что такое пограничное геополитическое поле
География. 10 класс
§ 5. ГЕОПОЛИТИКА, МЕСТО В СИСТЕМЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАУК
Геополитика, место в системе наук. Одним из основных направлений политической географии является геополитика. Геополитика появилась в результате анализа международных отношений с использованием географических знаний на рубеже XIX–XX вв.
В мире всё взаимосвязано. Основателем геополитики считается Аристотель, который указывал на геополитическую роль островов и писал, что о. Крит по своему положению предназначен для господствующего влияния на Грецию. Согласны ли вы с утверждением Аристотеля? Приведите аргументы «за» и «против» данного высказывания.
Одно из первых определений, данное в переводе с греческого языка, характеризовало геополитику как науку о географической обусловленности различных политических процессов.
Шведский географ Р. Челлен (1864–1922) был первым, кто ввёл понятие «геополитика» (рис. 29).
Геополитика — раздел политической географии, который изучает географические отношения между центрами политической силы в мире и зависимость внешней и внутренней политики государств и международных отношений от системы политических, военно-стратегических, экономических, экологических факторов и политико-географического положения страны.
Объектом геополитики как науки являются планетарное пространство с государствами, их границами и ресурсами, а также геополитические процессы и явления в мировом сообществе и во времени. Предметом геополитики выступают взаимоотношения между геополитическими субъектами (рис. 30) при решении мировых и региональных проблем.
Основными понятиями в геополитике выступают пространство, баланс сил, интересы и экспансия. Каждое понятие позволяет оценить государство по различным признакам (рис. 31).
География. 10 класс
§ 5. ГЕОПОЛИТИКА, МЕСТО В СИСТЕМЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАУК
Геополитика, место в системе наук. Одним из основных направлений политической географии является геополитика. Геополитика появилась в результате анализа международных отношений с использованием географических знаний на рубеже XIX–XX вв.
В мире всё взаимосвязано. Основателем геополитики считается Аристотель, который указывал на геополитическую роль островов и писал, что о. Крит по своему положению предназначен для господствующего влияния на Грецию. Согласны ли вы с утверждением Аристотеля? Приведите аргументы «за» и «против» данного высказывания.
Одно из первых определений, данное в переводе с греческого языка, характеризовало геополитику как науку о географической обусловленности различных политических процессов.
Шведский географ Р. Челлен (1864–1922) был первым, кто ввёл понятие «геополитика» (рис. 29).
Геополитика — раздел политической географии, который изучает географические отношения между центрами политической силы в мире и зависимость внешней и внутренней политики государств и международных отношений от системы политических, военно-стратегических, экономических, экологических факторов и политико-географического положения страны.
Объектом геополитики как науки являются планетарное пространство с государствами, их границами и ресурсами, а также геополитические процессы и явления в мировом сообществе и во времени. Предметом геополитики выступают взаимоотношения между геополитическими субъектами (рис. 30) при решении мировых и региональных проблем.
Основными понятиями в геополитике выступают пространство, баланс сил, интересы и экспансия. Каждое понятие позволяет оценить государство по различным признакам (рис. 31).
Что такое пограничное геополитическое поле
Очевидно, в геополитике как таковой целесообразно вычленять разного рода геополитические поля, которые оказывают воздействие на геополитический баланс в там или ином регионе.
Эндемическое поле – это пространство, контролируемое национальной общностью длительное время, достаточное для того, чтобы и сама общность, и другие общности (этносы и государства) рассматривали это пространство как несомненно принадлежащее данной национальной общности. Эндемическое поле – это территория, на которой национальная общность сформировалась как таковая и которая, в процессе формирования общности, находилась под ее контролем. Эндемическое поле, как и все геополитические поля, не имеет четких границ и перетекает в другие разновидности геополитических полей.
Пограничное поле – это пространство, находящееся под контролем национальной общности, однако не освоенное ею (демографически, экономически, коммуникационно и т.д.) в достаточной степени, чтобы слиться с эндемическим полем, являющимся сердцевиной государства. Право контроля национальной общности над этим полем может оспариваться национальными меньшинствами, живущими на этой территории, при этом сопредельные государства не имеют исторических претензий на пограничное поле.
