в каком году пленных немцев провели по красной площади
Операция «Большой вальс» Сталина: Как проходил парад побеждённых, и зачем немцев в 1944 году по Москве водили
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Какие цели преследовала операция «Большой вальс»
Для того, чтобы наглядно продемонстрировать военные успехи Советского Союза, была разработана и осуществлена уникальная показательная операция, известная как «Большой вальс», – массовое шествие пленных гитлеровских вояк по московским улицам. Такое наименование акции предложил Лаврентий Берия – по названию популярной в то время голливудской кинокартины. Сталин с юмором отнёсся к названию, заявив, что заокеанским союзникам не помешает посмотреть этот «фильм» в советском исполнении.
Как проходила организация марша и кто «принимал участие» в параде побеждённых
Отбор гитлеровцев для участия в «Большом вальсе» начался в июле 1944 года в обстановке строгой секретности. 57 600 человек были доставлены из лагерей для военнопленных на железнодорожные станции белорусских городов Бобруйск и Витебск. Под охраной личного состава специальных конвойных дивизий войск НКВД 40 эшелонов с немецкими солдатами и офицерами, среди которых – 19 генералов, прибыли в Москву.
Пленных разместили на территории городского ипподрома и стадиона «Динамо». Для прохождения марша их разделили на две группы. Как бы повторяя вращение в вальсе и этим подчёркивая название операции, движение колонн пленных немцев должно было проходить по кругу – Садовому кольцу.
Первой группе (около 42 тысяч человек) предстоял путь по улице Горького, а затем по Садовому кольцу до Курского вокзала по часовой стрелке. Возглавляли шествие военачальники вермахта, за ними следовали офицерские чины и рядовые. Шествие колонны длилось два с половиной часа. Вторая группа (около 15 тысяч) также проследовала по улице Горького до Садового кольца и направилась по нему против часовой стрелки до станции Канатчиково Окружной железной дороги. Участники этой группы находились на марше более четырёх часов.
Замыкали процессию поливальные машины. Это было продиктовано санитарно-гигиеническим соображениями, так как улицы столицы были в буквальном смысле слова загажены. Дело в том, что для поддержания сил изголодавшихся пленных сытно накормили перед «парадом», и у многих желудки не выдерживали жирной пищи. Кроме того, полив мостовых был ещё и символическим актом смывания нацистской грязи с земли.
Как вело себя население при прохождении колонн гитлеровских вояк
Кто дирижировал «Большим вальсом» в Москве и как сложилась дальнейшая судьба организаторов «парада побеждённых»
К организации прохождения пленных нацистов по столичным улицам были привлечены надёжные и ответственные служащие разных родов войск. Так, охрану ипподрома и стадиона «Динамо», где разместили немецких военнопленных перед маршем, обеспечивали караулы 36-й дивизии конвойных войск НКВД под командованием полковника Ивана Ивановича Шевлякова. Ему же было поручено конвоирование колонн и предотвращение актов насилия по отношению к пленным на всем пути следования. Разработка мероприятий по проведению «Большого вальса» легла на Наркомат внутренних дел, в частности – на генерал-полковника Аркадия Николаевича Аполлонова. Ответственность за прохождение гитлеровских вояк по улицам столицы была возложена на генерал-полковника Павла Артемьевича Артемьева, командующего войсками Московского военного округа.
Впоследствии судьбы этих людей сложились по-разному. Иван Шевляков был удостоен звания генерал-майора. В открытом доступе об этом человеке очень мало информации, так как в послевоенные годы он имел отношение к секретным проектам, связанным с ракетно-ядерными разработками. Аркадий Аполлонов в 46-летнем возрасте был уволен в запас с поста замминистра госбезопасности по управлению войсками. В 1978 году скончался, похоронен на Кунцевском кладбище в Москве. Павел Артемьев после смерти Сталина был отправлен для дальнейшего прохождения службы в Уральский военный округ с понижением в должности. Вышел в отставку в 1960-м, после смерти в 1979-м был похоронен на Новодевичьем кладбище.
