в каком году была в испании гражданская война
Гражданская война в Испании 1936-1939: причины, хронология событий, итоги войны
Под гражданской войной, которая охватила южное государство Европы – Испанию в 1936-1939 гг., принято понимать вооруженный конфликт, спровоцированный социальными, экономическими и политическими противоречиями. Указанный хронологический период является фазой обострения противостояний между сторонниками монархии и демократии. Предпосылки же начали формироваться задолго до 1936 года, что было связано с особенностями развития Испании в 20 в. Война официально прекратилась в 1939 году, а вот последствия были ощутимы до окончания Второй мировой войны, повлияв на дальнейшую историю страны.
Участники гражданской войны
Борьба в Испании происходила между несколькими противоборствующими силами, главными среди которых были:
Этапы конфликта
Ученые выделяют несколько периодов в гражданской войне в Испании, которые отличались между собой активизацией военных действий. Таким образом, можно выделить три этапа:
Предпосылки и причины войны: хронология событий 1920-х – середины 1930-х гг.
Конфронтация открытого характера началась после того, как 12 июля был убит офицер, входивший в республиканскую партию. В ответ, был застрелен депутат от консерваторских политических сил. Через несколько дней против республиканцев выступили военные на Канарах и Марокко, которые в то время находились под властью Испании. К 18 июля уже во всех воинских гарнизонах начались восстания и мятежи, которые перешли стали основной движущей силой гражданской войны и режима Франко. В частности, его поддержали офицеры (почти 14 тысяч), а также рядовые солдаты (150 тыс. человек).
Основные военные действия 1936-1939 гг.
Территорией вооруженного восстания военных стали такие города, как:
Власть была обеспокоена таким поворотом событий, поскольку на захваченных территориях было сконцентрировано почти 70% аграрного сектора Испании и 20% промышленных ресурсов. Мятежниками руководил в первые месяцы войны Хосе Санхурхо, который вернулся в Испанию из португальского изгнания. Но в 1936 году он трагично погиб в авиационной катастрофе, и путчисты выбрали нового лидера. Им стал генералиссимус Франсиско Франко, который получил титул вождь (на испанском «каудильо»)
Хронология событий гражданской войны в течение 1936-1939 гг. выглядит следующим образом:
Франсиско Франко решил сделать себя пожизненным правителем страны, выбрав себе в преемнике внука бывшего короля Альфонса Тринадцатого принца Хуана Карлоса (Бурбонская династия). Возвращение законного монарха на трон должно было снова превратить Испанию в монархию и королевство. Так и случилось после того, как 20 ноября 1975 года каудильо умер. Хуан Карлос был коронован и стал править страной.
Результаты и последствия гражданской войны
Среди основных итогов кровопролитного конфликта стоит отметить:
Историки считают, что республиканцы проиграли в войне, т.к. не смогли устранить противоречия между различными политсилами. Например, Народный фронт постоянно «бурлил» от противостояний коммунистов, социалистов, троцкистов, анархистов. К другим причинам поражения республиканского правительства стоит отнести:
Таким образом, гражданская война, охватившая Испанию в 1936 году и длившаяся три года, стала катастрофой для простого населения. В результате свержения республиканского правительства была установлена диктатура Франко. Кроме того, внутренний конфликт в Испании показал резкую поляризацию сил на международной арене.
Гражданская война в Испании (1936-1939)
Гражданская война в Испании (1936-1939) — вооруженный конфликт на основе социально-политических противоречий между лево-социалистическим (республиканским) правительством страны, поддерживаемым коммунистами, и поднявшими вооруженный мятеж право-монархическими силами, на сторону которых встала большая часть испанской армии во главе с генералиссимусом Франсиско Франко.
Последних поддержали фашистская Италия и нацистская Германия, на стороне республиканцев выступил СССР и добровольцы-антифашисты из многих стран мира. Война закончилась установлением военной диктатуры Франко.
Весной 1931 года, после победы антимонархических сил на муниципальных выборах во всех крупных городах, король Альфонс XIII эмигрировал, и Испания была провозглашена республикой.
Либерально-социалистическое правительство приступило к реформам, обернувшимся ростом социальной напряженности и радикализма. Прогрессивное трудовое законодательство торпедировалось предпринимателями, сокращение офицерского состава на 40% вызвало протест в армейской среде, а секуляризация общественной жизни — традиционно влиятельной в Испании католической церкви. Аграрная реформа, предполагавшая передачу излишков земли мелким собственникам, напугала латифундистов, а ее «пробуксовка» и недостаточность разочаровали крестьян.
Вечером 17 июля 1936 года против республиканского правительства выступила группа военных в Испанском Марокко и на Канарских островах. Утром 18 июля мятеж охватил гарнизоны по всей стране. Сторону путчистов приняли 14 тысяч офицеров и 150 тысяч нижних чинов.
Под их контроль сразу попали несколько городов юга (Кадис, Севилья, Кордова), север Эстремадуры, Галисия, значительная часть Кастилии и Арагона. На этой территории проживало около 10 миллионов человек, производилось 70% всей сельскохозяйственной продукции страны и только 20% — промышленной.
В крупных городах (Мадрид, Барселона, Бильбао, Валенсия и др.) мятеж был подавлен. Флот, большая часть ВВС и ряд армейских гарнизонов сохранили верность республике (всего — около восьми с половиной тысяч офицеров и 160 тысяч солдат). На территории, контролируемой республиканцами, проживало 14 миллионов человек, находились основные промышленные центры и военные заводы.
Первоначально лидером мятежников был генерал Хосе Санхурхо, изгнанный в 1932 году в Португалию, но почти сразу после путча он погиб в авиакатастрофе, и 29 сентября верхушка путчистов избрала главкомом и главой так называемого «национального» правительства генерала Франсиско Франко (1892-1975). Ему присвоили титул каудильо («вождь»).
Еще в августе войска мятежников захватили город Бадахос, установив сухопутную связь между своими разрозненными силами, и развернули с юга и севера наступление на Мадрид, главные события вокруг которого пришлись на октябрь.
При участии советских добровольцев и бойцов интербригад наступление франкистов на Мадрид было сорвано. Широко известен прозвучавший в тот период лозунг «¡No pasaran!» («Они не пройдут!»).
Тем не менее, в феврале 1937 года франкисты заняли Малагу и начали наступление на реке Харама к югу от Мадрида, а в марте атаковала столицу с севера, но итальянский корпус в районе Гвадалахары был разгромлен. После этого Франко перенес основные усилия в северные провинции, заняв их к осени.
