завоеватель в битве при Гастингсе.
Стремясь снизить давление на свои боевые порядки, франкский полководец отправляет легкую конницу, находящуюся в резерве, вместе с ополченцами в обход арабского войска с целью учинения диверсии в лагере противника. В разгар сражения среди воинов Абд аль-Рахмана пронесся слух, что неверные грабят лагерь. А в лагере была складирована добыча и прочие трофеи, которые арабы из жадности не желали бросать. Вскоре значительная часть кавалерии, наплевав на элементарную дисциплину, бросилась в тыл защищать свое, нажитое нехитрым ратным делом, добро. Арабская армия пришла в полнейший хаос. Абд аль-Рахман попытался остановить стремительное перемещение в тыл своих подчиненных. Видя нарастающий беспорядок в рядах противника, свежая франкская конница, выведенная из резерва, нанесла контрудар. Оказавшись в окружении, арабский полководец был убит. Известие о его смерти еще более расстроило ряды войска налетчиков. Бежавшие без всякого порядка, арабы понесли большие потери.
В лагере, где оперировал внесший сумятицу диверсионный отряд, также началась рубка. Ополченцы, выполнив свою задачу, отступили, оставив разъяренных и удрученных потерями хозяев битых горшков, рваных шатров и беглых рабов проклинать неверных и попутно подсчитывать убытки.
Франкское войско, снова выровняв и восстановив строй, провело ночь на отдыхе – одетые в волчьи и медвежьи шкуры, воины не боялись прохладных ночей. Они не применяли известных арабам палаток. На следующий день армия Карла Мартелла была готова возобновить сражение. Но поле перед ней было пустынно. Франки не без основания подозревали, что противник приготовил для них засаду и пытается наконец выманить их на открытую местность и уничтожить кавалерией.
Как опытный полководец, не пренебрегающий в отличие от своих оппонентов разведкой, Мартелл отправил к арабскому лагерю лазутчиков. Те вскоре донесли, что бивуак противника совершенно пуст. Под покровом ночи, бросив большую часть добычи, палатки и множество вьючных животных, арабы отступили.
Это была победа. Франки не преследовали признавшего поражение противника: конницы у Мартелла было немного, а объем захваченных трофеев невероятно бодрил дух. Не преследуемое арабское войско, страдающее от нехватки продовольствия (отступали по разграбленной Аквитании) и начавшихся холодов, в конце осени вернулось за Пиренеи.
Итоги и значение
Сражение, вошедшее в историю в одних источниках как «Битва при Туре», а в других – «Битва при Пуатье» (до сих пор точное место до конца не установлено), было знаковым. Оно ознаменовало конец арабской экспансии на север от Пиренеев – никогда больше арабские армии не проникали так далеко в Европу. Карл Мартелл был признан защитником христианства и единоличным правителем Галлии. Эпоха стремительных набегов пришельцев с юга навсегда уходила в прошлое, хотя франкам пришлось провести несколько военных компаний, чтобы окончательно отвадить арабов зариться на север. Вскоре распался на отдельные исламские государства колоссальный Халифат Омейядов. Арабские государства на Пиренейском полуострове страдали теми же «болезнями», чем и христианские: интриги, распри, междоусобные войны за богатые города. Вскоре началась удивительная, свойственная только Испании, эпоха Реконкисты, борьбы испанских королевств против арабского присутствия, продлившаяся 781 год.
Битва при Пуатье дала большую пищу для размышлений любителям и ценителям альтернативной истории. Стал бы Париж арабским городом Эль-Пари? Не началась ли бы Реконкиста с берегов Рейна? Думается, арабские властители не имели четких планов захвата территорий к северу от Пиренеев – слишком далеко они находились от эпицентров силы державы Омейядов. Это были ярко выраженные грабительские, возможно, даже превентивные походы. Подобным задолго до этого занимались римляне со своими военными экспедициями на север Британии или вглубь Германии.
В 1492 году пал последний мавританский оплот в Испании – Гранада. Эпоха арабского владычества и присутствия в Испании закончилась. В осаде принял участие пока еще никому не известный генуэзский наемник Кристо́баль Коло́н, который вскоре изменит историю.
Один день в истории: 1285 лет назад произошла битва при Пуатье
10 октября 732 года произошло сражение под Пуатье, победа в котором спасла европейское христианство от полчищ сарацин (арабского халифата)
В VIII веке арабский халифат династии Омейядов достиг пика своего могущества и размера территории. Их владения простирались от современного Пакистана на востоке до Пиренейского полуострова на западе, южные пределы доходили до Индийского океана, границей на севере служили горы Кавказа и Пиренеев.
