ходатайство о привлечении свидетеля за дачу ложных показаний

Ходатайство о привлечении свидетеля за дачу ложных показаний

Об актуальных изменениях в КС узнаете, став участником программы, разработанной совместно с АО «Сбербанк-АСТ». Слушателям, успешно освоившим программу выдаются удостоверения установленного образца.

Программа разработана совместно с АО «Сбербанк-АСТ». Слушателям, успешно освоившим программу, выдаются удостоверения установленного образца.

Обзор документа

Определение Конституционного Суда РФ от 18 июля 2017 г. № 1531-О “Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Карпова Максима Викторовича на нарушение его конституционных прав положениями статей 303 и 307 Уголовного кодекса Российской Федерации”

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданина М.В. Карпова к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин М.В. Карпов оспаривает конституционность положений статей 303 «Фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности» и 307 «Заведомо ложные показание, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод» УК Российской Федерации.

Как следует из представленных материалов, по факту допущенного следователем, осуществлявшим расследование по уголовному делу в отношении М.В. Карпова, нарушения закона при составлении протокола допроса свидетеля проводилась регламентированная статьей 144 УПК Российской Федерации проверка, по результатам которой было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного частью третьей статьи 303 УК Российской Федерации (прокурор отказался от представления этого доказательства в суде, и оно не было учтено при вынесении приговора в отношении М.В. Карпова). В принятии жалобы его адвоката на предшествующее решение, которым было отменено постановление о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного частью третьей статьи 303 УК Российской Федерации, судом было отказано, с чем согласились суды апелляционной и кассационной инстанций.

Кроме того, М.В. Карпов обратился с заявлением о том, что свидетелями по его уголовному делу были даны заведомо ложные показания, по результатам рассмотрения которого в возбуждении уголовного дела также было отказано. В удовлетворении поданной в порядке статьи 125 УПК Российской Федерации его адвокатом жалобы было отказано вступившим 5 мая 2017 года в силу постановлением суда.

По мнению заявителя, оспариваемые нормы противоречат статьям 1, 2, 23 (часть 1), 45, 46, 52, 55 (часть 3), 71 (пункты «в», «о») и 76 (часть 1) Конституции Российской Федерации, поскольку они позволяют признавать фальсификацию следователем доказательств по уголовному делу об особо тяжком преступлении малозначительным деянием и не привлекать к ответственности свидетелей, давших заведомо ложные показания по такому делу.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 19 марта 2003 года № 3-П, законодательное установление уголовной ответственности и наказания без учета личности виновного и иных обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование и способствующих адекватной юридической оценке общественной опасности как самого преступного деяния, так и совершившего его лица, и применение мер ответственности без учета характеризующих личность виновного обстоятельств противоречили бы конституционному запрету дискриминации и выраженным в Конституции Российской Федерации принципам справедливости и гуманизма.

Принцип справедливости закреплен и в Уголовном кодексе Российской Федерации, согласно которому наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т.е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (часть первая статьи 6).

Статья 303 УК Российской Федерации устанавливает уголовную ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу лицом, производящим дознание, следователем, прокурором или защитником (часть вторая), за фальсификацию доказательств по уголовному делу о тяжком или об особо тяжком преступлении, а равно фальсификацию доказательств, повлекшую тяжкие последствия (часть третья). Деяние, предусмотренное частью третьей этой статьи, с учетом положений статьи 15 данного Кодекса отнесено к категории тяжких преступлений.

Такая оценка федеральным законодателем характера и степени общественной опасности фальсификации доказательств по уголовному делу отражает то значение, которое имеют доказательства (которыми согласно части первой статьи 74 УПК Российской Федерации являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном этим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела) для принятия решений в уголовном судопроизводстве, а также то обстоятельство, что искажение доказательств может привести к незаконным и ошибочным судебным решениям и, в конечном счете, не только нарушает установленный данным Кодексом процессуальный порядок, но и подрывает сущность правосудия по уголовным делам как такового.

Соответственно, положения статьи 303 УК Российской Федерации не могут оцениваться в отрыве от норм, регулирующих соответствующие уголовно-процессуальные вопросы.

