в какой сказке щука
По щучьему веленью — русская народная сказка
По щучьему веленью читать:
Жил-был старик. У его было три сына: двое умных, третий — дурачок Емеля.
Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет.
Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
— Сходи, Емеля, за водой.
— Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку.
Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку:
— Вот уха будет сладка!
Вдруг щука говорит ему человечьим голосом:
— Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь.
— На что ты мне пригодишься. Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.
Щука взмолилась опять:
— Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь.
— Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.
Щука его спрашивает:
— Емеля, Емеля, скажи — чего ты сейчас хочешь?
— Хочу, чтобы ведра сами пошли домой и вода бы не расплескалась…
— Запомни мои слова: когда что тебе захочется — скажи только:
«По щучьему веленью, по моему хотенью».
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ступайте, ведра, сами домой…
Только сказал — ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами.
Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается… Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь.
Прошло много ли, мало ли времени — невестки говорят ему:
— Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.
— Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — поди, топор, наколи дров, а дрова — сами в избу ступайте и в печь кладитесь…
Топор выскочил из-под лавки — и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут.
Много ли, мало ли времени прошло — невестки опять говорят:
— Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби.
— Как — мы на что. Разве наше дело в лес за дровами ездить?
— Ну, не будет тебе подарков.
Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и топор, вышел во двор и сел в сани:
— Бабы, отворяйте ворота!
Невестки ему говорят:
— Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?
— Не надо мне лошади.
Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ступайте, сани, в лес…
Сани сами и поехали в ворота, да так быстро — на лошади не догнать.
А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит: «Держи его! Лови его!» А он, знай, сани погоняет. Приехал в лес:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь…
Топор начал рубить, колоть сухие дрова, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку — такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — поезжайте, сани, домой…
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.
Видит он, что плохо дело, и потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ну-ка, дубинка, обломай им бока…
Дубинка выскочила — и давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь.
Долго ли, коротко ли — услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера — его найти и привезти во дворец.
Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живет, и спрашивает:
— Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.
Рассердился офицер и ударил его по щеке. А Емеля говорит потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — дубинка, обломай ему бока…
Дубинка выскочила — и давай колотить офицера, насилу он ноги унес.
Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает своего самого набольшего вельможу:
— Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.
— Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, — тогда он все сделает, что ни попросишь.
Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит:
— Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю.
— Емеля, Емеля, у царя тебя будут хорошо кормить-поить, — пожалуйста, поедем.
— Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги.
— Ну, ладно, ступай ты вперед, а я за тобой вслед буду.
Уехал вельможа, а Емеля полежал еще и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ну-ка, печь, поезжай к царю…
Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю.
Царь глядит в окно, дивится:
Набольший вельможа ему отвечает:
— А это Емеля на печи к тебе едет.
Вышел царь на крыльцо:
— Что-то, Емеля, на тебя много жалоб! Ты много народу подавил.
— А зачем они под сани лезли?
В это время в окно на него глядела царская дочь — Марья-царевна. Емеля увидал ее в окошке и говорит потихоньку:
— По щучьему веленью. по моему хотенью — пускай царская дочь меня полюбит…
Печь повернулась и пошла домой, зашла в избу и стала на прежнее место. Емеля опять лежит-полеживает.
А у царя во дворце крик да слезы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него, просит отца, чтобы выдал он ее за Емелю замуж. Тут царь забедовал, затужил и говорит опять набольшему вельможе:
— Ступай, приведи ко мне Емелю живого или мертвого, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок, поехал в ту деревню, вошел в ту избу и начал Емелю потчевать.
Емеля напился, наелся, захмелел и лег спать. А вельможа положил его в повозку и повез к царю.
Царь тотчас велел прикатить большую бочку с железными обручами. В нее посадили Емелю и Марьюцаревну, засмолили и бочку в море бросили.
Долго ли, коротко ли — проснулся Емеля, видит — темно, тесно:
— Скучно и тошно, Емелюшка! Нас в бочку засмолили, бросили в синее море.
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ветры буйные, выкатите бочку на сухой берег, на желтый песок…
Ветры буйные подули. Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на желтый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из нее.
— Емелюшка, где же мы будем жить? Построй какую ни на есть избушку.
Тут она стала его еще пуще просить, он и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — выстройся, каменный дворец с золотой крышей…
Только он сказал — появился каменный дворец с золотой крышей. Кругом — зеленый сад: цветы цветут и птицы поют. Марья-царевна с Емелей вошли во дворец, сели у окошечка.
— Емелюшка, а нельзя тебе красавчиком стать?
Тут Емеля недолго думал:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — стать мне добрым молодцем, писаным красавцем…
И стал Емеля таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
А в ту пору царь ехал на охоту и видит — стоит дворец, где раньше ничего не было.
— Это что за невежа без моего дозволения на моей земле дворец поставил?
И послал узнать-спросить: «Кто такие?» Послы побежали, стали под окошком, спрашивают.
— Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу.
Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведет во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьет и не надивится:
— Кто же ты такой, добрый молодец?