В ту эпоху древняя Франция была единственной православной страной Западной Европы, не считая, конечно, Ромейскую (Византийскую) империю. Если бы войско франков проиграло битву при Пуатье, сарацины захватили бы большую часть Европы.
Захватив и покорив сасанидский Иран, отбросив в сторону слабеющую Византию, арабы покорили Сирию, Египет и бывшие византийские провинции в Северной Африке. 19 июля 711 года был сломлен хребет Королевству вестготов в Испании, практически весь Пиренейский полуостров перешел под контроль арабов. За Пиренейскими горами на территории бывшей римской провинции Галлии лежало государство франков. Во главе него при 15-летнем короле Дагоберте III стоял майордом Карл Мартелл (прозвище от слова «молот»).
В разгар сражения среди воинов Абд аль-Рахмана пронесся слух, что неверные грабят лагерь. А в лагере была складирована добыча и прочие трофеи, которые арабы из жадности не желали бросать. Вскоре значительная часть кавалерии, наплевав на элементарную дисциплину, бросилась в тыл защищать нажитое нехитрым ратным делом добро. Арабская армия пришла в полнейший хаос. Абд аль-Рахман попытался остановить стремительное перемещение в тыл своих подчиненных. Видя нарастающий беспорядок в рядах противника, свежая франкская конница, выведенная из резерва, нанесла контрудар. Оказавшись в окружении, арабский полководец был убит. Известие о его смерти еще более расстроило ряды войска налетчиков. Бежавшие без всякого порядка арабы понесли большие потери. В лагере, где оперировал внесший сумятицу диверсионный отряд, также началась рубка. Арабы в панике бежали, успех франков был полный. Карл Мартелл был признан защитником христианства и единоличным правителем Галлии.
Пуатье, 732 год: битва, решившая судьбу Европы
Блицкриг под знаком полумесяца
Английский монах-летописец VIII века писал: «В то время сарацины ураганом опустошали Галлию, устроив там страшную бойню, но после недолгого пребывания в этой стране они заплатили за свою подлость».
У англичанина не было оснований бояться — уроженцы Туманного Альбиона не видели в мусульманах большой угрозы, наивно полагая, что естественная преграда в виде моря защитит их от вторжения. Вероятно, островитяне бы очень удивились, доведись им узнать, насколько искусными мореходами были арабы. Впрочем, это было и не важно, ведь целью арабского вторжения в VIII веке была не Англия.
В последней четверти VII века и в 717 году они предприняли две крупных морских экспедиции против Византии, однако оба раза потерпели поражение. Подобный исход дал Европе небольшую передышку. Потому что ровно на противоположной оконечности Средиземного моря мусульманским завоевателям сопутствовала удача.
Весной 711 года арабский полководец берберского происхождения по имени Тарик ибн Зияд во главе армии в семь тысяч человек вторгся на Пиренеи. Момент для атаки был выбран более чем удачно — правитель королевства вестготов Родерих в это время находился на севере, близ Памплоны, где сражался против басков и франков. Однако, узнав о новой угрозе, он поспешил на юг.
Отбить наступление берберов не очень получилось: 19 июля 711 года две армии встретились на реке Барбате близ Кадиса, и Родерих был разбит. Судя по всему, в самый разгар битвы его вассалы и родственники изменили ему, и сбежали с поля боя, бросив короля одного. Это и решило судьбу битвы. Судьба же самого́ неудачливого короля остаётся для нас загадкой. То ли он пал в бою, то ли сгинул уже при отступлении своей армии, но одно нам известно точно — лето 711 года Родерих не пережил.
Битва при Гвадалете
Одолев вестготов в одном решительном сражении, Тарик без особых проблем дошёл до столицы королевства Толедо и овладел ею.
Дело в том, что Пиренейский поход Тарика был ничем иными, как его частной авантюрой и фактическим уходом в самоволку.
В то время как Муса строго-настрого запрещал своему военачальнику лезть за Гибралтарский пролив. Естественно, ибн Зияд рисковал, и в случае неудачи, вероятнее всего, ответил бы головой. Вот только у него получилось. И теперь его непосредственный босс и сам подумывал организовать экспедицию, пока ушлый бербер не забрал всю славу себе.
Сказано — сделано. И вот уже в следующем, 712 году, мусульмане организовали новый поход, теперь уже более масштабный. Возглавил его лично Муса ибн Нусайр, взявший с собой 10000 воинов. Не берберов, как его предшественник, а своих соплеменников — арабов. К 718 году они заняли практически весь Пиренейский полуостров.
Но одной лишь Испании мусульманским завоевателям было мало. В 719 году они вторглись в Септиманию (нынешний Лангедок — область Франции), а ещё через год захватили Нарбонну. После чего стали облизываться на Аквитанию (юго-запад современной Франции).