Параллельно франкисты вышли к морю у Винариса, отрезав Каталонию. Июньское контрнаступление республиканцев сковало силы противника на реке Эбро, но в ноябре закончилось поражением. В марте 1938 года войска Франко вступили в Каталонию, но занять ее полностью смогли только в январе 1939 года.
27 февраля 1939 года режим Франко с временной столицей в Бургосе официально признали Франция и Англия. В конце марта пали Гвадалахара, Мадрид, Валенсия и Картахена, и 1 апреля 1939 года Франко объявил по радио об окончании войны. В тот же день его признали США. Франсиско Франко был провозглашен пожизненным главой государства, но пообещал, что после его смерти Испания снова станет монархией. Своим преемником каудильо назвал внука короля Альфонса XIII, принца Хуана Карлоса де Бурбона, который после кончины Франко 20 ноября 1975 года и вступил на престол.
По приблизительным оценкам, во время гражданской войны в Испании погибло до полумиллиона человек (с преобладанием потерь республиканцев), причем каждый пятый погибший стал жертвой политических репрессий по обе стороны фронта. Страну покинули более 600 тысяч испанцев. 34 тысячи «детей войны» было вывезено в разные страны. Около трех тысяч (главным образом, из Астурии, Страны Басков и Кантабрии) оказались в 1937 году в СССР.
Испания стала местом испытания новых видов вооружения и проверки новых методов ведения войны в преддверии Второй мировой войны. Одним из первых примеров тотальной войны считается бомбардировка баскского города Герника легионом «Кондор» 26 апреля 1937 года.
Через Испанию прошло 30 тысяч солдат и офицеров вермахта, 150 тысяч итальянцев, около трех тысяч советских военных советников и добровольцев. Среди них — создатель советской военной разведки Ян Берзин, будущие маршалы, генералы и адмиралы Николай Воронов, Родион Малиновский, Кирилл Мерецков, Павел Батов, Александр Родимцев. 59 человек были удостоены звания Героя Советского Союза. 170 человек погибли или пропали без вести.
Отличительной чертой войны в Испании стали интербригады, основу которых составляли антифашисты из 54 стран мира.По разным оценкам, через интербригады прошло от 35 до 60 тысяч человек.
В интербригадах сражались будущий югославский лидер Иосип Брос Тито, мексиканский художник Давид Сикейрос, английский писатель Джордж Оруэлл.
Освещали их жизнь и разделяли их позиции Эрнест Хемингуэй, Антуан де Сент-Экзюпери, будущий канцлер ФРГ Вилли Брандт.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
Гражданская война в Испании (1936-1939)
Гражданская война в Испании (1936-1939) — вооруженный конфликт на основе социально-политических противоречий между лево-социалистическим (республиканским) правительством страны, поддерживаемым коммунистами, и поднявшими вооруженный мятеж право-монархическими силами, на сторону которых встала большая часть испанской армии во главе с генералиссимусом Франсиско Франко.
Последних поддержали фашистская Италия и нацистская Германия, на стороне республиканцев выступил СССР и добровольцы-антифашисты из многих стран мира. Война закончилась установлением военной диктатуры Франко.
Весной 1931 года, после победы антимонархических сил на муниципальных выборах во всех крупных городах, король Альфонс XIII эмигрировал, и Испания была провозглашена республикой.
Либерально-социалистическое правительство приступило к реформам, обернувшимся ростом социальной напряженности и радикализма. Прогрессивное трудовое законодательство торпедировалось предпринимателями, сокращение офицерского состава на 40% вызвало протест в армейской среде, а секуляризация общественной жизни — традиционно влиятельной в Испании католической церкви. Аграрная реформа, предполагавшая передачу излишков земли мелким собственникам, напугала латифундистов, а ее «пробуксовка» и недостаточность разочаровали крестьян.
Вечером 17 июля 1936 года против республиканского правительства выступила группа военных в Испанском Марокко и на Канарских островах. Утром 18 июля мятеж охватил гарнизоны по всей стране. Сторону путчистов приняли 14 тысяч офицеров и 150 тысяч нижних чинов.
Под их контроль сразу попали несколько городов юга (Кадис, Севилья, Кордова), север Эстремадуры, Галисия, значительная часть Кастилии и Арагона. На этой территории проживало около 10 миллионов человек, производилось 70% всей сельскохозяйственной продукции страны и только 20% — промышленной.
В крупных городах (Мадрид, Барселона, Бильбао, Валенсия и др.) мятеж был подавлен. Флот, большая часть ВВС и ряд армейских гарнизонов сохранили верность республике (всего — около восьми с половиной тысяч офицеров и 160 тысяч солдат). На территории, контролируемой республиканцами, проживало 14 миллионов человек, находились основные промышленные центры и военные заводы.
Первоначально лидером мятежников был генерал Хосе Санхурхо, изгнанный в 1932 году в Португалию, но почти сразу после путча он погиб в авиакатастрофе, и 29 сентября верхушка путчистов избрала главкомом и главой так называемого «национального» правительства генерала Франсиско Франко (1892-1975). Ему присвоили титул каудильо («вождь»).
Еще в августе войска мятежников захватили город Бадахос, установив сухопутную связь между своими разрозненными силами, и развернули с юга и севера наступление на Мадрид, главные события вокруг которого пришлись на октябрь.
При участии советских добровольцев и бойцов интербригад наступление франкистов на Мадрид было сорвано. Широко известен прозвучавший в тот период лозунг «¡No pasaran!» («Они не пройдут!»).
Тем не менее, в феврале 1937 года франкисты заняли Малагу и начали наступление на реке Харама к югу от Мадрида, а в марте атаковала столицу с севера, но итальянский корпус в районе Гвадалахары был разгромлен. После этого Франко перенес основные усилия в северные провинции, заняв их к осени.
Параллельно франкисты вышли к морю у Винариса, отрезав Каталонию. Июньское контрнаступление республиканцев сковало силы противника на реке Эбро, но в ноябре закончилось поражением. В марте 1938 года войска Франко вступили в Каталонию, но занять ее полностью смогли только в январе 1939 года.
27 февраля 1939 года режим Франко с временной столицей в Бургосе официально признали Франция и Англия. В конце марта пали Гвадалахара, Мадрид, Валенсия и Картахена, и 1 апреля 1939 года Франко объявил по радио об окончании войны. В тот же день его признали США. Франсиско Франко был провозглашен пожизненным главой государства, но пообещал, что после его смерти Испания снова станет монархией. Своим преемником каудильо назвал внука короля Альфонса XIII, принца Хуана Карлоса де Бурбона, который после кончины Франко 20 ноября 1975 года и вступил на престол.
