в каком веке возникла этика
История этики. Тема 1. Этика как наука
По мнению И.В. Даля в русский язык слово «мораль» пришло из французского и слово «moralite» первоначально означало «назидательная, аллегорическая драма, персонажами которой были персонифицированные добродетели и пороки, вступавшие в борьбу за душу человека»’. В современном русском языке и в современной этике обычно слова «нравственность» и «мораль» рассматривают как синонимы, или же специально оговаривают, если разделяют их по значению. Дать определение «морали» («нравственности») значительно сложнее, нежели дать определение «этики», что обусловлено сложностью, многоаспектностью самого предмета2. Можно выделить следующие, наиболее общезначимые определения «нравственности».
1 Словарь русского языка. В 4 тома. Т.2. М. 1986. С. 298, 513.
1.3.4. Познавательная, или гносеологическая функция
Мораль даёт информацию о добре и зле, их более конкретных ценностях. Через мораль человек познаёт законы добра, диалектику добра и зла, различные формы проявления добра и зла в мире. Считается, что нравственность часто приводит человека и к постижению Бога. Кант, например, считал, что именно через нравственность человек приходит к выводу о существовании Бога и бессмертии души. Особенно много информации о добре и зле содержится в трудах отцов церкви, в русской классической литературе и, прежде всего, в работах Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого.
1.3.5. Мировоззренческая функция
Именно в этике решаются вопросы о смысле жизни, о счастье, об идеале. Мораль наполняет значением наши поступки, поведение, жизнь в целом. Она даёт человеку положительное чувство удовлетворения от собственных деяний и прожитой жизни. Мораль придаёт силу человеку жить, жить даже вопреки неблагоприятным, а иногда и трагическим обстоятельствам. Истинная мораль всегда оптимистична.
1.4. Исторические типы моральных систем
В истории этики выделяются следующие типы моральных систем: архаическая нравственность, религиозная (языческая, христианская, мусульманская, протестантская) мораль; сословная (рыцарская, мещанская, лакейская, дворянская, купеческая, олигархическая, элитарная) мораль; классовая (рабская, рабовладельческая, крестьянская, пролетарская, буржуазная) мораль. Рассмотрим некоторые из них.
1 Архимандрит Платон. Православное нравственное богословие. М., 1994. С. 32.
‘ Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению. М, 1990. С. 68-69. Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. СПб. 2001. С.105.
1 См.: Домострой. М., 1990.
‘ Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. М., 1990. С.40-41
2 Там же. С.26-27.
Волченко Л.Б.Мещанство // Этика: Учебник / под ред. А.А.Гусейнова и Е.Л.Дубко. М, 1999. С. 277. 2 Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 96. См.: Дробницкий ОТ. Мораль. // Философский энциклопедический словарь. М., 1983.. С. 3
1 Чаадаев П.Я. Избранные сочинения и письма. М., 1991.
Етика сьогодні
Актуально про етику та мораль
История становления этики как науки
Этика – это наука, которая является одной из ветвей философии. Зарождение данной науки началось еще в античное время. C развитием человека, его эволюцией начало происходить становление правил и рамок в обществе, в частности становление взаимоотношений между разными людьми в жилище и правилами поведения.
Развитие этики происходило смежно, между Китаем, Древней Грецией и даже Индией, в данных территориальных странах началось изучение морали. На тот момент уже оговаривалось о том, что мораль не зависит от биологии, вероисповедания и других специфических моментов в развитии общества. В середине пятого века до нашей эры Сократ, который является учителем Платона, изучает нравственность. Большой вклад в развитие самой этики сделали Кант и Аристотель. Последний так же ввел понятие этики примерно в 382-321 годах до нашей эры. Он хотел разделить этику от философии и сделать ее зависимой от политики, предать ей практическую задачу перед политикой, а не нравственной философией.
Причины того, что зарождение данной науки так поздно сформировалась в том, что мораль является не изолированной, а взаимосвязанной с другими науками и деятельности человечества. В связи с этим многие философы начали задумываться о смысле бытия, о смысле существования человека, началось самопознания.
Средневековая этика отличалась тем, что все было сведено к вере, появление нового идеала Иисуса Христа. Теперь главное было не знание,а мораль и нравственность. Главная сила в то время — любовь, проявление любови к Богу. На первый план выходили так же моральные качества прощение, сострадание и милосердие и впервые сказано, что все люди равны перед Богом.
Эпоха Возрождения с 14 по 16 века, на смену того, что Бог был центром всего, пришел гуманизм. В эту эпоху человечество стремилось быть творцами, благодаря чему появляется много художников и скульпторов, архитекторов. Во времена Возрождения говорилось, что Бог создал человека, по подобию себя для выражения человека, развитию ума и творчества и радоваться земным чудесам и земным удовольствиям. Говорилось о том, чтоб Бог создал человека для счастья. Изобретатель и ученый Леонардо Да Винчи, стал персоной этических учений в период Возрождения. Далее началось не схождение разных философов и ученых в учении о этике, было несколько течений: Кантовское, Утилитаризм, противоположная Канту, Ницшеанство, этика Паульсена. Все они являются противоречивыми, одни ставят религию на первое место, другие человека, третьи проповедуют жизнь во имя жизни.
Этика 19-20 веков, в те года была научно-техническая революция, глубокое экономическое и политическое преобразование, начала переходить на позиции назад и трактовать средневековую этику, которая говорила о грешности человека. Множественные высказывания и мысли, что человечество ждет моральный крах, в современной цивилизации, все это было взаимосвязано с тем, что появляются богатые и бедные и перед Богом не все равны, рас-слойка населения стремительно росла, и церкви не нравился такой ход событий, она пыталась все перетянуть на себя, говоря что все грешны. Появляется монополия, где на экономическом рынке один производитель, который не имеет конкурентов.
