можно ли верующим делать эко
Отношение к ЭКО в Церкви. Отвечает протоиерей Максим Обухов
Над процедурой ЭКО начали работать с середины прошлого века. Первым в мире ребёнком из пробирки стала маленькая англичанка в 1978 году. Только по официальным данным, до её рождения было более 600 неудачных случаев переноса эмбрионов в полость матки.
Сегодня многие бездетные пары, которые безуспешно прошли лечение от бесплодия, надеются на ЭКО. Недавно Элладская Церковь разрешила использование подобных технологий родителям. Насколько медицинская процедура соответствует православным взглядам на жизнь, этике?
Мы обратились к протоиерею Максиму Обухову, руководителю православного медико-просветительского центра Жизнь.
Экстракорпоральное оплодотворение (от лат. extra — вне и лат. corpus — тело, то есть оплодотворение вне тела, сокр. ЭКО́) — вспомогательная репродуктивная технология, используемая в случае бесплодия. Во время ЭКО яйцеклетку извлекают из организма женщины и оплодотворяют искусственно в условиях «in vitro» («в пробирке»), полученный эмбрион содержат в условиях инкубатора, где он развивается в течение 2—5 дней, после чего эмбрион переносят в полость матки для дальнейшего развития.
– Как верующему человеку относиться к ЭКО?
– Мы исходим из того, что человек является таковым с момента зачатия и обладает таким же достоинством, как и взрослый. Будучи ещё совсем маленьким – одна клетка или несколько, у него уже сформирован генотип, обладающий всеми индивидуальностями человека. Далее будет проходить только развитие заложенного: извне поступают только питательные вещества, кислород, вода, минералы. Малыш в утробе матери увеличивается в размерах, развивается нервная система, органы зрения и так далее. Сущность уже не меняется. Соответственно наше отношение к эмбриону: мы не можем допустить его убийство и куплю-продажу, по сути, обращение как с вещью. Ребёнок имеет право на то, чтобы быть рождённым натуральным путём, поэтому противоестественная ситуация вызывает целый ряд вопросов.
– Сейчас появляются клиники, где подсаживают одного эмбриона, что позволяет избежать резекцию «лишних».
– Есть разные методы, технологии. Действительно, раньше подсаживали несколько эмбрионов, а потом часть умервщляли. Получалось: один-два рождались за счёт убийства братиков и сестричек. Сейчас клиники стараются подсадить меньше, и сам заказчик может выбирать – двух имплантировать, меньше или больше. Но всё равно, это не решает проблему гибели эмбрионов, потому что начинается сама процедура с гиперстимуляции яичников гормонами и это часто сопровождается появлением нескольких зародившихся жизней. Их потом замораживают и ждут имплантации.
Представьте: произошла удачная имплантация, использовали один эмбрион, а что дальше? Что делать с оставшимися? «Лишних» можно подарить, можно продать, можно отдать для опытов. Но дети не саженцы, не растения, которые можно отдать соседу или выбросить. Не котята, не щенки, которых можно раздать, а если не нужны – выпустить на улицу или сдать в приют для животных. Это живой человек. Сейчас нет технологий ЭКО, которые бы не допускали гибели эмбриона. Больше половины всё равно погибает. Мы точно не можем сказать, сколько, потому что все эти расчёты условные. Но такой факт говорит о многом: половина попыток неудачна. А что значит неудачно? Значит гибель эмбрионов. Что делает пара, у которой процедура оказалась неуспешной? Она идёт ещё раз, но и снова вероятность гибели эмбриона составит такой же процент. Очередная неудача, и супруги надеются на третью манипуляцию, и вновь будет 50% гибели. Такой риск летальности уже делает процедуру неприемлемой. Что такое 50% смертей – это как прыгать с 3‑его этажа – тоже будет подобная вероятность гибели.