По приблизительным оценкам, во время гражданской войны в Испании погибло до полумиллиона человек (с преобладанием потерь республиканцев), причем каждый пятый погибший стал жертвой политических репрессий по обе стороны фронта. Страну покинули более 600 тысяч испанцев. 34 тысячи «детей войны» было вывезено в разные страны. Около трех тысяч (главным образом, из Астурии, Страны Басков и Кантабрии) оказались в 1937 году в СССР.
Испания стала местом испытания новых видов вооружения и проверки новых методов ведения войны в преддверии Второй мировой войны. Одним из первых примеров тотальной войны считается бомбардировка баскского города Герника легионом «Кондор» 26 апреля 1937 года.
Через Испанию прошло 30 тысяч солдат и офицеров вермахта, 150 тысяч итальянцев, около трех тысяч советских военных советников и добровольцев. Среди них — создатель советской военной разведки Ян Берзин, будущие маршалы, генералы и адмиралы Николай Воронов, Родион Малиновский, Кирилл Мерецков, Павел Батов, Александр Родимцев. 59 человек были удостоены звания Героя Советского Союза. 170 человек погибли или пропали без вести.
Отличительной чертой войны в Испании стали интербригады, основу которых составляли антифашисты из 54 стран мира.По разным оценкам, через интербригады прошло от 35 до 60 тысяч человек.
В интербригадах сражались будущий югославский лидер Иосип Брос Тито, мексиканский художнк Давид Сикейрос, английский писатель Джордж Оруэлл.
Освещали их жизнь и разделяли их позиции Эрнест Хемингуэй, Антуан де Сент-Экзюпери, будущий канцлер ФРГ Вилли Брандт.
А из-за чего в итоге республиканцы проиграли войну? Вроде согласно описанию, они превосходили противников по промышленной мощи, численности населения. А потом внезапно франкисты взяли Малагу и всё пошло под откос. Чего-то не хватает.
Неужели дело только в помощи немцев и итальянцев?
Так рождались Нидерланды
In dees grote nood, in ons uutereste ellent
Gaven wij de stadt op door hongers verbant
Niet dat hij se in creegh met stormender hant
В острой нужде, в нашей полнейшей нищете,
мы сдали город, принуждённый голодом,
но это не то, чтобы он был взят штурмом
Надпись в церкви Святого Бавона в Харлеме
Война за независимость Нидерландов, также известная как Восьмидесятилетняя война или Нидерландская революция (1568—1648), является краеугольным камнем истории страны. Эта затяжная разорительная война против Испании выковала в своём горниле новое государство, Республику Соединённых Провинций, и породила легендарных героинь Нидерландов — Кенау Хасселер и Магдалену Монс. Первая наравне с мужчинами сражалась на стенах своего родного Харлема, осаждённого испанцами в 1572—1573 годах. Вторая, согласно легенде, в 1574 году спасла город Лейден, уговорив своего возлюбленного, испанского командующего Франсиско де Вальдеса, не идти на решающий приступ городских стен после продолжительной осады. Но до всех этих событий, в 1567 году, наместником Нидерландов был назначен Фернандо Альварес де Толедо, герцог Альба, подкинувший своей железной рукой дров в костёр мятежа.
Специфика Войны за независимость
Началом Восьмидесятилетней войны в историографии принято считать 1568 год. Политическая и религиозная оппозиция испанской королевской власти в семнадцати провинциях Бургундских Нидерландов вступила в открытую вооружённую борьбу против Мадрида. Причин для конфликта было немало, но основными можно назвать попытки испанской короны в лице Филиппа II усилить королевскую власть в регионе, известном своими политическими свободами, наладить централизованное администрирование и повысить налоги.
Не последним фактором был и религиозный вопрос. Император Карл V сам был уроженцем Нидерландов, а именно Фландрии. Не будучи истово верующим человеком, он рассматривал религию скорее как один из инструментов политики. Но его сын Филипп II, унаследовавший от отца среди прочих земель и Нидерланды, вырос в Испании, по духу и образу мыслей был испанцем и ревностным католиком. При Филиппе в Нидерландах появилась инквизиция — король направил её сюда для борьбы с «лютеровой ересью». Неудивительно, что такое «закручивание гаек» привело к бунту местной аристократии.
Карта с изображением восставших провинций, 1609 год
Впоследствии этот бунт перерос в войну, благодаря которой на карте Европы появилась Республика Соединённых Провинций. Государство прославилось, в том числе, так называемой «военной революцией» — появлением профессиональной дисциплинированной армии новой формации, на которую очень скоро стали равняться остальные европейские правители. Но всё это произошло позднее. На ранних стадиях восстания конфликт был по своей сути гражданской войной — далеко не всё население Нидерландов поддерживало идею об отделении от Испании. Наёмные армии разоряли голландские провинции и терроризировали мирных жителей.
Одним из военных нововведений XVI века стало увеличение численности армий по сравнению со Средними веками. Например, для защиты Вены от османов в 1532 году Карл V собрал 80-тысячное войско. Не имея возможности оплачивать такую армию только из своей казны, император заключил договоры с представителями аристократии. Те должны были вербовать солдат на условии, что основной свой доход наёмники получат за счёт грабежей вражеских городов.
Во время Восьмидесятилетней войны наёмники составляли подавляющую часть армий обеих противоборствующих сторон. Когда наниматели не могли оплатить их услуги, задерживали жалование и в силу объективных военных причин не давали возможности поживиться грабежами, такие армии нередко восставали. Ярким примером могут послужить события в Антверпене в 1576 году, известные под названием «Испанская ярость». 5 000 испанских солдат, которым задолжали жалованье за два года, три дня подряд разоряли город, сожгли более 600 домов и вырезали 8 000 жителей.
Даже если город и не подвергался разграблению, он был обязан предоставлять квартиры для солдат. Указ Карла V от 1530 года требовал, чтобы домовладельцы предоставляли комнату с кроватью для двух солдат или для солдата и его жены. Также хозяин или хозяйка должны были не реже, чем раз в пятнадцать дней менять на этой кровати бельё, предоставлять постояльцам посуду и столовые приборы. Поскольку ведением домашнего хозяйства обычно занимались женщины, то они оказывались не только объектами грабежа, но и основная тяжесть содержания и кормления солдат на постое также ложилась на них.