Появляется хорошо выраженная картина товарно-денежных отношений, в которых одни могут предложить все, а другие ничего. Так же появляются взятки, и другие виды коррупции, возрастает буржуазия. Корысть людей, уже на тот момент не имеет границ. Происходил кризис и деградация морали в буржуазном мире, проявление эгоизма человечества, где каждый сам за себя, страсть к деньгами и разрушениям конкурентов.
Большая часть людей отвергла Бога в те времена и только бедным то и дело что оставалось только верить в Бога. В те моменты когда буржуа всячески задавливали церкви. Все это в конце 20-го послужило толчком, для образование новых разделов в этике. Прикладная этика берет начало именно с того момента когда появляется много профессии, появление бизнеса, отсюда и пошла этика бизнеса, разговорная этика, этика отношений, рабочая и профессиональная этика, этика делового общения, экологическая этика, политическая, этика цензуры.
Этика 21 века имеет множество своих проблем, остается расслоение населения, остается проблема богатых и бедных. Многие отрасли вообще не затрагивают этику, большая часть компьютеризировано, меньше живого общения между отдельными индивидами. Так же большое число безработицы, перенаселение планеты, истребление ресурсов, земля не успевает восстанавливаться и что бы это предотвратить, по подсчетам ученых должна произойти массовая гибель населения, которая в 2 раза превышает потери и смертность 2-й и 1-й мировых войн. Это пожалуй главная этическая проблема человечества 21-го века.
Китай решил эту проблему рождаемостью, в результате чего одна семейная пара может завести одного ребенка, но на самом деле решение проблемы произошло только косвенно, так как если 10 семей завет себе по 2 ребенка, то прирост будет 20, а если население Китая 1,35 миллиарда человека из которых 4-я часть семья с учетом детей и стариков, то мы получаем по одному ребенку с одной семьи, итого 33 миллиона. Беря во внимание, что дети растут и образуется новая семья, а родители, которые имеют одного ребенка, побыстрей хотят внуков и правнуком, один запрет порождает ускорения процессов социального развития, для достижения конечного результата. Так же перед перед этикой проблема меж-расовые браки, в связи с чем меняется менталитет,и одна раса замещает другую.
Так же это происходит потому, что половина населения сосредоточена в 2 странах со своим менталитетом. Перенаселение планеты и межрасовость – главные проблемы этики 21 века.
История этики. Тема 3. Развитие этических учений
3.2. Этические теории 19 века
Нормативная этика Нового времени существенно видоизменилась в связи с критикой нравственности как объективного духа. Угас интерес к метафизике нравственности, усилилась критика морализирующего
‘ Франк С.Л. Смысл жизни // Смысл жизни. М, 1994. С.5О2. 2 Бердяев Н.А. Самопознание. М, 2001. С. 342.
отношения к действительности. Новая нравственная парадигма проявилась в двух вариантах: в революционном марксистском преобразовании нравственного мира и ницшеанской «переоценки ценностей».
Ленин В.И. Полн, собр.соч. T.I. C.440
См: Харчее А.Г., Яковлев БД. Очерки истории марксистско-ленинской этики в СССР. Л., 1972. С. 125-126.
когда наиболее социально-прогрессивное объявляется и нравственно более совершенным, добрым. Однако это положение бездоказательно. Необоснованным предстаёт и отрицание общечеловеческих норм морали, и сведение всей нравственности только к классовой её форме.
3.2.2. Иррациональная этика
Иррациональная этика связана с философией А.Шопенгауэра и Ф.Ницше.
Шопенгауэр Артур (1788 — 1860), считая себя учеником Канта, исходит из того, что опыт, «мир явлений», дан человеку как его «представление», его априорные формы — пространство, время, причинность. Субъект и объект — это соотносительные моменты мира как «представление». Мир как «вещь в себе» предстает у Шопенгауэра как безосновная «воля», которая обнаруживается и в слепо действующей силе природы, и в обдуманной деятельности человека; разум — лишь инструмент этой «воли». Как «вещь в себе» воля едина и находится по ту сторону причин и следствий, однако в мире как «представлении» она проявляется в бесконечном множестве «объективации». Ступени этой объективации (неорганическая природа, растение, животное, человек) образуют иерархическую целостность, отражающую иерархию идей (понимаемых в платоновском смысле) — «адекватных объективации воли». Каждой объективации свойственно стремление к абсолютному господству. В живой природе и обществе воля проявляется в качестве «воли к жизни» — источника животных инстинктов и бесконечного эгоизма человека; всякий «осознает себя всей волей к жизни», тогда как все прочие индивиды существуют в его представлении как нечто от него зависящее, что выражается в непрерывной «войне всех против всех»; государство не уничтожает эгоизма, будучи лишь системой сбалансированных частных воль.
В противовес Лейбницу Шопенгауэр называл существующий мир «наихудшим из возможных», а свое учение — «пессимизмом». Мировая история не имеет смысла. Страдание — «наказание» за «первородный грех», вину обособленного существования. Преодоление эгоистических импульсов и обусловленного ими страдания происходит в сфере искусства и морали. В основе искусства —«незаинтересованное созерцание» идей, освобождающее субъект от власти пространства и времени и служение «воли к жизни». Пессимистические и волюнтаристические мотивы философии Шопенгауэра, его интуитивизм и моралистическая критика культуры получили отклик в философии жизни ‘.
Ницше Фридрих (1844-1900) изложил нравственные принципы концепции философии жизни и «переоценки ценностей» в произведениях: «Так говорил Заратустра»(1884), «По ту строну добра и зла», Прелюдия к философии будущего»(1886), «К генеалогии морали» (1887).
