что такое патерик в православии
Дождь. Кафе. Практический патерик
– Здесь всё не так? Думаешь, «там» будет иначе. Бежишь туда, а там еще хуже. Опять бежишь, опять и опять. Везде одно и то же, только с нюансами. Если не остановиться, то можно всю жизнь пробегать с высунутым языком и недовольной душой.
Крупный слушал, щуплый говорил. Дождь загнал их под крышу кофейной террасы. Хлипкий такой дождь, но с намеком. Небо было сплошь злое, фиолетово-сизое и ветер усиливался. Потому и загнал двух людей от греха подальше – из соседнего сквера в кафе. Не их одних загнал. Других тоже. И меня. А иначе как бы я слышал то, что не моим ушам предназначено?
– Копай, где стоишь, – говорил щуплый. – Копай, где стоишь. Тупость, воровство, разгильдяйство везде есть и везде будут. Слышал? Даже в ЦРУ работники теряют ноутбуки с тысячами государственных секретов. По ящику говорили. Так чего же ты хочешь от хозяина станции техобслуживания? Конечно, разгильдяи. Конечно, приворовывают. Да что приворовывают – воруют в наглую. Конечно, плюют на простых людей. Но это везде, пойми. Зло лютует. А ты живи, вгрызайся в землю, пускай корни. Иначе плодов не принесешь.
– Да мне обидно, что все делается через одно место. Обидно, что можно лучше сделать, и я вижу – как, – это уже крупный подал голос. А я стоял к ним спиной, так же спасаясь от возможного ливня, и невольно слушал. Дождь баловался, что ли. И не лил в полную, и угрожать не переставал.
– Монаха? А я при чем?
– Не спеши. Слушай. Тот искал в монастырях идеала. Чтоб там все, короче, как ангелы были. Чтоб любовь братская, и без злобы, и без греха, с одной молитвой и работой. Собственно, где его еще и искать, идеал?
– Чё. Сам понимаешь: кругом ведь есть и зависть, и злоба, и по пятаку могут дать. В тебе, что ль, этого нет? И всюду одни люди ничего не делают, а другие за них не разгибаются.
– Ну. Слушай. Монах бегал из монастыря в монастырь, как бабы из магазина в магазин. Пока его не стукнула простая мысль. Если я так буду дальше бегать, то буду чисто – белка в колесе! Серьёзная мысль. Я – белка в колесе, а диавол просто будет надо мной смеяться. Я буду потеть, а он будет смотреть и смеяться.
– Белка в колесе, – с улыбкой медленно повторил крупный.
– Да. «Белка» это многозначное слово. И «колёса» тоже. Но, не отвлекайся. Он написал себе – этот монах – на бумажке пару каких-то особых слов. Когда его ругали за что-то, или обделяли в пайке на обеде, или посылали на грязные работы, он вынимал из кармана эту записку и читал. Душа страдала, а он читал. Будто лекарство принимал. Да? Парня гнобят, а он вынимает из кармана какую-то записку, читает, что в ней написано, и… остается спокоен. И пайкой доволен, и на обидчиков не зол. Ну, и так далее.
– А что там было написано?
(Дождь грозится и не отпускает. А я, не оборачиваясь, напрягся, как гончий пес. Интересно же! Слушаю спиной. Слушаю затылком и в оба уха, а вида не подаю)
– Этот же вопрос тоже возник у монахов монастыря, в котором он остался. Что там написано? Может, магия? Может, сатанинские формулы? Знаешь, как тогда искали всюду дьявольский след? Может, подумали, что он вообще не монах, а чернокнижник? Так мы его! Тут только дай дорогу. Такие версии появятся! С этими версиями его и «свинтили».
– Да, как наши менты. Конкретно. Вломились в келью. Руки за спину, кулаком по ребрам, пинка под мягкое место и локтем по шее. Все, как везде. Монахи поймали у себя чернокнижника! Понимаешь? По тем временам – расстрельная статья. Резонанс на всю округу.