«Женский вопрос» в мятежных Нидерландах
Армии раннего Нового времени представляли собой довольно пёструю картину. Они состояли не только из солдат, но включали в себя также множество слуг и женщин. Последние не имели в армии какого-либо формального статуса. Однако они спали в палатках, готовили пищу, стирали бельё, присматривали за кострами, помогали при перевозке припасов, участвовали в разграблении местных территорий и, само собой, удовлетворяли сексуальные потребности солдат. Историк Джеффри Паркер приводит данные, согласно которым в период с 1577 по 1629 годы от 5 до 53% испанских армий в Нидерландах составляли нонкомбатанты — женщины и дети.
Во все времена и во всех странах были женщины, шедшие на войну и сражавшиеся там наравне с мужчинами. Нидерланды не были исключением: иногда женщины проникали в армию под видом солдат, переодеваясь в мужскую одежду. Всего в документах зафиксировано около двухсот подобных случаев применительно к Восьмидесятилетней войне. Но если женщины, переодевшиеся в мужчин, чтобы сражаться, были хоть и редким, но всё же известным явлением, то открытое участие женщин в боевых действиях в то время было нонсенсом.
«Железный герцог» Альба и испанские наёмники
Массовые беспорядки в Нидерландах в 1566 году сопровождались осквернением католических святынь и вошли в историю как Иконоборческое восстание (Beeldenstorm). Король Филипп II отправил в мятежные провинции герцога Альбу, дабы тот суровыми мерами восстановил порядок. Альба прибыл в Нидерланды в 1567 году во главе армии в 10 000 человек, а к 1572 году численность его войск возросла до 67 000 человек. Их костяк составляли испанские ветераны. Несмотря на неоспоримые военные таланты герцога и общее качественное превосходство его армии над войсками мятежного принца Оранского, Альба так и не смог подавить мятеж, ширившийся со скоростью лесного пожара.
В 1572 году отряд «морских гёзов», участников антииспанского восстания, с моря захватил небольшой портовый городок Брилле неподалёку от Роттердама и принялся его грабить. Тут нужно напомнить, что далеко не все голландцы выступали на стороне Вильгельма Оранского, а его сторонники зачастую действовали не менее жестоко, нежели лоялисты и испанцы. В отместку за погром, устроенный в Брилле, Альба вознамерился примерно наказать города, которые отказывались предоставлять места на постой для его солдат, но принимали у себя гёзов. В октябре 1572 года «Железный герцог» послал армию в Мехелен. Его солдаты грабили город три дня, убивая мужчин и насилуя женщин. Мехелен должен был послужить примером для других крупных городов: или они подчиняются воле короля Филиппа, или продолжают поддерживать бунтовщиков — и тогда их доля будет такой же горькой.
В том же году испанцы потребовали, чтобы город Нарден принял на постой их солдат: в этом случае, а также если горожане поклянутся в верности Филиппу II, командующий обещал пощадить город. Городские власти решили принять предложение и открыли ворота. Едва испанцы заняли Нарден, как они тут же начали жестокую резню. На городской площади были убиты 400 горожан, пришедшие туда, чтобы отпраздновать заключение мира. Покончив с грабежом, испанцы потребовали от жителей, чтобы те снесли уцелевшие при погроме и пожаре дома, а также запретили убирать покойников с городских улиц в течение следующих девяти дней. Как писали современники, из всего населения Нардена спаслось лишь 60 человек.
Армейский обоз, XVI век. Фрагмент картины Альбрехта Альтдорфера «Триумфальное шествие императора Максимилиана».
Эта резня стала поворотным моментом в конфликте. Суровые действия Альбы возымели обратный эффект: вместо того, чтобы поклясться в верности испанской короне, многие доселе колебавшиеся нидерландцы начали примыкать к повстанцам. Война вступала в свою самую кровавую фазу.
В июне 1572 года в голландский город Харлем прибыл посланник от принца Оранского. Он обратился к городским властям с просьбой поддержать восстание против испанцев. Впрочем, увещевания посла особого эффекта не произвели. Горожане не спешили с выбором. Однако 4 июля того же года перед воротами Харлема появились отряды гёзов, и они были уже не так вежливы, как посол. Мятежники пригрозили сжечь город, если жители не поддержат принца Оранского и не присоединятся к восстанию. Городские власти были вынуждены согласится. Муниципалитет потребовал от всех жителей, в том числе женщин с детьми, участвовать в работах по укреплению городских стен.
Вскоре эти меры себя оправдали. У города появился разведывательный отряд испанцев. Они попытались сходу пробиться через ворота, однако получили вооружённый отпор и ретировались. Однако это был лишь небольшой отряд. Горожане понимали, что без дополнительной помощи не обойтись. После этого эпизода в Харлем пустили на постой отряд гёзов, которые стали городским гарнизоном, и 300 иностранных наемников. Эти бравые ребята тут же занялись привычным делом: принялись осквернять католические церкви города и грабить местное население. Однако выбора у горожан уже не было.
На протяжении всей осени 1572 года отряды гёзов и испанцев, гоняясь друг за другом, опустошали местность вокруг города, превращая её в выжженную пустыню. Наконец, 11 декабря к Харлему подошла испанская армия численностью в 14 000 человек под началом дона Фадрике Альвареса де Толедо, сына знаменитого «Железного герцога» Альбы. Королевские войска тут же обложили город и после нескольких дней артиллерийской бомбардировки его стен пошли на приступ. Это наступление было отбито. Началась осада, которая продолжалась семь долгих месяцев и сопровождалась постоянными обстрелами городских стен и рейдами испанских отрядов.
Весной 1573 года гёзы отправили сюда флот с целью деблокировать город с моря, однако морские силы испанцев встретили их в заливе Харлеммермер 26 мая и разбили. Несмотря на периодические попытки голландцев прорвать осаду, испанская блокада оказалась довольно эффективной. С конца мая Харлем начал голодать.
На тот момент его население составляло почти 21 000 человек: 6 000 взрослых женщин, порядка 10 000 детей, 2 000 мужчин-горожан и около 3 000 наёмников — французов, англичан, валлонцев, немцев и шотландцев. В начале июля сводный отряд из ополчений разных городов общей численностью в 4 000 человек попытался пробиться к Харлему по суше, однако и эту атаку испанцы отбили. Через несколько дней Вильгельм Оранский отправил в осаждённый город почтового голубя, который принёс страшную новость: его сторонники больше не будут пытаться спасти город, поскольку у принца не было возможностей прорвать кольцо осады после предшествовавших неудач.
Предательство и казни
Наёмники не желали просто так сидеть и дожидаться конца. 9 июля их капитаны провели совет, на котором решили пробиваться из Харлема собственными силами, бросив горожан на произвол судьбы. Пока военные спорили, какая-то добрая душа понесла эти вести в городскую ратушу. На улицу тут же высыпала разъярённая толпа. Бюргеры блокировали дом, в котором заседали командиры наёмных рот, и буквально заставила их поклясться, что они возьмут с собой всех женщин и детей.
