недавно музей квартира академика дмитрия сергеевича лихачева
Музей
Каким же будет музей Лихачева? Рассказывает и.о. директора «Парк Монрепо» Александр Смирнов:
— В создании музея принимают участие все, кому дорога память об ученом. Например, буквально на этой неделе журнал «Хранители наследия» (г. Москва) передал нам архив академика, а Пушкинский дом в Санкт-Петербурге готов передать шкаф Дмитрия Сергеевича. Какие-то вещи для будущего музея подарят ученики академика, с которыми мы сейчас ведем переписку.
Из-за реставрации парка и отсутствия помещений мы пока не можем принять все дары. Например, планируется, что родственники и наследники передадут Монрепо библиотеку, письменный стол, и личные вещи Дмитрия Сергеевича.
Полагаю, что интересно было бы воссоздать рабочий кабинет ученого. Материалов наследия Дмитрия Сергеевича очень много, охватить и показать все невозможно, поэтому часть пространства займет мультимедийная экспозиция, посвященная жизни, научной и общественной деятельности академика.
Как я вижу, музей Лихачева должен стать не только и не столько мемориальным музеем Дмитрия Сергеевича, но и иметь образовательную функцию для студентов профильных вузов, практикующих реставраторов, являться связующим звеном между тем, как задумывали парк его основатели Николаи и современностью.
Хотелось бы создать учебную прикладную площадку, где будущие ландшафтные дизайнеры, реставраторы, архитекторы смогут обмениваться опытом и учиться идейному подходу к сохранению наследия паркового искусства. Кстати, в здании есть веранда, из которой получится отличный лекционный зал с проектором на 20 человек. Там могут собираться студенты, чтобы показать свои работы и тут же выйти на улицу на практическое занятие. Здесь же рядом Библиотечный флигель, в котором будет находиться библиотека Лихачева или ее репринтное издание.
— Когда планируется открытие музея?
— В соответствии с протоколом рабочей группы о создании музея открытие намечено на осень 2022 года. Что касается здания, проект приспособления объекта культурного наследия под музей находится в стадии разработки.
Ирина Андреева, пресс-служба музея-заповедника «Парк Монрепо»
1. Д.С. Лихачев на месте будущего восстановления усадьбы Бекетовых-Блока «Шахматово». Фото Н.Прозоровой. Передано из журнала «Хранители наследия»
2.Д.С.Лихачев. Фотограф А.Усов. 1989 г. Передано из журнала «Хранители наследия»
3. Письмо Д.С. Лихачева Б.В. Егорову. Передано из журнала «Хранители наследия»
4. Автограф Д.С. Лихачева в книге «Литература-реальность-литература»
5-8 Здание гостевого дома в Монрепо, где разместиться музей Д.С. Лихачева
11 мест в Петербурге академика Дмитрия Лихачева
Петербург — город, во многом спасенный Лихачевым и описанный им вслед за Достоевским, Блоком и другими. Один из крупнейших русских ученых, филолог и историк культуры, Лихачев прожил здесь большую часть жизни и сделал много для его защиты. «Афиша Daily» предлагает пройти маршрутами советского академика.
«С рождением человека родится и его время» — так начинаются «Воспоминания» Дмитрия Лихачева. Его жизнь вместила почти сто лет истории Петербурга. Коллега Лихачева по Пушкинскому дому писал: «Есть трагические города XX века. Но только в Ленинграде трагедия приняла циклически-непрерывный характер». Страданиям и смерти Лихачев противопоставлял память, один из главных инструментов которой — слово, способность говорить и писать. Он стал участником ключевых для истории России событий и, описав, сохранил их в «Воспоминаниях»: Серебряный век, Соловки, строительство Беломоро-Балтийского канала, процессы 30-х годов, блокада. Потом — огромная работа по «возвращению» семи веков древнерусской литературы. 20 лет назад, 30 сентября 1999 года, Лихачева не стало.
В предисловии к запискам о блокаде Лихачев писал: «Времени в наших формах его восприятия нет. Я верю, что ничто не исчезает, все остается и вне поля нашего сознания». В одной из записных книжек добавил: «События избирают себе места, чтобы свершиться именно в них». Время Дмитрия Лихачева заключено в пространстве города, где он жил.
