что такое секулярный тренд

Акселерация, или секулярный тренд

Проблема акселерации, или секулярного тренда, тесно связана с об­суждаемыми в предыдущей главе средовыми факторами, влияющими на рост и развитие. Акселерации со­матического развития посвящено ог­ромное количество работ (в одном из обзоров, изданном в 1980 г. и обобща­ющем только исследования последне­го десятилетия, упоминается свыше 200 названий: Громбах, 1980).

Едва ли в современной ауксологии существует другое, столь же горячо обсуждаемое понятие, как акселера­ция. Дискуссии вызывает все: сам термин, его содержание, написание и произношение, причины акселера­ции и ее последствия. Поскольку на­блюдения за ростом и развитием де­тей в разных странах продолжают оставаться одной из важнейших за­дач антропологии и медицины, а ре­зультаты подобного мониторинга су­щественно разнятся, споры о том, что такое акселерация, не прекраща­ются и сегодня, на рубеже столетий и тысячелетий.

Но прежде всего о самом термине. Термин «акселерация* развития» (от лат. acceleratio — ускорение) был впервые введен в научную литерату­ру немецким врачом Е. Кохом (Koch, 1953), который на основании много­летних наблюдений над разными по­колениями школьников показал, что дети 30-х гг. нашего столетия во всех возрастно-половых группах оказались крупнее, чем были их ро­дители в том же возрасте.

* В соответствии с нормами произноше­ния как латинского, так и немецкого язы­ка, все-таки правильнее использовать в русском написании и произношении фор­му «акселерация», однако поскольку в рус­ской медико-биологической литературе (в том числе, в словарях и энциклопедиях) преобладает форма «акселерация», мы так­же сочли необходимым использовать имен­но ее в настоящем издании.

Под акселерацией понимается ус­корение соматического развития и физиологического созревания детей и подростков относительно аналогич­ных показателей у предшествующих поколений. Однако поскольку этот же термин часто используется и для характеристики внутригруппового расслоения потемпам развития в пре­делах той или иной детской популя­ции (например, «акселерированные» или «ретардированные» дети, т. е. те, у которых биологический возраст об­гоняет паспортный и наоборот — см. выше), в зарубежной литературе на­ходит более широкое применение тер­мин «секулярныйтренд» — в дослов­ном переводе «вековая тенденция» — подразумевающий, что наблюдаемые явления характерны в первую оче­редь для XX в. Интересно отметить, что характер сдвигов при внутригрупповой и межгрупповой, «вековой» ак­селерации не совпадает: так, во внутригрупповом масштабе более поздне­му сроку наступления полового созревания соответствуют, как прави­ло, большие окончательные размеры тела в целом за счет удлинения рос­тового периода. При «вековой» аксе­лерации зависимость прямо противо­положная: более раннее наступление полового созревания сочетается с большими дефинитивными размера­ми тела. Эта тенденция, отмечаемая некоторыми исследователями (Властовский, 1976, Sinclair, Dangerfield, 1998), пока не получила достаточно­го объяснения в научной литературе.

Другой бытующий в русскоязыч­ной научной литературе перевод того же термина «secular trend» — эпо­хальный сдвиг — отражает измене­ния природы человека на протяже­нии более длительного отрезка време­ни, выходящего за пределы столетия. Подобные тенденции также имели место в истории человечества. При этом термином «секулярный тренд» обозначают не только ускорение раз­вития подрастающего поколения, но и изменения в развитии взрослых лю­дей за 100-150 лет, такие, как увели­чение размеров тела, удлинение реп­родуктивного периода, более позднее наступление менопаузы у женщин, сохранение работоспособности в по­жилом возрасте, увеличение продол­жительности жизни и т. д.; в этой трактовке акселерация развития яв­ляется одной из составляющих секулярного тренда.

В последнее время, в связи с раз-нонаправленными подекадными из­менениями, наблюдающимися в ряде стран в течение последних десятиле­тий, предлагается использовать тер­мин «секулярные изменения», чтобы отразить возможные «плюсовые» и «минусовые» колебания происходя­щих временных сдвигов (van Wieringen, 1986). В зависимости от про­должительности взятых в качестве сравнения временных периодов гово­рят о «долговременных» или «крат­ковременных» изменениях, выявля­емых, как правило, путем повторяю­щихся каждый 10 лет измерений.

Акселерация характеризуется сложным комплексом взаимосвязан­ных явлений, в том числе некоторыми изменениями в психическом раз­витии. Лучше всего изучены ее мор­фологические и отдельные физиоло­гические (например, сроки начала менструирования) проявления. При этом соответствующие изменения ус­танавливаются либо при сопоставле­нии данных о развитии современных людей с аналогичными показателя­ми, относящимися к предшествую­щим периодам времени, преимуще­ственно за последние 100-150 лет (ретроспективный метод), либо путем сравнения соответствующих пара­метров у представителей различных возрастных когорт в пределах одной популяции (как это и было сделано основателем учения Кохом, когда по­казатели размеров тела у представи­телей различных генераций в преде­лах одного сообщества различаются).