— А помнишь дурачка Емелю — как приезжал к тебе на печи, а ты велел его со своей дочерью в бочку засмолить, в море бросить? Я — тот самый Емеля. Захочу — все твое царство пожгу и разорю.
Царь сильно испугался, стал прощенья просить:
— Женись на моей дочери, Емелюшка, бери мое царство, только не губи меня!
Тут устроили пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править царством.
Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец.
Сказка. По щучьему велению, по моему хотению
«Для мудрости нет ничего ненавистнее чем хитрость».
Восточная мудрость.
Сказка «По щучьему веленью» созданная русским народом имеет совершенно другой смысл! В ней прослеживается рост Емели как человека, от малой затеи к средней, от среднего творения к высшей цели. Да, он лентяй и русский народ всегда в меру любит посмеяться над собой а кто хочет гнуть спину? Емеля в русской сказке простой, грубый парень, благодаря творчеству, смекалке и труду, любви и вниманию Марьи-царевны избавляется от сквернословия и становиться правителем государства.
В глубинке нашей большой Родины, сказки сохранились в чистом, народном ключе. Они остались первозданными, такими как мне рассказывала моя мама. Она была потомок казачьего рода из Средней Азии и рассказывала так как их сказывал русский народ.
Сказка, сказке рознь а уж как сказывать, дело родителей. Не зря же говорят: «Как запряжёшь так и поедешь» и «Что посеешь то и пожнёшь».
28. сентября 2016 г.
Приятного Вам прочтения дорогие читатели.
Русский народ простой, да не простой.
И сказки сказывает простые да непростые.
РУССКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА. «ПО ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНИЮ».
Братья трудятся аж глаза потеют а Емеля целый день лежит на печке, знать себе ничего не хочет. Только и мечтает про то чтоб всё само собой, валом, с неба валилось.
— Сходи Емеля за водой.
— Ага.
Где бабы гладки там и воды нет в кадке.
— Сходи Емеля, а то братья с базара воротятся гостинцев тебе не привезут.
— Ну уж, коли так. То, ладно!
Спать, так спать! А не спать, так вставать!
Потянулся Емеля, слез с печки, обулся, оделся, выскочил во двор умылся снежком, забежал в сени взял вёдра да топор и пошёл на речку. А на встречу ему с коромыслами на плечах идут девицы, про своё щебечут, воду плещут.
Только они разминулись, уразумел Емеля свою оплошность, понял что надо за коромыслом домой воротится. Повернулся, поскользнулся да так по косогору кубарем с вёдрами вниз и слетел. Духом домчался до края полыньи, со всего маху бадейками по воде грохнул, брызги аж во все стороны полетели. Да и сам головой об лёд крепко брякнулся.
Очухался Емеля, вытащил бадейки из воды а в одной щука брюшком вверх ошарашенная, будто громом поражённая.
Взял Емеля щуку за жабры, поднёс к лицу, любуется не нарадуется. Смеётся, разбитую губу облизывает да сам с собою приговаривает:
А щука уставилась на Емелю выпученными глазами, раскрыла царскую пасть, взмолилась и голосом с небес да с речного простора ему и молвит:
— Слушай Емеля! Отпусти меня по добру поздорову а за это, я тебя отблагодарю.
Емеля разявил варежку, дивится, сам себе не верит, щука!, а говорит человеческим языком.
Спрашивает Емеля щуку:
— Чем же ты меня отблагодаришь?
— Слушай же и вникай.
Емеля аж опешил, думает про себя:
— Не слабо я шандарахнулся, раз такое, слышится.
Емеля рта не успел открыть и уж так сталось, с молчаливого согласия выскользнула Царь-рыба из Емелиных рук. Помахала плавниками и на прощание, голосом с небес да речного простора, ласково ему молвила:
— Придёт время, счастливым станешь Емелюшка. Поминай, не забывай что сказала.
И ушла, в своё заколдованное речное царство.
Емеля, от такого расклада аж остолбенел.
Живые котлеты сквозь пальцы провалились.
Задумался закручинился Емеля. А как же! Много было говорено, да мало сказано. Припоминает, путается никак вспомнить не может что ему рыба шептала:
Стал Емеля себя корить, сам с собою говорить да приговаривать:
Своим ушам не верит, поёжился, встряхнулся, разбитую губу облизывает, чует как ум за разум заходит, даже обомлел. от такого прозрения.
А девицы на горке стоят уха-хатываются за животы держатся да на перебой вопрошают:
— Что Емеля, щуке в любви объяснялся а она отказала? И давай смеяться аж надрываются.
А Емеля сконфузился и говорит:
— Да она упросила, сказала мне пока нет у тебя жены, буду для тебя матушкой посаженной и стану во всём помогать, только стоит тебе захотеть!, и все твои желанья будут ишполнятся. Я за это обещание, подобру-поздорову взял её и отпуштив.
Вернулся домой, сделал стойки с колёсной тягой, одну в прорубь воткнул, другие на берегу поставил. Натянул ремни, зацепил бадейки, сам упёрся ножками в косогор, руками ременную тягу на себя тянет а на девчат смотрит, смеётся, одной ладонью рот прикрыл и тихо говорит:
— По щучьему велению, по моему хотенью.