Вообще вторая мировая война была сущим адом как для её участников, так и для мирных жителей. Но самым большим кошмаром было то, что творилось в плену с советскими женщинами-военнослужащими.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
17 июля 1944 года по советской столице «парадом побежденных» прошли почти 58 тысяч немецких военнопленных
Осенью 1941 года руководство нацистской Германии во всеуслышание заявило, что готовит парад по случаю взятия Москвы, который пройдет на Красной площади. Неизвестно, какое количество войск планировалось к участию в этом «торжественном марше» и какими были остальные детали события, но известно, что принимать парад намеревался сам фюрер.
Немецкие военнопленные, собранные на Ходынском поле перед «парадом побежденных», в очереди за усиленным пайком
Два с половиной года спустя немецкие войска все-таки прошли маршем по Москве. Правда, это был совсем не парад победителей: его тут же окрестили «парадом побежденных». 17 июля 1944 года более 120 тысяч москвичей и гостей столицы могли наблюдать за тем, как под конвоем военных и бойцов войск НКВД по московским улицам и Садовому кольцу идут запыленные колонны в германской полевой форме. Почти 58 тысяч немецких солдат и офицеров, от генералов до рядовых, выполнили обещание своего главнокомандующего — но совсем не так, как это планировалось.
Парад, да не тот
Точно неизвестно, когда именно возникла и оформилась идея операции «Большой вальс», как официально называлось прохождение по Москве пятидесятитысячной группировки пленных немцев. Но судя по тому, что первые составы с германскими военнопленными начали прибывать на московские товарные станции еще 14 июля, а приказы об их отправке поступили на места несколькими днями ранее — никак не позднее конца июня, в разгар операции «Багратион».
Колонна немецких военнопленных проходит через площадь Белорусского вокзала в самом начале «парада побежденных»
Считается, что инициатором марша был сам Иосиф Сталин. На это косвенно указывает и название операции — «Большой вальс». Эта довоенная американская комедия была одной из его любимых кинолент. Но возможно, название для операции выбрал хорошо знавший Сталина и его вкусы глава НКВД Лаврентий Берия. Он вполне мог постараться сделать приятное руководителю Советского Союза, а саму идею мог подсказать план проведения пленных по городу: по Садовому кольцу, вращаясь, словно в вальсе.
Что же до причин, которые побудили руководство СССР решиться на столь неординарную акцию, то одной из них принято считать стремление доказать союзникам, выражавшим открытые сомнения в грандиозном успехе летнего наступления Красной Армии в Белоруссии, что их недоверие не обосновано. Основные силы вермахта были сосредоточены на Восточном фронте, и демонстрация колоссального числа пленных немецких солдат должна была доказать, насколько успешно развивается советское наступление.
Начало «парада побежденных». Голова колонны, в которой идут старшие и высшие офицеры, проходит по улице Горького
Впрочем, наверняка операция «Большой вальс» преследовала не единственную цель. Конвоирование пленных по Москве имело огромное идеологическое значение: эта акция демонстрировала всему Советскому Союзу абсолютную уверенность в окончательном перехвате стратегической инициативы и превращении войны за освобождение страны в войну за полное уничтожение противника.
В Москву со страхом
В качестве участников «парада побежденных» были выбраны исключительно немецкие военнопленные, захваченные в ходе операции «Багратион». Это позволяло не задействовать лишние транспортные ресурсы: все крупные лагеря военнопленных находились к востоку от Москвы, и отправляющиеся туда команды можно было на несколько дней задержать в столице. К тому же до сих пор представление о пленных солдатах и офицерах вермахта у советских людей формировалось в основном за счет фотографий и кадров кинохроники, прежде всего сделанных после Сталинградской битвы. Но к лету 1944-го прошло уже больше года с момента той победы, и требовалось еще раз продемонстрировать, насколько ослабела германская армия и насколько усилилась советская.
Во главе немецкой колонны пленных шли 19 генералов вермахта, плененных в ходе операции «Багратион»
Лагерь на ипподроме
С 14 июля эшелоны с отобранными пленными начали прибывать в столицу. Немцев размещали на московском ипподроме, стадионе «Динамо» и Ходынском поле: поблизости от станций «Белорусская-товарная» и «Беговая» Белорусской железной дороги, по которой перемещали военнопленных — не было других мест, пригодных для размещения почти 60 тысяч человек. К концу дня 16 июля все участники марша военнопленных — а это было целых 25 эшелонов! — были собраны.