3.3.1. Этика неокантианцев
Наиболее значимые результаты были получены представителями так называемой «Марбургской» (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер) и «Баденской» (В. Виндельбанд, Г. Риккерт) школ. Коген и Наторп развивали трансценденталистские мотивы кантовской философии, причем под трансцендентализмом понималось выявление логической структуры знания (всякий же «психологизм» отметался). Баденская школа акцентировала внимание на другом аспекте кантовской философии, а именно на интересе Канта к нормативным принципам. На основе разработки различных аспектов нормативности баденцами была осуществлена классификация наук и выявлена специфика наук о духе в отличие от наук о природе. Важнейшими отличительными чертами наук о духе (в противовес «номотетическим» естественным наукам) признавался интерес к индивидуальному, а также соотнесение духовных фактов с ценностями (добром, красотой и т. п.).
3.3.3. Аналитическая этика
Это направление возникло в рамках аналитической философии как метаэтика, главной задачей которой является критический анализ языковых форм моральных высказываний в трех вариантах. Когнитивистская (познавательная) аналитическая этика исходит из признания объективности морали и ее принципиальной познаваемости. Наиболее известен из представителей когнитивизма английский философ Дж. Мур.
Мур Джордж Эдуард (1873-1958) в книге «Принципы этики»(1903) изложил учение, которое получило название аксиологического интуитивизма. По мнению Мура, вся предшествующая этика не была научной, поскольку интересовалась конкретными суждениями о добре правильном, т.е. она анализировала те конкретные вещи и поступки,которые оценивала как правильное добро. Этика как философия морали, по мнению Мура, не может иметь с явлениями, объективно существующими в природе и воспринимаемыми нами чувственно. Научная этика содержит в себе самой понятие добра. Поэтому этика не эмпирическая, а скорее математическая наука. Поэтому, по Муру, моральные ценности существуют вне времени и вне пространствии, вне чувственного опыта людей, т.е. независимо от субъекта, от природной и социальной действительности.
Этическая концепция Мура носила индивидуалистический характер и основывалась на критике «этического натурализма», рассматривающего «добро» как объективное рациональное понятие. Добро и зло для Мура — основополагающие неопределимые этические категории, смысл которых постигается лишь с помощью интуиции. Этические положения раскрывают эмоции говорящего, возбуждают эмоции слушающего либо неявно выражают повеления. Отождествляя ценность и долг с пользой, Мур приходит к выводу, что осуществление поступка есть результат совокупности добра в универсуме.
абстрактных принципов. Парадоксальность этической доктрины Гартмана состоит в том, что абсолютность нравственного исключает трансцендентное, что ведет к атеизму. Фундаментальную онтологию Хайдеггера, ставящую вопрос о смысле бытия, Гартман считает с самого начала ошибочной. В своей «Этике» (1926), самом характерном для Гартмана произведении, где он проводит некоторые идеи Макса Шелера, Гартман развивает материальную этику ценностей, в которой пытается обнаружить смысл и содержание «добра» и пути осуществления его в жизни.
3.3.5. Этика прагматизма и утилитаризма
Прагматизм, возникнул в 70-е годы 19 в. В США, заявил о том, что философия должна быть не размышлением о первоначалах бытия, а методом решения тех вопросов, которые встают перед людьми в различных ситуация в процессе их практической деятельности, наибольшее распространение получил в 20 в.
Джеймс Уильям (1842— 1910) основатель прагматизма этические взгляды изложил в работе «Нравственная жизнь и философ» ()1891 Джеймс утверждал, что при всей своей универсальности сам по себе чувственный опыт не способен дать ответ на вопросы морали. Проблемы смысла жизни, свободы, нравственных ценностей неразрешимы с помощью теории, поэтому они требуют прагматического выбора. Факты сами по себе безразличны, ценностно нейтральны — предпочтения задаются воспринимающим индивидом в зависимости от его удовлетворения или разочарования. Джеймс считает достойными выбора те ценности, которые в процессе своей реализации способны подчинить себе меньшее число других и одновременно сохранить богатство возможностей универсума. Единственный регулятор здесь — моральная воля. Следует принять наш горький мир, из которого не изгнан элемент серьезности, и стремиться уменьшить количество зла в нем.
Утилитаризм как направление в этике возник в Великобритании, считающее пользу основой нравственности и критерием человеческих поступков.
Бентам Иеремия (1748-1832), английский философ изложил свое представление о морали в труде «Введение в принципы морали и законодательства» (1789). Бентам считал основой морали полезность, которую он отождествлял с наслаждением. Натуралистическое понимание природы человека привело Бентама к выводу о конечном назначении морали в том, чтобы способствовать естественному стремлению людей испытывать наслаждение и избегать страданий. Согласно Бентаму, смысл этических норм и принципов состоит в содействии «наибольшему счастью» (удовольствию) для «наибольшего числа людей». Проблему морального выбора он сводил к простому расчету выгод и потерь, наслаждений и страданий, которые могут повлечь за собой те или иные действия. Однако утилитаризм любой разновидности имеет свои недостатки. Во-первых, добро и польза здесь отождествляются. Но добром может предстать и то, что в данный момент не приносит никакой пользы, как акт самопожертвования. И то, что полезно, может быть сопричастно и добру, и злу. И главная причина такого неправомерного отождествления добра и пользы состоит в «натуралистической ошибке», совершаемой утилитаристами. Утилитаристы, как и гедонисты и эвдемонисты, не отличают добро как ценность, которая идеальна, от пользы, которая материальна. Во-вторых, утилитаризм любой приносит в жертву пользы своей или общей другие интересы людей, например их свободу. В-третьих, утилитаризм решает вопросы с точки зрения «среднего» человека, перенося на всё общество его потребности, интересы, взгляды. Он не проявляет должного участия к каждому человеку, особенно слабому, не преуспевающему.