Только сказал, перехватил второй рукой ременную тягу и вёдра сами пошли в гору. Народ улыбается, дивится а Емеля и сам рад, ловко он настроил свою механику что вёдра аж в избу влетели и сами стали на лавку. А Емеля вошёл в дом и залез на печь.
Прошло много ли мало ли времени – невестки говорят ему:
— Емеля, что ты лежишь? Пошёл бы дров нарубил.
— Не нарубишь дров, братья с базара воротятся гостинцев тебе не привезут.
Присел на лавку, задумался, вспомнил про вал колёсный, поднапрягся, покумекал, взял в руки инструмент, собрал диво-дивный агрегат.
Да говорит невесткам: Усё вроде справно и всё складно получилось.
Прикрыл ладонью рот чтоб невестки не услышали и шепчет: По щучьему велению, по моему хотенью.
Давай топор, наколи дров а дрова сами в избу ступайте и в печь складывайтесь…
Всё закрутилось завертелось на дворе и давай дрова топором колотиться да сами в избу идут и в печь лезут.
Невестки от изумления аж рты пооткрывали.
А Емеля думкой думает, собирает чудо машину, день и ночь в ней живёт, сам не спит, не ест, не пьёт.
Собрал, забрался на печь и спит отдыхает о счастье мечтает.
Много ли мало ли времени прошло, невестки опять говорят:
– Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес наруби.
А он с печки подтрунивает:
— Да вы-то все на что?
— Как мы на что. Разве наше дело в лес за дровами ездить?
— Ага, как языки почесать так против вас никого не сыскать.
Не, мне не неохота а сам смеётся.
— Ну не хочешь как хочешь, не будет тебе подарков.
Слез Емеля с печи, оделся потеплее, взял верёвку, пилу и топор и вышел во двор.
Сел в сани да говорит: Что дурёхи зубки скалите, отворяйте ворота!
Невестки его спрашивают:
— Что ж ты чудила, сел в сани а лошадь не запряг?
— Не надо мне лошади!
Невестки отворили ворота а Емеля прикрыл ладонью рот чтоб невестки не слышали и говорит потихоньку: По щучьему велению, по моему хотенью.
Ступайте сани в лес…
Сани сами и поехали за ворота да так быстро – на лошади не догнать. А в лес то пришлось ехать через столицу и тут он много бездельников да ротозеев чудо-санями помял.
Белоручки давай кричать: Держи его! Лови его!
Ох и начал ладно слаженный топорик, подрубать рубить, а пила пилить сухие дрова. Дровишки же сами в сани валятся и верёвкой вяжутся. Потом, Емеля велел топору вырубить себе дубинушки, да такие, чтоб прыткими да бойкими были.
Стал топорик в руках Емели чудеса творить, славно срубил. На загляденье! Привязал Емеля дубинки к зубчатому колесу, сел на воз и говорит: Давайте сани, езжайте домой сами.
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по улицам да боярским дворам, там где давеча помял многих праздных пузочёсов а те его уже дожидаются. Только хотели ухватить Емелю за рукава а Емеля выкрутился, шпонку выдернул да и говорит: Ну-ка дубинки, обломайте им бока…
Дубинки выскочили из под колеса и давай молотить колотить лоботрясов. Они и кинулись прочь.
А уставший за день Емеля приехал домой и не поевши, залез на печь.
Долго ли коротко ли времени прошло, услышал царь об Емелькиных проделках и посылает начальника жандармерии в ту деревню за Емелей.
А народу много приходило к Емеле, вот он и сделал два входа, один к себе где сам мастерил и поделки делал а другой был на скотном дворе. Да невесткам наказал, в зависимости от того как попросят, приглашать приходящего либо к нему, либо посылать во двор в другую дверь. Для злословных и грубых вход был с секретом как войдёшь так сразу в яму попадёшь.
Царский слуга с порога не поздоровался, не представился а с ходу начал языком махать как шашкой рубить:
— Что образины уставились? Да и ты старый пень расселся, не видишь что ли кто перед тобой стоит! Давай, кажи где твой сучий сын Емеля?
А невестки ему и говорят:
Вышел во двор царев холуй, вошёл в ту дверь да тут же в отстойник провалился. Насилу выбрался а тут на него ещё и солома с перьями просыпались. Вот таким обделанным красавцем, он и предстал перед царём.
Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошёл в ту избу и стал спрашивать у невесток:
— Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят тогда он всё сделает что ни попросишь!
— Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю.
Емеля ему отвечает:
— Емеля, брюхо то печкой не согреешь, а у царя тебя будут хорошо кормить, поить, пожалуйста поедем.
Емеля от дел не отрывается, мастерит и говорит:
Вельможа не отстаёт, вон из кожи лезет, раскраснелся, пыхтит как самовар, аж вспотел.
Думает про себя, что ж ещё предложить?
Вспомнил!, что невестки ему при встрече сказали.
Стукнул себя ладонью по лбу и говорит:
Уехал вельможа а Емеля раскочегарил топку до красна и говорит невесткам:
Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо ко дворцу.