Среди москвичей, наблюдавших за «парадом побежденных», нашлось немало тех, кто весьма эмоционально реагировал на проходящую колонну
Пленных кормили усиленным пайком — кашей и хлебом с салом — и обеспечили достаточным для питья количеством воды, которую привезли в двадцати пожарных цистернах. Пленные должны были предстать перед глазами москвичей в том виде, в котором их захватили советские солдаты, поэтому никому из них не выдали трофейную форму, сделав исключение только для высших офицеров, которые должны были возглавить колонну. По условиям сдачи им сохранили полный мундир и даже награды. Надо заметить, что в результате операции «Багратион» в плен был взят 21 немецкий генерал — почти столько же, сколько их сдалось до того момента (22 человека).
Слухи о том, что в Москве собрали небывалое число немецких пленных, начали циркулировать с 14 июля, но никто не мог уверенно сказать, для чего это сделано. И только в семь часов утра 17 июля по московскому радио было передано официальное сообщение начальника столичной милиции, предупреждавшего москвичей о предстоящей акции. В нем, в частности, говорилось, что «17 июля через Москву будет проконвоирована направляемая в лагеря для военнопленных часть немецких военнопленных рядового и офицерского состава в количестве 57 600 человек из числа захваченных за последнее время войсками Красной Армии 1-го, 2-го и 3-го Белорусского фронтов» и что в связи с этим с 11 часов утра движение транспорта и пешеходов по маршрутам следования военнопленных будет ограничено.
Колонна немецких военнопленных сворачивает с площади Маяковского на Садовое кольцо
Кроме того, москвичей предупредили, что все обязаны «соблюдать установленный милицией порядок и не допускать каких-либо выходок по отношению к военнопленным». Это требование было строжайшим условием, которое выдвинул организаторам «Большого вальса» сам Сталин. Демонстрация успехов Красной Армии не должна была вылиться в массовый самосуд. Опасения были оправданы: возможных оснований у советских людей к тому времени накопилось более чем достаточно. Именно поэтому к конвоированию пленных привлекли свыше 16 тысяч военнослужащих НКВД и Красной Армии, в том числе кавалеристов. Их главной задачей было не пресечь возможные попытки бегства (хорошо знавшие судьбу советских военнопленных, немцы и не помышляли о побеге), а не допустить нападений на бывших военнослужащих вермахта.
Отмыть улицы от фрицев
В общей сложности, в «параде побежденных» участвовали 57 600 немцев, в том числе 1227 офицеров всех рангов, из них 19 генералов. В 11 часов утра немецкие военнопленные, выстроенные по званиям шпалерами по 600 человек — 20 по фронту и 30 в глубину, возглавляемые 19 генералами и шестью полковниками и подполковниками, двинулись в сторону центра Москвы.
Немецкие военнопленные на площади Курского вокзала. Здесь заканчивался маршрут первой, большей части колонны пленных
Первые минуты шествие шло в оглушительном молчании: раздавалось только шлепанье подошв и шарканье ног по асфальту и тяжелое дыхание явно взволнованных людей. Москвичи наблюдали за пленными, не издавая ни звука. И лишь некоторое время спустя из толпы начали выкрикивать то «Смерть фашизму!», то «Смерть Гитлеру!», то более личное и эмоциональное «Сволочи, чтоб вы подохли!» и «Почему вас не перебили на фронте!» (все эти фразы были зафиксированы и отражены в докладе руководителя НКВД Берии Сталину, представленном вечером того же дня). Кто-то попытался метать в пленных камнями, но таких быстро призвали к порядку конвойные; им же пришлось отражать и несколько попыток нападения на немцев.
Дойдя до площади Маяковского, колонна военнопленных разделилась. Основная часть во главе с генералами повернула налево, в сторону Курского вокзала, и дошла до ожидавших их там эшелонов. Этим маршрутом прошли 42 тысячи военнопленных. Остальные 15 600 человек повернули направо на Садовое кольцо и дошли до Калужской площади, откуда им пришлось маршировать до станции Канатчиково окружной железной дороги и грузиться в эшелоны там. Из всех участников «парада побежденных» медицинская помощь потребовалась только четверым: они, как говорилось в докладе, «были отправлены в санлетучку ввиду ослабления».