Однако слабый контроль национальной общности над пограничным полем может вызывать желание других государств распространить свой контроль на пограничное поле в той или иной форме…
Перекрестное поле – это пространство, на которое претендует два или более государства. Перекрестное поле также не освоено центральной общностью в достаточной степени, чтобы слиться с эндемическим, однако оно отличается от пограничного. Во-первых, перекрестное поле может находится не на периферии национальной общности, а внутри эндемического поля… Во-вторых, у другого (или других) государств имеются исторические права на перекрестное поле, будь то историческая принадлежность, этнический или религиозный состав…
Наконец, тотальное поле – это все непрерывное пространство, находящееся под контролем национальной общности. Для СССР на конец 80-x годов, например, таковым тотальным полем была континентальная Евразия, в которую входила территория СССР, других стран Варшавского договора, Монголии и в 1978-1988 годах – Афганистана. Непрерывность тотального геополитического пространства является его важнейшей характеристикой, потому что, контролируя все (или, если речь идет об океаническом пространстве, большинство) коммуникации в нем, государство имеет возможность осуществлять полный контроль над ним.
В том же случае, когда в той или иной степени зависимая территория находится вне тотального поля, иначе говоря, когда коммуникации, ведущие к ней, государством не контролируются, то эта территория остается геополитической опорной точкой, и контроль над ней весьма ослаблен. Так, Вьетнам, Лаос и Камбоджа, рассматривавшиеся в 80-х годах Западом как советская сфера влияния, находились в пространстве, коммуникации к которому СССР не мог контролировать.
Это заставляет выделять геополитические опорные точки в особую категорию. Контроль над ними не может быть сильным, режимам в них предоставляется значительная автономия, они, как правило, рассматриваются как средство противодействия противнику. Основная же конфронтация с противником осуществляется в другом регионе – на стыке двух тотальных полей, как это было с ролью Кубы, Анголы и Эфиопии относительно главной конфронтации между СССР и НАТО в Европе.
XX век породил особый, новый вид геополей – метаполя, а именно пространства, осваиваемые совместно несколькими государствами в военном, политическом и экономическом отношении, причем в ходе освоения, даже при наличии в партнерстве слабых и сильных, всем участникам предоставляются потенциально равные возможности по освоению такого поля. Примером метаполей могут считаться Западная Европа (осваиваемая ЕЭС и НАТО) и Юго-Восточная Азия (осваиваемая АСЕАН и Японией). Однако необходимо отметить, что эти метаполя появились в силу необходимости сплотиться перед лицом геополитического давления извне: СССР – для Западной Европы, СССР, КНР и Вьетнам – для Юго-Восточной Азии.
Формы контроля над пространством
Как представляется, можно предположить определенную классификацию качественно разных полей, в той или иной форме, контролируемых государством. Если, говоря о тотальном, пограничном и прочих полях, мы сосредоточивались, в сущности, на интенсивности контроля государства над пространством, то сейчас необходимо обозначить различные формы его контроля над пространством. Что особенно важно в контексте нашей темы, в контроле над пространством – феномене сущностно географическом – бывают, как будет показано ниже, задействованы и идеологические мотивы. Можно предположить следующую классификацию форм контроля над пространством.
Политический контроль в прямой или опосредованной форме опирается на ту или иную политичную инфраструктуру, будь то партийные, государственно-административные, договорные или «властоно-делегированные» ее разновидности. Как правило, политическая инфраструктура является комплексным феноменом. Например, в 1949-1953 годах СССР осуществлял непрямой политический контроль над КНР как через договорные механизмы, так и через делегирование власти в КНР лидерам КПК, в особенности ее промосковскому звену, представленному Лю Шаоци и менее значительными лидерами уровня Гао Гана.
Военный контроль должен рассматриваться и трактоваться в терминах классической геополитики, а именно как поддержание контроля над строго определенной территорией военными средствами…
Совершенно очевидно, что принципиальный ракетно-ядерный контроль никогда не мог быть переведен в практическую плоскость в силу неприемлемости издержек войны. Традиционный же военный контроль продолжает выполнять свои функции…
То, что часто именуется проекцией военной мощи на некую территорию, может пониматься как опосредованный военный контроль. С этим связан вопрос о ракетно-ядерном контроле над пространством. Такого рода контроль может быть определен именно как опосредованный, направленный на консервацию той или иной крупномасштабной геополитической ситуации. Неприемлемость ракетно-ядерной войны для военных сверхдержав задает большие ограниченна для такого рола контроля. Этот опосредованный контроль оказывает чрезвычайно большое влияние на практическую политику, ограничивая масштабы геополитической экспансии, но иногда и охраняя плоды этой экспансии.
Экономический контроль над пространством по своей природе не может носить тотального характера, и на любом пространстве существуют зоны или ниши, на которые этот контроль не распространяется. Вместе с тем можно говорить о растущей роли этой формы контроля над пространством, которая неуклонно усиливалась по мере как глобализации международных отношений, так и возрастающего воздействия экономики на все структуры современных обществ.