Царь глядит в окно, дивится:
— Это что за чудо экипаж такой?
Набольший вельможа ему отвечает:
— А это Емеля на печи к тебе едет.
Вышел царь на крыльцо да говорит:
— Что-то Емеля на тебя много жалоб! Ты много раззяв моих помял и ворон подавил. Меня сим крепко огорчил.
И достаёт крохотный хрустальный ларец и в руки Емеле подал. Открыл ларчик Емеля да дивиться, сидит на красном бархате серебряная блоха да ножками сучит. А пока Емеля блоху рассматривал, сам во всё это время одним глазком глядел на царскую дочь Марью-царевну и влюбился.
Уж стало вечереть а Емеля стоит и мечтает:
Стал Емеля просить царя, говорит:
— Отдай мне в жёны дочь свою! Хочу на ней жениться!
Услыхала это Марья царевна, обрадовалась, сама то тоже с первого взгляда в Емелюшку влюбилась. Бывает же так!
Да и как не влюбится? Парень то русский, свой, с головой и мастеровой!
Царь хитро прищурился и говорит Емеле:
— Хотеть, не вредно! Марьюшка тебе не чета, к ней принц заграничный сватается. Одно лишь, только говорит как вешний ручеёк журчит.
Емеля закручинился а что поделаешь. Забрал ларец, сел на «печь» самоходную и поехал домой.
Опять лежит-полёживает, над царским велением пыжится-каряжится, Марьюшку забыть не может.
Слез с лежанки, завёл блоху, поставил на стол а она давай по кругу скакать. Невестки смеются, удивляются.
— Ой. Хоть и блоха а как жеребёнок возле матки крутится.
А тем временем у царя во дворце крик да слёзы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него. Просит отца чтобы выдал он её замуж, за Емелю. Тут царь забедовал затужил, говорит Марье-царевне:
А сам позвал набольшего вельможу и говорит:
— Ступай, приведи ко мне Емелю живого аки мёртвого.
Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок и поехал в ту деревню. По свойски вошёл в ту избу и начал невесток угощать, отца и братьев байками кормить, всех потчевать да поить.
Емеля про себя думает:
— Ох барин-боярин, хитёр да как щука прожорлив и вовсе не так прост как кажешься.
Уж поздний вечер к полуночи клонится, невестки с братьями от разговоров утомились и спать удалились а вельможа всё балагурит, никак не уходит. Емеля устал с работы за день, сильно захмелел даже не заметил как задремал. А царев слуга завернул в шубу мертвецки спящего Емелю, положил в повозку да повёз во дворец.
Царь растормошил, разбудил Емелю и спрашивает:
— Ну что сукин сын, утёр нос иносранцам?
Давай показывай блоху!
Достал Емеля ларчик, только отдал царю в руки и тут же уснул.
Царь смотрит ничего не видит, рассерчал, велел прикатить большую бочку с железными обручами, в неё посадили Емелю и не покорную Марью-царевну, засмолили и бочку в море бросили.
Долго ли коротко ли плыли они – проснулся Емеля, чует что вокруг темно да тесно. У самого голова болит, в ушах звон стоит. Спрашивает сам себя:
— В море мы Емелюшка. Выйти б нам с тобой на волю вольную. Волю раздольную.
Обрадовался Емеля, рот прикрыл и тихо говорит:
— По щучьему велению, по моему хотению – ветры буйные выкатите бочку на сухой берег, на жёлтый песок…
Ветры буйные подули. Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на жёлтый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из неё.
– Емелюшка, где же мы будем спать и жить? Построй какую ни на есть избушку с пастелью и подушкой.
– Не, ничего не хочу. Мне невмоготу, я устал и выспаться хочу.
Тут она стала его ещё пуще просить да приговаривать:
— Емелюшка а ты постарайся и захочь. Я на траве не спала и в шалаше жить не стану.
Вздохнул Емеля, прикрыл ладонью рот чтоб Марья-царевна не услышала и говорит:
– Что ж. По щучьему веленью.
И начал строится, расти в ширь, подниматься в высь каменный дворец с золотой крышей, такой как сама Марья-царевна на языке вертела да главное Емелюшка для Марьюшки и себя хотел. Очень хороший дворец получился. Кругом – зелёный сад, цветы цветут и птицы поют. Марья-царевна с Емелей вошли во дворец и сели у окошечка.
Смотрят они в дали далёкие, чай пьют с вареньями и медами, о небывалой, новой вольной жизни беседуют.
— Ох Марьюшка! Как же скучен день до вечера когда делать нечего.
— Да! Емелюшка так всегда, когда для себя живётся то и сердце к труду рвётся.
Марья-царевна расцвела, улыбается и спрашивает:
— Емелюшка а нельзя тебе красавчиком стать? Сам аглицкую блоху подковал так и зубки себе вставь наперёд. А не поправишь то не стану ни миловать, ни целовать.
Тут Емеля стал тужить, забедавал. Понял, что теперь просто да запросто, щуку не помянешь.
— Ладно Марьюшка, шделаю.