Однако была в этом деле и другая сторона. В то же самое время, когда наёмники планировали предать город и его жителей, а затем договаривались с толпой, власти Харлема собирались провести самих наёмников. Они вступили в переговоры с доном Фадрике. Тот предложил следующие условия: он не будет казнить горожан, а также грабить и жечь сам город, если получит контрибуцию в размере 240 000 гульденов. Что же касалось наёмников, то немцам и шотландцам разрешалось уйти, а остальные должны были дожидаться своей участи.
Защитники Харлема. Картина голландского художника конца XVI века
13 июля 1573 года дон Фадрике во главе своей армии торжественно вошёл в город, а голодные бюргеры смогли, наконец, получить провизию. Испанцы, казалось, готовы были сдержать слово: грабежей практически не было, жителей солдаты не трогали, а наёмников просто разоружили. Однако, как оказалось, карательная операция ждала впереди. 15 июля на городском рынке состоялась массовая казнь 300 валлонских наёмников: их обезглавливали и вешали. В процессе экзекуции выяснилось, что одновременно казнить такое количество людей — дело довольно хлопотное и трудозатратное. Поэтому все последующие казни дон Фадрике приказал проводить за городскими стенами, чтобы было проще избавляться от трупов. 16 июля были казнены ещё 400 солдат, причём многих просто связывали по двое и так топили в реке, чтобы лишний раз не утруждать палачей.
На следующий день казнили ещё 300 наемников. При этом испанский командующий нарушил одно из условий капитуляции города: он перебил всех шотландцев, которым прежде обещал свободу. Немцев, впрочем, он всё же отпустил, предварительно разоружив и взяв с них обещание никогда более не поднимать меч на слуг испанского короля. Что же касается горожан, то, по сравнению с солдатами, они отделались относительно легко: девять человек были казнены, несколько десятков — брошены в тюрьму, где 12 из них скончались. За всё время осады от ран и голода погибло около 700 жителей Харлема. Испанцы тоже понесли в боях ощутимые потери: дон Фадрике не досчитался 800 испанских солдат и 4 000 наёмников.
Магия огня
На излёте XVI века двоюродные братья граф Вильгельм Людвиг Нассау-Дилленбургский и принц Мориц Оранский, военачальники боровшихся за независимость Нидерландов от Испании, инициировали проведение важных военных реформ. Несмотря на серьёзные сомнения и критику, кузены, творчески переосмыслив военное искусство древних греков и римлян, смогли добиться своего и получили на выходе армию совершенно нового образца.
А как же залповая стрельба появилась в Европе? В 1579 году англичанин Томас Диггс, служивший в армии Нидерландской Республики, записал в своём трактате, названном «Стратиотикос», что мушкетеры должны
«подобно старой римской традиции сформировать три или четыре линии, оставляя пространство для первой, чтобы она могла отступить и соединиться со второй, а они обе, если придётся, с третьей».
Таким образом, по задумке Диггса, пехота могла вести непрерывный огонь, постоянно меняя шеренги мушкетёров: когда одна линия отходила для перезарядки, в дело вступала другая и так далее. В 1588 году аналогичный принцип использовали английские мушкетёры, которые ожидали высадки десанта с испанской Армады. В 1590 году, во втором издании «Стратиотикос», Диггс предложил несколько другой вариант: после залпа первая линия передавала свои мушкеты во вторую и третью, которые должны были бы их перезаряжать, пока первая делает залп из других мушкетов. В 1592 году Мартин де Эгилус, испанский ветеран с 24 годами службы в активе, опубликовал книгу, в которой указывал, что мушкетёры должны строиться в три линии по пять человек в каждой и эти линии должны меняться местами после залпа, чтобы огонь был непрерывным.
Но ни один автор того времени, включая Диггса, не описывал подробно процесс тренировок мушкетёров. Диггс писал:
«Я знаю, что моё мнение, отличное от общепринятого, потонет в голосах таких же людей войны, которые не могут ничего изменить и получают неприязнь, презрение и осмеяние».
Огнестрельная революция в Нидерландах началась с письма, написанного 18 декабря 1594 года Вильгельмом Людвигом Нассау-Дилленбургским, губернатором провинции Фрисландия и командующим местными войсками, своему двоюродному брату, графу Морицу Оранскому, главнокомандующему нидерландскими войсками. Кузены, которые вели затяжную войну с испанцами, понимали необходимость реорганизации армии, чтобы та могла на равных сражаться с опытными габсбургскими ветеранами.
Вильгельм Людвиг Нассау-Дилленбургский
В своём письме Вильгельм Людвиг обращал внимание брата на опыт, описанный в византийском военном трактате «Тактика», авторство которого приписывается императору Льву VI, и в одноименном римском трактате Элиана Тактика, написанном на рубеже I–II веков н. э. В частности, внимание заострялось на действиях пехоты, которая строилась линиями. Каждая из них метала во врага копья и отходила за спину товарищей, которые, в свою очередь, продвигались вперед. Таким образом, пехота наступала, непрерывно атакуя врага на расстоянии. В завершающей части письма Вильгельм Людвиг доводил до сведения брата, что решил внедрить похожий принцип для своих мушкетёров и, более того, уже начал обучать их вести огонь подобным образом:
К письму Вильгельм приложил схему построения, согласно которой должен был выполняться этот манёвр. Рисунок изображал пять шеренг мушкетёров, которые выполняли описанные выше действия. Однако сам губернатор Фрисландии понимал, что нововведение может быть отвергнуто современной ему военной традицией, и добавлял:
«потому что это может стать поводом для насмешек, умоляю, делайте это только наедине или с друзьями».
Письмо Вильгельма Людвига со схемой построения мушкетёров
Само письмо было написано на нескольких языках: первые строчки на французском, затем немецкий, латынь и голландский. Как мы видим, Нассау-Дилленбург прибегал к такой конспирации не из боязни, что испанцы прознают о его революционном нововведении. Причина была куда прозаичнее и смешнее (по крайней мере для нас, смотрящих с высоты прошедших веков): он опасался, что опытные вояки осмеют новую странную пехотную тактику.
