эта улица тем хороша
Эта улица тем хороша
Геннадий Шпаликов. Стихотворения.
Не верю ни в бога, ни в черта,
Ни в благо, ни в сатану,
А верю я безотчетно
В нелепую эту страну.
Она чем нелепей, тем ближе,
Она — то ли совесть, то ль бред,
Но вижу, я вижу, я вижу
Как будто бы автопортрет.
Любите вы Листа, Моцарта, Сальери.
Любите вы Листа, Моцарта, Сальери,
Лавки букинистов, летний кафетерий,
Споры о Шекспире и о Кальдероне
В городской квартире в Киевском районе.
Ах, Париж весенний! Как к тебе добраться?
Рано утром в Сене можно искупаться.
Вы себя погубите западной душою,
Заграницу любите — ох, нехорошо.
Мастера палитры, вы не виноваты,
Ох, космополиты — милые ребята.
нравится вам Врубель,
Есть у раздражения самовыражение.
Есть у раздражения
Ах, как всем досадил!
И лежит в гробу — костюм,
Галстук на резинке.
Он лежит — уже ничей
Вот почетный караул.
Хорошо ему в почете,
Жалко, ноги протянул.
Говорю ему — привет,
Ты — туда, а я — в буфет.
О чем во тьме кричит сова?
Спроси об этом у совы
На «вы» спросить — переспросить
На «ты» — невежливо спросить.
Поскольку женщина сова
И у нее свои права.
Иду дорогой через лес,
Охотник я. Но где же дичь?
Где куропатка или сыч?
Хотя — съедобны ли сычи,
Про то не знают москвичи.
Но я — неважный гастроном,
Давай зальем сыча вином!
Мы славно выпьем под сыча
Зубровки и спотыкача!
Прекрасен ты, осенний лес, —
Какая к черту мне охота!
Твои осенние болота.
Размеры наши совпадают,
Подарок с дружеской ноги
Сейчас в болоте пропадает!
Но притяжение болот
Мы все–таки преодолеем,
Тому надежда и оплот,
Что силу воли мы имеем.
Мы — это я и сапоги,
Подарок с дружеской ноги.
Они ходили с малых лет
Через болота и овраги,
А покупали их в сельмаге,
Для них асфальт — уже паркет.
Люблю я эти сапоги,
Я не верну его обратно.
Уже светлеет. Переход
От тени к свету непонятен,
Число полутонов растет,
А воздух влажен и приятен.
Рога трубят? Рога трубят…
Я голову приподнимаю.
Я голову приподнимаю,
Прошедший день припоминаю.
Улицу наклонную, по улице — туман,
С дворянскими колоннами старинные дома.
Заберите меня, заберите,
Посадите меня под арест,
Десять суток мне подарите,
Прикажите позвать оркестр.
Пусть по улицам бьют барабаны
И в подзорные трубы глядят,
И суровые ветераны
Пощадить меня не велят.
По несчастью или к счастью, истина проста.
По несчастью или к счастью,
Никогда не возвращайся
Даже если пепелище
Не найти того, что ищем,
Путешествие в обратно
Я прошу тебя, как брата,
И на валенках уеду
В сорок пятом угадаю,
Будет мама молодая
На площадке танцевальной
На площадке танцевальной
Ничего, что немцы в Польше,
На площадке танцевальной
Я жизнью своею рискую, с гранатой на танк выхожу
Эта улица тем хороша
Геннадий Шпаликов. Стихотворения.
Не верю ни в бога, ни в черта,
Ни в благо, ни в сатану,
А верю я безотчетно
В нелепую эту страну.
Она чем нелепей, тем ближе,
Она — то ли совесть, то ль бред,
Но вижу, я вижу, я вижу
Как будто бы автопортрет.
Любите вы Листа, Моцарта, Сальери.
Любите вы Листа, Моцарта, Сальери,
Лавки букинистов, летний кафетерий,
Споры о Шекспире и о Кальдероне
В городской квартире в Киевском районе.
Ах, Париж весенний! Как к тебе добраться?
Рано утром в Сене можно искупаться.
Вы себя погубите западной душою,
Заграницу любите — ох, нехорошо.
Мастера палитры, вы не виноваты,
Ох, космополиты — милые ребята.
нравится вам Врубель,
Есть у раздражения самовыражение.
Есть у раздражения
Ах, как всем досадил!
И лежит в гробу — костюм,
Галстук на резинке.
Он лежит — уже ничей
Вот почетный караул.
Хорошо ему в почете,
Жалко, ноги протянул.
Говорю ему — привет,
Ты — туда, а я — в буфет.
О чем во тьме кричит сова?
Спроси об этом у совы
На «вы» спросить — переспросить
На «ты» — невежливо спросить.