В условиях растущего отрыва субъектов экономических отношений от национального государства становится все труднее отождествлять экономический контроль с той или иной державой, хотя до сих пор, несмотря на интернационализацию экономических субъектов и их растущую ориентацию на мировое сообщество в целом (вместо традиционной ориентации на свое национальное государство), все же можно говорить о национальном экономическом контроле над иностранными территориями, при этом все констатации такого рода должны сопровождаться оговорками.
Как представляется, тенденция к дистанцированию экономических субъектов от национальных государств будет только нарастать, поэтому уже сегодня нужно рассматривать крупнейшие конгломераты таких субъектов как новых носителей внегосударственного контроля над пространством.
Цивилизационный контроль над пространством является феноменом объективным, но достаточно трудно поддающимся четкому описанию. Через культурные архетипы разного порядка (начиная от поведенческих и кончая мировоззренческими) та или иная цивилизация в состоянии в этом смысле контролировать чрезвычайно большие территории. Это имеет прямое отношение к контролю над пространством и борьбе за этот контроль. Так, сегодня цивилизационое поле России, несомненно, распространяется на обширные, формально зарубежные территории, что порождает, например, острый контроль с Украиной в ряде ее регионов, являющихся составной частью русскою цивилизацнонного поля.
Однако здесь имеется и более сложная проблема: идеологический контроль. Идеология уже в силу своей природы (постулируя необходимость изменения мира) ведет к геополитическому расширению. На поверхности выступая как борьба чистых идеологий (например, коммунизма и либертарианства – так можно условно обозначить идеологию США), идеологическое противостояние практически всегда связано с желанием или необходимостью освоить новое пространство либо отстоять свое. Идеологии борются, в сущности, не за контроль над умами, а за контроль над пространством.
Формально говоря, идеология тоже может контролировать пространство, как доказал опыт большевизма или нацизма. Создание Компартии Китая в той же мере помогло СССР на определенное время распространить свой контроль на Китай, как и выдвижение Квислинга в Норвегии облегчило Германии контроль (пусть и кратковременный) над этой страной. В то же время контролировать пространство способны только чрезвычайно сильные и агрессивные идеологии.
Коммуникационный контроль является наиболее прямой, в полном смысле слова архаичной формой контроля над пространством. Тем не менее этот контроль оказывает непосредственное воздействие на совокупную степень контроля государства над тем или иным пространством.
Демографический контроль является существенным геополитическим фактором не только для государств, имеющих огромные области с чрезвычайно низкой плотностью населения (Россия, Канада), но и для государств, количественно контролирующих свою территорию, но имеющих проблемы, связанные с этническим характером демографического контроля (Соединенные Штаты). Качественный и количественный показатели демографического контроля оказываются чрезвычайно важны для выполнения конкретных задач обеспечения общего контроля над теми и иными пространствами.
Концепция «Большого Китая», выдвинутая в последние годы западными синологами, исходит, по сути, из того, что КНР как ядро китайского этноса сможет контролировать значительные пространства на основе именно этнической общности. «Большой Китай» в таком случае не ограничивается даже материковой Восточной Азией, а может распространяться на все тихоокеанские территория, демографический контроль над которыми принципиально осуществим.
Информационный контроль – достаточно недавнее явление. Он связан с распространением средств массовой информации, в особенности с развитием теле- и радиокоммуникаций. Он достаточно близок коммуникационному контролю, являясь, в принципе, его наиболее совершенной разновидностью. Однако если коммуникационный контроль – понятие весьма широкое, то информационный – более узкое и относится исключительно к распространению когнитивных феноменов в пространстве. Политическая роль его бесспорна.
Вопросы для самопроверки:
1. Как Плешаков классифицирует геополитическое пространство, какие геополитические поля он выделяет?
2. Какие формы геополитического контроля являются определяющими, по мнению Плешакова?
8.3. Основные геополитические поля
Геополитика существует не сама по себе. Она реализует себя через соответствующие пространственные виды и поля.
Вторым полем является пограничное — пространство, находящееся под контролем национальной общности и государства, однако не освоенное ими (демографически, экономически, коммуникационно) в достаточной степени, чтобы слиться с эндемическим полем, являющимся сердцевиной государства. Поэтому право контроля над этим полем может оспариваться национальными меньшинствами живущими на этой территории. При этом сопредельные государства не имеют исторических претензий на пограничное поле. Между тем слабый контроль национальной общности над пограничным полем может вызвать желание других государств распространить свой контроль на него в той или иной форме. Классическим примером могут послужить отношения США и Мексики в середине XIX в., когда 40 % территории Мексики оказалось под контролем США, или продажа Аляски тем же США Россией, не имевшей возможности контролировать свое поле.