Так, при исключительных обстоятельствах, свидетельствующих о совершении участниками производства по уголовному делу, в том числе следователем или дознавателем, преступления, вследствие чего искажалось бы само существо правосудия, уголовно-процессуальный закон допускает возможность проведения отдельного, самостоятельного расследования этих обстоятельств, по результатам которого может быть вынесен приговор; вступление такого приговора в силу позволяет осуществить пересмотр ранее вынесенного приговора или иного судебного решения по делу ввиду вновь открывшихся обстоятельств. Соответствующее расследование проводится в формах и порядке, закрепленных уголовно-процессуальным законом, и не предполагает какое-либо ограничение участников уголовного судопроизводства и других заинтересованных лиц в их правах, в том числе в праве на обжалование в суд затрагивающих их конституционные права и свободы решений и действий (бездействия) органов предварительного расследования (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 15 апреля 2008 года № 304-О-О, от 17 ноября 2009 года № 1413-О-О, от 25 февраля 2013 года № 182-О и № 289-О, от 23 апреля 2015 года № 840-О и др.).

При этом значимость нефальсифицированных доказательств для уголовного судопроизводства не ограничивается судебными стадиями. В Постановлении от 8 декабря 2003 года № 18-П Конституционный Суд Российской Федерации указал, что в соответствии с установленным в Российской Федерации порядком уголовного судопроизводства предшествующее рассмотрению дела в суде досудебное производство призвано служить целям полного и объективного судебного разбирательства по делу; в результате проводимых в ходе предварительного расследования следственных действий устанавливается и исследуется большинство доказательств по делу, причем отдельные следственные действия могут проводиться только в этой процессуальной стадии; именно в досудебном производстве происходит формирование обвинения, которое впоследствии становится предметом судебного разбирательства и определяет его пределы (часть первая статьи 252 УПК Российской Федерации).

Положения статей 144 и 145 УПК Российской Федерации, регламентирующие порядок рассмотрения сообщений о преступлении и определяющие решения, принимаемые по его результатам, предусматривают проведение проверки сообщения о любом преступлении, в том числе совершенном следователем при производстве по уголовному делу. При этом обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором суда, не могут служить препятствием для возбуждения уголовного дела и свидетельствовать об отсутствии признаков преступления в действиях лиц, осуществляющих производство по уголовному делу (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 23 июня 2009 года № 886-О-О и от 20 ноября 2014 года № 2678-О).

При отсутствии же основания для возбуждения уголовного дела, в частности при отсутствии в деянии состава преступления, руководитель следственного органа, следователь, орган дознания или дознаватель выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, при этом такой отказ может быть обжалован, в том числе в суд, в порядке, установленном статьей 125 УПК Российской Федерации, регламентирующей судебный порядок рассмотрения жалоб (пункт 2 части первой статьи 24, части первая и пятая статьи 148 УПК Российской Федерации).

Соответственно, статья 303 УК Российской Федерации, действующая во взаимосвязи с приведенными уголовно-процессуальными положениями, не предполагает произвольного отказа в возбуждении уголовного дела по признакам предусмотренного в ней преступления, в том числе совершенного следователем на досудебных стадиях уголовного судопроизводства.

Что же касается статьи 307 УК Российской Федерации, то данная норма, применяемая в единстве с положениями Общей части указанного Кодекса (статьи 5, 8, часть первая статьи 14 и статья 25), предусматривает привлечение к уголовной ответственности лишь за заведомо ложные показания свидетеля или потерпевшего и предполагает наличие в их действиях прямого умысла, когда эти лица осознают, что показания, которые они дают, являются ложными, и желают дать именно такие показания (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 28 марта 2017 года № 561-О).

Соответственно, оспариваемые М.В. Карповым нормы не могут расцениваться как нарушающие его конституционные права в указанном им аспекте. Проверка же решений, вынесенных в отношении лиц, участвовавших в производстве по уголовному делу заявителя, к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, как она определена в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», не относится.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Карпова Максима Викторовича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Обзор документа

Относительно норм УК РФ о заведомо ложных показаниях КС РФ отметил следующее.

Данные нормы применяются в единстве с положениями Общей части УК РФ.