Поскольку женщина сова
И у нее свои права.
Иду дорогой через лес,
Охотник я. Но где же дичь?
Где куропатка или сыч?
Хотя — съедобны ли сычи,
Про то не знают москвичи.
Но я — неважный гастроном,
Давай зальем сыча вином!
Мы славно выпьем под сыча
Зубровки и спотыкача!
Прекрасен ты, осенний лес, —
Какая к черту мне охота!
Твои осенние болота.
Размеры наши совпадают,
Подарок с дружеской ноги
Сейчас в болоте пропадает!
Но притяжение болот
Мы все–таки преодолеем,
Тому надежда и оплот,
Что силу воли мы имеем.
Мы — это я и сапоги,
Подарок с дружеской ноги.
Они ходили с малых лет
Через болота и овраги,
А покупали их в сельмаге,
Для них асфальт — уже паркет.
Люблю я эти сапоги,
Я не верну его обратно.
Уже светлеет. Переход
От тени к свету непонятен,
Число полутонов растет,
А воздух влажен и приятен.
Рога трубят? Рога трубят…
Я голову приподнимаю.
Я голову приподнимаю,
Прошедший день припоминаю.
Улицу наклонную, по улице — туман,
С дворянскими колоннами старинные дома.
Заберите меня, заберите,
Посадите меня под арест,
Десять суток мне подарите,
Прикажите позвать оркестр.
Пусть по улицам бьют барабаны
И в подзорные трубы глядят,
И суровые ветераны
Пощадить меня не велят.
По несчастью или к счастью, истина проста.
По несчастью или к счастью,
Никогда не возвращайся
Даже если пепелище
Не найти того, что ищем,
Путешествие в обратно
Я прошу тебя, как брата,
И на валенках уеду
В сорок пятом угадаю,
Будет мама молодая
На площадке танцевальной
На площадке танцевальной
Ничего, что немцы в Польше,
На площадке танцевальной
Я жизнью своею рискую, с гранатой на танк выхожу
Геннадий
Шпаликов
Подборка: Я к вам травою прорасту
Утро
Не верю ни в бога, ни в чёрта,
Ни в благо, ни в сатану,
А верю я безотчётно
В нелепую эту страну.
Она чем нелепей, тем ближе,
Она – то ли совесть, то ль бред,
Но вижу, я вижу, я вижу
Как будто бы автопортрет.
По несчастью или к счастью, истина проста.
По несчастью или к счастью,
Никогда не возвращайся
Даже если пепелище
Не найти того, что ищем,
Путешествие в обратно
Я прошу тебя, как брата,
А не то рвану по следу –
И на валенках уеду
В сорок пятом угадаю,
Будет мама молодая
Я жизнью своею рискую
Я жизнью своею рискую,
С гранатой на танк выхожу
За мирную жизнь городскую,
За всё, чем я так дорожу.
Я помню страны позывные,
Они раздавались везде –
На пункты идти призывные,
Отечество наше в беде.
Живыми вернуться просили.
Живыми вернутся не все,
Вагоны идут по России,
По травам её, по росе.
И брат расставался с сестрою,
Покинув детей и жену,
Я юностью связан с войною
И я ненавижу войну.
Я понял, я знаю, как важно
Веслом на закате грести,
Сирени душистой и влажной
Невесте своей принести.
Пусть пчёлы летают – не пули,
И дети родятся не зря,
Пусть будет работа в июле
И отпуск в конце января.
За лесом гремит канонада,
А завтра нам снова шагать.
Не надо, не надо, не надо,
Не надо меня забывать.
Я видел и радость и горе,
И я расскажу молодым,
Как дым от пожарища горек
И сладок отечества дым.
Переулок юности
Звон трамвая голосист и гулок,
Парк расцвечен точками огней,
Снова я пришёл на переулок –
Переулок юности моей.
Над асфальтом наклонились вязы,
Тенью скрыв дорожку мостовой.
Помню, как к девчонке сероглазой
Торопился я под выходной.
Как, промокнув под дождём весёлым,
За цветущий прятались каштан,
Девочка из сорок третьей школы
И до слёз смущённый мальчуган.
Мне хотелось слёз необычайных,
Клятву, что ли, дать или обет.
Этот дождь, короткий и случайный,
Стал причиной близости к тебе.
Знаю – случай ничего не значит.
Но сегодня поздно пожалел,
Что могло случиться всё иначе,
Если б дождь подольше прозвенел.
Звон трамвая голосист и гулок,
Парк расцвечен точками огней,
Снова я пришёл на переулок –
Переулок юности моей.
Рио-рита, рио-рита
На площадке танцевальной
На площадке танцевальной
Ничего, что немцы в Польше,
Через месяц – и не больше –
На площадке танцевальной
Под ветром сосны хорошо шумят.