Бывшая римская провинция, сумевшая освободиться от власти франкских монархов, теперь была самостоятельным герцогством. И вот здесь для арабов начались первые проблемы. В 721 году аквитанский герцог Эд (или Одо) остановил их вторжение, одержав победу в битве под Тулузой. Смертельную рану в бою получил не абы кто, а сам вали (наместник) Аль-Андалуса Аль-Самх ибн Малик. Этот успех, впрочем, лишь замедлил мусульманскую экспансию, но не остановил её.
Битва при Тулузе
В 731 году шайтан послал арабам новую напасть — в Аль-Андалусе (ныне — испанская Андалусия) подняли восстание берберы. Да, те самые, что двадцать лет назад и начали великий поход на Пиренеи. Однако новому эмиру по имени Абдур-Рахман ибн Абдаллах удалось подавить бунт. И вот тут началось интересное.
Оказывается, Абдур-Рахман захватил жену предводителя берберов — муж то ли сбежал, то ли совершил самоубийство. Барышня при ближайшем рассмотрении оказалась внебрачной дочкой того самого герцога Эда, который десять лет назад не пустил мусульман в Аквитанию. Муж-бербер попросту похитил её во время очередного налёта на христианские земли и, по достоинству оценив внешние данные девушки, взял в жёны. Барышня тоже оказалась не промах и довольно скоро свела новоиспечённого мужа со своим папой-герцогом, после чего вся троица придумала заговор.
Таким образом, картинка сложилась: всё восстание берберов было затеей аквитанского герцога, который в случае успеха получил бы в качестве соседа-правителя собственного зятя.
Почесав курчавую бороду, Абдур-Рахман сплавил роковую барышню в качестве дара в гарем халифа, а сам отправился в увеселительную прогулку по Аквитании. Погуляли арабы от души — их летописец не без торжества отмечал, что «его (эмира) войска, куда бы ни приходили, были подобны буре».
Войска герцога Эда, вышедшие им навстречу, оказались разбиты в пух и прах, а сам неудачливый заговорщик пустился в бега.
Положение было настолько аховым, что аквитанский герцог не придумал ничего лучше, чем обратиться за помощью к своему давнему врагу, с которым прежде воевал, — майордому франков Карлу, позже прозванному Мартеллом, то есть Молотом.
Евгений Башин-Разумовский
Эксперт по историческим вопросам
Титул майордома (буквально — «старший под двору») во франкском государстве при династии Меровингов носили наиболее влиятельные сановники. Фактически, майордом был кем-то вроде регента при живом и дееспособном короле и фактическим правителем государства. Такой парадокс объясняется ослаблением реальной власти франкских королей в тот период, что позволило аристократии захватить контроль над государством. Более того, на каком-то этапе должность майордомов стала наследственной, а их официальная интитуляция звучала как dux et princeps Francorum — «вождь и правитель франков».
Карл в это время воевал в регионе Шварцвальд с германцами, однако, узнав об арабском вторжении, спешно бросился к городу Туру. В конце концов, хоть герцог Эд и был его противником и злостным сепаратистом, Аквитанское герцогство Карл всё же считал частью своих владений.
Карл Мартелл
Арабы же, разорив Пуатье, тоже выдвинулись к Туру. Причём не ясно, сознательно ли Абдур-Рахман искал встречи с Карлом или стремился разграбить богатейший собор Святого Мартина, находившийся в этом городе. В пользу грабительских целей похода говорит ещё и тот факт, что эмир разделил своё войско на несколько частей, чтобы охватить бо́льшую площадь. Пока авангард собирал лут вдоль по течению Луары, основные силы держались чуть поодаль.
Когда же арабы узнали о приближении Карла, то вообще отказались от идеи штурмовать Тур и предпочли отступить. Однако войско эмира было слишком обременено награбленным добром и двигалось куда медленнее, чем он бы хотел, так что к югу от Тура Карлу удалось настичь своих противников. Битва стала неизбежной.
Рецепт идеальной победы
Существенную часть войска франков составляла пехота, и Карл не испытывал никаких иллюзий относительно её судьбы в случае прямого столкновения с арабской конницей на равнине. Поэтому он занял позицию на возвышенности, по обеим сторонам от которой был лес, и построил свою армию огромным квадратом, чем-то похожим на каре.
Странно, почему Абдур-Рахман был столь пассивен, что позволил своему противнику самому выбрать место будущей битвы — вероятно, он до последнего не собирался сражаться вообще.
В итоге франки и арабы семь дней простояли друг напротив друга: эмир ждал, что Карл спустится в долину и примет бой там, а майордом надеялся, что его визави погонит свою конницу через рощи вверх по склону. При этом арабы не имели точных сведений о численности христиан, укрытых среди деревьев. Это стояние Карл также смог обратить в свою пользу, дождавшись таким образом подхода войск из отдалённых крепостей.