Милль Джон Стюарт (1806-73), идеолог либерализма, основатель английского позитивизма ввел в научный оборот термин утилитаризм в сочинении «Утилитаризм» (1861). В этике соединял принцип эгоизма (утилитаризм) с альтруизмом. В статье известного российского философа Э. Л. Радлова «Утилитаризм» из «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона» отмечается, что предшественников Милль имел главным образом в английской философской литературе. И если некоторые историки считают возможным говорить об утилитаризме в древности, то это объясняется смешением двух понятий: утилитаризма и эвдемонизма, т. е. теорий, построенных на понятиях пользы и наслаждения. Смешав этические воззрения Эпикура с воззрениями Бентама, Милль и свою систему старается связать с эпикуреизмом. Это совершенно неосновательно. Единственный философ древности, на которого мог бы сослаться Милль — это Сократ, отожествляющий, в диалоге Платона «Протагор», добро с пользою; но и Сократа нельзя назвать утилитаристом, потому что утилитаризм у него является лишь одним из определяющих понятие блага, к тому же в «Протагоре» определение Сократа является, может быть, лишь диалектическим приемом в споре с софистами. В древности были эвдемонисты, но не было утилитаристов. Действительно, принцип эвдемонизма — наслаждение — есть принцип субъективный, эгоистический, и критика этого принципа, как показала история его развития, неминуемо приводит к пессимизму; принцип утилитаризма, напротив — объективный и альтруистический. Возможное счастье наибольшего количества людей — идеал утилитарной морали, причем вовсе не необходимо, как ошибочно думает Милль, разуметь под счастьем наслаждение или отсутствие страдания.
Нравственное чувство и совесть Милль считает не прирожденными, а приобретенными. Указав на то, что в основе совести лежит комплекс чувств, Милль настойчиво указывает на социальные чувства людей, на стремление к единению с себе подобными. Эти социальные чувства (альтруизм) могут быть свойственны не всем; но у тех, у кого они имеются, они соединяют в себе все свойства естественного чувства — ив этом-то социальном чувстве Милль видит высшую санкцию утилитарной морали
3.4.3. Этика постмодернизма
Постмодернизм в современной философии обозначает тип философствования, дистанцирующийся как от классической, так и от неклассической традиций и заявляет о себе как о постнеклассической философии, хотя и не претендует на единую философскую систему. Новации постмодернизма отмечены сильным влиянием философии структурализма и «новой критики» (Р. Барт, Ж. Деррида, М. Фуко, Ю. Кристева, Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, философское наследие М. М. Бахтина и др. Постмодернизм разрушает просветительско-нормативный образ этики абстрактных принципов и всеобщих определений. Этика сливается с живым моральным опытом, становится множественной и открытой. Слияние смысла с выражением и пониманием в результате преодоление границы между автором, читателем и текстом наиболее применимо к морали, которая не прилагается к индивиду, а учреждается им самим. Постмодернизм убеждает, что нет морали, отделенной от индивида и вознесенной над ним.
3.5. Евразийская этика
Евразийство как социально-философское и нравственное учение историческими корнями уходит в глубину степной цивилизации, где зарождалась этика взаимодействия многих народов и народностей, особенностей их образа жизни, менталитета, самобытности традиционной культуры. Евразийская этика формировалась в русских
‘ Абай. Книга Слов. Алма-Ата. 1993. С. 19.
2 Там же. С. 67.
3 Шакарим. Записки Забытого. Алма-Ата. 1993. С. 101.
4 Там же. С. 102.
к стеснениям личной свободы1.
1 Абай. Книга слов. Алма-Ата, 1993. С. 9-10.
Этика: научный подход к изучению морали. Исходный код политкорректности
Этика — наука о морали, придуманная Аристотелем. Впрочем, репутация как этики, так и морали, тяжело переносят груз веков, всё больше ассоциируясь с чем-то ненужным и неважным. И всё же этика не желает спокойно уходить в ночную тишину по примеру прочих — скажем, астрология содержит корень «логос» и появилась для изучения связи положения небесных фигур с судьбой человека. Правда, с начала применения научного подхода никаких следов подобной связи — а значит, и причин считать астрологию наукой — обнаружить так и не удалось. «Всё невещественное — несущественно». И биологи не ждут нужного положения планет для того, чтобы разрезать лаборатную крысу. Но то, как и кого они могут резать — по-прежнему регулирует биоэтика.
Уж что-что, а верно поставить вопрос Аристотель умел
Почему же учёные не прислушиваются к астрологам, но позволяют себя ограничивать требованиями морали? На западе, по традиции, винят религию — Католическая церковь только рада взять на себя эту ответственность: «Да-да, это мы запрещаем вам делать вот такие эксперименты».
Но это не останавливало науку в эпоху Возрождения, когда раскапывание свежих трупов для изучения анатомии человека было страшнее экспериментов над людьми — живых-то людей церковь в те времена потрошить не стеснялась. У науки большой опыт в преодолении препятствий — она вся в этом заключается. Ни инквизиция, ни суеверия, ни костры, ни гонения никогда не могли её остановить. А теперь, когда всё это позади — наука вдруг наткнулась на стеклянную стену.
Те, кто винят мораль в торможении науки, и мечтают науку от неё освободить, не замечают, обычно, как с логикой «если бога нет — то и морали нет» оказываются по одну сторону с религиями, для которых постулат о божественной природе морали фундаментален; и по обратную сторону от науки, потому что именно учёные — одни из самых этичных людей в мире. Стеклянная стена морали это не окружающая науку преграда, а внутренняя граница каждого учёного, с проявлениями которой — ethical issues emerging from advances in biology and medicine — наука и решила иметь дело в рамках биоэтики.
