в какой стране проживают уэльсцы и шотландцы
Уэльс как часть Великобритании
В состав Великобритании входят четыре страны, но чаще всего она ассоциируется только с Англией. О других территориях, которые входят в ее состав, часто забывают или уделяют им меньше внимания. Когда мы говорим о британской культуре или традициях, то почти всегда подразумеваем английские традиции и культуру. Мы имеем хорошее представление об Англии: знаем ее расположение, ее столицу, ее праздники. Даже в нашей статье об истории Великобритании основное внимание было уделено именно Англии.
Чтобы составить представление о Великобритании в целом, нужно знать историю, культуру и особенности всех ее частей. В состав государства также входят Уэльс, Шотландия и Северная Ирландия. Эта статья посвящена Уэльсу.
Общая информация о Уэльсе
Уэльс – горная страна на юго-западе Великобритании, граничащая с Англией. Она имеет кельтское происхождение, но в прошлом никогда не имела независимости в своих современных границах. До вступления в состав Великобритании это был конгломерат нескольких кельтских государств.
Уэльс занимает территорию обширного полуострова на западе от Англии и нескольких островов недалеко от берега. На востоке он граничит с четырьмя английскими графствами, а с других сторон омывается морем. Площадь Уэльса – около 20 тысяч квадратных километров, а это в шесть раз меньше территории Англии.
Несмотря на компактные размеры, Уэльс обладает очень разнообразной и красивой природой. Он находится в гористой местности, где зеленые долины соседствуют с живописными холмами, снежными вершинами и морскими побережьями. Большая часть территории страны отведена под национальные парки. В одном из них, под названием Сноудония, находится высочайшая точка Уэльса – гора Сноудон высотой 1085 метров над уровнем моря. Климат Уэльса еще более непредсказуемый и прохладный, чем в Англии. Полуостров открыт ветрам, дующим с Атлантического океана, поэтому на его территории господствует морской климат.
Уэльс разделен на 22 области местного самоуправления. Большинство из них называются графствами, остальные – это отдельные города или города-графства. Столица Уэльса – крупный промышленный город Кардифф, расположенный на юге полуострова. Он получил столичный статус только в 1955 году. До этого Уэльс не имел главного города, хотя с давних времен по традиции наследник английского престола получает титул принца Уэльского в Карнарвоне.
История Уэльса
На территории Уэльса есть свидетельства обитания древних людей, живших около 10 тысяч лет назад. Примерно в 600 году до нашей эры в Британии, в том числе и в Уэльсе, появились кельты, пришедшие из Европы и говорившие на бриттском языке. Они вытеснили местных жителей и положили начало валлийской истории. Но об их жизни вплоть до прихода римлян в Великобританию известно очень мало.
В 43 году нашей эры началось римское завоевание Британии. В 48 году римляне получили контроль над северо-восточными территориями Уэльса. К этому времени в Уэльсе проживало пять племен: ордовики, деметы, декеанглы, силуры и корновы. Римское господство продержалось до пятого века нашей эры, но местные кельты сумели сохранить валлийский язык и культуру, несмотря на сильное римское влияние.
В 5 веке римляне оставили Британию. Объединенные завоеванием земли начали разделяться, в Уэльсе образовалось несколько королевств. Несмотря на многочисленные попытки, они так и не объединились в единое государство. Междоусобицы ослабили Уэльс, а вторгнувшиеся на территорию Британских островов норманны усложнили ситуацию. Вскоре валлийские королевства оказались под английским влиянием. В 1282 году страна была завоевана английским королем Эдуардом I. В 1302 году этот монарх отдал титул Принца Уэльского наследнику английского престола.
Валлийцы пытались освободиться от английского влияния. В 15 веке произошло одно из самых крупных восстаний в истории Уэльса – мятеж Оуайна Глиндура. Но оно не увенчалось успехом, английский король Генрих IV жестоко подавил восстание. Со временем Англия получала все больше прав в управлении Уэльсом. В 1801 году Уэльс стал частью образованного Соединенного Королевства. Несмотря на столетия зависимого положения, валлийцы не теряли своей самобытности и не растворились среди англичан. Они сохранили язык, культуру, традиции.