Летальный исход возможен на разных стадиях ЭКО: и во время оплодотворения, и хранения, и имплантации. А также никто не скрывает, что идёт селекция эмбрионов – то есть мы берём несколько и выбираем лучшего, а остальные оказываются «ненужными». Сам факт имплантации одного эмбриона не говорит о том, что остальные не страдают. Если говорить обобщённо, то проблема гибели эмбрионов при ЭКО не решена, и её решение не предвидится.
Но это не единственная проблема, которая сопровождает эту технологию.
– Возможно ли перепутать и будущей маме подсадить чужого ребёнка?
– Есть такие случаи. Там, где применяются сложные технологии, есть вероятность ошибки. Они происходят от порочности самого подхода: взять живых людей и разложить по ящикам, хранить, выдавать, как будто игрушки. Бывает и подмен, и ошибки. Есть вопрос бесконтрольности: сдали родители биоматериалы, они не знают, сколько эмбрионов хранится в морозильнике, никто не может проконтролировать, сколько их было, и какая у них судьба. Могут сказать сколько, а могут не сказать, могут разморозить, могут продать, возможно, и сформирован рынок по продаже эмбрионов.
– Правда ли, что дети из пробирки со слабым здоровьем?
– Да, есть такое мнение и данные о том, что дети, рождённые в результате ЭКО более слабые, и отстают по показателям здоровья. Процесс очень тонкий, сложный. Естественным образом от здоровых родителей не всегда дети здоровыми рождаются. А в случае ЭКО: небезопасная стимуляция яичников, вынос из тела матери яйцеклетки, другие разные факторы. А само хранение эмбрионов? Тело человека в течение жизни подвергается мутациям, и мы не можем защитить ни половые клетки, ни эмбрионы, когда они хранятся в замороженном виде, от фонового радиоактивного излучения. Есть данные педиатров об этом. Но заинтересованная сторона в развитии этого рынка, даёт другие данные, отличные от педиатров. Но нас интересует в первую очередь неприемлемость этого метода в силу понимания природы человека, его защиты с момента зачатия.
– Что говорят в Церкви про ЭКО?
“Нравственно недопустимыми с православной точки зрения являются также все разновидности экстракорпорального (внетелесного) оплодотворения, предполагающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение «избыточных» эмбрионов”.
– Отношение Церкви к ЭКО пока не является детально разработанным.
Есть две точки зрения среди христиан на процедуру. Одна либеральная: Элладская Церковь, (с которой мы недавно разорвали евхаристическое общение), разрешила ЭКО при соблюдении определённых условий.
Элладская Православная Церковь допускает возможность ЭКО бездетным семьям, если не будет лишних эмбрионов, их элиминации и донорства гамет.
А есть и другая точка зрения. Она предполагает полный отказ от подобного вмешательства. В этом отношении имеется продуманная и обоснованная позиция Римско-католической церкви. Если почитать документы, которые они приводят, увидим результат большой научно-богословской работы, стоит изучить их аргументы. Католики считают ЭКО безнравственным, разрушающим супружескую любовь. В Катехизисе католиков сказано, что воспроизведение людей неразрывно связано с их интимной жизнью в супружеских парах.
Католицизм рассматривает эмбрионы как живых людей, поэтому, как и православные, католики тоже акцентируют внимание на гибели «ненужных» эмбрионов и эмбрионов в маточной полости, если попытка забеременеть оказалась неудачной.
У нас будет продолжение дискуссии, в том числе о неприемлемости ЭКО и недопустимости его финансировании из бюджета. Надеюсь, что позиция Русской Православной Церкви будет ужесточаться и не последует Элладской Церкви, не позволит манипуляции с эмбрионами.
– Сторонники ЭКО порой обвиняют Церковь в том, что она против науки и не хочет помогать людям, в нашем случае стать родителями…
– Главная наша позиция в том, что нет ЭКО без гибели эмбриона, она запланирована даже в самом оптимистическом сценарии. Противоестественность этого процесса приводит к ряду осложнений.
А борьба за ЭКО понятна. Рынок услуг в этой области таков, что речь идёт о миллиардах рублей – огромные, почти астрономические дотации из государственного бюджета.