2-й Муринский просп., 34
Школа Лентовской (Плуталова, 24)
Лахтинская, 9
Ораниенбаумская, 27
«Космическая академия наук» (Зверинская, 17а)
«Хельфернак» (Блохина, 12)
Пушкинский дом (наб. Макарова, 4)
Издательство Академии наук СССР (Менделеевская линия, 1)
Петроградский университет (Университетская наб., 7)
Дом детства (Декабристов, 17/9)
Дом, где родился Лихачев (Английский просп., 20)
Дом, где родился Лихачев (Английский просп., 20)
Родители Лихачева были страстными поклонниками балета, поэтому часто снимали жилье неподалеку от Мариинского театра. В «Воспоминаниях» Лихачев связывает начало своей памяти с моментом, когда он понял, что не умеет говорить:
Дом детства (Декабристов, 17/9)
Семья Лихачева сняла пятикомнатную квартиру на втором этаже этого дома осенью 1907 года. Здесь Лихачев прожил первые пять лет своей жизни, с этим домом связано большинство ранних воспоминаний.
«В детстве мне снился страшный сон, что на меня едет поезд, наезжает, и я страшно боюсь. Я даже не хотел спать и делал все, чтобы не заснуть. Но я засыпал и опять видел этот сон. И я решил тогда: это ведь сон, он мне не может причинить никакой неприятности. И я скажу этому паровозу, который на меня наезжает: «Я тебя не боюсь. Ты во сне». Я сказал это паровозу, паровоз рассыпался передо мной, как‑то разошелся, и после этого кошмара не повторялось». (Из фильма «Я вспоминаю».)
Петроградский университет (Университетская наб., 7)
В 1923 году, за несколько месяцев до семнадцатилетия, Лихачев поступил на факультет общественных наук Ленинградского университета. Именно здесь он начал заниматься древнерусской литературой.
В 1928 году Лихачев окончил университет, написав две дипломные работы, посвященные Шекспиру в России в конце XVIII — начале XIX века и повестям о патриархе Никоне.
Издательство Академии наук СССР (Менделеевская линия, 1)
В 1934 году Дмитрий Лихачев поступил сюда на должность ученого корректора и проработал четыре года.
«Особенно много было арестовано именно в нашей корректорской, где работали почти сплошь «бывшие». После убийства Кирова я встретил в коридоре издательства пробегавшую мимо заведующую отделом кадров: «Я составляю список дворян. Я вас записала». «Нет, я не дворянин, вычеркните!» Я возразил, что мой отец — «личный» [дворянин], а это означает, что дворянство было дано ему по чину, а к детям не переходит. Как‑то утром я пришел в корректорскую, замечаю — корректорская пуста, сидят только двое-трое. спрашиваю: «Что это никого нет? Может быть, производственное собрание?» Федоров, не поднимая головы и не отрывая глаз от работы, тихо отвечает: «Что вы, не понимаете, что все арестованы!» Я сел на место… Одна дама в нашем издательстве сказала: «Если завтра не окажется на месте Исаакиевского собора, все сделают вид, что так всегда и было». (Из главы «Репрессии 30-х гг.».)
Пушкинский дом (наб. Макарова, 4)
В 1938 году Лихачев поступил на работу в Пушкинский дом (Институт русской литературы) в отдел древнерусской литературы и работал тут более шестидесяти лет, до конца жизни, вместе с коллегами дежурил в Пушкинском доме и во время блокады. В 1954 года он возглавил сектор древнерусской литературы.
«В определенном смысле речь могла идти о лаборатории по восстановлению в общественном сознании литературы Древней Руси. Из забвения на свет божий выходили сотни неопубликованных текстов XI–XVII веков. Венцом этого грандиозного замысла Лихачева явилась двадцатитомная библиотека литературы Древней Руси».
«Хельфернак» (Блохина, 12)
Огромную роль в жизни Лихачева сыграл школьный кружок «Хельфернак» («Художественно-литературная, философская и научная академия»).
«Вплоть до конца 1927 года город кипел различными философскими кружками, студенческими обществами. У нашего школьного преподавателя И.М.Андреевского с самого начала 20-х годов собирался кружок, носивший название «Хельфернак». в двух тесных комнатках на мансардном этаже каждую среду собирались и маститые ученые, и школьники, и студенты». (Из главы «Хельфернак».)