В 18-19 веках Уэльс был охвачен промышленной революцией, страна резко менялась. Население росло, появлялись шахты, фабрики, промышленные центры. Уэльс становился сильнее. В 1925 году была создана Валлийская Национальная партия, для которой позже отвели несколько мест в английской Палате Общин. В 1942 году валлийский язык был официально признан на территории страны. В 1964 году в правительстве Великобритании появилась должность государственного министра Уэльса. В 1982 году возник первый национальный валлийский телевизионный канал с вещанием на валлийском языке.
Валлийцы
Две трети населения Уэльса – валлийцы, коренные жители этой области. Оставшаяся треть – это в основном англичане. Валлийцы и англичане имеют разное происхождение: одни – потомки кельтов, другие – англосаксов.
Валлийский язык не является близким родственником английскому. Он тоже принадлежит к индоевропейской семье, но относится к кельтской, а не германской ветви. Сегодня это самый распространенный из кельтских языков. Его ближайшие родственники – бретонский и корнуоллский языки. В 1523 году перевод Библии на валлийский язык закрепил его литературные нормы.
Валлийский язык отличается сложными сочетаниями согласных и труднопроизносимым двойным звуком «лл». Англичанам было тяжело пользоваться валлийским языком, поэтому все географические названия в Уэльсе имеют английские аналоги.
Валлийским языком владеет примерно одна треть валлийцев. Язык всеми силами пытаются сохранить: на валлийском выходят СМИ, создаются сайты в интернете, ведется телевизионное и радиовещание. На севере Уэльса валлийский широко распространен как первый язык жителей. Он продолжает жить и развиваться, он постоянно используется в повседневной жизни.
Но большая часть валлийцев уже не владеют своим языком, они говорят на английском. В отдельных графствах на границе с Англией доля населения, говорящего на валлийском, составляет не больше 12%.
Английский язык, которым пользуются в Уэльсе, имеет ряд диалектных особенностей, позаимствованных как из диалектов западной Англии, так и из валлийского языка. Британцы называют валлийские диалекты английского самыми неблагозвучными.
Валлийская культура
Валлийский язык сохранился во многом благодаря тому, что валлийцы на протяжении веков поддерживали свою культуру и традиции, противопоставляя их английским. Большую роль в сохранении национального самосознания и культурных обычаев играют праздники. Главный валлийский праздник – 1 марта, день святого Давида. Святой Давид является покровителем Уэльса и наряду с луком-пореем и нарциссом выступает символом страны. Другая важная дата для валлийцев это 16 сентября – день восстания Оуайна Глиндура, добивавшегося независимости Уэльса.
Также в Уэльсе ежегодно проводятся фестивали песни и танца под названием eisteddfodau – айстеддводы. Слово переводится с валлийского как «собрание бардов». Эта традиция невероятно древняя. Первый такой фестиваль был проведен в 1176 году. Одни айстеддводы организуются каждый год в одном и том же месте – как Международный музыкальный фестиваль в Лланголене. Другие айстеддводы не имеют определенного места.
В области творчества валлийцы наиболее преуспели в музыке. Они известны своим мастерством хорового пения и искусной игрой на тройной арфе. Валлийцы любят не только народную, но и современную музыку. В Уэльсе процветает рок, джаз, электронная и поп-музыка. Великобритания гордится двумя крупными музыкальными площадками, которые находятся на валлийской территории – рок-сценой в Ньюпорте и музыкальной сценой в Кардиффе. Уэльс часто называют «страной песни».
Шотландия и Уэльс
Рассказывая об Англии и англичанах, пора, пожалуй, оговориться, что когда эти слова произносят жители Британских островов, они вкладывают в них несколько иной смысл, чем мы.
Если на первых страницах лондонских газет замелькают заголовки «Англия вырвалась вперед», «Соперники Англии остались позади», «Англия снова побеждает», не следует думать, что родина промышленной революции вернула себе утраченное положение «мастерской мира». Можно не сомневаться, что речь в подобных случаях идет либо о футболе (зимой), либо о крикете (летом). Слово «Англия» как таковое чаще всего употребляется в этой стране лишь в спортивном контексте.
На наш взгляд, слова «Англия», «Великобритания», «Соединенное Королевство» различаются лишь тем, что первое из них наиболее обиходное, а последнее – наиболее официально. Мы привыкли называть жителей Соединенного Королевства англичанами, так же как мы привыкли называть жителей Соединенных Штатов американцами.