Евгений Башин-Разумовский
Эксперт по историческим вопросам
Мы не располагаем точными данными относительно численности армий. Даже современные историки порой называют совершенно астрономические цифры в 70000 или 80000 человек. Французский историк Оде Сирье говорит о следующем соотношении сил: 15000-20000 воинов у франков и 20000-25000 — у арабов. Мы вполне можем согласиться с данной оценкой.
Время явно работало на франков — на дворе уже был октябрь, погода стремительно портилась, холодало. Воины Карла кутались в заранее припасённые накидки из волчьих и медвежьих шкур, у мусульман же ничего такого не было. Арабы и сами по себе — не большие любители холодов, но хуже всего приходилось лошадям. Они, в отличие от воинов, не могли укрыться в палатках. А массовая гибель коней для армии мусульман была равносильна катастрофе. Нужно было что-то решать. И эмир решил.
Битва при Пуатье
Десятого октября арабская конница устремилась вверх по склону, намереваясь проломить оборонительные порядки франков. Карл приказал своим бойцам держать строй плотно, образовав стену щитов. Конечно, если бы схватка происходила на равнине, коннице было бы куда легче, даже если не брать в расчёт фактор манёвренности. Но, вынужденные фактически взбираться по склону, мусульманские всадники не могли как следует разогнать коней, и кавалерия эмира была не в состоянии даже продавить вражеские порядки таранным ударом.
Арабы вновь и вновь накатывались на холм — и вновь и вновь откатывались назад. Бой продолжался до темноты, однако франкская пехота не отступила ни на метр.
В свою очередь, Карл решил, что настала пора ударить самому. Он отправил небольшой отряд в атаку на вражеский обоз с приказом освободить всех пленников, и это вызвало настоящую панику среди арабов. Многие боялись лишиться всего добра, которое удалось награбить за всю предыдущую кампанию, поэтому отряды тех или иных шейхов и военачальников начали один за другим выходить из боя, беспокоясь более о своих шкурных интересах, нежели об общем деле.
Напрасно Абдур-Рахман в ярости призывал воинов вернуться бой, угрожая им всеми мыслимыми карами — его уже никто не слушал. Пример одних заражал других, и арабское войско множеством живых ручейков начало утекать с поля боя. А Карлу только того и было надо. И вот уже неудачливый аквитанский герцог Эд вёл в атаку тяжёлую франкскую конницу, которая кузнечным молотом обрушилась на левое крыло мусульманской армии, усугубляя царивший в ней бардак.
Эмир, окружённый франками, сражался до конца и погиб, за что впоследствии арабские хронисты назвали его «газием» — героем, павшим в священной войне.
Опустившиеся сумерки подвели неутешительный для арабов итог дня: эмир убит, франки стоят там, где и стояли, а ночи становятся всё холоднее. Прекрасно понимая бесперспективность своего положения, старшие офицеры приняли решение уходить. Напоследок мусульмане сами продемонстрировали врагу военную хитрость — не сворачивали лагерь, всем своим видом показывая, что намерены драться и на следующий день, а сами, забрав столько добра, сколько могли унести, максимально скрытно двинулись прочь.
На следующее утро Карл ждал новых атак, а когда не дождался, отправил небольшой отряд на разведку. И лишь когда узнал, что вражеский лагерь обезлюдел, приказал воинам спускаться в долину — грабить неприятельские шатры.
Абдур-Рахман во время битвы при Пуатье
Здесь бы написать что-то пафосное вроде: «И так была спасена Европа», да на том и закончить. Но… для современников победа Карла при Туре-Пуатье была хоть и громкой, но не величайшей. В конце концов, арабов бил не он один. Это удавалось и византийцам, и тому же герцогу Эду Аквитанскому. Победы Карла над саксами и фризами непосредственные современники событий превозносили намного выше, чем дело при Туре. Да и, как показали дальнейшие события, до финального аккорда было ещё далеко. В 735 году новый андалусский эмир вновь вторгся в пределы франкского государства — захватил Авиньон и ряд других земель. Карлу Мартеллу потребовалось ещё две полноценные кампании — в 736 и 739 годах, — чтобы окончательно выбить мусульман из Галлии и фактически запереть их на Пиренеях.
Любопытно, что в те годы арабы даже заключали союзы с некоторыми христианскими городами южной Франции, договариваясь о совместной обороне от войск Карла, которого местное готское население отнюдь не горело желанием видеть своим сюзереном. Известно, что во время осады Нарбонны франками в 737 году на её стенах арабы и горожане-христиане вместе дрались с воинами Мартелла.