А сама этика была стыдливо упрятана под крышу философии, которая как Хаффлпафф мира наук, берёт к себе тех, кто больше нигде не пригодился — не слишком этичное поведение в адрес этики.
И не очень научное поведение со стороны науки — это как если бы Исаак Ньютон вместо закона всемирного тяготения сформулировал бы закон падения яблок.
Если мораль, как минимум, достаточно реальна, чтобы быть одной из забот науки — заботой науки должно статьи выяснение того, что за моралью всё-таки стоит.
Что такое мораль
Слово «мораль» происходит от латинского слова mos, означающего манеру человека себя держать и вести, затем трансформировавшегося в moralis, означающего «подобающее поведение», «следование обычаям».
Отсюда же возникает «мораль» в значении боевого духа — видимого проявления настроений солдат, выражающегося в их поведении. Кстати, слово «аморальный» встречается тоже только в контексте оценки поведения. Иными словами, слово «мораль» означает не систему ценностей человека как таковую, а то, как человек её выражает (acting out) своим поведением.
Что логично: другого способа получить представление о чьей-либо системе ценностей, о чьих-либо представлениях, что такое хорошо и что такое плохо, кроме как по их поступкам, по образу действий в ситуации морального выбора — просто нет.
То есть, мораль — это система ценностей человека, выраженная в его поведении. Мораль — это не абстракция, а вполне реальный поведенческий феномен, наблюдаемый в каждом человеке; что делает вещественной и понятие общественной морали — основанной на совпадающих проявлениях морали в поведении большинства.
Две важные особенности морали, без упоминания которых не получится двигаться дальше:
Предпринятая им попытка познания и описания устройства, логики и законов морали обернулась одной из долгих загадок и, казалось бы, безнадёжных загадок в истории, потому что задача, которую он перед собой поставил, была заведомо нерешаема без знания о генах и естественном отборе — то есть, минимум ещё 2200 лет.
В режиме ожидания Дарвина этика превратилась в битву фанфиков — за неимением данных пробелы заполнялись домыслами, например, о божественном происхождении той или иной моральной нормы, принимаемой за константу.
Этика — одна из востребованных наук начала XXI века
В том, что этика является наукой не уверены даже те, кто её изучает или сталкивается с проблемами этики в своей деятельности.
Вклад науки в жизнь людьми приравнивается к их значимости: растущая скорость технических перемен повышает ощущение важности стоящих за ними естественных и прикладных наук, тогда как эффект открытий гуманитарных дисциплин менее заметен, некоторые из них настолько давно не приносили новостей, что становятся синонимами бесполезности.
А этика в научном контексте для многих ещё и является раздражителем. Будь этика официально в числе наук — за ней бы точно пришла толпа с факелами, требуя жертвы в расплату за Плутон.
Образ толпы с факелами, хоть и метафоричен, но также актуален в эпоху, когда люди деловито обсуждают, как лучше организовать визит на Марс, как и во времена, когда они боялись заплывать на кораблях слишком далеко в океан, чтобы их через край Земли ненароком не смыло. Потому что толпа никуда не делась: вместо факелов — фонарики на смартфонах, с которых толпа собирается теперь уже онлайн.
И это не менее важный показатель динамики развития наук, чем марсианские планы.
Ускоряющийся технологический прогресс показывает потенциал естественных наук, а пробуксовывающее социальное и культурное развитие — это цена застоя наук социальных и гуманитарных.
Этические проблемы всегда являлись частью объективной реальности, влияя на неё, оставляя последствия и даже выразимые экономически — это с моралью деньги плохо сочетаются, а посчитать стоимость этических издержек, например, вполне реально.
Один из самых насущных примеров сейчас — политика, которой руководствуются онлайн-платформы массовой коммуникации (в первую очередь, социальные сети и социальные медиа), регулируя отношения между своими пользователями, со своими пользователями — и даже внутренние отношения в своих командах.
Общее положение вещей можно описать как глубокий раскол в условиях идеологической монополии политкорректности. Ситуация похожа на увязание в зыбучих песках, когда каждое движение приводит к ухудшению положения — и начинает выглядеть безнадёжной; хотя никогда таковой не являлась.
Проблема политкорректности возникла целиком из-за подхода к феномену этики как политическому явлению. Это проблема ошибочного языка описания, а не неописуемости самого явления.
Что такое политкорректность
Политкорректность — это секулярная система этики, основанная на защите слабейшего, угнетённого в борьбе с неравенством, возникшая в политическом движении новых левых.
Новые левые — это берущее начало в конце 50-х западное политическое движение борьбы за социальную справедливость.
Новые левые стали попыткой ребрендинга социализма — термина, искомое значение которого к тому моменту уже давно было подменено не имеющим ничего общего ни с социализмом, ни с марскизмом, ни с левой идеей вообще сталинизмом.
В конце 50-х первое поколение, не заставшее Мировую войну, по крайней мере, в сознательном возрасте, подрастало среди огромного количества других законсервированных проблем общества, борьбе с которыми было суждено стать войной послевоенного поколения.
С другой стороны, последствия сталинизма — включая как подавленнное Советским Союзом Венгерское восстание 1956 года, так и осуждение культа личности Сталина, произошедшее на XX съезде КПСС в том же году, — подтолкнул «новых левых» к возврату к этическим истокам марксизма — гуманистическим идеалам XVIII–XIX веков, — и перезапуску левой идеи из сохранённой версии, предшествовавшей тому, как у «старых левых» «что-то пошло не так».
Новые левые оказались эклектичным движением: они объединяли активистов, боровшихся за гражданские и политические права, права женщин, против расовой дискриминации, против преследований за сексуальную ориентацию, полицейского произвола, колониальных войн, начала войны с наркотиками etc. Это были оригинальные Social Justice Warriors.