Однако, пожив в Лондоне и тем более побывав в Эдинбурге, Кардиффе или Белфасте, начинаешь понимать, что каждый из трех приведенных выше терминов имеет свой, отнюдь не равнозначный двум другим смысл, свои географические, экономические, наконец, статистические рамки.
Скажем, корреспонденция из Лондона начинается с фразы: «По только что опубликованным официальным данным, уровень безработицы в Соединенном Королевстве достиг 12 процентов рабочей силы».
– При чем тут королевство? – поморщится дежурный редактор, готовя материал в набор. – Не проще ли сказать – в Англии?
Однако, если внести подобное исправление, станет непонятной следующая фраза: «Как явствует из той же сводки министерства занятости, аналогичный показатель для Великобритании составляет 11, а для Англии – 10 процентов». Для лондонца, однако, такая градация вполне привычна и ясна. Великобритания – это Соединенное Королевство без Северной Ирландии (где процент безработных, как правило, наиболее высок); Англия – это Великобритания без Шотландии и Уэльса (то есть юго-востока страны, где проблема занятости обычно наименее остра).
Все эти нюансы мне довелось испытать на себе. Из Москвы я уезжал как корреспондент «Правды» в Англии. В Лондоне коллеги тут же предостерегли, что такое удостоверение сгодится отнюдь не везде. Если предъявить его, скажем, в Эдинбурге, может последовать саркастический вопрос:
– Корреспондент «Правды» в Англии? Что же вы тогда делаете в Шотландии?
Дабы застраховать себя на сей счет, я решил заказать визитные карточки как корреспондент «Правды» в Великобритании.
– А разве вы не собираетесь бывать в Северной Ирландии? – спросили меня в пресс-клубе.
– Тогда, – вновь поправили меня, – аттестуйтесь как корреспондент «Правды» в Соединенном Королевстве.
Привычка говорить об Англии и англичанах, имея в виду Британию и британцев, присуща отнюдь не нам одним. В любой из зарубежных столиц лондонцу куда труднее, чем парижанину или вашингтонцу, найти в телефонном справочнике номер своего консульства. Он даже не представляет себе, на какую букву искать собственную страну: то ли на «А» – как Англию; то ли на «В» – как Великобританию: то ли на «С» – как Соединенное Королевство. Несмотря на островное положение Великобритании, к ее историческому развитию приложили руки многие народы.
– Встретить англичанина в центре Лондона становится нелегко, а уж на страницах английской истории, среди королевских имен, это всегда было трудным делом, – шутит французский сатирик Пьер Данинос. – Плантагенеты, – напоминает он, – были французы, Тюдоры – уэльсцы, Стюарты – шотландцы…
Коренными жителями Британских островов принято считать кельтов. Когда-то одна их ветвь осела в Ирландии и Шотландии, а другая – в Корнуолле и Уэльсе. Кельтское начало дает себя знать в мечтательности и мистицизме ирландцев, в музыкальности жителей Уэльса, этого края народных певческих праздников, в поэтическом воображении обитателей Корнуолла с их суевериями и легендами. Наиболее полным воплощением кельтских черт можно считать натуру ирландца с ее богатством фантазии и пренебрежением к логике, с ее художественной одаренностью и недостатком делового инстинкта, с ее фанатической одержимостью и неспособностью к компромиссам. Однако кельтское начало подспудно заложено и в английском характере, порождая некоторые вроде бы и не свойственные ему черты. Например, склонность ставить интуицию выше разума, умышленно скрывать дымкой неопределенности четкую грань между сознательным и бессознательным. Представление об англичанах лишь как о людях рассудочных, прозаических, холодных неполно и неверно хотя бы потому, что в каждом из них сидит что-то от кельта.
После кельтов на берега Туманного Альбиона накатилась новая волна завоевателей. Это были римляне. Они, впрочем, держались особняком от местных жителей, требуя от них лишь беспрекословного повиновения. Видимо, поэтому римское владычество не оставило после себя заметного следа. На кельтский фундамент легла не римская, а англосаксонская надстройка. Вслед за уходом римских легионов на английское побережье стали совершать набеги племена германского и датского происхождения: англы, саксы, юты. Они постепенно завладели юго-востоком острова, оттеснив кельтов на взгорья.