Сам же Вильгельм Людвиг продолжал втайне тренировать своих мушкетёров во Фрисландии. О трактатах Льва и Элиана он узнал благодаря знатоку классической латыни Юсту Липсию, который в 1589 году издал шеститомник, посвящённый политике. Данная работа включала целый раздел о том, как правители могли учиться на примере войн, описанных античными авторами. Липсий восхищался римской военной машиной и полагал, что будущее войн — за пехотой, которая должна была учиться действовать небольшими подразделениями (в качестве примера он приводил римские манипулы) и действовать в унисон во время передвижений. Липсий утверждал, что
«во всех битвах именно мастерство и подготовка, а не число и отчаянное мужество приносят победу».
Вильгельм Людвиг заинтересовался этой идеей и решил развить её на практике. Его секретарь Эверхарт ван Рейд записал:
«Видя, что древнее искусство войны, преимущества боевых порядков и скорости движения, разворотов, смыкания и растягивания рядов, благодаря которым греки и римляне совершили такие великие дела, исчезли из мира и оказались погребены в забвении, и так как он не мог найти ветеранов из числа полковников и капитанов, у которых он мог бы этому научиться, Вильгельм Людвиг использовал всё отпущенное неприятелем время, чтобы взять всё что можно из старых книг, особенно сочинений греческого императора Льва, и потому постоянно муштровал свой полк, выстраивая широкие и тонкие шеренги вместо больших квадратов, и обучал их маневрировать различными способами».
Что касается Морица Оранского (также известного в историографии как Нассауский, то есть из Нассау), то он в прошлом был студентом Липсия, лекции которого слышал во время обучения в университете Лейдена. Именно тогда он взял на карандаш некоторые идеи своего ментора, которые решился применять впоследствии на практике. В октябре 1594 года Мориц и Вильгельм Людвиг встретились в Арнеме (городе на берегу Рейна на востоке Нидерландов), где люди Оранского продемонстрировали кузену то, чему научились. Вильгельм, видимо, был не особо впечатлен, поскольку посоветовал брату внести некоторые коррективы: подробно имитировать построения, описанные в трактате Элиана Тактика. Мориц попросил уточнить, что именно кузен имеет в виду, и тот написал ему уже упомянутое нами письмо от 18 декабря, в котором подробно изложил свои идеи.
Весной 1595 года Мориц провёл манёвры под Гаагой, чтобы разобраться самому и показать другим, чему научились его солдаты. 60 человек, вооружённые пиками, двигались в плотном строю под прикрытием другой группы из 40 человек, наступавших с тяжёлыми щитами. Данная картина, должно быть, выглядела весьма комично в эпоху пушки и мушкета, и наблюдавшие за ней люди не были впечатлены. Липсий, которого бывший ученик пригласил в качестве эксперта, разнёс Морица в пух и прах, заявив, что тот вообще ничего не понял и делать нужно по-другому. В итоге он пообещал прислать графу экземпляр своей новой работы De Militia Romana, в которой был целый раздел, посвящённый пехотной тактике и упражнениям. Книгу отпечатали летом того же года в Антверпене тиражом в 150 экземпляров. Некоторое их количество отправили в Северные Нидерланды, в том числе к Оранскому.
Как заметил очевидец, на протяжении всего лета граф был занят двумя вещами: он или читал De Militia Romana, или гонял своих солдат по плацу, руководствуясь почерпнутыми из книги принципами. Антоний Дайк, один из сподвижников графа, оставил нам любопытное описание таких учений, прошедших 6 августа 1595 года. Мориц разделил своих людей на две «армии». Одна из них изображала испанцев, против которых вышли люди, вооружённые большими щитами «в римском стиле». Граф хотел понять, смогут ли они прорвать строй неприятельских пикинёров. Численность голландского отряда составляла несколько сот человек — полноценный батальон. Однако вскоре зарядил ливень, который продолжался три дня, и лишь 9 августа учения возобновились. На этот раз численность участвовавших войск увеличили до нескольких тысяч, а сами солдаты выполняли сложные маневры, на ходу меняя построения, разворачиваясь, смыкая и размыкая порядки батальонов.
Профессор Лейденского университета француз Жозеф-Жюст Скалигер, напротив, утверждал, что появление пороха на полях сражений поставило крест на античной тактике, и заявлял, что «если принц Оранский полагается исключительно на советников, которые не могут выйти за рамки Тита Ливия, то его испанские враги в скорости вырвут ему бороду». У Скалигера был застарелый конфликт с Липсием, и он демонстративно наделал кучу едких ремарок на полях поданной ему самим автором книги. Противостояние профессоров дошло до того, что Скалигер на лекциях открытым текстом говорил, что Юст Липсий не более чем плагиатор античных авторов.
Тем не менее со временем, анализируя опыт предыдущих столкновений с испанцами и описания античных авторов, братьям Нассауским удалось выработать принципы, которые они могли применять в современной армии, взяв всё лучшее от античности и адаптировав под реалии XVI столетия. Очевидец так описывал учения, проходившие в Гааге в 1599 году:
«новобранцы в голландской армии собираются два или три раза в неделю, чтобы научиться сохранять строй при движении, разворачиваться и маршировать как солдаты, и если капитан не давал нужной команды или не понимал, что делать, Его Превосходительство наставлял его, а иногда и показывал, как сделать это правильно».
Вся программа подготовки армии нового образца и её полного перевооружения влетела Нидерландам в копеечку. Однако Мориц Оранский понимал, что это лишь прелюдия перед решающим испытанием, на котором голландцев должен был экзаменовать старый и опытный противник.
В 1600 году Нидерланды выставили свои войска на военную кампанию против испанцев. Наступило время для апробации всех преобразований, совершённых Морицем и Вильгельмом Людвигом. Ещё в 1568 году Вильгельм I Оранский, или Вильгельм Молчаливый, поднял восстание против испанского правления в Нидерландах, однако на протяжении последующих двух десятков лет повстанцы чаще терпели поражения, в то время как испанская Армия Фландрии постепенно теснила их.
Вильгельм I Оранский
В 90-е годы XVI века ситуация изменилась: испанские власти в Нидерландах оказались вовлечены в конфликт с Францией, туда же были направлены многие опытные и наиболее боеспособные части, поэтому Морицу Оранскому удалось выбить их из ряда стратегически важных крепостей и городов. Однако он по-прежнему опасался встречаться с донами в открытом поле, поскольку испанская пехота на тот момент считалась едва ли не лучшей в Европе, что признавали, пусть и нехотя, даже её противники.