Среди них не было единства ни в отношении идеи классовой борьбы, ни в отношении советской символики, хотя серп и молот были, де-факто, символом сталинизма — то есть, как раз-таки, символом подмены социализма на полную свою противоположность.
Это была борьба против господства этики нравственности неравенства, закрепляемого иерархической структурой общества, ответом на которую стала зеркальная трактовка проявления любого неравенства как формы угнетения — краеугольного камня в основе этики политической корректности.
Политкорректность — это этика социальной борьбы, этика движения новых левых, выработанная в ходе столкновения с этической системой их отцов и дедов.
Это этика, основанная на моральных ценностях движения, совершившего в 60-е сексуальную революцию, победившего в сражении расизм, гомофобию, милитаризм etc. Это не значит, что в 70-е ничего этого уже не было — это значит, что этика, в 50-е являвшиеся господствующей, в 60-е имевшая на своей стороне достаточно защитников, убеждённых в своей моральной правоте, в 70-е уже были маргинилизированы — например, идеи превосходства белой расы (white supremacy) продолжают существовать и по сей день — но их носители не рискуют открыто претендовать на моральное превосходство или равнозначность идеям равенства людей всех кровей и цветов кожи.
Это разница между борьбой двух позиций — и сокращением дистанции между ними. Даже когда линия фронта, разделявшая людей, исчезает — расстояние между ними никуда не девается само по себе. Но это уже забота послевоенного времени, требующего системы ценностей, поощряющей сотрудничество и терпимость.
В этих обстоятельствах этика борьбы — пусть даже за правое дело, за социальную справедливость — становится уже деструктивной, потому что при взгляде через призму политкорректности — вот она, линия фронта, на месте, и никуда не исчезала. В результате, этика стороны, победившей в борьбе систем ценностей, из инструмента победы превращается в инструмент раскола.
За отсутствием настоящей борьбы за настоящие идеалы, сценарии, в которых воспроизводится сценарий социального конфликта, становятся всё абсурднее: политкорректность функционирует уже как раковая опухоль, пускающая метастазы в виде новых саморазрушительных конфликтов.
В движении, начавшемся со Стоунволла, Розы Паркc, Мартина Лютера Кинга, само понятие борца за справедливость (Social Justice Warrior) теперь — самопародия, издевательское сокращение SJW, а их фронт — твиты из нулевых и фотографии из восьмидесятых.
Политкорректность в XXI веке
По всем признакам, к рубежу тысячелетий политкорректность уже начинала сходить на нет, но тут случилась революция — лучший подарок для всякого левого — Web 2.0, революция социальных сетей, неожиданно оказавшаяся благодатнейшей почвой для ренессанса идеологии политкорректности, с новой энергией рвущей коммуникационную ткань противоречиями уже в XXI веке.
Большим скандалом обернулось увольнение в 2017 году «Гуглом» Джеймса Дамора, инженера и биолога по образованию за то, что в аналитической записке, составленной по просьбе коллег, он упомянул о биологически обусловленной разнице в психологической предрасположенности людей разного пола к разным родам деятельности — иными словами, что женщин в софтверной разработке меньшинство, потому большинство нашли себе занятие поинтереснее.
В аналогичной ситуации и Twitter, а с ним и YouTube: банятся блоггеры, демонетизируются видео — и всё это происходит в очень нервной обстановке, потому что на каждого пользователя, согласного с происходящим, найдётся по юзеру, небезосновательно упрекающих проводимую сервисами политику в разных грехах против здравого смысла.
Интернет, ещё недавно бывший пространством, предоставленным самому себе, в значительной степени организуемым самоорганизацией, вдруг превратился в поле битвы священной инквизиции с еретиками, которых уже почти буквально пытаются в «Гугле» забанить.
Этот разворот был бы крайне драматичен, не будь он так ироничен: создателем большинства социальных сетей являются довольно асоциальные люди.
И Джек Дорси, придумавший Twitter, вдруг оказался в ситуации инженера-актустика, спроектировавшего новую сцену Мариинки, которому вдруг объявили, что с этого момента он даёт по два концерта в неделю, подменяя Гергиева в качестве дирижёра.
Как он попал в эту ситуацию? Ведь долгое время Twitter, как и Facebook, как и YouTube, и многие другие платформы прекрасно ощущали себя в роли платформы, и вмешательства в жизнь коммьюнити, по большей части, ограничивались разруливанием копирайтных претензий.
В каком-то смысле это были беззаботные языческие времена сродни жизни обитателей Карибских островов до высадки Колумба на их берегу. В лице политкорректности анархичное пространство эклектичных языческих верований впервые столкнулось с силой организованной этической системы.
Политкорректность — не проблема, а симптом
Винить политкорректность в том, что она из себя представляет — глупо.
Даже идеи проходят естественный отбор, в результате которого системы ценностей обретают определённые эволюционные механизмы выживания (не напрямую, а посредством их носителей, разумеется).
Если врагом является само неравенство, мало лишь не давать слабых в обиду, мало их через позитивную дискриминацию, affirmative action поднимать выше по иерархической лестнице — нужно стыдить любое стремление к успеху и росту тех, кто уже выше, кто был менее угнетён или вообще не считается за угнетённого — ведь это тоже увеличивает неравенство.
Собственно, в этом ключевое отличие политкорректности от обычного такта: недостаточно вести себя порядочно, не зарабатывая свой успех ценой чужой беды — когда цель равенство, а не свобода, то невозможно быть свободным от вины угнетателя, возникающей из самого факта неравенства, вины за white privilege, например, или соучастие в патриархате.