Отвоеванные земли активнее всего заселяли саксы. Это был народ земледельцев. В противоположность фантазерам и мечтателям кельтам они отличались трезвым, практическим умом. Именно от крестьянской натуры саксов английский характер наследует свою склонность ко всему естественному, простому, незамысловатому в противовес всему искусственному, показному, вычурному; свою прозаическую деловитость, ставящую материальную сторону жизни выше духовных ценностей; свою приверженность традициям при недоверии ко всему непривычному, тем более иностранному; свое пристрастие к домашнему очагу как символу личной независимости.
Пока англы, саксы и юты, сменившие римлян, продолжали оттеснять кельтов на север и на запад, у восточного побережья появилась новая волна завоевателей – скандинавские викинги. Эти профессиональные мореходы внесли в английский характер еще одну существенную черту – страсть к приключениям. Англичанин любит землю: сельский покой, зеленые луга, разделенные живыми изгородями, мирно пасущиеся стада. Но в душе этого домолюбивого сельского жителя есть окно, открытое морю.
Англичанин всегда чувствует его манящий зов, романтическую тягу к дальним берегам, что лежат за горизонтом. Вся история Англии, ее торговля, политика, искусство пронизаны морем, насквозь просолены им.
Наконец, последней волной завоевателей, достигших английских берегов, были норманны. Вильгельм Завоеватель поделил страну между своими баронами и создал аристократию, основанную на крупном землевладении. Рыцарский кодекс чести и владение землей стали отличительными приметами правящей элиты.
Норманны были приверженцами строгой феодальной иерархии. Они были людьми действия, которые презирали показной экстаз и считали одной из главных добродетелей способность держать свои чувства в узде. Описанная в романе Вальтера Скотта «Айвенго» борьба норманнского и саксонского течений в английской жизни продолжалась в последующие века с переменным успехом. Верх одерживало то норманнское течение, основанное на идеалах феодального рыцарства и аристократического либерализма, то саксонское течение с его крестьянской практичностью, узкой прямолинейностью и строгой моралью.
Именно саксонские черты нашли свое воплощение в стереотипном образе Джона Булля – фигуры рассудочной и деловитой, незатейливой и прозаической. И все-таки Джон Булль олицетворяет собой лишь одну сторону английского характера – пусть даже более заметную, чем другие.
Чтобы понять английский характер, нужно прежде всего иметь в виду егопервоначальные составные части: кельтскую, саксонскую и норманнскую. Это единственный путь, чтобы понять бесконечные противоречия, которые встречаются на каждом шагу; чтобы уяснить, как может эта страна одновременно быть столь аристократической и столь демократической; почему Джон Булль превыше всего ценит джентльмена; как противостоят друг другу средневековое рыцарство и коммерческий дух; как английский обыватель уравновешивается английским мечтателем, а лавочник – завоевателем; как романтизм Байрона и фанатический гений Тернера могли вырасти на столь прозаической почве; как приверженность традициям и практический расчет могут уживаться друг с другом. Короче говоря, как эта нация, столь трудная для понимания, столь полная противоречий и сложностей, стала таковой, какой мы видим ее сегодня.
Пауль Кохен-Портхайм (Австрия). Англия – неведомый остров. 1930
Каждая волна завоевателей вложила свой капитал в английский банк. Все они перемешались. Ни одна из них не исчезла. Ни одна из них не сдалась безоговорочно. Все они остались живыми по сей день, сосуществуя и борясь друг с другом.
Вот почему английская натура столь полна противоречивых импульсов: ей присуща практичность и мечтательность; любовь к комфорту и любовь к приключениям; страстность и застенчивость. Англия видит свое лицо в Шекспире, потому что ее прославленный сын в совершенстве воплощает в себе ее характерные черты: англосаксонскую практичность и кельтскую мечтательность, пиратскую храбрость викингов и дисциплину норманнов.
Никос Казандзакис (Греция). Англия. 1965
При всем своем консерватизме и флегматичности англичане – самый авантюристичный из народов. Какая страна может похвастать таким созвездием первооткрывателей, мореплавателей, землепроходцев? Со времен Дрейка англичане прокладывали пути в неведомое, неся во все уголки земли свой образ жизни, даже свой послеобеденный чай, ибо, будучи восприимчивы в крупном, они делают мало уступок в мелочах.