– Баранки гну. В записке, оказывается, было написано всего на всего: «Ради Бога всё буду терпеть»! Представляешь? «Ради Бога все буду терпеть». И больше ничего. Он все понял, этот бегающий в поисках идеала монах. Понял, что если бегать в поисках Рая, то нигде покоя не найдешь. Так и ты не найдешь покоя, решив найти идеальный автосервис с идеальным хозяином. Вот к чему я веду.
Они замолчали оба. И молчало небо, не желавшее греметь. А потом щуплый продолжил, уже как бы себе самому.
– Он решил остаться на месте, в монастыре, который не лучше и не хуже многих похожих. Этот монах. А когда его «запаивало» от грубости игумена, или от наглости старших монахов, или от обычной тоски человеческой, то он доставал свою записку, сделанную им же, и читал: «Ради Бога все буду терпеть!»
Дождик решил с улыбкой удалиться. Небо чуть просветлело. Ветер приутих. Люди с зонтиками стали их сворачивать, а люди без зонтиков – выходить на мостовые из-под навесов.
– Понимаешь? Те монахи страшно удивились прочитанному в бумажке и терпению этого парня. Они оставили его в покое. Зауважали. Поняли, что он не маг, а человек с глубиной. А чем он купил себе перемену в отношении? Одним предложением. «Ради Бога буду терпеть».
Крупный парень слушал молча, сопел и, видено, боролся с мыслями.
– Перетерпел, и все злое поломалось. Перетерпел, и безнадежная ситуация вышла на тихую воду. Потерпи, понимаешь. Такой закон. Потерпи и ты. Будь человеком с глубиной. Не будь плоским. Не будь мелким. Мелкие всюду несчастны. И всегда. Ради Бога потерпи, если ты в Него веришь. Или, ради семьи, если не веришь в Бога. Хотя это…
– Что, терпилой по жизни быть?
– Ты большой, конечно, но дурак. Прости. Я с любовью. Пойдем. Дождь уже, кажется, не польет. Народ зонтики сворачивает.
Я вышел после них. Через минуту, не меньше. Они успели пройти по мокрой дороге метров двести–триста. Видно было, что по пути они продолжали разговаривать. О всякой всячине. О том, как жить и не озлобиться. О том, как не быть «терпилой», но, все-же, уметь прощать. И я же был благодарен сизо-лиловому небу и грозному, так и не пролившемуся, дождю за то, что слышал напряженной спиной, навострёнными «ушками» и внимательной мыслью. Мысль, она жадная. Вечно жадная и до нового, и до красивого.
Древний патерик
Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов
Содержание
К читателям
Избранные черты из жизни христианских подвижников, особенно же их мудрые изречения, ведущие «к животу и благочестию» ( 2Петр. 1, 3 ), вкратце и для всякого вразумительно представляются в так называемых Патериках или повестях и изречениях отцов. Эти повести и изречения справедливо называются перлами и бисером многоценным из духовной сокровищницы Богоносных отцов. Здесь не посторонний свидетель повествует и не разум по науке богословствующий даёт наставления, но говорят о себе и поучают от своего долговременного опыта и просвещения свыше мужи, всю жизнь проведшие по Богу, своими безпрерывными трудами, молитвою, пощением и всяким истощанием очистившиеся и просветлившиеся, – мужи, достигшие ангельского жития и созерцания.
Чтение этих глубоких, но и удобнопонятных сказаний и наставлений отеческих, тому, кто отверзает сердце своё Богу и хочет поучаться в законе Его, доставляет неизреченное удовольствие и пользу. «Сотове медовнии словеса добрая: сладость же их исцеление души» ( Притч. 16, 24 ). «Словеса мудрых, якоже остны воловыя и якоже гвоздие вонзенно» в жезл погонщика ( Еккл. 12, 11 ): так они уязвляют и побуждают к добродетели самого ленивого и грубого человека. Как для всякого назидательно чтение подвижнических изречений, показывают сами подвижники.
«Авва Аммон», говорится в одном Патерике, «спросил однажды старца Пимена: если будет нужно говорить с ближним: то как тебе кажется – лучше ли говорить с ним о Священном Писании, или лучше об изречениях и мыслях старцев? Старец сказал ему в ответ, если нельзя молчать, то лучше говорить об изречениях старцев, нежели о Свящ. Писании. Ибо говорить о Свящ. Писании не мало опасности.»