За проходившей по московским улицам колонной пленных следовали несколько десятков поливальных машин
А следом за колонной пленных ехали поливальные машины, которых в Москве не видели с начала войны, и смывали с асфальта следы «парада побежденных». В этом был не только чисто гигиенический смысл (некоторые пленные после получения усиленного пайка страдали диареей), но и символический: с московских мостовых смывали следы «гнилой фашистской нечисти»…
«Вчера мы видели бандитов, кровопийц. «
Среди них и хранящиеся в РГАСПИ фотоснимки и статьи, подготовленные для центральной прессы. Их копии сохранились в документах Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б).
Оглушительный успех «Багратиона»
Мало кто даже из организаторов операции рассчитывал на столь ошеломляющий и стремительный успех. Но победные салюты и выставки трофейного вооружения советские люди уже видели. Хотелось более зримого подтверждения грандиозной победы. До сих пор не выявлено, кто из советских руководителей выдвинул инициативу проконвоировать пленных через Москву. Хотя подобные шествия не были редкостью в истории войн ХХ века. В Первую мировую пленных русских солдат проводили по улицам Кенигсберга; в свою очередь, свидетелями маршей австрийских и немецких военнопленных были Москва и Петроград.
Операция, проведением которой занимался НКВД, получила название «Большой вальс».
Операция «Большой вальс»
И не только девицы, но и руководство страны, начиная со Сталина, решившее устроить вдохновляющий советских людей «вальс» по случаю побед Красной Армии.
Руководил движением колонн командующий войсками Московского военного округа генерал-полковник Павел Артемьевич Артемьев. Поддержанием порядка на улицах и организацией движения транспорта и пешеходов руководили комендант города Москвы генерал-майор Кузьма Романович Синилов и начальник милиции города Москвы комиссар милиции 2-го ранга Виктор Николаевич Романченко.
Эффект сарафанного радио
Шествие возглавляла колонна генералов и офицеров в 1227 человек, из них 19 генералов и 6 старших офицеров (полковники и подполковники). Среди генералов по Москве прошли командующий 27м армейским корпусом генерал пехоты П. Фелькерс, командир 53го армейского корпуса генерал от инфантерии Ф.В. Гольвитцер, командир 12го армейского корпуса генерал-лейтенант В. Мюллер, комендант Могилева генерал-майор Г. фон Эрмансдорф, комендант Бобруйска генерал-лейтенант А. Гаман и другие. Судьбы их сложились по-разному: двух последних публично повесили; Мюллер включился в антифашистское движение и продолжил военную карьеру в ГДР, в итоге покончив самоубийством; Фелькерс скончался в советском плену; Гольвитцер был осужден и освобожден в 1955 г.
Виза ЦК ВКП(б)
Разумеется, событие освещалось ведущими советскими изданиями. Согласно специальному указанию Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б), перед публикацией копии статей и фотоснимков направлялись для просмотра и утверждения начальнику Главного политуправления Красной Армии, секретарю ЦК ВКП(б) А.С. Щербакову. После чего отложились среди архивных документов Агитпропа за военные годы, хранящихся в РГАСПИ (Ф. 17. Оп. 125).
Далее публикуются с сокращениями очерк корреспондента «Правды» Б. Полевого «Немцы в Москве», при публикации переименованный в «Они увидели Москву»; статья Л. Славина «57 640 пленных немцев», которая, очевидно, предназначалась для «Известий», но так и не вышла в газете 18 июля 1944 г. и в последующие дни.
БОРИС ПОЛЕВОЙ
Они увидели Москву
Мы помним грязные, лживые листовки, которые летом 1941 года вперемешку с бомбами сбрасывали над столицей немецкие самолеты. В них немцы бахвалились, что «в ближайшие дни» устроят парад гитлеровских войск в Москве. Мы помним наглые немецкие передачи о том, что их офицеры уже видят в бинокли дворцы и улицы столицы. Мы вспомнили это еще раз, когда московские улицы были залиты сплошным потоком немецких пленных.