И стал Емеля ещё и дантистом, зубы справил, шепелявить перестал, первым парнем в царстве стал. Да таким, что ни в сказке сказать ни пером описать.
— Молодец Емелюшка, ума тебе не занимать! А хотение. Я тебе, завсегда обеспечу.
Так они и жили не тужили.
Много ли мало ли времени прошло, решил царь свои владения осмотреть. А к тому времени, стал царь уже дряхлым и беззубым. Собрал царь слуг своих и поехал на охоту. Долго ли коротко ли ехал и вдруг увидел. стоит дворец где раньше ничего не было.
Спрашивает царь у слуг своих:
И послал узнать, спросить кто такие. Послы побежали, стали под окошком, спрашивают.
— Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу.
Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведёт во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьёт и не надивится:
— Кто же ты будешь таков, добрый молодец?
— А помнишь дурачка, чудилу Емелю. Как приезжал к тебе на печи а ты велел его со своей дочерью в бочку посадить и в море бросить?
Я тот самый Емеля и есть, что и блоху подковал и самоходную печь собрал.
А Емеля ему отвечает:
— Вы, ваше величество говорите да не заговаривайтесь. Захочу! Такое наворочу! Всё ваше царство пожгу и разорю.
Царь сильно испугался и хитро так спрашивает:
— Хочешь женится на моей дочери. Емелюшка.
— Да.
Марьюшка и счастье! И любовь моя.
Царь сидит под нос себе бубнит:
Встал царь из-за стола и говорит Емеле:
Вот и сказке конец а кто слушал, молодец!
Сказка главному учит:
Все Чудеса на Свете творят простые образованные люди. Ведь только Человеку от Природы, дано мечтать, творить и создавать. Желай хотеть! Мечтай, учись, читай, стремись. Цель ставь! Трудись и воплощай мечты. Верь в знания, в Себя!
Будь смелым, сильным, и станешь сам свободным и счастливым! И Мир фантазий, явью станет для тебя.
Сказка «По щучьему веленью»
Русскую народную сказку «По щучьему веленью» мы хорошо помним с детских лет. А теперь эта увлекательная история про ленивого Емелю-дурачка и щуку-волшебницу возвращается к нам уже в качестве средства воспитания своих детей. Ведь она учит быть смекалистым и уметь, когда нужно, постоять за себя. Правда, немного смущает то, что главный герой представлен отменным лодырем и лентяем. Но именно ему неожиданно улыбнулась удача, когда он поймал щуку: она оказалась волшебной и после того, как Емеля отпустил её на волю, то стала исполнять все его заветные желания. Кто бы от такой помощницы отказался?
По щучьему веленью
В одной небольшой деревушке жили три брата: Семен, Василий и третий — Емеля-дурак. Старшие братья были женаты и занимались торговлей, а Емеля-дурак все лежал на печи, перегребал сажу и спал по несколько суток непробудным сном. И вот однажды братья решили ехать в столичный город для покупки товаров. Емелю разбудили, стащили с печи и говорят ему: «Мы, Емеля, уезжаем в столичный город за разными товарами, а ты живи с невестками хорошо, слушайся их, если они тебя попросят в чем-нибудь им помочь. Если ты будешь их слушать, то мы за это тебе привезем из города красный кафтан, красную шапку и красную подпояску. А кроме того — еще много гостинцев». А Емеле всего пуще нравилась красная одежда; он обрадовался таким нарядам и от радости захлопал в ладоши: «Все, братцы, будет сделано для ваших жен, если только купите такие наряды!» Сам опять залез на печь и тут же заснул непробудным сном. А братья попрощались со своими женами и отправились в столичный город. Вот Емеля спит сутки, спит другие, а на третьи сутки невестки его будят: «Вставай, Емеля, с печи, уж, наверное, выспался, ведь спишь трое суток. Сходи за водой на реку!» А он им отвечает: «Не приставайте ко мне, я спать очень хочу. И сами не барыни, сходите по воду!» — «Ты ведь давал слово братьям, что будешь слушаться нас! А сам отказываешься. В таком случае мы напишем братьям, чтоб они не покупали тебе ни красного кафтана, ни красной шапки, ни красной подпояски, ни гостинцев».Тогда Емеля быстро соскакивает с печи, надевает опорки и худой кафтан, весь замазанный сажей (а шапку он никогда не носил), взял ведра и пошел на реку.
И вот, когда он набрал воды в проруби и хотел уже идти, увидел, как вдруг из проруби появилась щука. Он и подумал: «Хороший пирог испекут мне невестки!» Поставил ведра и схватил щуку; но щука вдруг заговорила человеческим голосом. Емеля хоть был дурак, но знал, что рыба не говорит человеческим голосом, и очень испугался. А щука ему сказала: «Отпусти ты меня в воду на свободу! Я тебе со временем пригожусь, буду исполнять все твои приказания. Ты только скажи: «По щучьему веленью, а по моему прошенью» — и все для тебя будет». И Емеля отпустил ее. Отпустил и думает: «А может, она меня обманула?» Подошел он к ведрам и громким голосом крикнул: «По щучьему веленью, а по моему прошенью, ведра, идите в гору сами, да не пролейте ни одной капли воды!» И не успел он докончить своего последнего слова, как ведра пошли.