Трудно с уверенностью определить начало тенденции к увеличению раз­меров тела, поскольку массовые об­следования ростовых процессов ста­ли проводиться относительно недав­но. В большинстве высокоразвитых стран мира характерные изменения зафиксированы с начала или середи­ны прошлого века, а в Норвегии, судя по результатам одной серии измере­ний, они отмечаются уже с середины XVIII в. (Харрисон и др., 1979). Что касается возраста менархе, т. е. нача­ла менструирования, то упоминания о нем имеются даже в трудах антич­ных и средневековых ученых.

Акселерация соматического разви­тия имеет место уже во внутриутроб­ном периоде жизни. Размеры тела но­ворожденных в различных городах нашей страны и зарубежных стран за последнее время увеличились. У детей грудного возраста этот процесс прояв­ляется в увеличении скорости роста, в более раннем наступлении перекре­ста обхватных размеров головы и гру­ди, в более раннем зарастании роднич­ков. Удвоение массы тела у детей Мос­квы происходит теперь в 4 мес. вместо прежних 6. По сравнению с довоен­ным временем годовалые дети 70-х гг. имели длину тела на 4-5 см, а вес тела на 1,2-1,5 кг больше, чем их сверст­ники в предыдущих поколениях. У детей в возрасте от 1 года до 7 лет ак­селерация также проявляется в увели­чении размеров тела, в более раннем прорезывании постоянных зубов и сроках окостенения скелета.

Наибольше количество исследова­ний посвящено процессам акселера­ции у детей и подростков школьного возраста. Для них также отмечено ук­рупнение размеров тела и сдвиги в уровне возрастного развития. В сред­нем за период с 40-х по 80-е гг. длина тела подростков 13-15 лет как в нашей стране, так и за рубежом, увеличива­лась в среднем на 2,7 см, а вес тела — на 2,3 кг за каждое десятилетие. Осо­бенно интенсивно процесс акселера­ции происходил с конца 50-х до сере­дины 70-х гг. Параллельно с увеличе­нием размеров тела снижался и возраст наступления полового созревания, что особенно наглядно продемон­стрировали сдвиги возраста менархе у девочек (рис. VI. 15). Эта тенденция была многократно отмечена для на­шей страны, различных стран Евро­пы, Северной и Южной Америки, Ин­дии, Японии и т. д. Как показали ис­следования, средний возраст менархе в странах Европы сместился за 100 с лишним лет с 16,5-17,5 до 12,5-13,5 года. Одновременно с этим у де­вочек снизился средний возраст появ­ления других признаков полового со­зревания — молочных желез, волос на лобке и в подмышечных впадинах. У мальчиков ускорение полового со­зревания выражается в более раннем усилении роста наружных гениталий, появлении вторичных половых при­знаков и возникновении поллюций. Об акселерации развития свидетель­ствуют также данные, полученные при изучении скелетного созревания школьников, их двигательной функ­ции и др. Значительные временные сдвиги отмечаются также в соотноше­ниях размеров: длины ноги к длине ту­ловища, обхвата груди к длине тела, в индексе Кегле и т. д. Так, увеличение продольного роста происходит в основ­ном за счет увеличения длины ниж­них конечностей по сравнению с туло­вищем, что также свидетельствует об улучшении условий жизни и питания.

Выраженная тенденция к увеличе­нию роста сопровождается некоторой астенизацией, когда показатели кре­пости организма, такие, как обхват груди, даже несколько уменьшаются по сравнению с предыдущими десяти­летиями. Рост тела в длину обгоняет рост поперечных размеров и увеличе­ние веса тела.

Нарастание мышечной силы в пре­жнее время шло параллельно ускоре­нию роста длины и веса тела. В после­дние годы отмечается снижение пока­зателей динамометрии (рис. VI. 16). Достаточно упомянуть, что существо­вавшие пару десятилетий назад школьные нормы ГТО представляют­ся совершенно непреодолимыми для современных детей. В популяции мос­ковских школьников резко уменьши­лась частота встречаемости мышечно­го типа конституции. Причиной этих изменений, помимо гиподинамии и недостаточной тренированности, мо­жет быть изменение ценностных ори­ентации — по крайней мере, именно к такому выводу пришли ученые од­ного из японских университетов.

В результате ускоренного роста дефинитивная (окончательная) дли­на тела реализуется в настоящее вре­мя в более молодом возрасте, чем раньше. В конце прошлого века муж­чины росли примерно до 26 лет, пе­ред второй мировой войной — до 21 года, в настоящее время — до 18-19 лет. Девушки достигают оконча­тельной длины тела в 16-17 лет. Та­ким образом, размеры тела взрослых также увеличиваются, но в меньшей степени, чем у детей.