Блаженный Иоанн Мосх рассказывает, как однажды чтение из Патерика «Рая» о нестяжательности старца, приведшей к покаянию разбойников, побудило другаго старца сделать, – и он сделал, – такой же опыт терпения и нестяжательности. Старец этот, прибавляет Иоанн Мосх, особенно любил припоминать изречения святых отцов, и они были всегда в устах его и в сердце, от чего он и приобрёл величайший плод добродетели.
Отеческие повести и изречения, примеры самих отцов и окружающих их лиц открывают нам сокровенную глубину природы нашей в различных её состояниях: в естественном – её растление, немощи, пороки, в состоянии благодатном – её обновление, крепость и высоту духовную, до коих верующий достигает силою Христовою; открывают разнообразные и вернейшие способы врачевания и духовного совершенствования человека.
Заметим наконец: внимательный читатель, сравнивая жизнь древних святых подвижников с жизнью нашего времени, невольно усматривает и чувствует, до какой степени в духовной жизни мы отстали от жизни христиан древнего времени. Это предвидели св. подвижники, и в постепенном упадке веры и добродетели указывали постепенное приближение страшного дня Господня. «Святые отцы скитские пророчествовали и о последнем роде, говоря: что сделали мы? На это отвечал один из них великой жизни Авва, по имени Сирион: мы сохранили заповеди Божии. Его спросили: а что сделают люди, которые будут жить после нас? Авва отвечал: они сделают половину нашего дела. Его спросили ещё: а которые будут жить после них, те что сделают? Они совсем ничего не сделают. Придут на них искушения, и те, которые в то время окажутся добрыми, будут больше нас и отцев наших».
Такое предостережение св. отцов, согласное с словами Спасителя ( Матф. 24:7–13, 21–26, 37–39 и др.), явно обличает обольщения мудрецов нашего века, мечтающих о нравственном превосходстве руководимого ими общества. Там, где «испраздняется крест Христов» ( 1Кор. 1, 17 ), сего и быть не может. «Яко без Мене не можете творити ничесоже» ( Иоан. 15, 5 ).
Мы предлагаем читателям Патерик, переведённый с греческого из Синоидальной рукописи № 452 (по каталогу Маттея между типографскими in quarto № XLIII), на пергаменте, XI-XII века, на 182 листах. Патерик, занимающий всю эту рукопись, был уже известен патриарху Константинопольскому Фотию, который и описал его в своей Библиотеке по главам (cod. 198). Подлинный греческий текст сего Патерика не издан, и даже по рукописям не известен. Известен только латинский его перевод, сделанный ещё в VI веке Пелагием и Иоанном, диаконами Римскими; он издан Росвейдою (De vita et verbis Seniorum, Antwerpiae, 1628), и недавно Минем (Patrologiae cursus, Paris. 1849. T. LXXIII. p. 855 et sq.).
Перевод сей однако имеет некоторые отступления от описанного Фотием Патерика, равно как и от нашей греческой рукописи. Известен также, по Описанию Синоидальных рукописей (гг. Горского и Новоструева, Москва, 1859, отд II. 2.стр. 247 и след.), Славянский перевод сего Патерика, содержащийся в рукописи конца XIV, или начала XV века, № 153 (по катал. 1823 г. № 3), л. 126 об. – 248 об., и в другой, ещё не вошедший в упомянутое Описание Синоидальных рукописей, № 265 (по катал. 1823 г.). Он же находится и в Чудовской пергаментной рукописи № 104. XIV в. Но в Славянском переводе являются значительные дополнения, взятые из разных других Патериков, и нарушающие иногда связь и порядок статей греческого Патерика.