Под ветром сосны хорошо шумят,
Светает рано. Ты не просыпайся,
Ко мне плечом горячим прикасайся,
Твой сон качают сосны и хранят.
Тебя держу, тебя во сне несу
И слышу – дятел дерево колотит,
Сегодня воскресение в лесу,
На даче, на шоссе и на болоте.
Покой ещё не начатого дня,
Неясные предметов очертанья.
Я думаю, как ты вошла в меня,
В мои дела, заботы и сознанье.
Уходят в будни наши торжества,
Но по утрам хочу я просыпаться,
Искать слова и забывать слова,
Надеяться, любить, повиноваться.
Тихо лаяли собаки
Я явился к вам во фраке,
Элегантный, как рояль.
Вы лежали на диване,
Двадцати неполных лет.
Молча я сжимал в кармане
Обращённый книзу дулом,
Я всё думал, думал, думал:
Убивать? Не убивать?
Было холодно и мокро,
Тени жались по углам…
Обливали слёзы стёкла,
Как герои мелодрам.
Я от сырости и лени
Превозмочь себя не мог.
Вы упали на колени
У моих красивых ног.
Дым! Огонь! Сверкнуло пламя!
Ничего теперь не жаль…
Я лежал к двери ногами,
Элегантный, как рояль.
Поэтам следует печаль.
Поэтам следует печаль,
А жизни следует разлука.
Меня погладит по плечам
Строка твоя рукою друга.
И одиночество войдёт
Оно как бы полком потешным
Со мной по городу пройдёт.
Не говорить по вечерам
О чём-то непервостепенном –
Товарищами хвастать нам
От суеты уединенным.
Никто из нас не Карамзин–
А был ли он, а было ль это–
Пруды и девушки вблизи
И благосклонные поэты.
Людей теряют только раз
Людей теряют только раз,
И след, теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днём,
Он всё равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернём,
Пока он площадь переходит.
Немедленно его вернём,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернём
И праздник для него устроим.
Три посвящения Пушкину
Люблю Державинские оды,
Сквозь трудный стих блеснёт строка,
Как дева юная легка,
Полна отваги и свободы.
Как блеск звезды, как дым костра,
Вошла ты в русский стих беспечно,
Шутя, играя и навечно,
О лёгкость, мудрости сестра.
Влетел на свет осенний жук,
В стекло ударился, как птица,
Да здравствуют дома, где нас сегодня ждут,
Я счастлив собираться, торопиться.
Серебряные рюмки и настойки,
Ударит час, и трезвости враги
Придут сюда для дружеской попойки.
Редеет круг друзей, но – позови,
Давай поговорим как лицеисты
О Шиллере, о славе, о любви,
О женщинах – возвышенно и чисто.
Воспоминаний сомкнуты ряды,
Они стоят, готовые к атаке,
И вот уж Патриаршие пруды
Идут ко мне в осеннем полумраке.
О собеседник подневольный мой,
Я, как и ты, сегодня подневолен,
Ты невпопад кивай мне головой,
И я растроган буду и доволен.
Вот человеческий удел –
Проснуться в комнате старинной,
Почувствовать себя Ариной,
Печальной няней не у дел,
Которой был барчук доверен
В селе Михайловском пустом.
И прадеда опальный дом
Шагами быстрыми обмерен,
Когда он ходит ввечеру,
Не прадед, Аннибал-правитель,
А первый русский сочинитель
И – не касается к перу.
Не принимай во мне участья
Не принимай во мне участья
И не обманывай жильём,
Поскольку улица, отчасти,
Одна – спасение моё.
Я разучил её теченье,
Возможно, лучшего леченья
И не бывает на земле.
Пустые улицы раскручивал
Один или рука в руке,
Но ничего не помню лучшего
Ночного выхода к реке.
Когда в заброшенном проезде
Открылись вместо тупика
Большие зимние созвездья
И незамерзшая река.
Всё было празднично и тихо
И в небесах и на воде.
Я днём искал подобный выход,
И не нашёл его нигде.
Ах улицы, единственный приют
Ах улицы, единственный приют,
Для живущих в городе.
Мне улицы покоя не дают,
Они мои товарищи и вороги.
Мне кажется – не я по ним иду,
А подчиняюсь, двигаю ногами,
А улицы ведут меня, ведут,
По заданной единожды программе.
Программе переулков дорогих,
Намерений весёлых и благих.
Садовое кольцо
Я вижу вас, я помню вас
И эту улицу ночную,
Когда повсюду свет погас,
А я по городу кочую.
Прощай, Садовое кольцо,
Я опускаюсь, опускаюсь
И на высокое крыльцо
Чужого дома поднимаюсь.