Из средств налогоплательщиков значительные суммы идут на финансирование абортов и ЭКО. В результате у нас нет денег на спасение жизни. Сколько сейчас в интернете, через соцсети, фонды собирается пожертвований на операцию мальчику или девочке, чтобы сохранить их здоровье или даже жизнь? А в то же время мимо проходят денежные средства на сомнительные процедуры, сопровождающиеся гибелью эмбрионов.
Кроме того, у нас немало семей, у которых нет жилья. Случился пожар, трагедия произошла, неоплаченный кредит, семейная драма и другие ситуации людей выталкивают на улицу. При этом помощь оказывается, но какая: у вас нет жилья, условий, давайте мы вашего ребёнка устроим в приют, из которого детей вернуть назад очень сложно. Вместо расходования миллиардов на ЭКО и аборты лучше было бы создать систему социальной помощи, чтобы ни одна семья, доведённая до крайности жизненными обстоятельствами, не осталась на улице.
– Знакомы мы ли Вам ситуации, когда верующие обращаются к ЭКО?
– Большинство семей, которые считают себя православными, порой бывают не воцерковлёнными и часто не знают об этих правилах. Порой они приходят к священнику и спрашивают:
– Батюшка, что делать с замороженным эмбрионом?
– А что случилось? – удивляется вопросу батюшка.
– Бесплодие, лечились – не помогло, хотели своего ребёнка, пошли на ЭКО, одного подсадили, а что с оставшимися делать?
И получается тупиковая ситуация, потому что в самой процедуре заложены противоречия. Что с эмбрионами происходит? Обычно их размораживают, и они гибнут. У нас пока нет однозначного запрета ЭКО. Он пока такой обтекаемый, потому что концепция Церкви составлялась к Архиерейскому собору 2000 года, и многое было ещё неизвестно. Гарантии того, что эмбрионы не будут гибнуть, данные сотрудниками клиники устно, не являются точными. Нет возможности контроля, что происходит в этих пробирках, это же всё микроскопического размера. Есть работа с клиентами, успокоение их, реклама. Слова, что подсаживаем один эмбрион, не означают, что другие не гибнут.
«Практика скотного двора»: ЭКО – смертный грех, а не панацея от бесплодия
Церковно-общественный Совет по биомедицинской этике принял очередное заявление, резко критикующее практику экстракорпорального оплодотворения (ЭКО). По общему мнению православных специалистов, ЭКО – этически недопустимый метод решения проблемы бесплодия, а вместе с тем – преступный бизнес.
Русская Церковь и православная общественность уже много лет в буквальном смысле бьют в набат: узаконенные детоубийства, аборты, которые любая мать может совершить совершенно бесплатно, в рамках программы обязательного медицинского страхования (ОМС) и даже без согласования с отцом ребёнка, являются медленным самоубийством нации. Самоубийством как нравственным, так и физическим: значительная часть женщин, сделавших аборты, в дальнейшем страдают бесплодием.
«Мелкий бес» и научный прогресс
– Бесплодие? – тут же восклицает мелкий бес, нарядившийся в тогу «научно-технического прогресса». – Эта проблема легко решаема, вот вам панацея: «экстракорпоральное оплодотворение», ЭКО! Как и аборт, это совершенно бесплатно, ОМС всё решает. Так что можете не переживать, не нервничать и не рефлексировать, до 30-ти – ходите себе спокойно по абортариям, а после – пожалуйте на ЭКО!
Небольшое научно-популярное отступление. Поясним, что же такое это пресловутое ЭКО. Механизм относительно прост: медиками берётся женская яйцеклетка и мужское семя (разумеется, полученное посредством мастурбации) и, упрощённо говоря, «в пробирочных условиях» оплодотворяются. Полученные эмбрионы частично отбраковываются, а частично замораживаются и в дальнейшем «подсаживаются» будущей матери. Ну, или «суррогатной матери» (замечу, узаконенному в нашей стране преступному бизнесу «суррогатного материнства» Царьград посвятил немало материалов).