Парадокс политкорректности. Политкорректность возникла в борьбе за социальную справедливость — это этика военного времени, основанная на ценностях социальной борьбы — поэтому любая ситуация через призму политкорректности выглядит противостоянием, что в мирное время оборачивается абсурдом.
Например, если социальным злом признаётся fat shaming, то политкорректность встаёт на стражу угнетённых людей с лишним весом, страдающих, например, от неравенства в области личной жизни, секса и знакомств — против, получается, всех остальных.
И с этой точки зрения, простого отсутствия fat shaming и боди-позитивного отношения к людям любых фигур и телосложений мало — для этого бы хватило и обычной корректности; в парадигме политкорректности злом является любое усугубление неравенства, поэтому накачать собственный пресс — тоже fat shaming, ведь это увеличение дистанции → усугубление неравенства → ещё более печальное положение угнетённых лишним весом на дейтинговом фронте.
Этика равенства требует от того, кто «равнее других» чуть-чуть пригнуться, скукожиться, чтобы уменьшить дистанцию, а не преувеличить её.
Реальная причина роста этой раковой опухоли — полное отсутствие здорового этического иммунитета. Увлечённые прогрессом техническим, люди совершенно не заметили, что прогресс идейный во многих аспектах замер в XIX веке — вся современная левая идея, выросшая из «новых левых», попытавшихся переустановить идею с нуля, то есть, с философского фундамента, на котором стоял ещё Карл Маркс, упуская из виду такие мелочи, как 200 последующих лет развития представлений о человеческой природе с точки зрения биологии — которые должны бы, по идее, быть включены в новые релизы этических систем, но этого не происходит — потому что новых релизов не было: общество XXI века ушло в онлайн, наделяет юридической субъектностью роботов, решает дилеммы клонирования, гадает, какой окажется встреча с ИИ — и при этом пытается регулировать громадную сферу общения на основе идей XIX века, уже два века наяривая шарманку левые против правых, социалисты против фашистов, либералы против консерваторов — которая, кстати, отлично ложится на племенные инстинкты первобытного человека, умудряясь ещё сильнее архаизировать дискуссию, которая итак представляет собой 200 лет дня сурка.
Как политкорректность нашла путь в область некритичного восприятия компаний
Пользуясь идеологическим вакуумом относительно атомизированного по структуре коммьюнити, Social Justice Warriors принялись раскачивать лодку, создавая и спрос, и предложение одновременно: все публичное сетевое пространство превратилось в непрерывный генератор праведного гнева, возмущения и оскорблённых чувств, направленных как вовне, высказываясь, не без содействия медиа, ни много ни мало, как бы от лица целого интернета: интернет то, интернет сё — на любую активность за его пределами, — так и вовнутрь, в полном соответствии с парадигмой этики военного времени, превращая любое коммуникационное пространство в по ту и по эту сторону фронта, вовлекая всё больше юзеров, пока не охватят достаточно много пользователей, вызвав у них эмоциональную реакцию на свою активность — и неважно, положительную или отрицательную — важно, что в какой-то момент в «Твиттере» уже достаточно много людей, которых достали SJW — или которые поддерживают SJW: раскол на два лагеря успешно завершён, и многие юзеры, особенно по «ту» сторону фронта даже сами не поняли, как они оказались приписаны к некой идеологической идентичности, но трайбализм в человеке укоренён настолько фундаментально, что достаточно и такого ненавязчивого приглашения, чтобы первобытные социальные инстинкты перехватили управление поведением на себя.
В результате, пространство, на котором этические дискуссии не выходили за пределы частных разборок, превращается в Верденскую мясорубку систем ценностей — и SJW, находя всё новых и новых виновных перед трибуналом политкорректности, создают, одновременно, и спрос — видимость огромных, катастрофического масштаба, этических проблем: дискриминацию, харарсмент, хейт спич, травлю, клевету, неуважение, оскорбления, — а также поднимающую голову идеологическую угрозу — пробуждающуюся фашистскую гадину, антисемитизм, ультраправый активизм; и предложение — то есть, свою систему ценностей как модель для организации взаимоотношений коммьюнити и платформы, конструктор из элементов и принципов, из которого уже можно было можно собрать необходимые политики, регулирующие контент, взаимоотношения пользователей на платформе и платформы с пользователями.
А чтобы намёк был понятнее, разумеется, сама платформа тоже должна подвергаться нещадной критике за моральное попустительство как за соучастие, подталкивая к неизбежному выбору системы ценностей, руководствуясь которой платформа сможет перейти к активным действиям.
Тут-то и оказалось, что, за исключением хтонического ужаса ультраправой идеи и торжествующего анархизма ультралевого Анонимуса, более всего смахивающими на «общепринятые моральные нормы» оказались идеалы политкорректности под защитой воинов социальной справедливости.
Привилегия святости — присваивание определённым идеям атрибута святости, который глушит критическое мышление, обеспечивая освящённым идеям беспрепятственное передвижение под защитой. То ли баг, то ли фича человеческого сознания, во все прежние эпохи обеспечивавшие благополучие жреческого сословия.
Начав замечать, как работают триггеры, переводящие реакции людей в режим «это святое», отключая критическое мышление, — замечаешь и тревожно большое число вариантов до сих пор действующих триггеров в ходу — впрочем, старые ценности, вроде «патриотизма», уже явно выдыхаются.
Успех политкорректности, в частности, состоит в том, что ей тоже, каким-то образом, удалось проникнуть в «святая святых» и закрепиться в привилегированной области некритичного восприятия.
Их давлению гикам было нечего противопоставить — и не было причин это делать: они знали, что есть какая-то моральная норма, и, за неимением альтернатив, они решили, что политкорректность — эта норма и есть. И один за другим, гиганты индустрии открыли свои ворота SJW, принимая их веру, ценности и сторону на поле вечной битвы за социальную справедливость.