Во второй половине 20-х кружок переориентировался на обсуждение религиозных тем и был переименован в «Братство святого Серафима Саровского». Впоследствии участники братства были арестованы и оказались в лагере на Соловках.
«Космическая академия наук» (Зверинская, 17а)
На старших курсах университета друзья пригласили Лихачева в «Космическую академию наук», собрания которой устраивались раз в неделю в комнате коммунальной квартиры «президента» академии Э.Розенберга.
«Обязанностью нашей было читать шуточные, какие‑нибудь очень экстравагантные доклады. И мой доклад заключался в оправдании старой орфографии. После доклада меня произвели в академики по кафедре меланхолической орфографии. Мы дружили и радовались нашему юношескому благополучию, нашим идеям, нашей мечте о будущем. Когда праздновалась первая годовщина нашей академии, были всякие шутки, среди них была и телеграмма, посланная из Детского села в большой конференц-зал [университета], в которой было сказано, что папа римский поздравляет «Космическую академию наук» с годовщиной. Но эта телеграмма вызвала к себе очень серьезное отношение. И 8 февраля 1928 года мы были арестованы — и нас всерьез начали спрашивать о наших связях с папой римским». (Из фильма «Я вспоминаю».)
Ораниенбаумская, 27
Осенью 1917 года отцу Лихачева дали казенную квартиру в четырехэтажном жилом доме для высших служащих Первой государственной типографии, в этой квартире семья прожила до осени 1929 года. Здесь Лихачев окончил школу и университет и именно в этой квартире он был арестован.
«В начале февраля 1928 года столовые часы у нас на Ораниенбаумской улице пробили восемь раз. Я был один дома, и меня сразу охватил леденящий страх. Не знаю даже почему. Я слышал бой наших часов в первый раз. Отец не любил часового боя, и бой в часах был отключен еще до моего рождения. Почему именно часы решились в первый раз за двадцать один год пробить для меня мерно и торжественно?» (Из главы «Арест и тюрьма».) «Меня провожали по этой лестнице плачущие родители. Мой отец был так расстроен, и мне так было горько, жалостно. Я все годы своего заключения вспоминал даже больше отца, чем мать. Потому что я увидел отца с совсем другой стороны. Я никогда его не видел плачущим. Он меня провожал здесь». (Из фильма «Дело № 195».)
Лахтинская, 9
Здесь, в доме родителей, Лихачев поселился в 1932 году после освобождения из Беломоро-Балтийского лагеря. Здесь же он пережил первый год блокады.
Школа Лентовской (Плуталова, 24)
Здесь Дмитрий Лихачев проучился четыре старших класса, до 1923 года, и вспоминал школу как свой «первый университет». В последних классах Лихачев начал разрабатывать собственную философскую систему.
«В какой‑то мере она отразилась на моем характере, а главным образом — на моей реакции на все невзгоды жизни. Я пришел к выводу, что время — это только одна из форм восприятия действительности. Если «времени больше не будет» при конце мира, то его нет и во всем его существовании. Без этого «преодоления времени» нельзя было бы воспринимать музыку. И это слияние в музыке прошлого, настоящего и будущего в какой‑то мере есть слабое отражение той вечности, в которую уже погружено все существующее и снимается «иглой настоящего» с пластинки вечности. концепция времени как формы восприятия бытия сыграла в моей юношеской жизни большую роль — я бы сказал, «успокаивающую», способствующую твердости и душевной уравновешенности во всех моих переживаниях, особенно связанных с заключением в тюрьме ДПЗ и на Соловках». (Из главы «Выработка мировоззрения».)
Потом это представление о времени развилось и получило отражение в занятиях древнерусской литературой.
2-й Муринский просп., 34
Лихачев с семьей жил здесь в просторной квартире № 16 с 1964 года до конца жизни. Сейчас на доме висит мемориальная доска. В октябре 1975 года на лестничной площадке возле квартиры Лихачев был избит неизвестным за отказ подписать письмо против Сахарова. В мае 1976 года случилась попытка поджечь квартиру.