В списке № 265, кроме дополнений в содержании глав, сами главы расположены в другом порядке. Оба обозначенные перевода, латинский и славянский, были у нас в виду, и сверх того часто мы соображались с изданием Котельера «Monumenta Eclcesiae Graecae», где в Apophthegmata встречается в разных местах довольно сказаний из Фотиева Патерика. Фотий в своём Патерике показал 22 главы, но в нашей греческой рукописи содержится 23 главы; это потому, что у Фотия опущена 3-я глава «о сокрушении». Но эта глава есть и в латинском переводе у Миня (p. 860. de compunctione), и в славянской рукописи № 3 (л. 144 об. о умилении). Так как в нашей греческой рукописи № 452, за утратою листов, последних 5-ти глав недостаёт, то для восполнения сего мы употребим другую Синоидальную греческую рукопись, № 163 (у Маттея № 164), на пергаменте XII или XIII в., содержащую тот же самый патерик, только со значительными дополнениями, а по местам с сокращениями.
Описанный патриархом Фотием Патерик, по его замечанию, есть сокращение и свод по главам, так называемого, «Великого Лиминария» (Луга духовнаго), в котором описываются жизнь и деяния Антония Великаго и последующих подвижников (VI и V веков). «Это, говорит умнейший и учёнейший Фотий, из всех книг есть полезнейшая для тех, кои хотят вести жизнь свою так, чтобы наследовать царство небесное. Она имеет и обещанную ясность; впрочем, в некоторых отношениях более прилична мужам, ищущим не изречений, а полагающим весь свой труд и старание на дела подвижническия.»
В списке № 163, в начале помещено предисловие неизвестного составителя этого Патерика, в котором он объясняет пользу, цель и план сделанного им выбора из подвижнических сказаний. Это предисловие, которое как видно, имел пред глазами и патриарх Фотий, мы вполне за сим помещаем.
Предисловие составителя Патерика
В сей книге описаны доблестные подвиги, образ чудной жизни и изречения святых и блаженных отцев, дабы соревновали им, учились у них, и подражали им те, которые желают вести жизнь небесную, и идти путем, ведущим в царство небесное. Впрочем надобно знать, что святые отцы, ревнители и наставники блаженнаго жития монашеского, однажды воспламенившись Божественною и небесною любовию, и ни во что вменив все мирские блага и почести, более всего старались о том, чтобы ничего не делать на показ. По преизбытку смиренномудрия, они сами скрывались и скрывали наибольшую часть своих подвигов: так они совершали свой путь по Христу. Посему никто не мог подробно описать нам доблестной жизни их. Но только некоторые краткие их изречения и деяния описали мужи, особенно занимавшиеся сим делом, не с тем, чтобы воздать им какую-либо честь, но чтобы возбудить потомков к соревнованию.
В разные времена они записали таким образом очень многие изречения и подвиги святых старцев, простым и безыскуственным языком, в виде повествования, имея в виду единственно пользу многих читателей. поелику же смешанное и безпорядочное повествование о множестве предметов довольно затрудняет соображение читателя, когда нельзя обнять памятию содержание книги, безпорядочно разбросанного в ней, то мы избрали изложение по предметам, или главам, которое, по своему порядку и совмещению изречений одного содержания, желающим может принести действительнейшую и скорую пользу. Ибо не мало склоняет к добродетели слово, в одном смысле о ней произнесенное многими добродетельными мужами. Когда, например, авва Антоний говорит: «смиренномудрие избегает всех сетей диавола;» а другой авва говорит: «смиренномудрие есть древо жизни, растущее в высоту;» третий: «смирение не гневается и не раздражает другого;» и еще один говорит: «если кто скажет кому со смирением: прости меня, тот попаляет демонов:» то из всего этого разум читающего получает полное убеждение к тому, чтобы со всем старанием искать смиренномудрия. Тоже самое находится и в других главах.
Порядок всех глав в совокупности и каждой порознь весьма много помогает приступающему к чтению книги. поелику же каждая глава содержит в себе различные слова и действия известных и неизвестных отцев: то, сколько мы нашли сказаний с именами отцев, таковые сказания мы поместили сперва в каждой главе, по алфавитному порядку имен, и только в последующих безымянных сказаниях не могли держаться сего порядка. Но и общая связь глав, не случайно как-нибудь положенная, также способствует читателю к уразумению содержания книги.