Народ увидел и удивился такому чуду: «Сколько мы прожили на свете, не только видать, даже слыхать не пришлось, чтоб ведра ходили сами, а у этого дурака Емели идут сами, а он идет сзади и посмеивается!»Когда ведра пришли в дом, то и невестки удивились такому чуду, а он скорёхонько забрался на печь и заснул богатырским сном.
Прошло довольно много времени, у них кончился запас колотых дров, а невестки задумали печь блины. Будят Емелю: «Емеля, а Емеля!» А он отвечает: «Не приставайте ко мне… Я спать хочу!» — «Иди наколи дров и принеси в избу. Мы хотим блины печь и тебя накормим самыми масляными». — «И сами не барыни — сходите, наколете и принесёте!» — «А если мы только наколем дрова, наносим сами, то тебе ни одного блина не дадим!» Но Емеля очень любил блины. Взял он топор и пошел на двор. Колол, колол, да и подумал: «Что я колю, дурак, пусть колет щука». И сказал про себя тихим голосом: «По щучьему веленью, а по моему прошенью, топор, коли дрова, а дрова, летите сами в избу». И вот топор в один момент весь запас дров переколол; вдруг отворилась дверь и в избу влетела огромная связка дров. Невестки так и ахнули: «Что это у нас сделалось с Емелей, он прямо творит какие-то чудеса!» А он вошел в избу и залез на печь. Невестки растопили печь, напекли блинов, сели за стол, едят. А его будили, будили, так и не разбудили. Спустя некоторое время у них весь запас дров кончился, нужно ехать в лес. Начали его будить снова: «Емеля, встань, проснись, — уж, наверное, выспался! Хоть бы ты вымыл свою страшную морду — ты посмотри, до чего измазался!» — «Умывайтесь сами, если вам нужно! А мне и так хорошо…» — «Поезжай в лес за дровами, у нас дров нет!» — «Съездите и сами — не барыни. Дрова вам принес, а блинами не кормили меня!» — «Мы же тебя будили, будили, а ты даже голоса не подаешь! Не мы виноваты, а ты сам виноват. Почему не слезал?» — «Мне на печке тепло… А вы бы взяли и положили мне блинка хотя бы три. Я бы когда пробудился, их бы и съел». — «Ты все нам перечишь, не слушаешься нас! Надо написать братьям, чтобы они тебе не покупали никаких красных нарядов и гостинцев!» Тогда Емеля испугался, надевает свой худой кафтан, берет топор, выходит во двор, заворачивает сани и берет в руки дубину. А невестки вышли смотреть: «А почему ты лошадь не запрягаешь? Как же ты поедешь без лошади?» — «А зачем бедную лошадку мучить! Я и без лошади съезжу». — «Ты хоть бы на голову шапку надел или что-нибудь повязал! А то ведь мороз, обморозишь уши». — «Если будут мои уши зябнуть, то я волосами загорожу их!» И сам сказал тихим голосом: «По щучьему веленью, а по моему прошенью, поезжайте сами, сани, в лес да летите быстрее всякой птицы».
И не успел Емеля окончить последних слов, как ворота распахнулись и сани быстрее птицы полетели по направлению к лесу. А Емеля сидит, подняв дубину кверху, и, что ни есть голоса, напевает дурацкие песни. А волосы его стоят дыбом.Лес был за городом. И вот приходится ему проезжать через город. А городская публика не успевает убегать с дороги: интересовались — едет какой-то молодец без лошади, в одних санях!
Кто хватался за его сани, того он бил дубиной — по чему попадет. Вот он город проскакал и много народу помял и многих своей дубиной поколотил. Приехал в лес и громким голосом крикнул: «По щучьему веленью, по моему прошенью, топор, руби дрова сам, а дрова, летите в сани сами!»И чуть только он успел окончить свою речь, как уж у него был полный воз дров, и увязан крепко. Тогда он сел на воз и поехал снова через этот город. А улицы так и запрудились народом. И все рассуждают о молодце, что проехал в одних санях без лошади. На обратном пути, когда проезжал Емеля с возом дров, то еще больше подавил людей и еще больше поколотил дубиной, чем в первый раз.Приехал домой, залез на печь, а невестки так и ахнули: «Что это у нас сделалось с Емелей, он прямо какие-то чудеса творит: у него и ведра сами ходят, и дрова сами в избу летят, и сани без лошади ездят! Нам с ним несдобровать. Наверно, он много народу помял в городе, и нас с ним посадят в темницу!»И решили больше его никуда не посылать. А Емеля спит себе спокойно на печи, когда же пробудится, перегребает в трубе сажу и снова засыпает. Донесся о Емеле слух до царя, что есть такой человек, у которого сани ездят сами и что очень много народу в городе он подавил. Призывает царь верного слугу и приказывает ему: «Иди и разыщи ты мне этого молодца и привези лично ко мне!»Царский слуга отправляется на розыски по разным городам, и селам, и деревням и везде и всюду получает один и тот же ответ: «Слыхать слыхали о таком молодце, но где он живет, не знаем». Вот, наконец, попадает он в тот город, где Емеля придавил много народу. А этот город от емелиной деревни находится в семи верстах, и как раз на разговор попал один человек из емелиной деревни и сказал ему, что такой молодец живет в его деревне, — это Емеля-дурак. Тогда царский слуга приходит в емелину деревню, заходит к сельскому старосте и говорит ему: «Идем возьмем мы этого молодца, который столь много народу подавил».