Но в 1599 году испанцы, заключившие мир с Францией, захватили остров Боммель, находившийся всего в одном дне пути от голландской столицы. Мориц тут же попросил у Генеральных штатов отправить к нему их представителя, дабы тот проконсультировал его относительно дальнейших действий. Оранский, с одной стороны, хотел таким образом получить подле себя опытного советчика, а с другой — избавлялся от необходимости брать всю ответственность на себя. Генеральные штаты, состоявшие из представителей всех семи провинций, ведших войну против Испании, откликнулись, отправив к Оранскому делегацию из нескольких своих представителей во главе с Великим пенсионарием Йоханом ван Олденбарневелтом. Делегация посетила штаб Морица, затем съездила к Боммелю, оценила обстановку, потом снова к Морицу — и так ещё пару раз, прикидывая, что делать дальше.
Йохан ван Олденбарневелт
Пока голландские депутаты гадали на кофейной гуще, испанцы обустроились на острове и возвели там два форта. Граф Оранский решил всё-таки взять инициативу на себя и в апреле 1600 года захватил один из этих фортов. Затем он вновь пригласил в свой штаб представителей Генеральных штатов, чтобы обсудить, что делать после того, как падёт второй испанский форт.
Делегаты от Зеландии потребовали атаковать Фландрию, которая по большей части была занята врагом, и предложили на выбор две цели: город Слейс, расположенный недалеко от устья Шельды и представлявший собой базу для испанского галерного флота, и Дюнкерк — известное пиратское гнездо, располагавшееся на сто морских миль (185 км) к юго-западу. Обе цели считались важными, поскольку были постоянными угрозами для голландского судоходства. После голосования решили атаковать Дюнкерк: более 1200 судов различного водоизмещения должны были перевезти десант из 10 тысяч пехоты и 1200 конницы, чтобы напасть на пиратское гнездо и расположенный неподалёку город Ньюпорт.
19 мая пал второй испанский форт на Боммеле, и Мориц, руки которого были развязаны, приступил к реализации амбициозного плана. 5 июня начался сбор необходимых солдат, кораблей и средств обеспечения экспедиции.
Нужно сказать, что цели графа и Генеральных штатов различались. Депутаты от провинций хотели ликвидировать каперство у Дюнкерка и тем самым снизить экономические потери для голландских морских перевозок. Также они рассчитывали стрясти с захваченных городов Фландрии существенную контрибуцию и тем самым поправить финансовые дела Республики.
Наконец, они полагали, что успешные действия армии Оранского спровоцируют всеобщее восстание в южных Нидерландах и поспособствуют их объединению с северными провинциями.
Мориц же рассчитывал укрепить своё личное положение и добавить в список достижений две крупные победы. Это позволило бы улучшить обороноспособность Республики и проверить на деле военные преобразования, которые он осуществил. 16 июня Оранский обратился к Генеральным штатам с просьбой отправиться в поход вместе с его армией. Так он мог быть уверен, что депутаты окажутся лично заинтересованы в успехе похода и не будут отвлекаться на другие задачи. Штаты же рассчитывали лично проконтролировать наложение контрибуций на каждую территорию, по которой пройдет армия, чтобы извлечь максимально возможную прибыль из похода. Поэтому 30 депутатов (практически полный состав Штатов) присоединились к походу и 17 июня армия начала грузиться на корабли.
Однако, как это нередко бывает, вмешалась погода. Подул сильный встречный ветер, и на море разразился шторм, так что 20 июня Мориц провёл с депутатами совет, на котором заявил, что им следует отказаться от идеи морской атаки на Дюнкерк и либо двигаться к своей главной цели по суше, либо атаковать другую важную цель — город Слейс. Политики решили подождать до утра, до последнего надеясь, что погода изменится. Но, когда этого не произошло, всё же согласились наступать на Дюнкерк по суше.
Представители Генеральных штатов шли вместе с армией, отправляя по пути послания во все населённые пункты, в которых угрожали местным властям жестокими расправами в случае, если те откажутся немедленно заплатить контрибуцию. Так они добрались до Остенде — единственного порта на побережье Фландрии, подконтрольного голландцам, в который армия прибыла 27 июня. После короткого отдыха Мориц вместе с войском продолжил движение по побережью к Ньюпорту, который находился в 20 милях, а депутация Генеральных штатов осталась в Остенде, чтобы на расстоянии наблюдать за исходом кампании.
Всё складывалось неплохо. Голландцам удалось собрать крупные силы в рекордно короткие сроки и перебросить их к месту назначения. К тому же они рассчитывали, что успеху операции поспособствует неспокойная ситуация в испанских Нидерландах, где из-за задержек с жалованием испанским солдатам периодически вспыхивали бунты. В 90-е годы XVI века здесь уже произошло два десятка мятежей солдат. Вот и теперь, в 1600 году, взбунтовались две тысячи испанцев в городе Дист в Брабанте. Но Мориц не знал, что под угрозой голландского вторжения испанская администрация в Брюсселе сумела воззвать к чувству долга мятежников и теперь они вместе с лояльной испанской короне армией тоже двигались к Ньюпорту.
1 июля испанская армия, к ужасу голландской разведки, достигла прибрежной полосы между Остенде и Ньюпортом, оказавшись у Морица в тылу и преграждая ему путь возможного отступления. Депутаты Генеральных штатов, сидевшие в Ньюпорте, в тот же день отправили Оранскому несколько писем, в которых буквально умоляли его проявить благоразумие и не разделять армию ни под каким предлогом, дабы она не была разгромлена по частям опытным врагом.
Мориц ответил, что это депутаты «так яростно настаивали на кампании, будто в противном случае Республика не могла быть сохранена». Но раз уж так вышло, то он не будет стоять и ждать врага, а вместо этого сам проявит инициативу и атакует. Фактически же он дал понять, что текущие проблемы — следствие желания депутатов начать боевые действия, а он сам как будто и не при делах. Но, поскольку всё так скверно оборачивается, он попытается спасти положение и разбить неприятеля. Он также написал, что даст сражение, что в этот день должна пролиться кровь и ему не нужно другой защиты, кроме пик и мушкетов его армии.
«очень хорошо, поставив впереди корпус из 4 тысяч мушкетёров, а впереди этих мушкетёров — шесть орудий. Позади мушкетёров стояли два отряда пикинёров общим числом в тысячу человек — по 500 «пик» в каждом, а по флангам располагалась кавалерия. Все они находились в прекрасном состоянии. Кроме того, он поместил 70 или 80 мушкетёров на некоторые песчаные холмы, чтобы они били во фланг нашим войскам. Затем, скрытая большим дымом от мушкетов, голландская кавалерия, которая выполнила свой долг превосходно, атаковала нашу пехоту, и наши пикинёры выступили против их мушкетёров».