После увещаний (к совершенству) книга начинается частнейшими добродетелями и преимущественно нужными инокам, каковы суть: безмолвие, сокрушение и воздержание. Потом, мало по малу восходя как бы по некоторой лестнице, изображает более совершенное, и наконец переходит к общеполезным добродетелям, обнимающим вышепоказанные и возводящим к совершенству, устрояющим общежитие, каковы суть: послушание, смиренномудрие и любовь; ибо что может быть важнее и полезнее послушания, или выше смиренномудрия, и что совершеннее любви? К этому присоединяются некоторые великие дарования: откровения и истолкования Божественных словес, дар знамений и чудес: это суть дарования от Бога, а не дела человеческие.
Может быть, не погрешит кто-либо, если причислит к Ангелам человека, совершенно удаляющегося от общества людей, или постоянно ходящаго нагим, или питающегося травою. Все это предложено в сей книге с тою целью, чтобы мы всячески искали означенных добродетелей, и чтобы знали, какую любовь к Богу имели святые отцы наши, и какими почестями Сам Он прославлял искренно прилепляющихся к Нему (таковы вышеозначенные более дарования Божии, нежели добродетели человеческие). Заключается вся книга достопамятными изречениями святых отцев, венчающими конец и изображающими вкратце обязанности иноков.
Патерик Печерский, или Отечник
Киево-Печерский Патерик. Полное собрание житий святых в Киево-Печерской Лавре подвизавшихся. Составлен тремя Печерскими святыми: Нестором, летописцем Печерским, Симоном, епископом Владимирским и Суздальским, и Поликарпом, архимандритом Печерским. Издание 7-е (2008 г.), Киево-Печерской Лавры, на основе перевода со старославянского Е. Поселянина (1900 г.).
Разделы «От переводчика» и «Предисловие» добавлены из второго издания Патерика, в переводе Е. Поселянина, Москва, 1900 г.
Во славу Святой, Единосущной, Животворящей и Нераздельной Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, в похвалу святым угодникам Божиим, напечатана книга сия «Патерик Печерский».
Собор святых угодников Киево-Печерских.
Содержание
«Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех» ( Мф. 5:12 )
От переводчика
Первоначальные подвижники Киево-Печерской лавры будут всегда дороги всему русскому народу.
Православная вера, посеянная на благодарной русской почве, взошла на ней сразу богатыми всходами, и среди этих всходов лучшими были преп. Антоний и Феодосий Киево-Печерские, с целою дружиной взросших в их монастыре духовных богатырей. Эта духовная рать – первые пышные цветы в весне русского православия, первые великие свечи, зажженные пред всемирным ликом Спасовым от лица Русской земли.
Как преподобный позднейших тяжких времен, изнурительной государственной работы и подневолья преп. Сергий Радонежский, так и эти, жившие во времена русского раздолья, Киево-Печерские преподобные останутся навсегда заветными драгоценностями в отечественной сокровищнице. По их жизни и делам будут поверять себя русские люди; они же, как мера той духовной высоты, до которой способен возвыситься русский человек, – стоят пред нами немерцающими руководящими светочами и идеалами.
При таком значении Киево-Печерских святых, понятно то глубокое почитание, какое издревле окружало места их подвигов, осенено дивными памятами, ознаменованное великими чудесами. Сказание о подвижниках Киево-Печерского монастыря всегда представляли излюбленное чтение для русских верующих людей. Эти повествования, составляющие так называемый «Киево-Печерский Патерик» (т. е. «Отечник»), кроме своего содержания, привлекали русских людей еще именами своих составителей – преп. Нестора Летописца, св. Симона, епископа Владимирского, преп. Поликарпа, архимандрита Печерского. Святость составителей возвышала силу повествований, придавая им несомненную правдивость и особое достоинство.
Настоящий перевод представляет собою попытку дать на русском языке читателю Патерик в его полном составе, без малейших пропусков.
В почтенном, широко и заслуженно известном труде г-жи Викторовой нет жития преп. Феодосия, составляющего непременно часть древних списков Патерика, также нет и некоторых других частей, включенных в Патерик впоследствии.
Настоящее издание не преследует никаких ученых целей. Переводчик старался лишь возможно близко к тексту перевести на русский язык славянское повествование, по последнему изданию Киево-Печерской лавры.
Цель перевода – дать общедоступное по цене и понятное духовное чтение, драгоценное по содержанию и по личности составителей.