Речь, по сути, о доступе к этическому ДНК этих компаний, которые позволили политкорректности отредактировать их моральный геном: базовые принципы политики сервисов в управлении коммьюнити — какое поведение считается приемлемым, какой контент считается приемлемым, на какие жалобы юзеров и какими санкциями реагировать.
Возможно, секретом вновь удавшейся эксплуатации этой уязвимости является применение отмычки «святости» на организациях, а не конкретных людях — организации, в среднем, склонны вести себе трусовато и бояться шума больше, чем убытка, потому что поведение организации — всего лишь функция от поведения лиц, принимающих решения; а в корпоративной среде рациональным выбором между решительностью, когда всё внимание приковывается к одному топу, и весь груз ответственности оказывается на его плечах, и трусостью, которую легко можно не принимать на свой счёт, — иными словами, выбор между принятием ответственности и её сливом с размазыванием её на весь коллектив — часто оказывается выбор слива.
Тем не менее, масштабы слива как динамичных и демонстративно горизонтальных по механике принятия решений компаний вроде Google, Twitter, так и традиционных корпораций типа Coca-Cola всё же выглядят, порой, гротескно утрированными — способность точечно заглушать критическое мышление и готовность разменивать психологическую атмосферу в команде и даже, частично, публичную репутацию, позволяя продавцам невидимого товара выполнять их ритуалы по призыву диверсификации, утягиванию неравенства и изгнанию злых духов микроагрессии прямо на территории кампуса выглядит откровенно пугающе.
Помимо ущерба репутации, атмосфере в коллективе (особенно в этом отличился Google, в котором сотрудники оказались зажаты между тренингами по гендерной диверсификации и запуском подцензурной Компартии Китая версии поиска) компании ещё и буквально сливают гигантские средства на содержание безумного штата модераторов. Сейчас рекорд по расстоянию уехавшей крыши с большим отрывом держит Facebook — впрочем, в их случае, это не столько колдунство SJW, сколько попытка заглушить голоса из американского Конгресса, упрекающих Цукерберга в попустительстве пропаганде иностранных государств, ведущейся рекламными инструментами «Фейсбука»: «Ла-ла-ла, ничего не слышу, очень много новых модераторов добавили, тысячи их».
При этом, чтобы противостоять этому ценностному «взрыву из прошлого» не нужно даже особо стараться, и создавать новую идею или новую философию: достаточно поставить под сомнение ту, с которой уже приходится иметь дело. В отличие от реального ДНК, этическое ДНК абсолютно полностью поддаётся расшифровке и редактированию — чтобы не занести в бизнес XXI века какую-нибудь старую идейную болячку из XIX столетия.
Наука спешит на помощь: этический консалтинг
Любая этическая система со времён Аристотеля и по сегодняшний день полна изъянов. И её можно и нужно подвергать критическому анализу, не принимая на веру ни одного постулата, ни одной заповеди — причём, глубина допилки системы ценностей зависит от желания, умения и фантазии — как «Тачка на прокачку» в гараже хорошего тюнингового ателье: что, если прогнать те же ценности политкорректности (а заодно и консервативные, и ультраправые) через открытия последних 150 лет в психологии, генетике, бихевиоризме, математике (проверив, как старые идеи прореагируют с теорией игр, например) и экономике?
Так ведь можно нечаянно получить набор этических установок, учитывающих всю полноту нынешних знаний о природе и поведении человека, которые уже не будут раскалывать аудиторию на лагеря самим фактом своего существования — да ещё и, поди, помогут повысить качество и уровень комуникации пользователей на платформе.
Если подойти к разработке политики модерации, и системы ценностей в её основе осознанно и методично, а не как к прыжку веры — страшно, но выбора нет, была не была — то и результатом будет инструмент развития коммьюнити, а не жертвоприношение богам эгалитаризма.
Можно вообще выкинуть политкорректность и взять любую другую философию или систему ценностей на выбор, хоть наугад — ревизия с учётом поступивших с момента её основания научных сведений из любого мракобесия может сделать вполне адекватную и полезную рабочую систему ценностей.
Каждый бизнес, который в какой-то момент сталкивается с необходимостью учитывать в своей деятельности не только законы страны, экономики и физики, но и представлениями о том, что такое хорошо и что такое плохо, может собрать собственную систему ценностей, потому что констант в морали очень мало, а в этике и вовсе нет ни одной — фундаментальность принципов заменяется их высокопарностью: все постулаты, которые прячутся за ореолом святости — первые кандидаты на выход из храма.
Но мало какому бизнесу это может понадобиться. Зато что нужно всем — это взять критический подход на вооружение; даже приняв в качестве корпоративной системы ценность идеалы политкорректности, всегда можно вычеркнуть или переписать пару-тройку пунктов правил, даже рискуя их консистеностью, ради их лучшей перевариваемости.
Как только бизнесы начнут смотреть на предлагаемые моральные императивы теми же глазами, как на коммерческие предложения, оценивая их по тем же критериям, что коммерческие предложения, а не по яркости праведного огня в глазах или твёрдости в голосе праведника — количество коммивояжёров чистейших идеалов резко пойдёт на убыль, только одним этим резко улучшив психологический климат любого коммьюнити.
P.S. Сейчас у человечества уже достаточно знаний, чтобы, если не решить аристотелевскую задачу объяснения морального поведения, то, как минимум, предложить полноценную гипотезу о природе морали, основанную на эволюционной психологии. Но перспективы развития этики как науки на этом не заканчиваются.
Научная теория морали, дающая полное представление о природе морали — это фундамент для настоящего развития этики, как науки уже не объясняющей мораль, а развивавающей её.