Хотя англичане прославились как исследователи и колонизаторы и хотя они распространили английский язык и английское право по всему свету, они самый провинциальный из народов.
Генри Стил Коммаджер (США). Британия глазами американцев. 1974
Считается, что слово «британец» первым употребил Шекспир в своей трагедии «Король Лир». Произведение это было создано вскоре после знаменательного для англичан и шотландцев события: объединения двух престолов.
В марте 1603 года королевский гонец сэр Роберт Кэрей проскакал, меняя лошадей, 400 миль от Лондона до Эдинбурга за 62 часа. Этот конный марафон был совершен, дабы известить Якова VI, что после смерти бездетной Елизаветы он унаследовал английский престол. Шотландец из династии Стюартов был наречен королем Великобритании Яковом I. Еще столетие спустя – в 1707 году – при королеве Анне произошло объединение парламентов двух стран. Новым государственным флагом Великобритании стал «Юнион Джек», объединивший английский флаг святого Георга (белое полотнище, пересеченное прямым красным крестом) и шотландский флаг святого Андрея (синее полотнище, пересеченное наискось белым крестом).
Акт об унии 1707 года подвел черту под почти девятивековой историей Шотландии как независимого государства. Однако, как не преминут подчеркнуть в Эдинбурге, Шотландия не была завоевана. Она сохранила свою собственную церковь, свой свод законов и судебную систему (так что термин «английское право» является точным, тогда как вместо «английская внешняя политика» правильнее говорить «британская»).
За Шотландией сохранено и право выпускать собственные денежные знаки, которые имеют хождение «к северу от границы» наряду с обычными фунтами и пенсами, а также свои почтовые марки. Этот типичный для Лондона компромисс служил достаточной отдушиной для национального самолюбия вплоть до одной непредвиденной вспышки страстей.
К 25-летию восшествия королевы на престол была задумана единая для всей страны юбилейная серия марок в честь Елизаветы II. Однако шотландцы решительно воспротивились тому, чтобы имя монарха сопровождалось на марке римской цифрой: «Елизавета времен Шекспира была королевой лишь для англичан, а раз так, нынешняя королева не может быть для шотландцев Елизаветой II». Чтобы предотвратить нежелательный накал эмоций, спорная цифра была снята с королевского вензеля на территории Шотландии – причем не только с марок, но и с оформления юбилейных торжеств вообще.
Последний сеанс в лондонских кинотеатрах, последняя передача по телевидению и радио изо дня в день завершаются государственным гимном «Боже, храни королеву». В четвертом куплете его, который ныне деликатно пропускается, идет речь об усмирении непокорных шотландцев. (Гимн сочиняли в разгар борьбы против якобитов – поборников независимости.) Подобным же образом перед закрытием любой шотландской пивной по традиции звучит народная песня, зовущая на бой против английских завоевателей.
Межнациональная рознь – не новость на Британских островах. Достаточно вспомнить о Северной Ирландии. Однако все более серьезной проблемой для Лондона становится вдобавок неуклонный рост шотландского и уэльского национализма. Гамлетовский вопрос наших дней «Великая Британия или Малая Англия?» отражает не только потерю заморских владений, но и обострение националистических тенденций в самой бывшей метрополии. Лишившись империи, Лондон вынужден с тревогой оглядываться на королевство.
Штаб-квартира Шотландской национальной пар тии в Эдинбурге увешана плакатами с цветком чертополоха. Напомню, что, как роза у англичан, цветок этот считается у шотландцев национальной эмблемой.
– Подъем шотландского национализма, – говорят в штабе этой партии, – порожден многими причинами, и прежде всего упадком британского империализма. Одно дело – править четвертой частью мира, и другое дело – быть пасынком «больного человека Европы». Пришла пора вспомнить, что акт унии 1707 года был своего рода браком по расчету. Шотландия хотела получить доступ к заморским владениям Англии. Имперские горизонты действительно открыли шотландцам простор для применения сил и способностей. Но не стало империи, и они вновь почувствовали себя прежде всего не британцами, а шотландцами. Тем более, что чертополоху теперь достается куда меньше ухода, чем розе…
По площади Шотландия составляет две трети Англии. По населению же – немногим больше одной десятой. Причем большинство жителей – почти пять миллионов – сосредоточено в Низинах, то есть в юго-восточной половине Шотландии, и лишь четверть миллиона человек приходится на ее северо-западную половину, которую называют Взгорья.