В геополитике используется и понятие опорной точки. Это небольшое пространство, находящееся в значительном удалении от контролирующего государства. В этом случае контроль ослаблен. Например, во время агрессии США против стран Индокитая Вьетнам, Лаос, Кампучия попали в советскую сферу влияния, но они находились в пространстве, коммуникации к которому СССР не мог контролировать. СССР приходилось мириться с тем, что его контроль над странами Индокитая ограничен. Режимы там были более автономны в своем поведении. КНР имела лучшие шансы для усиления своего влияния, но это случилось только в отношении Кампучии. Классическим примером опорной точки служила Куба. Во время Карибского кризиса 1962 г. СССР попытался геополитически освоить Кубу, но отсутствие контроля над коммуникациями, ведущими к этой стране, не дало возможности реализовать этот план. США, напротив, распространили свое тотальное поле на Карибский бассейн и могли противостоять СССР, что и проявилось в морский блокаде острова.
Геополитические поля
Начнем с определения.
Геополитические поля классифицируются по уровню контроля со стороны субъекта геополитики. Выделяют эндемические, пограничные, перекрестные и тотальные поля, а также геополитическую опорную точку и метаполе.
Например, для РФ эндемическим полем является территория Центральной России. Пограничное поле – это пространство, которое контролируется субъектом, но недостаточно освоено им. Применительно к России таковым является территория Сибири и Дальнего Востока.
Перекрестное поле – это пространство, которое контролируется субъектом, но на которое претендуют другие субъекты геополитических отношений. Ярким примером являются Курильские острова, на которые претендует Япония.
Нередко в перекрестное поле превращается слабо освоенное пограничное поле. Тотальное поле – это непрерывная часть мирового пространства, контролируемая субъектом. Так, территория России от Приморья до Смоленской области является её тотальным полем.
Геополитическая опорная точка – это часть мирового пространства, контролируемая субъектом, но находящаяся вне его тотального поля. Поэтому связывающие коммуникации находятся под контролем других субъектов. Для России геополитической опорной точкой является Калининградская область.
Метаполе – это пространство, одновременно осваиваемое многими субъектами геополитики. К метаполю можно отнести Антарктиду, Мировой океан, воздушное пространство вне национальных границ, космос.
Даже серьёзные региональные субъекты Индия, Россия и Китай не обеспечивают полного контроля над своим культурным, социальным и экономическим пространством. Исключение составляют такие разные региональные тотальные субъекты, как Иран, КНДР, Куба и Беларусь, стремящиеся сохранить все уровни национального пространства под своим контролем.
В определённом смысле их можно назвать реликтами Потсдамской геополитической эпохи, что, однако, не мешает, а, скорее, помогает им показывать высокий уровень эффективности. И если Беларусь создала прецедент сохранения тотального суверенитета на части советской территории, то КНДР и Куба показали пример сохранения суверенитета как эксфорпосты советской глобальной системы в ключевых регионах мира (АТР и Карибский бассейн).
Эти страны, бывшие частью глобальной советской системы, после ухода субъекта в лице СССР и поглощения пространства оставшимся глобальным субъектом в лице США отказались уходить под его контроль и обрели автономную региональную суверенность.
Вместе с тем, опыт отдельных стран (Югославия, Ирак, Ливия и др.) показывает, что без глубокого (глобального) геополитического тыла подобные суверенитеты долго существовать не могут, ибо рано или поздно будут сломлены глобализирующим субъектом. В отличие от этих стран, Иран добился реальной суверенизации через Исламскую революцию и реализацию своего потенциала уже в Потсдамскую эпоху.
Этому способствовало глобальное противостояние, которое могло допустить появление такого регионального суверенного потенциала в качестве буферной зоны, так как нажим со стороны любой из глобальных систем грозил тем, что иранский потенциал мог консолидироваться с противоборствующей системой. На фоне отсутствия глобального противовеса налицо попытки слома Ирана, как и других тотальных региональных суверенитетов.
При этом одна форма контроля нередко предполагает другую, в которую она переходит. Например, военный контроль чаще всего переходит в экономический, культурный – в информационный, а тот, в свою очередь, опять же в экономический.
Более того, любой завоеватель, добившись военного и экономического контроля, для упрочения своих позиций, как правило, стремится получить информационный и культурный контроль над обществом. Если субъект осуществляет полный контроль над всеми видами пространства, он называется тотальным. Отсюда следует, что тоталитаризм – это полный контроль субъекта геополитики над своим геополитическим полем.