Когда царский слуга и староста пришли в дом Емели, то очень перепугались невестки: «Пропали мы! Этот дурак не только себя загубил, но и нас». А царский слуга спрашивает невесток: «Где у вас находится Емеля?» — «Вон на печи спит». Тогда царский слуга закричал громким голосом на Емелю: «Емеля, слезай с печи!» — «Это зачем? Мне и на печке тепло. Не приставайте ко мне, я спать хочу!» И снова захрапел крепким сном. Но царский слуга вместе со старостой захотели его стащить с печи силой. Когда Емеля почувствовал, что его стащили с печи, то закричал во всю свою дурную глотку громким голосом: «По щучьему веленью, а по емелиному прошенью, явись, дубинка, и угости царского слугу и нашего старосту хорошенько!»
И вдруг дубинка явилась — как начала бить беспощадно и старосту, и царского слугу! Они едва живые выбрались из этой избы. Видит царский слуга, что Емелю взять нет никакой возможности, отправился к царю и рассказал ему все подробно: «Вы посмотрите, ваше царское величество, как все мое тело избито». И поднял свою рубашку, а тело его было как чугунное, черное, все в ссадинах. Тогда царь призывает другого слугу и говорит: «Один разыскал, а ты иди и приведи. А если не приведешь, то я с тебя голову сниму, а приведешь — щедро награжу!» Другой царский слуга расспросил первого, где Емеля живет. Тот ему все рассказал. Он нанял тройку лошадей и поехал к Емеле. Когда приехал в емелину деревню, то обратился к старосте: «Укажи мне, где живет Емеля, и помоги мне его взять». Староста боится прогневать и царского слугу — нельзя, накажет, а емелиных побоев боится еще пуще. Он все рассказал ему подробно и сказал, что насильно Емелю взять нельзя. Тогда царский слуга и говорит: «Так как же его нам взять?» Староста говорит: «Он очень любит гостинцы: конфеты и пряники». Набрал царский слуга гостинцев, приходит в дом к Емеле и начал будить его: «Емеля, слезай с печи, тебе вот царь прислал много гостинцев». Когда Емеля услыхал это, обрадовался и сказал: «Давай, я и на печке их съем — зачем мне слезать? А потом и отдохну». А царский слуга и говорит ему: «Ты гостинцы съешь, а поедешь ли к царю в гости? Он тебе в гости велел приехать». — «Почему не съездить? Я кататься люблю». А невестки сказали царскому слуге: «Лучше отдайте ему на печь, что намерены отдать. И если он обещал приехать к царю, то он не обманет, приедет». И вот подали ему гостинцы, он их съел. Царский слуга говорит: «Ну, наелся гостинцев, теперь поедем к царю». Емеля ему в ответ: «Ты поезжай, царский слуга… Я тебя догоню: не обману, приеду», — сам лег и на всю избу захрапел.А царский слуга еще раз переспросил невесток, верно ли, если он что обещает, то после делает? Те, конечно, подтвердили, что действительно он никогда не обманывает. Царский слуга уехал, а Емеля спит себе преспокойно на печи. А пробудится — семечки пощелкает, потом снова засыпает. И вот прошло довольно много времени, а Емеля и не думает к царю ехать. Тогда невестки начали Емелю будить и ругать: «Ты, Емеля, вставай, довольно тебе спать!» Он им отвечает: «Не приставайте ко мне, я очень спать хочу!» — «Но ведь ты обещал ехать к царю! Гостинцы ел, а сам спишь и не едешь». — «Ну ладно, сейчас поеду… Подайте-ка мне мой кафтан, а то, пожалуй, озябну». — «И сам возьмешь, ведь не на печи ты поедешь! Слезай с печи да бери». — «Нет, на санях озябну; я на печке буду полеживать, а сверху кафтан!» Но невестки ему говорят: «Что ты, дурак, думаешь и делаешь? Где слыхано, чтобы люди ездили на печи!» — «То люди, а то я! Я поеду». И он соскочил с печи, из-под лавки достал свой кафтанишко, залез опять на печь, укрылся и громким голосом сказал: «По щучьему веленью, а по моему прошенью, печь, поезжай прямо к царю во дворец!»