Между Взгорьями и Низинами всегда существовал разительный – причем не только географический – контраст. Горцы, эти бедуины Шотландии, скотоводы и воины, привыкли свысока смотреть на более зажиточных обитателей долин – земледельцев, ремесленников, торговцев. Именно Взгорья с их клановой системой были средоточием шотландского национального духа, именно они послужили оплотом якобитов, именно они же в наибольшей степени пострадали от карательных походов англичан, в особенности от жестокой расправы, которую учинил над непокорными кланами герцог Камберлендский. Подобно обезлюдевшему западу Ирландии, пустынность шотландских Взгорий напоминает об участи народов, ставших первыми жертвами английской экспансии.
Население современной Шотландии сосредоточено главным образом в Глазго и долине реки Клайд. Там, как и в прилегающих районах Северной Англии, у месторождений антрацита и железной руды, возле морских заливов, удобных для строительства верфей, родились традиционные отрасли британской индустрии: угольная промышленность, черная металлургия, судостроение. Однако именно эти отрасли переживают в послевоенные годы наибольший упадок. Развитие новых, перспективных отраслей явно тяготеет к юго-востоку страны, к Лондону. Шотландии же выпала участь периферии, которая особенно болезненно ощущает свою чрезмерную зависимость от шахт, домен и верфей. По критическому состоянию жилого фонда, или, проще говоря, по количеству трущоб, Глазго не имеет себе равных среди городов Западной Европы. Средний доход на семью в Шотландии почти на одну треть ниже, чем в Юго-Восточной Англии. Жизненный уровень одного миллиона человек, то есть каждого пятого жителя, вплотную соприкасается с официальным рубежом бедности. Еще один миллион шотландцев за послевоенные годы эмигрировал на чужбину (за пределами родины проживает более 20 миллионов шотландцев).
Все эти социально-экономические трудности Шотландии, помноженные на общие для всей Британии последствия распада колониальной империи, давно уже подогревали националистические чувства, рождали толки о том, что лондонские власти слишком далеки от шотландских проблем и решение их способны найти лишь сами шотландцы. Но когда разговоры о какой бы то ни было самостоятельности доходили до «коридоров власти» в Лондоне, там лишь скептически кривили губы:
– На чем же думают прожить без нас эти шотландцы? На экспорте виски?
И вот 70-е годы вдруг влили в шотландский национализм совершенно новую струю: началось освоение нефтяных богатств Северного моря. Причем большинство месторождений в его британском секторе оказалось именно у берегов Шотландии. Само собой разумеется, что поток «черного золота» породил в Лондоне и Эдинбурге весьма различные планы и намерения.
– Прежде англичане твердили нам, что для независимости мы слишком бедны. Теперь же оказалось, что мы для этого слишком богаты, – иронизируют шотландцы.
Националисты ратуют за создание конфедерации британских государств наподобие Северного союза, объединяющего Скандинавские страны. Шотландцы тогда остались бы британцами в такой же мере, в какой норвежцы считаются скандинавами. Итак, «твидовый занавес», как окрестила пресса амбиции шотландских сепаратистов, стал настораживающим видением на британском политическом горизонте.
Надписи «Англичане, убирайтесь домой!» можно увидеть и в Уэльсе. Но там рост националистических настроений имеет не столько политическую, сколько культурную окраску. Он проявляется, в частности, как движение за распространение родного языка (на котором говорит четверть жителей Уэльса), за сохранение народной песни и других форм самобытной национальной культуры.
Уэльс стал частью Англии еще в Средние века. Чтобы закрепить свою власть над завоеванным горным краем, английские короли возвели там немало замков. Но местные вожди то и дело проявляли непокорность. И в 1281 году Эдуард I решил, по преданию, перехитрить их. «Если вы присягнете на верность английской короне, – сказал он, – обещаю, что княжить вами будет человек, который родился на земле Уэльса и не знает ни слова по-английски». А когда местные вожди клятвенно признали власть Англии, Эдуард I показал на своего младенца, родившегося накануне в Орлиной башне замка Карнарвон. (С тех пор наследник британского престола по традиции носит титул принца Уэльского.)