Это были пленные последних дней. Это была только часть пленных, взятых во время боев в Белоруссии. Но и они могли бы составить население целого, и не маленького, немецкого города. Они шли широкими шеренгами по 20 человек. Шеренга за шеренгой сплошным непрерывным потоком. И когда голова этого потока повертывала на площади Маяковского, хвост еще продолжал развертываться на Ленинградском шоссе.
Впереди шли генералы. Немецкие генералы живут дольше немецких солдат, поэтому не исключено, что некоторые из них торжественно маршировали на берлинской площади в качестве покорителей Европы. На московских улицах «покорители Европы» выглядели очень неважно. Генералы гитлеровских кровавых банд, они никогда не имели воинской чести, и им нечего было терять. Палачи народов оккупированных территорий, они, вероятно, даже приблизительно не знали, что такое совесть. Но даже им, этим гитлеровским зубрам, было явно не по себе, когда они проходили сквозь строй молчаливых, гневных, ненавидящих взглядов москвичей, стоявших бесконечными сплошными шеренгами на тротуарах.
Медленно и тяжело, глядя себе под ноги и не смея поднимать глаз, идет грузный, угловатый генерал-майор Гаман, комендант и главный палач города Бобруйска, прославившийся до этого своими кровавыми «подвигами» в Орле. Он ни разу не поднял своего взгляда. Рядом с ним в орденах, в островерхой фуражке шел огромный, плечистый генерал-майор Эрмансдорф. Он все время боязливо озирался, и, когда в толпе слышался свист или какая-нибудь женщина, не сдержавшись, выкрикивала проклятия, он вздрагивал и втягивал голову в плечи. Низенький, толстый, краснолицый генерал-майор Михаэлис, человек, славившийся своей жестокостью даже в собственных войсках, все время вытирал пот со своей остриженной бобриком головы и заискивающе, угодливо улыбался. Эти заискивающие улыбки были противнее и гаже, чем откровенно ненавидящие взгляды сухого, поджарого генерал-лейтенанта Траута, напоминавшего по ухваткам хорька, попавшего в капкан.
За генералами шли колонны офицеров. Огромные сплошные колонны. Грязные, оборванные, небритые и немытые, они напоминали скорее скопище бродяг, нежели офицеров регулярной армии. Им оставили их мундиры, их знаки различия, их ордена. Но и все это не делало их похожими на офицеров. Что же говорить о солдатах, потерявших в дни драпа по Белоруссии всякий человеческий облик?
Сотни, тысячи москвичей стояли на тротуарах, на балконах, в карнизах окон, в трамваях и троллейбусах и даже на крышах трамваев и троллейбусов, наблюдая прохождение пленных. Они молча смотрели на это бесконечное шествие убийц, бандитов, грабителей, насильников и жуликов. Москвичи были исключительно дисциплинированны. Взгляды их были полны ненависти, которая, как казалось, могла испепелить, но лишь изредка слышались в толпе выкрики.
На углу площади Маяковского из толпы вырвалась высокая, худая женщина с загорелым, морщинистым лицом. Она рванулась к офицерской колонне.
Одна из колонн повернула на Крымский мост. Путь ее лежал мимо выставки трофейного вооружения. Шепот прошел по колоннам пленных. Пленный враг встретился со своей, тоже плененной, техникой. На Крымском мосту Герой Советского Союза старший лейтенант Власенко поднял высоко над головой своего сына Женю.
— Смотри, сыночек, смотри и не забывай. Только в таком вот виде могут враги попадать в нашу столицу.
ЛЕВ СЛАВИН
57640 пленных немцев
Не знаю, действительно ли у него не хватило секунды, чтобы нажать гашетку пистолета, но эти пятьдесят семь тысяч немцев поражают не только своим количеством, но и качеством. Мы беседовали со многими из них. Один обер-лейтенант, просивший не упоминать его фамилии из боязни репрессий в Германии над его семьей, сказал: «В последнее время я хочу только одного: сохранить жизнь».