Ещё в 2000 году Русская Православная Церковь на Архиерейском Соборе приняла чрезвычайно важный и до сих пор более чем актуальный документ – «Основы социальной концепции». Документ, в котором коротко и ёмко изложила церковное отношение ко многим общественно важным проблемам, включая вопросы деторождения, абортов и контрацепции. И именно в этом документе двадцатилетней давности впервые была чётко обозначена позиция Церкви по ЭКО:
Нравственно недопустимыми с православной точки зрения являются также все разновидности экстракорпорального (внетелесного) оплодотворения, предполагающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение «избыточных» эмбрионов. Именно на признании человеческого достоинства даже за эмбрионом основана моральная оценка аборта, осуждаемого Церковью.
И тут словно из табакерки выскакивает всё тот же мелкий бес: «Но позвольте, научно-технический прогресс движется вперёд и теперь позволяет не уничтожать «избыточные» эмбрионы». К этому голосу присоединяются и некоторые либерально настроенные священнослужители: мол, давайте не будем «мракобесами» и позволим несчастным бесплодным женщинам испытать счастье материнства посредством «усовершенствованного ЭКО».
«А может, если очень хочется, то можно?»
И тут «либерал-православные» апологеты ЭКО, ссылаясь на те же «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», начинают настаивать: но если можно избежать убийства зародышей, то ради снисхождения к бесплодным семьям можно использовать усовершенствованный метод экстракорпорального оплодотворения. Околоцерковным либералам ответили чуть больше года назад в официальном заявлении Церковно-общественного совета по биомедицинской этике «О вспомогательных репродуктивных технологиях»:
Главный аргумент сторонников возможности признания этих методов – отсутствие прямого уничтожения эмбрионов. Но вместо этого присутствует прямое и ясное осознание многовероятностной угрозы их жизни. ЭКО без гибели эмбрионов не бывает хотя бы потому, что минимум 50% попыток всегда неуспешны. Стопроцентной уверенности сохранения их жизни нет ни у кого, и на возможность их гибели все сторонники подобной «икономии» идут осознанно. Соотносится ли нравственное чувство христианина с предусмотренной и запланированной его волей гибелью человеческой жизни?
Можно и нужно согласиться с утверждением Церковно-общественного совета, в состав которого входят как православные священнослужители (глава Совета – Митрополит Петрозаводский и Карельский Константин), так и многие верующие учёные-медики и медицинские работники (сопредседатель Совета – профессор Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова, доктор медицинский наук Александр Недоступ, заместитель сопредседателя – заведующая кафедрой биомедицинской этики Российского государственного медицинского университета им. Н. И. Пирогова, профессор, доктор философских наук Ирина Силуянова): «Православное ЭКО» – это практика зоотехника-осеменатора в коровнике, это практика «скотного двора».
«Нет ничего среднего между Истиной и ложью»
Тем не менее, этот эмоциональный призыв услышан не был. Сторонники якобы «безгрешного», «православного» ЭКО продолжают настаивать на допустимости этого метода. Мол, якобы можно оплодотворить несколько эмбрионов, все выживут, всё «подсадить», все «приживутся» и всё будет «без греха». И именно на этот ложный тезис 26 марта 2021 года вышло очередное заявление Церковно-общественного совета по биомедицинской этике:
«Допустимые» методики вместо прямого уничтожения лишних эмбрионов включают прямое и ясное согласие на их возможную гибель по множеству причин: идёт ли речь о количестве попыток ЭКО, о селективном подходе, о потере плода на любом сроке беременности и т. п.
Действительно, в официальном юридическом документе «Информированное согласие» фиксируется согласие пациенток и их отказ от претензий в трагических случаях. На возможные попытки возразить, что и при естественном зачатии, к сожалению, нередко погибают эмбрионы, православные специалисты отвечают: «На возможность гибели эмбрионов и плодов человека все сторонники данной манипуляции идут осознанно, в отличие от гибели эмбрионов при естественной беременности, что происходит без свободного согласия на это».