С учетом этого предусматривается привлечение к уголовной ответственности лишь за заведомо ложные показания свидетеля или потерпевшего. При этом предполагается наличие в их действиях прямого умысла, т. е. когда подобные лица осознают, что показания, которые они дают, являются ложными, и желают дать именно такие показания.

Источник

Образец жалобы на незаконные действия сотрудников следственных органов в порядке ст.124 УПК РФ

Начальнику ГСУ ГУ МВД России по г. Москве

от обвиняемого ФИО2

на незаконные действия сотрудников ГСУ ГУ МВД России по г. Москве

20.03.2019 было возбуждено уголовное дело № НОМЕР1 в отношении неустановленных лиц по признакам состава преступления, предусмотренного п. п. «а» и «б» ч. 2 ст. 172 УК РФ, которое в данный момент находится в производстве 11 отдела СЧ ГСУ ГУ МВД России по г. Москве.

Считаю, что указанные следственные и процессуальные действия были проведены с существенными нарушениями, в совокупности фактически лишившими меня права на защиту.

Из указанных следственных и процессуальных действий следует, что изначально меня вызывали по повестке для допроса меня в качестве свидетеля. В соответствии с ч.1 ст.56 УПК РФ, свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Указанная статья, регламентирующая основные права и обязанности свидетелей, расположена в гл.8 УПК РФ “Иные участники уголовного судопроизводства”. То есть законодатель подчеркивает, что свидетель в уголовном деле не относится ни к стороне обвинения, ни к стороне защиты, является незаинтересованным лицом и его права в уголовном судопроизводстве не затрагивается. Необходимо отметить, что свидетель несет уголовную ответственность за дачу заведомо ложных показаний по ст.307 УК РФ.

УПК РФ не предполагает, что свидетелю необходимо право на защиту и на квалифицированную юридическую помощь. Свидетель также не может отказаться от дачи показаний и пользоваться юридической помощью бесплатно.

Таким образом, правовой статус свидетеля коренным образом отличается от статуса подозреваемого и обвиняемого.

Изначально я допрашивался в качестве свидетеля под угрозой уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, причем право на защиту не было мне ни разъяснено, ни обеспечено. Так как мои слова были зафиксированы в протоколе, то в последующем я оказался фактически лишен права выбрать линию защиты. Все мои последующие показания, данные в качестве подозреваемого и обвиняемого, будут сравниваться с показаниями, данными в качестве свидетеля, без предварительной консультации с защитником.

Из вопросов, заданных мне следователем, ясно вытекала его изначальная убежденность в причастности меня к совершению преступления. Так, меня спрашивали о том, какое отношение я имею к ООО “НАЗВАНИЕ1”, ООО “НАЗВАНИЕ2”, ООО “НАЗВАНИЕ3”, ООО “НАЗВАНИЕ4”, ООО “НАЗВАНИЕ5”, ООО “НАЗВАНИЕ6”, ООО “НАЗВАНИЕ7”, ООО “НАЗВАНИЕ8”, ООО “НАЗВАНИЕ9”, ООО “НАЗВАНИЕ10”, и не являюсь ли я генеральным директором, учредителем, главным бухгалтером, либо представителем указанных организаций, не использовал ли я счета данных организация для обналичивания денежных средств клиентов и не имею ли я отношение к незаконной банковской деятельности. То есть под видом допроса свидетеля меня фактически допрашивали в качестве подозреваемого, поставив меня в ситуацию, когда я буду нести уголовную ответственность за дачу заведомо ложных показаний. Впоследствии, при допросе меня в качестве подозреваемого и обвиняемого, следователем задавались аналогичные вопросы.

Таким образом, первоначальный допрос в качестве свидетеля фактически лишил меня права на защиту.

22.05.2019 в здании СЧ ГСУ ГУ МВД по г. Москва был проведен не только допрос меня в качестве свидетеля, но и осмотр и прослушивание фонограммы моих телефонных переговоров. Фонограмма было получена путем проведения ОРМ “Прослушивание телефонных переговоров” по абонентскому номеру телефона ТЕЛЕФОН1 на период с 13.08.2018 по 11.09.2018.