Царское Село, 27 января 1897 г.
Поделиться ссылкой на выделенное
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»
Алфавитный патерик, или Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов
 |
| Алфавитный патерик, или Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. — М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2009. — 416 с. — (Патерик). |
Изречения святых отцов, содержащиеся в Алфавитном патерике, — лучшее свидетельство о духе египетского монашества. Они оказали огромное влияние на духовную жизнь и православного Востока, и Запада. Эти изречения веками были излюбленным чтением для всех, подвизающихся во Христе.
Предисловие к изданию в русском переводе
Благочестивому читателю предлагаются краткие сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов, живших в IV и V веках Христовой Церкви, преимущественно в странах Египта, пустыни которого в это время, как Богом насажденный рай, украшались многообразными и чудными доблестями великих подвижников Христовых.
Поэтому нет нужды предуведомлять христолюбивого читателя о важности этого древнего сборника достопамятных сказаний: чтобы видеть эту важность, довольно услышать название книги или имена дивных подвижников: Антония Великого, Арсения, Агафона, Виссариона, Макария Египетского, Пимена Великого, Памво, Павла Великого, Сисоя и многих других, чьи подвиги и изречения здесь кратко предлагаются.
Читателю, еще не достаточно опытному в духовной жизни, не излишним представляется сказать здесь несколько слов в руководство при чтении этой книги. Встретит он в сказаниях: во-первых, много подвигов чрезвычайно высоких, которые покажутся неудобоподражаемыми, доступными только людям, отрешившимся от общественной жизни и всецело посвятившим себя созерцанию, молитве и делам благочестия; встретит, во-вторых, и такие дела, которые может почесть за маловажные; в-третьих, может представиться даже странным, как иногда в одинаковых случаях один подвижник поступает так, а другой иначе; также, в-четвертых, когда тот или другой авва, спрошенный о чем-либо, дает ответ, по-видимому неудовлетворительный и иногда совсем не на предложенный вопрос.
Чтобы при этом читателю не погрешить в мыслях и не увлечься к превратным толкам, скажем несколько слов в разрешение таких недоумений. На первое. И Сам Спаситель не ко всем подвигам обязывал всех Своих последователей: Кто может вместить, да вместит,— говорил Он о девственном состоянии. Апостол учит: Каждый оставайся в том звании, в котором призван (1 Кор 7, 20). Следовательно, по апостолу, никто не принуждается ради последования Иисусу Христу непременно оставлять свое звание, в котором поставлен Промыслом; следовательно, в каждом звании можно более и более преуспевать в духовной жизни, подражая примерам и ревности святых Божиих. Притом как в обыкновенной жизни совершенства достигаются постепенно и только мало-помалу люди приходят в состояние совершать дела важные, так и в духовной жизни благоразумно подвизающиеся не вдруг приступают к великим и трудным подвигам, но постепенно восходят к ним посредством бдения над собой и непрерывного упражнения в добродетелях менее трудных, и по мере постоянства и усердия к подвигам благочестия приумножается в душах подвижников благодать Христова, действующая вся во всех (1 Кор 12, 6). Великие светильники пустынь египетских в начале своего подвижничества не были такими, но их горячая ревность к благочестию и добродетели постепенно привлекала на них обилие благодати Божией, которая также постепенно усовершала их и соделывала великими по дарам духовным и подвигам благочестия.
На второе. Что делается из любви к Богу и ради спасения души, то никогда не маловажно: Иисус Христос за чашу холодной воды, поданной во имя Его, обещал верную награду (см.: Мк 9, 41), и две лепты вдовицы, по усердию, от недостатка вверженные в сокровищницу храма, предпочел большим вкладам от избытка (см.: Мк 12, 42–44). Надобно также иметь в виду и то, что как образ жизни человеческой многоразличен, так и дела человеческие различны, по различному состоянию людей. Жизнь древних подвижников была простая и естественная — сему соответствовали и дела их. Но простота их дел была свята и высока, ибо освещалась и возвышалась силой веры и святой любви и пламенною ревностию к благочестию.