Ещё раз. В буквальном смысле, по слогам, даже по буквам: «ЭКО не является лечением бесплодия, а представляет собой техническую манипуляцию, результатом которой всегда неизбежно является гибель эмбрионов и не происходит излечения бесплодия». То есть участие в процедуре ЭКО – это всегда сознательное соучастие в убийстве или возможном убийстве эмбрионов, которые для людей верующих являются нерождёнными, но уже одушевлёнными людьми.
И потому члены Церковно-общественного совета по биомедицинской этике призывают «либерал-православных» сторонников «безгрешного» ЭКО обратить внимание на слова святителя Марка Эфесского: «Никогда, о человек, то, что относится к Церкви, не исправляется через компромиссы: нет ничего среднего между Истиной и ложью». И потому уверены, что «позиция Церкви о репродуктивных технологиях, выраженная в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви. и её понимание, должны быть оставлены без изменений».
«Царьград» и СПЖ против ЭКО
К мнению специалистов из Церковно-общественного совета по биомедицинской этике присоединяется и Общество «Царьград», частью которого является Союз православных женщин. Так, по утверждению помощника руководителя Московского отделения СПЖ Инны Ямбулатовой, государство должно определиться с правовым статусом эмбриона (ещё и ещё раз повторимся: с православной точки зрения, с момента зачатия это – человек). Более того, по твёрдому убеждению Союза православных женщин:
ЭКО является негуманным способом рождения ребёнка. Поскольку большая часть эмбрионов, зачатых in vitro, или с хромосомными нарушениями, или гибнет в «чашке Петри», или гибнет при заморозке и разморозке, или гибнет при подсадке. Эффективность ЭКО составляет не более 33% и до естественных родов доходят не более 10%. Остальные гибнут в процессе подсадки и процессе вынашивания. Важно отметить и высокий процент инвалидизации среди детей ЭКО. Таким образом, ЭКО является существенным нарушением прав женщин на здоровую беременность, существенным нарушением прав ребёнка на здоровое рождение и существенной нагрузкой на бюджет нашей страны.
И именно поэтому Союз православных женщин и Общество «Царьград» призывают государство определить правосубъектность эмбриона, а также ввести понятие «медицинская технология», которое сегодня в российском законодательстве банально отсутствует. И в рамках этого – дать чёткую оценку безопасности и гуманности метода экстракорпорального оплодотворения. Для нас, православных христиан, очевидно: ЭКО – смертный грех, а не панацея от бесплодия. И очень хотелось бы, чтобы государство к этому прислушалось и осознало пусть даже из соображений светской, но базирующейся на традиционных ценностных основаниях, этики.
Поощряя ЭКО, получаем больные поколения
Священник Фёдор Лукьянов
Фото: РИА Новости / Александр Поляков
В российском обществе обсуждают, изменит ли Русская Православная Церковь свою критическую позицию по отношению к ЭКО, суррогатному материнству и абортам. На эти и другие вопросы, касающиеся демографических и семейных проблем в стране, в эксклюзивном интервью РИА Новости ответил новый глава Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства священник Фёдор Лукьянов.
— Отец Федор, один из авторов готовящегося общецерковного документа по ЭКО священник Роман Тарабрин недавно сообщил нашему агентству, что при определенных условиях Церковь может разрешить некоторые варианты ЭКО. Как бы вы могли прокомментировать эту позицию?
Готовы ли мы сейчас взять на себя моральную ответственность за сохранение и воспроизводство факторов нарушения здоровья потомства, а самое печальное, за передачу последующим поколениям мужского и женского бесплодия? Фактически нас подталкивают к одобрению потенциального увеличения в нашем многострадальном народе доли бесплодных пар и иных последствий, о которых сейчас наука не имеет представления. Может ли Церковь на это пойти?