При этом указанная фонограмма была получена с нарушением закона, так как в силу ст.8 Федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности” на прослушивание и запись моих телефонных переговоров не было получено разрешение суда ни перед проведением указанного мероприятия, ни после него.

Исходя из содержания указанной фонограммы, органы расследования изначально исходили из того, что я причастен к совершению преступления, однако при проведении осмотра и прослушивания фонограммы я все еще находился в статусе свидетеля и, соответственно, нес ответственность за дачу заведомо ложных показаний. И лишь после того, как все необходимые следствию сведения были получены без обеспечения мне права на защиту, меня задержали.

Находясь в здании СЧ ГСУ ГУ МВД по г. Москве, 22.05.2019 в 20:50 я был задержан, в то время как допрос меня в качестве подозреваемого был начат 21:10 и окончен 21:50. Из этого можно сделать вывод, что допрос состоялся через 20 минут после задержания.

В соответствии с положениями ч.4 ст.92 УПК РФ, подозреваемый должен быть допрошен в соответствии с требованиями части второй статьи 46, статей 189 и 190 УПК РФ. До начала допроса подозреваемому по его просьбе обеспечивается свидание с защитником наедине и конфиденциально. В случае необходимости производства процессуальных действий с участием подозреваемого продолжительность свидания свыше 2 часов может быть ограничена дознавателем, следователем с обязательным предварительным уведомлением об этом подозреваемого и его защитника. В любом случае продолжительность свидания не может быть менее 2 часов.

Все мои просьбы предоставить мне защитника для консультации перед допросом были проигнорированы. Более того, следователь при допросе меня в качестве подозреваемого задавал такие же вопросы, как и ранее при допросе меня в качестве свидетеля, чтобы в последующем сравнить показания.

В соответствии с ч.2 ст.16 УПК РФ, следователь разъясняет подозреваемому и обвиняемому их права и обеспечивают им возможность защищаться всеми не запрещенными УПК РФ способами и средствами.

Право на защиту было разъяснено мне лишь формально, путем дачи формы протокола допроса для ознакомления. Следователь не разъяснил мне, что я могу пользоваться помощью защитника бесплатно и могу отказаться давать ответы на его вопросы к отсутствие защитника.

Указанные положения распространяются и на допрос меня в качестве обвиняемого, проведенный в тот же день (22.05.2019).

Исходя из протокола допроса подозреваемого от 22.05.2019, в следственном действии участвовали только я и следователь — старший следователь 11 отдела СЧ ГСУ ГУ МВД по г. Москве капитан юстиции ФИО3.

После сведений о моей личности в не указаны никакие данные о том, кто являлся моим защитником — ни ФИО, ни сведений об удостоверении адвоката, ни о членстве в адвокатском образовании.

Указанное неизвестное лицо фактически в производстве допроса не участвовало, никакой юридической помощи при производстве допроса мне не оказывало. Более того, на участие именно этого защитника в производстве допроса мое согласие получено не было, о том, необходим ли мне защитник, меня никто не спрашивал.

В соответствии с ч.2 ст.16 УПК РФ, следователь разъясняет подозреваемому и обвиняемому их права и обеспечивают им возможность защищаться всеми не запрещенными УПК РФ способами и средствами.

Право на защиту было разъяснено мне лишь формально, путем дачи формы протокола допроса для ознакомления. Следователь не разъяснил мне, что я могу пользоваться помощью защитника бесплатно и могу отказаться давать ответы на его вопросы к отсутствие защитника.

Так как я находился в здании СЧ ГСУ ГУ МВД по г. Москве с 14:50, а допрос меня в качестве обвиняемого начался не ранее 21:50, то есть следственные и процессуальные действия производились в отношении меня уже более 5 часов практически без перерывов, я находился в утомленном состоянии, поэтому я фактически не мог понимать сущность прав, которые мне разъяснялись в ненадлежащей форме, в том числе и право на защиту.

В связи с этим я не мог отразить свои замечания в протоколе допроса обвиняемого.

В соответствии с п.3 ч.3 ст.166 УПК РФ, в протоколе следственного действия должны быть указаны, в том числе, фамилия, имя и отчество каждого лица, участвовавшего в следственном действии, а в необходимых случаях его адрес и другие данные о его личности.