Чужие люди отворят
Чужие двери с недоверьем,
А мы отрежем и отмерим
И каждый вздох, и чуждый взгляд.
Прощай, Садовое кольцо,
Товарища родные плечи,
Я вижу строгое лицо,
Я слышу правильные речи.
А мы ни в чём не виноваты,
Мы постучались ночью к вам,
Как все бездомные солдаты,
Что просят крова по дворам.
Эта улица тем хороша
Эта улица тем хороша
Удивительной этой зимою –
Независимо и не спеша
Возвращается улица к морю.
Поверну за углом – а потом
Эту синюю воду увижу.
А потом? А потом – суп с котом,
Я не знаю, что будет потом,
Но я знаю, я понял, я – выжил.
Бессонница
Бессонница, бываешь ты рекой,
Болотом, озером и свыше наказаньем,
А иногда бываешь никакой,
Никем, ничем – без роду и названья.
Насмешливо за шиворот берёшь,
Осудишь, в полночь одного посадишь,
Насмешливо весь мир перевернёшь
Бессонница. Ты девочка какая?
А может быть, ты рыба? Скажем, язь?
А может быть, ты девочка нагая,
Которая приходит не спросясь?
Она меня не слушала,
А только кашу кушала
И думала: прибрать бы, а может, постирать,
А может, вроде свадьбы чего-нибудь сыграть?
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Шпаликов Геннадий Федорович
Книга «Стихотворения»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
С паровозами и туманами
На свидания с дальними странами
Уезжаем от мокрых улиц,
Безразличия чьих–то глаз,
Парусами странствий надулись
Носовые платки у нас.
Мы вернемся, когда наскучит
Жизнь с медведями, без людей,
В город мокрый и самый лучший,
В город осени и дождей.
Далеко ли, близко прежние года.
Что–то мне не спится,
Пьяных–то в столице!
Может, выпил малость?
Нет, совсем не пьян.
Выбрать в ночи путь,
Жуть в глухой ночи.
Эта улица тем хороша
Эта улица тем хороша
Удивительной этой зимою —
Независимо и не спеша
Возвращается улица к морю.
Поверну за углом — а потом
Эту синюю воду увижу.
А потом? А потом — суп с котом,
Я не знаю, что будет потом,
Но я знаю, я понял, я — выжил.
Я от вас отставал, острова,
И негаданно, и нечаянно, —
Не летела туда голова —
Надоевшая и печальная.
А летела она через мост,
В переулки, печали и улицы, —
Где не горе вставало в рост,
Не сутулясь и не сутуляся.
Там летела, без дела, листва,
Дом стоял, от беды перегруженный,
Я на улице этой привстал,
Слава Богу, тобой разбуженный.
Рано утром волна окатит
Рано утром волна окатит
Белоснежной своей водой,
И покажется в небе катер
Мимо пристаней и черешен,
Отделенный речной водой,
Появляется в небе леший
Драют палубу там матросы,
Капитана зовут на «ты»,
И на девочек там подросток
Сыплет яблоки и цветы.
Ах, как рады марины и кати
В сентябре или там — в феврале,
Что летает по небу катер,
По веселой, по круглой земле.
Не летучим себе, не голландцем,
А спокойно, средь бела дня,
Он российским летит новобранцем,
Он рукою коснулся меня.
Пролетая в траве или дыме,
Успевает трубой проорать —
Молодыми жить, молодыми —
Молодыми — не умирать.
Ах, ты катер, ты мой приятель
Над веселием и бедой,
В белом небе весенний катер
Почему и во всем непременно
Мне охота себе объяснить
И осенней воды перемену,
И осоки железную нить?
По ту сторону речки, над лесом,
Появилась во мне и сама
Мелочами своими воскресла
Незабвенная эта зима.
Следы, дымы и звуки,
А я на лед смотрел —
Отпоют нас деревья, кусты.
Отпоют нас деревья, кусты,
Люди, те, что во сне не заметим,
Отпоют окружные мосты,
Или Киевский, или ветер.
Да и степь отпоет, отпоет,
И товарищи, кто поумнее,
А еще на реке пароход,
Если голос, конечно, имеет.
Басом, тенором — все мне одно,
Хорошо пароходом отпетым
Опускаться на светлое дно
В мешковину по форме одетым.
Я затем мешковину одел,
Чтобы после, на расстоянье,
Тихо всплыть по вечерней воде
И услышать свое отпеванье.
ВОСПОМИНАНИЕ О ЛЕНИНГРАДЕ 65 ГОДА
Все трезво. На Охте.
Все трезво. На Стрелке.
Все трезво. На Мойке.
Но тут уж покойник
Сквозь, насквозь, а на устах невинных