Что касается показателей по рождению детей с врожденной патологией – они как раз очень сильно отличаются у детей, рожденных с помощью ЭКО и зачатых естественным образом. Об этом свидетельствуют данные авторитетных российских ученых.
-Но вот отец Роман, например, не нашел подтверждения этим данным…
Академик Баранов многие годы возглавлял Научный центр здоровья детей Министерства здравоохранения РФ, и свою позицию основывает на научных данных и на клинической практике. Так, согласно данным финских исследователей, приведенным в документе «О состоянии здоровья детей, родившихся в результате использования вспомогательных репродуктивных технологий, в том числе ЭКО», смертность среди ЭКО-детей оказалась в два раза выше, в сравнении с результатами в популяции.
Данные отечественных исследователей, приведенные в том же документе, свидетельствуют: «дети, рожденные после ЭКО, имеют высокий процент недоношенности, задержки внутриутробного развития, морфофункциональной незрелости, анте- и интранатальной гипоксии, перинатального поражения центральной нервной системы (87,5%), осложненному течению периода неонатальной адаптации, что является индикатором развития серьезной патологии в будущем».
— То есть, по вашему мнению, изменения общецерковной позиции по ЭКО пока ждать преждевременно?
— На мой взгляд, какое-либо изменение позиции Церкви возможно лишь тогда, когда хотя бы научное сообщество получит более-менее полную картину последствий использования экстракорпорального оплодотворения.
До сих пор не разработана (и я думаю, не случайно) единая система оценки как эффективности, так и безопасности различных вспомогательных репродуктивных технологий с ведением единых регистров таких пациентов. По крайней мере, нет общедоступных и объективных данных, а не данных лоббистов данной технологии. Наоборот, многие ученые высказывают серьезную обеспокоенность последствиями ЭКО.
Эксперты Церковно-общественного совета по биомедицинской этике, многие годы работающего при Патриаршей комиссии, уже не раз подчеркивали, что существует очевидная связь между ЭКО и суррогатным материнством. Суррогатное материнство основано на методе ЭКО…
Эксперты патриаршей комиссии считают, что ставка на широкое применение методик ЭКО в качестве инструмента государственной демографической политики не оправдана, наносит серьезный ущерб интересам России и способна в перспективе существенно снизить оборонный потенциал страны. Сегодня ЭКО-клиники – это существующие за наш с вами счет коммерческие структуры. А когда законы коммерции получают приоритет в медицине, здоровье пациентов уходит на второй план. Надеюсь, наш президент инициирует пересмотр этой политики, ведущей к уничтожению репродуктивного потенциала нашего народа.
— Вы упомянули суррогатное материнство, вопрос об ограничении которого в России недавно стал вновь обсуждаться. Каково ваше отношение к этой практике?
А вот демографическую ситуацию суррогатное материнство только ухудшает. Ведь, на самом деле, женщины фактически продают свое здоровье, а если рожают «некачественного» ребенка, то «клиент» часто отказывается и ребенок-инвалид остается на попечении матери… Суррогатное материнство наносит непоправимый ущерб женскому здоровью, возлагая лечение всех возможных последствий для женщин, выступивших в качестве суррогатных матерей, на отечественный бюджет.
Практика суррогатного материнства запрещена во многих странах мира (например, в Германии, Италии, Китае), противоречит политике президента Российской Федерации по улучшению репродуктивного здоровья и нарушает базовые права ребенка на жизнь в родной семье.
Разделение биологического и социального материнства может привести к проблеме идентичности ребенка и неизбежным глубоким психологическим конфликтам.
— А «Основы социальной концепции» Русской Православной Церкви дают однозначную оценку этому явлению?
— Да. В «Основах…» о суррогатном материнстве так прямо и написано: оно «противоестественно и морально недопустимо даже в тех случаях, когда осуществляется на некоммерческой основе», так как «предполагает разрушение глубокой эмоциональной и духовной близости, устанавливающейся между матерью и младенцем уже во время беременности».