Уэльс был когда-то британским Руром. В его индустрии доминируют сталь и уголь. Но сейчас именно эти отрасли переживают упадок, который, как и в Шотландии, сказывается там особенно болезненно. Уэльс, правда, богат водой, снабжая ею главные города и промышленные центры Англии. Но хотя местные националисты стараются усмотреть в этом некую аналогию с шотландской нефтью, для сепаратизма в Уэльсе попросту нет экономической почвы.
Чтобы приглушить националистические и тем более сепаратистские тенденции, решено предоставить Шотландии и Уэльсу больше самоуправления, в частности создать там нечто вроде местных парламентов – выборные ассамблеи: в Шотландии – из 150, в Уэльса – из 70 депутатов. В ведение таких ассамблей передана деятельность местных органов власти, вопросы здравоохранения, народного образования, жилищного строительства, местного транспорта, им позволено по своему усмотрению распределять средства, которые выделяются данным районам из государственного бюджета.
При этом верховная законодательная власть целиком осталась за Вестминстером. Парламент в Лондоне сохранил полный контроль над вопросами обороны, иностранными делами, финансовой и экономической политикой, а значит, и доходами от североморской нефти, поступающими в британскую казну. Способно ли расширение местной автономии разрядить накал националистических страстей? Или же выборная ассамблея, наоборот, окажется желанной трибуной для сепаратистов, позволит им приписывать себе каждый успех, а каждую неудачу объяснять недостатком переданных на места прав и требовать их расширения?
– Мы – сторонники самоуправления, но противники сепаратизма, – заявляет Шотландский конгресс тред-юнионов. – Интересам трудящихся, как шотландцев, так и англичан, отвечает укрепление сплоченности британского рабочего движения, а не подмена классового единства национальной рознью.
«Разъединенное королевство» – это пока лишь хлесткий заголовок, кочующий по газетным и журнальным страницам: из французской «Нувель обсерватер» в американский «Тайм», а оттуда в британскую «Санди телеграф». Но это и напоминание о проблеме – политической, экономической, социальной, эмоциональной, которую не сбросишь со счетов.
Итак, не будем забывать, что на Британских островах обитает не один, а четыре народа, что, кроме англичан, там есть шотландцы, ирландцы и уэльсцы, национальное самосознание которых весьма обострено. Так что, оказавшись на родине Роберта Бернса, не следует называть его своим любимым английским поэтом или, спустившись в шахту Южного Уэльса, выражать радость по поводу встречи с английскими горняками…
Англия, Шотландия и Ирландия объединяются, чтобы держать в повиновении колонии. Англия и Шотландия объединяются, чтобы держать в повиновении Ирландию. Англия объединяется, чтобы держать в повиновении Шотландию. В самой Англии верхи общества объединяются, чтобы держать в повиновении низы.
Ральф Эмерсон (США). Английские черты. 1856
Англичанам подчас трудно понять, почему народы Шотландии и Уэльса не хотят мириться с положением бедных родственников, хотя их признают членами семьи. Для английского обывателя Британия – это Англия. Он бывает озадачен, когда ему указывают, что «Юнион Джек» – это британский, а не английский флаг, так что английским болельщикам вряд ли уместно размахивать им, когда команда Англии играет против Шотландии или Уэльса. Он, конечно, знает, что Шотландия и Уэльс существуют. Но для него они представляют собой лишь как бы оттенки общего колорита английской жизни.
Даниэл Дженкинс (Англия). Британцы. 1978
Когда люди говорят «Англия», они иногда имеют в виду Великобританию, иногда Соединенное Королевство, иногда Британские острова – но редко Англию как таковую.