Граф Людвиг Гюнтер Нассау, командовавший голландской конницей в той битве, так описал произошедшее после:
«Наша пехота наступала на врага. Кавалерия неприятеля, видя, что наши люди продвигаются в таких хороших порядках, поскольку их поддерживали остальные, решила укрыться позади своей пехоты в дюнах, но их собственные ряды сломались, и видя, что их всё ещё преследует наша кавалерия, они обратились в бегство. Тогда гул залпов начал затихать».
Регулярные тренировки сделали своё дело: нидерландские мушкетёры стали живой машиной смерти, работавшей без сбоев. Потери испанцев в тот день составили 2,5 тысячи убитыми и несколько сотен пленными, голландцы потеряли около двух тысяч человек.
Эта победа доказала жизнеспособность новой нидерландской армии, однако враг не был разгромлен. Испанский командующий очень быстро привёл свои войска в порядок, и они отступали организованно и без паники. В то же время у Морица практически не осталось провизии — и он счёл за благо отступить в Остенде, чтобы дать войскам отдохнуть и пополнить запасы.
Генеральные штаты были возмущены этим решением и настаивали на осаде Ньюпорта. 4 июля они приказали графу придерживаться плана и начать осадные работы, и тому ничего другого не оставалось, кроме как повести своих людей под проливным дождём к городу. Солдаты приступили к рытью траншей, однако пополнять запасы провианта оказалось ещё сложнее, чем предполагалось. Поэтому уже 8 июля Мориц вновь написал депутатам письмо, в котором говорил, что армии будет трудно полностью блокировать защищённый сильным гарнизоном город, находясь под угрозой удара побеждённой, но не разгромленной испанской армии. Депутаты ответили, что
«Его Превосходительство должен взять город после сильного обстрела в течение нескольких дней, не окружая его многочисленными валами и траншеями».
На следующий день, 9 июля, представители Генеральных штатов прибыли в ставку Морица, чтобы убедить его атаковать город. Делая оговорку, что якобы оставляют всё на его усмотрение, поскольку он лучше разбирается в военном деле, они всё же настаивали на штурме, аргументируя это тем, что взятие Ньюпорта будет наиболее благоприятным исходом кампании, поможет закрепить достигнутый успех и позволит выбить из Фландрии ещё больше денег в качестве контрибуции. Под этим давлением граф был вынужден продолжить осаду, однако вскоре испанский гарнизон, который не сидел без дела, совершил отчаянную вылазку, ставшую сюрпризом для голландцев, понёсших существенные потери.
Это вынудило Оранского снова вступить в полемику с депутатами. «Прения сторон» продолжались до 16 июля. Сам граф за это время успел съездить в Остенде, где устроил государственным мужам форменный скандал, заявив, что их упёртость и нежелание видеть очевидное могут повлечь за собой гибель всей армии, на подготовку которой было потрачено столько средств и времени. Наконец, Генеральные штаты с неохотой санкционировали снятие осады, после чего депутаты дружно взошли на корабль и по-быстрому убрались в Гаагу, оставив графа одного решать проблему быстрого отступления с неприятельской территории под угрозой подходивших испанских сил.
Оранский спешно свернул осаду, приказав сжечь всё, что не представляется возможным унести с собой, и увёл армию к Остенде, где ещё раз попытал удачу, атаковав располагавшуюся неподалёку испанскую крепость. Однако приступ был отбит, и граф приказал войскам грузиться на корабли. Последние нидерландские солдаты отплыли домой 1 августа.
Реакция, которую вызвала в Нидерландах победа при Ньюпорте, была неоднозначной. Вильгельм Людвиг Нассауский записал:
«Господь всемогущий заботится о нас больше, чем мы сами».
Эверхарт ван Рейд был менее оптимистичен. 6 июля он записал:
«Опасность, в которой сейчас пребывает вся страна, настолько ужасна, что когда я думаю об этом, я меньше радуюсь исходу битвы».
Ван Рейд проехался и по главным действующим лицам:
«Олденбарневелт и гражданские втянули нас в это, но Бог не хотел, чтобы мы погибли».
Мориц же, по его мнению, «был скорее удачлив, нежели мудр».
«Даже когда мы восхваляем решимость и дисциплину Его Превосходительства, мы не можем полностью оправдать его за то, что он позволил себе быть доведённым до такого состояния этими неумехами. Он должен был игнорировать их».
Именно события 1600 года разожгли долгоиграющий конфликт между Оранским и Олденбарневелтом. Этот конфликт с годами усугублялся, пока, наконец, в 1619 году Оранский не обвинил великого пенсионария в государственной измене и не отправил его на эшафот.
Битва при Остенде оказала существенное влияние и на сам рисунок войны. В 1602 году Вильгельм Людвиг утверждал, что испанцы
«многому научились у Ньюпортской битвы, и теперь они будут иметь преимущество, только если займут позиции, на которых будет удобно защищаться».
В 1616 году дон Луис де Веласко, прослуживший в испанской армии во Фландрии три десятка лет, писал королю Филиппу III, что
«поразительно наблюдать, насколько лучше стали голландские солдаты со времён герцога Альбы и других, управлявших этими провинциями — один из них сейчас стоит двадцати наших тогдашних солдат».
Сам король писал своему наместнику на Гоа в 1617 году:
«Мы много раз пытались реорганизовать наши войска в Индии по европейскому образцу, поскольку опыт показал, что без этого мы несли большие потери. Но теперь, когда мы воюем с голландцами, которые являются дисциплинированными солдатами, это важнее, чем когда либо».
После кампании 1600 года Мориц стал всё больше полагаться на советы Вильгельма Людвига, так как считал, что это брат когда-то натолкнул его на верную мысль. В феврале 1601 года Оранский писал кузену, приглашая того приехать
«до того, как придет весна, чтобы мы могли вместе решить, что мы будем делать во время предстоящей летней кампании. Кроме того, я чрезвычайно заинтересован, чтобы вы отправились со мной в поход этим летом».
Но кузен был слишком осторожным. Он всё ещё не мог до конца поверить, что испанцев можно бить в открытом поле, и уговаривал брата воздержаться от решительных действий. Он писал: «Прощу вас не обращать внимание на лживые упреки тех, кто ничего не понимает в войне», имея в виду, очевидно, Генеральные штаты. Мнение брата было для Морица настолько определяющим, что он, хоть и продолжал командовать армией, до самой своей смерти в 1625 году лично не дал более ни одного сражения. Тем не менее новый подход к обучению и тактике пехоты постепенно завоёвывал мир. Вскоре, на полях сражений Тридцатилетней войны, ему предстояло раз и навсегда похоронить старую тактику терций и заложить новый виток эволюции военного искусства.