Вслед за генералами марширует полуторатысячная колонна офицеров. Лейтенанты, майоры, подполковники. Пожилые и молокососы. Иные щеголяют выправкой, другие идут как в воду опущенные, видимо, махнув на все рукой. Какой-то обер-лейтенант явно позирует и даже вставил в глаз монокль, что составляет комический контраст с его смрадной внешностью. Впрочем, на полпути он скисает, выпадает из своей глупой роли и шагает, раскрыв рот и глазея по сторонам на красавицу-Москву.
Вот подполковник Эккерт. Командир полка, ветеран. Он сдался нашим частям вместе со всем своим полком. Причина? Он излагает ее так:
— Сила русского артиллерийского и минометного огня была так велика, что принять бой я не мог. Есть и еще одна причина нашей капитуляции. Каждый из нас в последних 5-7 боях потерпел поражение. А между тем перед каждым из этих боев Гитлер предсказывал нам победу. Мы разочарованы.
Обер-лейтенанты, гауптманы, оберсты вокруг сочувственно гудят. Один говорит: «Была полная неразбериха, иногда русские гнали нас с запада на восток». Другой: «Это было не отступление, а кросс по пересеченной местности». Третий: «Русские нас отучили воевать».
В одном месте колонна проходит мимо госпиталя. Раненые в окнах смотрят на пленных. Встречая эти взгляды, немцы отворачиваются.
На улице Горького пленные с нескрываемым изумлением глазеют на огромные прекрасные дома. Москва-то, оказывается, цела! А им говорили, что она в развалинах.
— Робкие какие! А какими разбойниками они вламывались в избы!
Многие фрицы несут подмышкой всякое барахлишко, например, подушку или детское одеяло. Многие не имеют головных уборов и обвязали головы фуляром 19 или крестьянским платком, чье происхождение тоже вызывает в толпе живые толки.
В толпе слышны остроты:
— Яйки надо? Курки? Какао?
— Смотри, карманы у него какие большие. Специально для сала.
Большинство пленных идет молча, согнувшись, точно под тяжестью преступлений, потупив глаза. Но можно заметить, что иногда на секунду они подымают голову, быстрым взглядом обегают людей и снова потупляют глаза.
Другие идут с не опущенной головой, но тоже избегают встречаться взглядом с москвичами, как люди с нечистой совестью.
Постепенно толпа зрителей редеет.
И тротуары принимают обычный московский деловой вид.
А по мостовой все течет и течет, не кончаясь, пленное немецкое войско, подымает пыль, оставляя после себя грязь, куски бумаги, какой-то рвани.
В переулках уже стоят моечные автомобили с брандспойтами, со щетками, дожидаясь, когда пройдет колонна, чтобы смыть грязь, оставленную немцами, вернуть московским улицам присущую им чистоту и лоск.
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 263. Л. 18-23. Копия. Машинописный текст, ручная правка и пометы.
Смотри, страна огромная!
Марши немецких военнопленных проводились в различных освобожденных Красной армией городах. В РГАКФД хранятся выпуски Союзкиножурнала за 1944 г., рассказывающие об этом. Но самым масштабным он был в непокоренной Москве. Столичный «парад побежденных» отражен в спецвыпуске под названием «Проконвоирование военнопленных немцев через Москву» (режиссер И. Венжер).
Мы предлагаем читателям кадры из этой киносъемки. Бескрайнее серое море солдат вермахта: угрюмые, оборванные. Толпы москвичей вдоль улиц, переполненные балконы, облепленные крыши киосков и трамваев: испепеляющие взгляды, угрожающие кулачки детей. Жаль, журнальная полоса не может передать зловещую тишину московских улиц, которая на кинопленке изредка прерывается комментариями диктора.
Орда побежденных
Страшнее нет суда.
Вчера мы видели бандитов, кровопийц,
Растлителей, детоубийц,
Людского всякого лишившихся подобья,
Дегенератов злых, глядящих исподлобья.
Держа детишек на плечах,
Глядели москвичи на это продвиженье,
Сурово было их молчанье, в их очах
Сверкали ненависть и гордое презренье!
Все, все преступники возмездье понесут.
Но таковы их преступленья,
Что нет забвенья им и нет им искупленья!
Страшнее нет суда, чем суд,
Переходящий в поколенья!
Демьян Бедный.
18 июля 1944 года. «Правда»