Кстати, где наши знаменитые феминистки, защитницы прав женщин? Они появляются в СМИ только тогда, когда Церковь пытается ограничить возможность для женщин причинять себе вред путем совершения аборта по желанию (не по медицинским показаниям). Так получается, что Церковь и медицина гораздо больше озабочены материнским здоровьем, чем эти псевдозащитницы женских прав, отрабатывающие зарубежные гранты.
— А в целом: какие семейные проблемы сегодня главные, почему и как Церковь может помочь их решить?
— Распад семей, оскудение любви и жертвенности в отношениях, восприятие в обществе многодетности как исключения, а не как нормы, эпидемия абортов и проабортного мышления. Это те кризисные явления, которые общество способно преодолеть лишь вместе, всем миром, с опорой на голос Церкви Христовой как совести общества. Этот голос не всем приятен, он часто звучит диссонансом с голосом «мира сего», с его гедонистическими, разрушительными для личности установками. Но совесть на то и совесть, чтобы поднимать общество с колен, склоненных перед страстями и пороками, освободить его от рабства греху и напоминать человеку о его Небесном Отечестве.
— Если специально для этого была создана Патриаршая комиссия, то что конкретно ей удалось за прошедшие годы?
— Протоиерей Димитрий Смирнов, который создал комиссию, сделал на этом поприще очень много. Все знают яркие высказывания отца Димитрия. Но не всем известно, что он создал и поддерживает несколько замечательных детских приютов, где дети чувствуют себя как дома. Именно под его началом еще в конце 80-х годов в нашей стране началось движение в защиту жизни ребенка до рождения.
Благодаря усилиям православной общественности была введена «неделя тишины», обязательное психологическое консультирование кризисных беременных, изменены критерии живорождения. Миллионы листовок, тысячи дизайн-макетов социальной рекламы, методические материалы центра «Жизнь» спасли и спасают тысячи маленьких жизней.
Патриаршая комиссия одной из первых выступила за снятие с повестки дня лицемерного «закона о семейно-бытовом насилии». Одной из его целей было отнять у российских родителей право быть воспитателями своих детей.
Эксперты комиссии участвовали в подготовке Концепции государственной семейной политики России и Стратегии развития воспитания в РФ. Благодаря этой работе в документах нашли отражение вопросы, связанные с защитой семей и прав родителей.
Этому, конечно, способствует малодетность, культ себялюбия и искоренение культуры владения собой, которая органично присутствовала в традиционном русском христианском воспитании.
Поэтому, естественно, более крепкие и счастливые семьи создают верующие люди, готовые бороться за свое счастье. Но бороться не с ближним, а с собственными страстями и пороками. Несомненно, среди верующих людей процент счастливых браков значительно выше.
— В чем вы видите свою задачу как председателя Комиссии? Каких новых инициатив ждать от Церкви в области защиты семьи?
— Вижу свою задачу в том, чтобы деятельность Патриаршей комиссии была шире представлена в регионах. Особое значение имеет сегодня повышение пастырской компетентности в такой пограничной области между правом и медициной области, как биоэтика. Для епархий у нас существует программа пастырских семинаров по самым актуальным биоэтическим вопросам, с которыми сталкиваются священнослужители, особенно городские, в повседневной практике. В частности, это вопросы ЭКО, покупки и продажи яйцеклеток, суррогатного материнства и другие.
В этой связи комиссией издан сборник «Православие и проблемы биоэтики». Он подготовлен совместно с Церковно-общественным советом по биомедицинской этике, куда входят авторитетные эксперты в области медицины, права, теологии. Эта монография может быть широко использована в качестве практического пособия для пастырской практики. Речь идет не только о методической помощи епархиальным комиссиям, но и о сотрудничестве с общественными организациями.
Особое внимание в работе комиссии будет уделено также взаимодействию с парламентариями по законопроектам в сфере семейных отношений, материнства и детства. Будем разрабатывать предложения по поддержке отцовства, улучшению положения женщин и многодетных семей, укреплению института семьи, стимулированию рождаемости и профилактике абортов.