Джордж Микеш (Англия). Как быть иностранцем. 1946
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Уэльс и марки
Уэльс и марки Уэльс XI столетия представлял собой группу небольших королевств, расположенных в горной стране. Эти королевства не имели четких границ. Они расширялись и сокращались в соответствии со сложившимся обычаем раздела наследства между сыновьями, а также с учетом
Ирландия, Шотландия, Уэльс: тщетные попытки добиться гомруля
Ирландия, Шотландия, Уэльс: тщетные попытки добиться гомруля Того, что «ирландская проблема» существует, никто не отрицал, но что она собой представляет, все понимали по-разному. Дизраэли верно изобразил тон имперского недоумения по этому поводу: «Мне бы хотелось, чтобы
Шотландия и Уэльс
Шотландия и Уэльс Рассказывая об Англии и англичанах, пора, пожалуй, оговориться, что когда эти слова произносят жители Британских островов, они вкладывают в них несколько иной смысл, чем мы.Если на первых страницах лондонских газет замелькают заголовки «Англия
Уэльс
Уэльс Столь же темна история Уэльса V в. Городская жизнь поддерживалась в римских поселениях в Каэрлеоне и, возможно, Кармартене, а в юго-восточных районах Уэльса, вероятно, продолжали существовать римские фермы. Римское влияние все еще ощущалось как в политической, так и
Уэльс
Уэльс Уэльс из всех четырех «стран» наименее пострадал от викингов, хотя более прочих испытывал давление со стороны соседей. Однако насколько значительным бы ни было английское давление, неправильно сопоставлять внешне сходные валлийские и английские реалии или
Уэльс после завоевания
Уэльс после завоевания Завоевание Уэльса было закреплено новым военным порядком, а за ним последовало политическое урегулирование. Английское присутствие в Уэльсе долгое время сосредотачивалось вокруг замков, а вслед за походами 1277 и 1282 гг. наступали периоды
Уэльс
Уэльс Уэльс принял Реформацию почти что без противодействия, и это облегчило изменения в административной системе. Полагали, что существует угроза вторжения в Уэльс со стороны Испании и Ирландии, а управление пограничными областями оставляло желать лучшего.
Уэльс в XVIII в.
Уэльс в XVIII в. Британия была имперским государством, быстро наращивающим свою военно-морскую и экономическую мощь. Однако этот прогресс был достигнут без политической и социальной революции и напрямую затронул отдельные области Британии. В период, предшествовавший
Уэльс в XIX в.
Уэльс в XIX в. Процессы, протекавшие в Уэльсе, могут служить прекрасной призмой, в которой отразились более широкомасштабные явления. Постоянный экономический рост здесь отмечается с 1790-х гг. и затронул прежде всего южные районы, богатые углем и железом. Производство
Уэльс в XX в.
Уэльс в XX в. Процессы изменений легче понять, если изучать их в отдельно взятой области. На значительные перемены, постигшие Уэльс, повлияли роль тяжелой промышленности в британской экономике и лейбористская воинственность начала XX в. Индустриальная и политическая
Современный Уэльс
Современный Уэльс За последние десятилетия Уэльс пережил крупные социальные изменения, не в последнюю очередь в связи с ростом рабочих «белых воротничков», для которых прежние традиции не имели особого значения. Представители этого рабочего класса жили не в долинах, а
Уэльс в беде
«Все дороги ведут в… Уэльс»
«Все дороги ведут в… Уэльс» Уэльс так и остался «слабым местом» режима Йорков. Особенно запад и северо-запад полуострова. Какие-то крепости лорд Герберт сумел подчинить, даже великий Каррег Сеннен. Но было немало так и не покорившихся ланкастерских бастионов. Главный
Уэльс
Уэльс Некоторые из самых ранних сказаний об Артуре имеют валлийские корни. Имя Артур впервые появилось в поэме валлийского барда Анейрина «И Гододдин». Считается, что оно происходит от двух валлийских слов: art – «медведь» и ur – «человек».В северо-восточном Уэльсе на
Порей — Уэльс
Порей — Уэльс Флюэллен Ваше величество изволили сказать истинную правду. Если ваше величество изволите помнить, уэльсцы весьма отличились в огороде, где рос порей, а потому украсили свои монмутские шапки пореем; и это, как вашему величеству известно, до сих пор считается
Порей – Уэльс
Порей – Уэльс Флюэллен. Ваше величество изволили сказать истинную правду. Если ваше величество изволите помнить, уэльсцы весьма отличились в огороде, где рос порей, а потому украсили свои монмутские шапки пореем; и это, как вашему величеству известно, до сих пор