И печь затрещала и вдруг вылетела на волю. И быстрее всякой птицы понеслась к царю. А он во все горло напевает песенки и полеживает. Потом заснул.И только въехал царский слуга во двор царя, как влетает и Емеля-дурак на своей печи. Слуга увидел, что он приехал, и побежал докладывать царю. Заинтересовало такое прибытие не только царя, но и всю его свиту и все его семейство. Все вышли смотреть на Емелю, а он сидит на печи и разинул рот. И вышла царская дочь. Когда Емеля увидал такую красавицу, то очень она ему понравилась, и он сказал про себя тихим голосом: «По щучьему велению, по моему прошению, влюбись, красавица, в меня». А царь ему приказывает слезать с печи; Емеля отвечает: «Это зачем? Мне и на печи тепло, я вас всех и с печи вижу… Что нужно, говори!» Царь ему тогда строгим голосом сказал: «Зачем ты много народа примял, когда ездил в санях?» — «А что они не сворачивают? И ты бы стоял разинув рот, и тебя бы задавил!» Царь очень рассердился на эти слова и приказал Емелю стащить с печи. А Емеля, как увидел царскую стражу, громким голосом сказал: «По щучьему веленью, по моему прошенью, печь, лети на свое место обратно!» И не успел он окончить последних слов, как печь с быстротою молнии вылетела из царского дворца. А ворота отворились сами… Приехал домой, невестки спрашивают его: «Ну что, был у царя?» — «Конечно, был. Не в лес же я ездил!» — «Ты, Емеля, творишь у нас какие-то чудеса! Почему у тебя все двигается: и сани ездят сами, и печь сама летает? А почему у людей этого нет?» — «Нет и не будет. А меня все слушается!»
И заснул крепким сном. А между тем царевна стала тосковать по Емеле так, что ей без него уж стал и не мил божий свет. И стала просить своего отца с матерью, чтобы он призвал этого молодого человека и отдал ее замуж за него. Царь удивился такой странной просьбе дочери и сильно разгневался на нее. Но она говорит: «Я больше жить не могу на белом свете, на меня напала какая-то сильная тоска — отдай меня за него замуж!» Царь видит, что дочь не поддается на уговоры, не слушает отца и матери, решил призвать этого дурака Емелю. И посылает третьего слугу: «Иди и привези его ко мне, но не на печи!» И вот царский слуга приезжает в емелину деревню. Так как рассказали ему, что Емеля любит гостинцы, то он набрал множество самых разных гостинцев. По приходу разбудил Емелю и говорит: «Слезай, Емеля, с печи и ешь гостинцы». А он ему и говорит: «Давай, я и на печи гостинцы съем!» — «У тебя уж, наверное, пролежни на боках — ты все лежишь на печи! Я хочу, чтоб ты сидел около меня, и я тебя буду угощать, как барина». Тогда Емеля слезает с печи и надевает свой кафтан. Он очень боялся простуды. А кафтан — только что было название «кафтан» — висела заплата на заплате, весь был рваный. И вот царский слуга начинает его угощать. А Емеля скоро наелся гостинцев и уснул за столом на лавке. Тогда царский слуга приказал Емелю положить в экипаж свой и так, сонного, привез во дворец. Когда царь узнал, что Емеля прибыл, приказал выкатить сорокаведерную бочку и посадить в эту бочку царевну и Емелю-дурака. Когда посадили, бочку засмолили и опустили в море. А Емеля и в бочке спит непробудным сном. На третьи сутки стала его будить прекрасная царевна: «Емеля, а Емеля! Встань, проснись!» — «Не приставай ко мне. Я спать хочу!» Она горько заплакала из-за того, что он на нее не обращает никакого внимания. Когда он увидел ее горькие слезы, то сжалился над ней и спрашивает: «О чем ты плачешь?» — «Как мне не плакать? Мы ведь брошены в море и сидим в бочке». Тогда Емеля сказал: «По щучьему веленью, а по моему прошенью, бочка, вылети на берег и рассыпься на мелкие части!» И их моментально волной морской выкинуло на берег, и бочка рассыпалась; и этот остров так был хорош, что прекрасная царевна ходила по нему и не могла налюбоваться его красотой до самой поздней ночи. Когда пришла к тому месту, где оставила Емелю, видит: он, накрывшись кафтаном, спит непробудным сном. Стала она его будить: «Емеля, а Емеля! Встань, проснись!» — «Не приставай ко мне! Я спать хочу». — «И я хочу спать. Да под открытым небом ночью озябнешь…» — «Я кафтаном укрылся». — «А я-то чем?» — «А мне-то какое дело?» Тогда царевна очень горько заплакала из-за того, что он на нее не обращает никакого внимания, а она его любит от всей души. Когда он увидел, что царевна плачет, то спросил ее: «Чего тебе надо?» — «Да хотя бы нам какой-нибудь сделать шалаш, а то ведь дождем замочит». Тогда он крикнул громким голосом: «По щучьему веленью, а по моему прошенью, явись такой дворец, какого еще на всем свете нет!»
Емеля все им простил и всех — как братьев, так и невесток — нарядил в драгоценные одежды. А царь пир приготовил и дал родительское благословение дочери и Емеле идти под венец. Когда обвенчались, то Емеля не стал делать в царском дворце пир, а пригласил всех в свой дворец на острове. И вся свита царская с гостями с великим удовольствием поехала посмотреть этот чудный остров и драгоценный красивый дворец. А по приезде туда задали пир на весь мир.И я там был, вино, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало!