в каком году был львовский погром
Еврейский погром во Львове в 1941 году (Фото-галерея)
Стецько настаивал, что евреи — «шкурники, материалисты, эгоисты», «народ без героики жизни, без величественной идеи». Зато украинцы, по словам Стецько, «первыми в Европе поняли разложенческую работу еврейства», и в результате отмежевались от евреев века назад, таким образом сохраняя «чистоту своей духовности и культуры».
«Москва и жидовство — самые большие враги Украины,— писал Стецко. — Настаиваю на уничтожении жидов и целесообразности перенести на Украину немецких методов экстерминации еврейства, исключая их ассимиляцию».
Именно Стецько 30 июня 1941 г. зачитал акт провозглашения государственности, который украинские националисты называют Актом восстановления Украинского Государства:
И в тот же день начался трехдневный еврейский погром, который был организован «украинской народной милицией» при попустительстве и подстрекательстве немцев.
Формальным поводом к погрому стали расстрелы заключённых в тюрьмах Львова, которые НКВД провело при отступлении Красной армии. Немцы заставляли евреев извлекать трупы и выставляли тела для общественного осмотра, чтобы родственники заключенных могли найти и похоронить своих родных. Немецкая пропаганда заявляла, что погром – это акт «священной мести» украинцев за преступления «жидобольшевиков». В итоге бандеровцы убили около 4 000 евреев.
Во вторник 1 июля Львов стал свидетелем первого акта погрома. В тот день всех евреев — мужчин и женщин — выгнали убирать улицы. Как заметил один из выживших: «Это было очень унизительное ощущение — доктора и профессора чистили улицы с лопатами в руках …» По воспоминаниям одной девочки, ее соседку заставили взять свою зубную щетку и чистить ею улицу. Также заставили евреев убирать конский навоз шляпами. Судя по фотографиям, украинцев во Львове развлекало, как евреи чистят улицы.
Вот еврейские мужчины и женщины чистят улицу возле Оперы. Двое мужчин управляют процессом, пока зрители в толпе наслаждаются зрелищем.
Профессор Университета Альберты из Канады историк Джон-Пол Химки, написавший научную работу о Львовском погроме, приводит свидетельства выживших евреев: «Никто не пытался помочь, — вспоминала Тамара Браницкая. — Наоборот, толпа словно получала несказанное удовольствие от всего этого».
Лешек Аллерганд рассказывал, как десятки людей проползли на коленях три километра в тюрьму на Бригидках, и все это время их топтали и били.
Леопольд Иваньер узнал некоторых милиционеров: «Это были те же украинцы, служившие в советской милиции. Они заменили звезды на своих фуражках трезубцами. Мы знали, потому что они патрулировали в нашем районе».
«Один украинец особенно врезался в память Левина, — писал историк Джон-Пол Химки. — Элегантно одетый в красивую рубашку-вышиванку, он бил евреев железной палкой. С каждым ударом в воздух взлетали куски кожи, иногда — ухо или глаз».
Львовский погром был подробно задокументирован — в город из Берлина прибыла группа фотографов и кинооператоров, снимавших для Министерства пропаганды Третьего рейха, ведь этот материал в дальнейшем планировалось использовать в качестве агитационного материала для восточных территорий рейха. Также отличились стрелки 1-ой дивизии горных егерей «Эдельвейс», солдаты которой делавшие фото себе на память.
Над евреями издевались не только мужчины из «милиции», но и обычные подростки, и даже дети. Мария Гесиола вспоминает, как она и ее тетя пытались договориться с украинцами, пришедшими в к их квартиры. Мальчик девяти лет вышел вперед и решил дело, сказав дяде: «Пойдем, старый жид». Конечно, некоторые из детей присоединились к погрому в поисках приключений, а все остальные — это юные солдаты национальной революции.
Одной из характерных особенностей погрома было унижение еврейских женщин. Подобные прецеденты уже случались во время погромов в оккупированной нацистами Польше. В декабре 1939-го в Кракове насильно раздевали евреек — и многие члены ОУН (особенно те, которые вскоре стали костяком бандеровского движения) были в Кракове в то время, пережидая советскую оккупацию Западной Украины.
Во Львове 1941-го женщин пинали, били в лицо и другие части тела палками и подручными вещами, таскали за волосы, перекидывая от одного погромщика к другому. Многих прилюдно раздевали догола.
Поляк, который спасал евреев, вспоминает о 12-летней еврейской девочке, которую избили цепью. Беременных били в живот. Участники погромов раздели двадцатилетнюю еврейскую девушку, вонзили в ее влагалище палку и заставили маршировать мимо почты в тюрьму.
Многих еврейских мужчин и женщин, которых набирали на работу в тюрьмах, убивали сразу после того, как они выполняли свою задачу. Многочисленные фотографии изображают жертв тюремных работ, хотя их временами ошибочно интерпретируют как снимки жертв НКВД. Пример – убитые евреи во дворе тюрьмы «Бригидки». На обороте фото есть надпись «Bluthof Lemberg», т.е. «Кровавый двор Львов». В отличие от трупов убийств НКВД, которые раскладывали аккуратными рядами, на этой фотографии тела просто хаотично набросаны в кучу. Особенно поражают белые рубашки, в то время как одежда на фотографиях жертв НКВД грязная и серая. На переднем плане на одном из убитых есть подтяжки — если бы это был узник НКВД, их бы не позволили носить.
Согласно еврейским источникам, погром был остановлен немецкими офицерами, хотя обезумевшая толпа требовала продолжения. Как вспоминал один из выживших, толпа на улице Лонницкого успокоилась только после вмешательства офицера гестапо, прокричавшего с упреком в голосе: «Мы же не большевики в конце концов!»
В последующие дни систематические убийства евреев осуществляла немецко-украинская команда «С» при местном гестапо (на фото: группа арестованных евреев). Следующий крупный погром во Львове прошел 25–27 июля 1941 года: это была «священная месть» в честь 15-летия убийства Петлюры в Париже Самуилом Шварцбартом; жертвами «дней Петлюры» во Львове пали еще 2 тысячи евреев.
Еще одно удостоверение «погромщика» и изобличающая его фотография (материалы из исследования Дж.П. Химки).
Карта Львовского гетто, которое по величине было третьим, после Варшавского и Лодзинского гетто. Гетто было организовано осенью 1941 года, и к началу 1942 года там насчитывалось более 100 000 евреев. К моменту освобождения Львова силами Красной армии из этих людей выжило 300 человек — остальные были либо отправлены в концлагеря, либо убиты на месте.
Новое в блогах
Львовский погром 1941 года. Первая кровь (18+)
Сначала, как известно, было слово, потом было дело. И слово это было таким:
«Москва и жидовство — это самые большие враги Украины и носители разлагающих большевистских интернациональных идей. Считая главным и решающим врагом Москву (а не жидовство), которая собственно держала Украину в неволе, тем не менее должно оцениваю неоспоримо вредную и враждебную роль евреев, помогающих Москве закрепощать Украину. Поэтому стою на позиции уничтожения жидов и целесообразности перенести на Украину немецкие методы экстерминации еврейства, исключая их ассимиляцию»
Этот же человек 25 июня 1941 года в своем письме-отчёте Степану Бандере указывал: «создаём милицию, которая поможет убирать евреев».
. Перед самой войной во Львове проживало от 135 (с учетом беженцев) до 150 тысяч евреев, после освобождения этого города от нацистов, в нем уцелело только 823 еврея (Филипп Фридман «Гибель львовских евреев»). Это был город, где именно украинцы, из созданной членами ОУН(б) «милиции», а также простые украинские обыватели, положили начало уничтожению львовских евреев.
Женщина, раздетая до белья, бежит, преследуемая парнем в форме и с палкой и подростком. Действие происходит возле тюрьмы на Замарстыновской, на улице Помперской. Сейчас эта улица называется Веселая.
Мария Гесиола вспоминает, во время того, как она и ее тетя пытались договориться с украинцами, пришедшим в их квартиру, чтобы те оставили в покое ее дядю, мальчик девяти лет вышел вперед и решил дело, сказав дяде: «Пойдем, старый жид «.
«В воспоминаниях, опубликованных двадцать шесть лет спустя, Ярослав Стецько категорически отрицал, что милиция, основанная его правительством, участвовала в каких-либо антиеврейских действиях. Однако доказательств противного очень много.
Фелиция Геллер вспоминала, что когда пришли немцы, «украинские националисты организовали «украинскую полицию «, которая хватала евреев в квартирах и забирала их на уборку улиц и работу в тюрьмах. [107] Лусия Горнштейн сообщает: «Украинцы, полиция или милиция или кем там они были”, проводили облаву на евреев и пришли также в квартиру ее семьи.
Матильду Вышинскую, которую забрали на Лонцкого во время «тюремных работ”, освободил знакомый украинский милиционер, который был на месте событий.
Иногда очевидцы не говорили о милиции как таковой, однако вспоминали голубовато-желтые нарукавные повязки, носимые на левой руке и служившие признаком милиции (за исключением уже упомянутых милиционеров, которые имели униформу).
Профессор Мауриций Аллерханд записал в своем дневнике в день погрома, он видел около двадцати украинцев, которые били евреев палками и плетьми: «То, что они были украинцами, видно не только по голубовато-желтым повязкам на левых руках, но и по проклятиям еврееев на украинском языке «.
Тамара Браницкая, тогда девятнадцатилетняя, видела украинских охранников, вооруженных ружьями, с голубовато-желтыми повязками на левом плече, которые силой врывались в квартиры, среди которых было и ее жилище; украинский охранники дали пощечину ее матери и забрали ее и ее сестер на избиения и унижения в тюрьму на Лонцкого.
Свидетели по делам с денатурализация против подозреваемых украинских полицейских, иммигрировавших в США, вспоминали об украинских милиционерах, которые активно участвовали в насилии во Львове в 1941 году.
Один из них, Хаим Шломи, вспоминал, как евреев забирали из квартир: «[. ] изначально уже начала организовывать украинская полиция — это были все еще гражданские без униформы, они имели лишь голубовато-желтые повязки, — они также начали выгонять евреев из домов и ловить их на улицах «.
В дополнение к свидетельствам в этих двух больших коллекциях, другие еврейские воспоминания и свидетельства, записанные на бумаге или пленке в разное время, в разных местах и при разных обстоятельствах, подтверждающих, что украинские милиционеры играли ведущую роль в львовском погроме.
То, о чем говорится в показаниях, подтверждается фото доказательства. Фильм об одного из эксгумаций и тюремных акций показывает милиционера с повязкой, который бьет еврея.
На стоп-кадре из фильма, который теперь значительно поврежден, видно, как милиционер в униформе таскает полураздетую женщину за волосы в тюрьме на улице Замарстинив:
«Толпа издевалась над евреями во время того, как милиционеры вели их по улицам и держали их во внутренних дворах тюрем. По описаниям евреев, которым удалось выжить, людьми из толпы руководили жажда крови и примитивные инстинкты. Погром был похож на оргию.
.
Организаторы погрома играли с толпой, позволяя ей выполнять свои ритуалы и переживать своего рода мятежный карнавал, в промежутках между более систематическими арестами и казнями евреев.
Толпа взрастила в себе собственную ярость и похоть, расширив территорию и время погрома для удовлетворения своих отдельных интересов. «
Унизить и поглумиться. Нечто вроде «уборки тротуара». Обратите внимание, как одна тварь улыбается. Ей это нравится.
Тризуб, как символ погромщика.
В тему о национальной символике Украины и нынешних «героях»:
Обратите внимание на эту фамилию. Документ ниже свидетельствует о том, куда эта тварь пошла служить дальше.
«Немцы создали условия для взрыва погрома. В любом случае они смотрели сквозь пальцы на погром, но более вероятным представляется, что они прежде всего поощряли его. Хотя евреев арестовывали другие, хотя другие превращали евреев в объекты жесткого карнавала, именно немцы выстраивали и стреляли евреев — и во время, и после погрома.
Возможно, что наибольшая ответственность за организацию погрома и казни еврейских мужчин лежит не на вермахте, а на СС, включая самого Гейдриха.
Оуновская власть обклеила город листовками, которые поощряли к этническим чисткам. Милиционеры ходили по еврейским кварталам от двери до двери, чтобы арестовывать евреев для дальнейших погромных действий в двух тюрьмах. Они также арестовывали евреев на улицах для погрома в третьей тюрьме, которая была дальше от мест массового проживания львовских евреев.
Милиционеры конвоировали евреев в тюрьмы и присутствовали при издевательствах и казнях. Со следующего после погрома дня они начали работать непосредственно в интересах этих групп, вновь арестуя евреев для последующего их уничтожения немцами.
ОУН сотрудничала с немцами в этих антиеврейских мероприятиях, потому что сначала надеялась, что такая коллаборация облегчит признание немцами провозглашенное 30 июня Украинское государство.
Оуновский антисемитизм сделал такое сотрудничество возможным, но не похоже, что он был независимым фактором в решении устроить погром.
Что касается толпы, которая, собственно, и сделала погром погромом, ее интерес заключался в карнавальных ритуалах.
Толпа переворачивала социальные роли вверх ногами, ставя социальную иерархию с ног на голову — еврейские специалисты ползают на коленях, убирая улицы.
Те, кто был успешным во время советской оккупации, теперь унижался и был вынужден искупить свою вину в ритуальной спектакле. Полуразложившиеся тела замученных НКВД политзаключенных должны были узаконить апокалиптическую месть над теми, кто воспринимался как преступник — то есть над еврейским населением.
Временная конъюнктура высокой политики позволила толпе горожан реализовать неписаный сценарий грабежей, сексуальных атак, избиений и убийств. Они требовали таких действий и наслаждались ими”.
Львовский погром: как украинские националисты уничтожали гордость польской нации
Советские войска оставили город в ночь на 30 июня 1941 года; ранним утром во Львов вошел сформированный абвером из украинских националистов батальон «Нахтигаль» («Соловей»), а вслед за ним — походная группа Ярослава Стецко.
Утром 1 июля на стенах домов было расклеено обращение краевого провода ОУН* (Б), подготовленное еще до войны руководителем ОУН (Б) на Западной Украине Иваном Климовым:
«Народ! Знай! Москва, Польша, мадьяры, жидова — это твои враги. Уничтожай их! Знай! Твое руководство — это Провод украинских националистов, это ОУН. Твой вождь — Степан Бандера».
В городе начались масштабные антиеврейские акции, а также началась охота за польской профессурой.
Очевидец событий Тадеуш Гумовский:
«В ночь с 3 на 4 июля 1941 г. нас разбудил стук в ворота. В переднюю ввалилось пять человек: трое в военной форме и двое в гражданском. Приказали принести домовую книгу. Спросив, не живет ли у нас кто-нибудь из непрописанных, они вышли. Дом был окружен. Я видел сквозь открытые двери солдата. Под впечатлением неожиданного визита спать мы уже не ложились. Через час мы увидели, что в соседнем особняке, где жил профессор политехнического института Роман Виткевич, загорелся свет, а минутой позже прогремело два выстрела. Обыск длился минут пятнадцать. Когда все стихло, я подошел к забору, который разделял наши участки, и узнал, что профессора Виткевича арестовали вместе со сторожем.
Несколько минут я просидел во дворе. Начинало светать, и тогда я увидел, что на Вулецких холмах солдаты копают яму. Это очень меня встревожило. Рассказал про это близким, и с этой минуты мы уже не отходили от окон. Яму выкопали за полчаса. Людей приводили и ставили на краю ямы лицом к нам. Военные находились с противоположной стороны.
После залпа жертвы падали в могилу. Мы считали четверки. Насколько помню, их было около пяти. Среди приговоренных были женщины. Все происходило очень быстро, потому что новые партии уже ждали своей очереди. После расстрела военные забросали могилу землей.
Мы наблюдали за расстрелом в бинокль. Кроме меня, экзекуцию видели мой отец, жена и сестра. Женщин было, насколько я помню, три. Одну из них, которая не могла идти, волокли два солдата. Таким способом было расстреляно приблизительно двадцать человек».
Прежде всего, обратим внимание на людей в штатском — проводников и консультантов гестаповцев. Судя по разговору, свидетелем которого стал Тадеуш Гумовский, нацистов сопровождали люди компетентные, т.е., вне всякого сомнения, из местных жителей. Кто бы это мог быть, догадаться не трудно.
Участница тех событий Каролина Лянцкоронска в своих воспоминаниях писала, что в разговоре с ней сотрудник нацистских органов безопасности Вальтер Кучманн обмолвился: в составлении списков польских ученых сотрудникам полиции безопасности и СД помогали «плохие украинские студенты» (сторонники Степана Бандеры).
«Вильно, Львов, Кременец, Пинск — это очаги польской культуры, — писала газета «Ржечпосполита Польска”. — И последнее прекрасно понимали украинские националисты, каленым железом выжигая носителей и охранителей этой культуры».
*ОУН-УПА — запрещенные в России организации.
Львовский погромПодписывайтесь на Балтологию в Telegram и присоединяйтесь к нам в Facebook!