На третье. Дела святых и блаженных отцов многоразличны и иногда между собою несогласны; но дух благочестивых упражнений всегда и у всех подвижников Христовых один и тот же — всегда стремились они к тому, чтобы побеждать греховные страсти, соблюдать Божественные заповеди, возрастать в духовной жизни и всецело жить для Бога и в Боге. Еще апостол предостерегал от погрешительных помыслов при рассуждении о случаях, по-видимому между собой несогласных, и учил: Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест. Иной отличает день от дня, а другой судит о всяком дне [равно]. Всякий [поступай] по удостоверению своего ума… Кто ест, для Господа ест, ибо благодарит Бога; и кто не ест, для Господа не ест, и благодарит Бога. Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя (Рим 14, 3, 5–7). Есть дела, сами по себе безразличные. Доколе человек не обязывается к ним определенным правилом, подвижнику Христову предоставляется судить и избирать самому, что ему надобно делать,— и поступать по убеждению совести, руководствуемой любовью к Богу и ближним.
На четвертое. Блаженные отцы давали ответы не для удовлетворения любознательности, но на пользу души, потому нередко отвечали не прямо на данный вопрос, но применяясь к усмотренной нравственной нужде вопрошающего. Так, например, на вопрос: как спастись? — дают ответ, указывая не на общий путь спасения, открытый в Евангелии, но на какую-нибудь одну или некоторые добродетели, преимущественно нужные вопрошающему по требованию его нравственного состояния, и тому подобное.
Христолюбивый читатель! Взирая на подвиги святых и блаженных отцов, подражай их вере и добродетели. Смотри, как они любили богомыслие, с какою бдительностию охраняли себя от грехов, как внимательны были к себе и во всех делах, даже малых, всегда заботились о спасении души своей! Учись у них на земле жить для неба, от земных вещей собирать сокровища небесные и во дни краткой и скорбной жизни сей всегда стремиться к жизни блаженной, нескончаемой!
Не говори: «Как могу подражать им? Они удалились из мира, жили в пустынях, в горах, в пещерах; свободны были от забот житейских; все время употребляли на молитву и душеполезные труды; всегда бдели над собою; видели и тайные сети врага. Как могу следовать за ними?» — Можешь следовать за ними и подражать высоким добродетелям их! Ибо хотя пути жизни человеческой различны и внешний образ человеческой деятельности так же многоразличен, но как путь ко спасению один для всех,— показанный Иисусом Христом,— так и главные христианские обязанности для всех одни, в каком бы кто состоянии ни находился. Посему благочестие и добродетели пустынных подвижников, в каких бы видах они ни обнаруживались, равно тебе внушают благочестие и добродетели, соответствующие состоянию и обстоятельствам твоей жизни.
Внимая наставлениям и примерам их, будешь подражать им, — в каком бы состоянии ни находился ты, по устроению Промысла, — если станешь со дня на день преуспевать в любви к Богу и в ревности к соблюдению Его заповедей.
А для сего помни Бога за каждым делом; исполняй пред Богом и ради Бога все обязанности твоего звания; и в уединении, и пред людьми, в доме и в обществе; делай все, как учит делать Спаситель, Его апостолы, святые отцы и учители Церкви.
Вспоминай и размышляй каждый день о краткости сей жизни, о тленности благ земных и скоротечности мирских удовольствий, о смерти, о Страшном Суде, о вечном блаженстве праведных и нескончаемых муках грешных.
Содержа сие в памяти, молись Господу Иисусу, да будет всегда Его благодать с тобою и руководит тебя на пути спасения до последнего часа твоей жизни в сем мире! Всегда сознавая свою немощь, смиряйся пред Господом Богом и проси Его милости с несомненным упованием на беспредельные заслуги Иисуса Христа — Спасителя нашего!
Иди так, и каким бы путем жизни ни шел ты, по вере в заслуги Христа Спасителя, при помощи Его спасительной благодати будешь идти путем спасения, по примеру святых и блаженных отцов; и если до конца пребудешь в истинной вере, любви и уповании на Бога, — придешь, наконец, туда, где все лики святых и блаженных отцов, и, участвуя с ними в радостях небесных, с ними же вечно будешь славить Святую Единосущную и Животворящую Троицу, Отца и Сына и Святого Духа.