«Позвонили из Москвы: «Дмитрий Сергеевич, мы можем изменить отношение к вам в правительстве и партии, если вы подпишете вместе с нами». Я сказал: «Нет». — «Ну, на нет и суда нет». И в тот же день вот здесь, на лестнице, на меня напал человек в кепке. Я должен был идти читать лекцию о «Слове о полку Игореве». Он ударил меня в живот, а потом в сердце, но у меня было осеннее пальто из толстого материала, а кроме того, доклад, который я должен был читать, лежал вот тут, за бортом пальто [в области сердца]». Дочь Лихачева Людмила вспоминала: «Ему сломали два ребра. Он сделал доклад, потом вернулся и почувствовал сильные боли». (Из фильма «Крутые дороги Дмитрия Лихачева».)
В одной из последних записных книжек Лихачев записал: «Ранним утром 26 марта 1998 года я услышал ясно: «Скоро пойдем дальше!» Голос был громким, как бы внутри меня. Я был в полусне. Я не сразу понял, что это значит, потом догадался».
За что не полюбили нового директора Музея архитектуры имени Щусева
Вчера утром замминистра культуры Аристархов объявил нового директора МУАРа — Елизавету Лихачеву. «Афиша Daily» разбирается, почему назначение обернулось скандалом.
Что случилось
Вчера Министерство культуры РФ назначило новым директором Музея архитектуры имени А.В.Щусева старшего научного сотрудника музея Елизавету Лихачеву. Она была выбрана по результатам рассмотрения концепций развития, которые представили кандидаты на должность. Концепция нового директора предполагает создание депозитария, постоянной экспозиции, а также изменение научно-хранительской деятельности музея. Лихачева планирует пересмотреть выставки музея — теперь они будут преимущественно основаны на фондах музея — и оптимизировать штат.
Сотрудники МУАРа ранее активно выступили против ее кандидатуры и написали открытое письмо, в котором утверждалось, что «Е.С.Лихачева получила высшее образование в 2014 году, не имеет ученой степени, научного опыта и веса, не обладает опытом руководящей работы и ведения административно-хозяйственной деятельности. Она неоднократно получала выговоры со стороны руководства музея за систематическое нарушение трудовой дисциплины, не пользуется авторитетом и уважением среди коллектива, ей свойственны интриги и саботаж при выполнении работ, неэтичное поведение по отношению к коллегам».
Также они утверждают, что Елизавета Лихачева ранее принимала участие в скандале с домом Мельникова в августе 2014 года, когда музей попытался принудительно выселить из него внучку архитектора, Екатерину Каринскую. Этот инцидент стоил музею репутации, ряд экспертов отказались в дальнейшем с ним сотрудничать.
В конце прошлого года бывший директор Музея архитектуры Ирина Коробьина выложила в фейсбуке свое заявление об уходе, в качестве причины фигурировал внутренний конфликт со своим первым заместителем. После этого Министерство культуры объявило конкурс на концепцию развития музея, по результатам которого и была выбрана Елизавета Лихачева. Корреспонденты «Афиши Daily» попросили прокомментировать ситуацию нового и старого директоров МУАРа, а также записали мнения музейных деятелей, кураторов и архитекторов.
«Какая разница, кто руководит музеем? Он все равно никуда не денется»
«Мое назначение — чудо. В новейшей истории не было ситуаций, когда человек в чине старшего научного сотрудника, пускай и с кое-какими успешными проектами, становился директором такого музея, как Музей архитектуры. Я очень рада, что победила в этом конкурсе. Хотя часть коллектива действительно не очень хорошо меня приняла. Сейчас четверо сотрудников уходят в отпуск. Но, насколько мне известно, 35 человек не собираются покидать музей. Пока эти люди со мной не разговаривали. Сегодня будет собрание, на котором я спрошу об их дальнейших планах. Я никак не могу повлиять на их решение. Каждый человек решает для себя сам. Но одно могу сказать точно, по моей инициативе из музея не уйдет никто, кроме, пожалуй, начальника отдела кадров.
Что касается истории с домом Мельникова, то она началась еще в 1978 году — как раз в год моего рождения, когда дети Мельникова Виктор Константинович и Людмила Константиновна впервые поссорились. Проблема в том, что внучка архитектора Екатерина Викторовна — единственная в семье Мельниковых, кто вообще не готов идти на компромисс. Все, что мы ей предлагали, было отвергнуто, причем довольно грубо. Ее обвинения не имеют под собой никакого реального обоснования. Все наши действия многократно проверялись, в том числе правоохранительными органами. Я понимаю людей — со стороны ситуация выглядит так, будто кто-то заведомо сильный нападает на заведомо слабого. Любой нормальный человек в подобной ситуации сделает выбор в пользу слабого — это естественно. Но эта ситуация не такая, какой она кажется.
Лично мне никто не говорил о прекращении сотрудничества после этой ситуации. Но надо понимать, что музей хранит историю и современность интересна нам только в контексте отслеживания процесса при помощи выставок. Если говорить серьезно, мы все умрем, а музей останется. Это вечная институция. Какая разница, кто руководит музеем? Он все равно никуда не денется.
Я думаю, конфликт во многом обусловлен страхом сотрудников музея перед переменами, которые неизбежно наступят. За последние 25 лет мы, музейщики, привыкли, что любые перемены всегда приводят к худшему. Поэтому мне кажется, что сложившуюся ситуацию можно решить только работой. Ходить и говорить каждому, что я лучше, чем обо мне думают, бессмысленно. Это будет понятно, когда появятся конкретные результаты моей работы. А обращать на всех внимание — обращалка сломается.
Сейчас наша основная задача — создать музей архитектуры. В ближайших планах — сделать внутри руин экспозицию и открыть ее для посетителей. Открыть новый книжный магазин. Возможно, получится история с кафе, но я пока в этом не очень уверена. К сожалению, это зависит не только от нас. Из того, что будет не очень заметно посетителям: планируется провести полный апгрейд компьютерного парка музея и серверов. Также я хочу оптимизировать штатную структуру за счет сокращения административного персонала и возвращения младшего научного персонала, прежде всего техников. Последнее для меня в приоритете, мои коллеги меня в этом поддерживают. Кроме того, сейчас мы усиленно работаем над созданием попечительского совета. Его состав планируем объявить в середине-конце апреля».
«Ее назначили, потому что в ее плане было прописано экономическое развитие музея»
«Вчера утром заместитель министра культуры Владимир Аристархов приехал в музей, как нам сказали, для разговора с сотрудниками, подписавшими петицию против назначения Елизаветы Лихачевой директором (петицию подписали 35 человек. — Прим. ред.). Но вместо разговора он представил Елизавету Станиславовну руководителем музея. При этом подчеркнув, что ошибкой Минкульта было долгое неназначение директора, а единственно правильным решением — объявление открытого конкурса концепций. Насколько мне известно, в концепции Лихачевой была четко прописана организация попечительского совета с конкретными людьми — потенциальными спонсорами и меценатами. Никто, кроме нее, не предоставил такого блестящего плана развития экономической модели музея. А потому Минкульту ее концепция показалась «наиболее прописанной и продуманной».
После представления Аристархову вручили петицию с «живыми» автографами, которую подписала часть сотрудников музея. Мы считаем, что директором не может стать непрофессионал. Человек, совсем недавно получивший высшее образование. Кроме того, за много лет работы в музее Лихачева не успела осуществить ни одного выставочного проекта. Не справилась с руководством подразделением «Фототека». Не смогла написать текст в книгу об архитекторе Константине Мельникове. За три месяца не подготовила концепцию развития его дома. Не провела ни одной дискуссии и публикации с авторами, имеющими статус экспертов. Саботировала все мероприятия и конфликтовала с коллегами.
После скандала с домом Мельникова, спровоцированного некорректным поведением Лихачевой, многие авторы и фотографы отказались от сотрудничества с нами. Сейчас ситуация усугубится. Те, кто выступил против решения Минкульта, планируют завершить текущие проекты и уйти в отпуска. Если музей насовсем покинут ключевые хранители и научные сотрудники — узких специалистов у нас не так много, — Лихачева не сможет найти новые профессиональные кадры. И музей, который должен был стать открытой площадкой для обсуждения самых разных архитектурных проблем на профессиональном уровне, останется в изоляции».
«Возможно, через год руководителем назначат более опытного и тонкого человека»
«Музей архитектуры дискредитировал себя как институция после захвата дома Мельникова, который происходил в очень некрасивой форме. После этой истории я совершенно сознательно прекратила ходить в МУАР. И не выстраивала с ним никаких рабочих отношений, несмотря на то что среди сотрудников есть близкие и симпатичные мне люди. Сейчас ситуация усугубляется, и у меня нет надежды на урегулирование конфликта. Елизавета Лихачева, которая занимала самую агрессивную и неприличную позицию в ситуации с домом Мельникова, стала директором. Сегодня господин Аристархов прямым текстом сказал, что его не интересует мнение сотрудников музея, — это плевок в лицо людям, подписавшим петицию. Я понимаю людей, которые примут решение уйти из музея.
Мне кажется, это назначение связано с конкретными лицами, высказывающими интерес к дому Мельникова все эти годы. Это подтверждает и один из пунктов концепции Лихачевой — создание попечительского совета. С одной стороны, действительно нужно разобрать фонды и создать постоянную экспозицию — эта идея фигурировала и в концепциях других соискателей. Но с другой — как эту задачу будет реализовывать человек, против которого настроена основная научная часть музея? Как Лихачева будет работать с фондами, если уйдет основной коллектив? Возможно, через год, когда временный контракт с новым директором истечет, руководителем музея назначат более профессионального, опытного и тонкого человека. Но к тому времени площадка уже будет расчищена, нужно будет набирать новую команду».
«Музей давно перестал быть важной площадкой»
«Музей архитектуры останется для меня авторским проектом Давида Саркисяна (директор Музея архитектуры имени Щусева с 2000 по 2010 год. — Прим. ред.). Ему удалось сделать неповторимую вещь. Но, несмотря на то что у меня были, есть и, надеюсь, будут хорошие отношения с Ириной Коробьиной, после смерти Саркисяна музей перестал быть той важной архитектурной площадкой, интегрированной в нашу культурную и художественную жизнь. Поэтому, хотя я и знаю, что имя недавно назначенного директора овеяно определенной славой, я не испытываю по этому поводу никакой фрустрации».
«Есть фотографии, когда она проводила экскурсии по дому в тапочках внучки Мельникова»
«Я не знаю подробностей обо всех кандидатах на должность директора Музея архитектуры. Но по совокупности сведений, которые у меня есть, получается, что Лихачева — худший вариант из возможных. Сотрудники музея справедливо отмечают, что это человек не того склада: она работала на разных должностях в музее и со скандалом уходила с каждой из них. Кроме того, Лихачева играла главную роль в захвате дома Мельникова. Есть фотографии декабря 2014 года, когда она проводила экскурсии по дому в тапочках, принадлежавших Екатерине Викторовне. Также я знаю, что в августе–сентябре она звонила тем, кто работал с музеем и выступал против этих незаконных действий, и угрожала лишить их доступа в фонд. И в результате фактически сорвала подготовку публикаций к одной из выставок. Однажды она вообще ворвалась на мою лекцию об архитекторе Мельникове, которая проходила в его доме, и чуть не сорвала ее, так как боялась, что прямым текстом будет сказано о захвате дома, — лекция была совсем не об этом.
После истории с домом Мельникова у меня сложилось ощущение, что она именно та фигура, которой управляют люди, срежиссировавшие захват. К тому же до ухода с поста Ирины Коробьиной Лихачева и Кузнецов (первый заместитель Коробьиной. — Прим. ред.), по сути, занимались филиалом музея, то есть домом Мельникова, в пользу постороннего лица — Сергея Гордеева, бывшего владельца половины дома. Он был замешан в истории с Екатериной Викторовной и платил охранникам, которые ее потом не пускали. Ирина Коробьина ушла, когда узнала, что не является хозяйкой музея, которым руководит.
Некоторые говорят, что Лихачева — хороший популяризатор. Ее лекции нравятся публике, хотя и представляют из себя пересказы чужих наработок. Конечно, музей сейчас находится в кризисе и нуждается в новом директоре. Но не думаю, что это должен быть человек такого типа. Директор должен иметь авторитет как среди творческих союзов, так и в глазах Минкульта. Подводя итоги, можно сказать, что Минкульту удобна фигура Лихачевой, но она, конечно, не соответствует интересам самого музея».