Однако, несмотря на отсутствие сведений о личности защитника и его статусе, в конце протокола допроса обвиняемого его подпись присутствует. Установить данные о личности указанного лица из его подписи не представляется возможным.

Считаю, что отсутствие сведений о личности защитника отсутствует не из-за невнимательного отношения следователя к заполнению протокола допроса обвиняемого, а из стремления скрыть тот факт, что при производстве допроса указанное лицо не присутствовало, мое согласие на проведение допроса с участием именного этого защитника следователь не получил.

Так как допрос меня в качестве подозреваемого проводился с серьезными нарушениями, протокол допроса является недопустимым доказательством.

Хочу отметить и то, что протоколы допроса меня в качестве свидетеля, подозреваемого и обвиняемого полностью идентичны. Это говорит о том, что они были изготовлены методом машинного копирования и не отражают тех ответов, которые я давал на заданные мне вопросы.

В соответствии с ч.1 и п.3 ч.2 ст.75 УПК РФ, доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст.73 УПК РФ. Список доказательств, которые могут быть признаны недопустимыми, а также причины их признания таковыми, не является исчерпывающими. Поэтому недопустимыми являются все доказательства, полученные с нарушениями положений УПК РФ, в том числе и в случае, когда производство следственного действия в ночное время было незаконным, и протокол этого следственного действия не содержит сведений, необходимых в силу прямого указания закона.

Поэтому допроса обвиняемого от 22.05.2019 является недопустимым доказательством.

В соответствии с ч.ч.1,2 ст.124 УПК РФ, прокурор, руководитель следственного органа рассматривает жалобу в течение 3 суток со дня ее получения. В исключительных случаях, когда для проверки жалобы необходимо истребовать дополнительные материалы либо принять иные меры, допускается рассмотрение жалобы в срок до 10 суток, о чем извещается заявитель.

По результатам рассмотрения жалобы прокурор, руководитель следственного органа выносит постановление о полном или частичном удовлетворении жалобы либо об отказе в ее удовлетворении.

На основании вышеизложенного, и руководствуясь ч.4 ст.7, ч.ч.1,2 ст.124, ст.166 УПК РФ,

Источник

Куда обращаться с заявлением по ст. 307 УК РФ (заведомо ложное заключение), если заключение дано в гражданском процессе?

Статья 151 УПК РФ (ч. 6) предусматривает, что по ст. 307 УК РФ, предусматривающей ответственность за дачу заведомо ложного заключения «предварительное следствие производится следователями того органа, к чьей подследственности относится преступление, в связи с которым возбуждено соответствующее уголовное дело».

Получается, в этой норме ничего не сказано о подследственности дел, когда заключение дается экспертом в гражданском либо арбитражном процессе.

Куда (в какой орган следствия) можно обращаться с заявлением о привлечении эксперта к уголовной ответственности, если заключение дано экспертом при рассмотрении гражданского дела?

Организация и техника договорной работы (вечерняя форма обучения).

Налоговые последствия и риски заключения договоров

Правовая система Англии/Bachelor of Laws (LLB) University of London

Комментарии (37)

Валерий, спасибо за совет.
А вы не знаете, в какой именно орган предварительного расследования было обращение? В УПК сказано, что уполномочен вести расследование орган, при расследовании уголовного дела котором выявлено данное преступление, а здесь нет еще никакого уголовного дела

У меня тоже неприятная ситуация случилась с экспертом. Но экспертиза была не назначена судом, а истец пришёл в суд с готовой экспертизой и эксперт давал показания в суде со стороны истца, и суд отталкивался от этих показаний при внесении решения. И на мои доводы о нарушениях в содержании экспертного заключения и о показаниях эксперта даваемых в им в суде судья отвечал просто : нет оснований не доверять мнению эксперта, опуская мои доводы, в том числе указывпющие на конкретные нарушения норм прав, в том числе с цитированием этих норм.
А вообще суть всего дела такая.

Планирую обратиться в прокуратуру о возбуждении в отношении БЖ уголовного дела по 307й статье. Как думаете, есть возможность привлечь её по этой статье?

Источник