Процесс акселерации охватил все слои населения как в городе, так и сельской местности, хотя его темпы до недавнего времени в городе были выше. В последние годы появились сообщения о наличии обратной тен­денции в изменениях ростовых зако­номерностей. Вероятно, это связано с затуханием акселерации в городских популяциях, в сельских она продол­жается или даже усиливается. Что касается социальной стратификации, то, по данным зарубежных исследо­вателей, акселерация протекала бо­лее интенсивно у представителей бед­нейших слоев населения. При этом эпохальный сдвиг перекрыл разли­чия между социальными классами, и, хотя они все еще существуют, сред­ний английский мальчик любого воз­раста в наши дни выше, чем его ро­весник из высших слоев общества конца XIX в. (Харрисон и др., 1979). Однако и в наши дни есть свидетель­ства того, что дети в сверхобеспечен­ных, элитарных семьях по-прежнему обгоняют своих родителей.

Процесс акселерации наблюдается в популяциях различной этнической принадлежности, хотя и протекает с разной степенью интенсивности. В республиках бывшего СССР увели­чение размеров тела наблюдалось у представителей и европеоидной, и монголоидной расы — бурят, кирги­зов, казахов (Властовский, 1976). Увеличение размеров тела в подрост­ковом возрасте описано также у япон­цев, эскимосов и индейцев Канады, негров юга Африки и даже низкорос­лых бушменов. В то же время среди так называемых традиционных попу­ляций существует немало таких, ко­торые еще не охвачены акселерацией, очевидно, в силу того, что их пока не коснулся процесс модернизации.

Известно много гипотез о причи­нах акселерации и секулярного тренда в целом. Предполагаемые факто­ры акселерации (подобно факторам, влияющим на рост в постнатальном онтогенезе) можно разделить на две группы: экзогенные (средовые) и эн­догенные (наследственные).

Большинство авторов справедливо связывают акселерацию с улучшени­ем условий жизни, в первую оче­редь — питания (возросшее потребле­ние животных белков и жиров, а так­же молока, сахара, витаминов), с улучшением гигиенических навыков, уменьшением размеров семьи, успеха­ми медицины (в том числе профилак­тической — вакцинация населения и т. д.), снижением заболеваемости и др. Очевидно, все эти причины играют существенную роль в объяснении на­блюдаемых сдвигов. Так, во время войн, социальных и экологических бедствий, наряду с ухудшением пита­ния и общего уровня материального благосостояния населения, отмечает­ся снижение средних размеров тела у детей, замедление полового созрева­ния. Этими же причинами можно объяснить и различия в темпах аксе­лерации у представителей различных социальных слоев.

И все же это не единственная при­чина акселерации. Есть попытки объяснить акселерацию влиянием на организм условий жизни в современ­ном городе (ускоренный темп жизни, информационные потоки, шумовые воздействия, атмосферное загрязне­ние, гиподинамия и т. д.) — так на­зываемая теория «урабинизационной травмы». Однако подобная гипотеза не объясняет социальных различий в темпах акселерации или феномен ак­селерации у сельских жителей.

Многие авторы пытаются найти основную причину акселерации в факторах наследственности, в част­ности, в увеличении доли гетеролокальных браков. При этом высказы­вается мнение о «среднем уровне гетерозиготности» в популяции как одном из условий акселерации раз­вития (Никитюк, Филиппов, 1975).

Ускорение или торможение росто­вых процессов объясняется также ис­ходя из концепции взаимодействия организма со средой обитания (Ники­тюк, 1989), когда расхождение меж­ду потребностями и возможностями приводит при слабой выраженности к физиологическому стрессу и аксе­лерации, а при усугублении этого процесса — к торможению — ретар­дации — развития. В доказательство этой гипотезы приводятся данные по детям Дагестана, перенесшим ряд землетрясений различной степени.

Помимо уже упомянутых, необхо­димо остановиться на гелиогенной ги­потезе Е. Коха, которая носит, скорее, исторический характер и делает ак­цент на стимулирующем влиянии ви­тамина Д, образующегося в коже че­ловека под действием ультрафиолето­вых лучей. Согласно этой теории, современные дети в большей степени подвержены действию этого фактора, чем их сверстники начала века.

В последние годы получили боль­шое распространение теории, связы­вающие феномен акселерации с дей­ствием более глобальных факторов, например, меняющимся уровнем сол­нечной и геомагнитной активности. Отмечается также, что волны эпо­хального увеличения или уменьше­ния размеров тела наблюдаются в ис­тории человечества не впервые. Так, в Древней Греции и Древнем Риме возраст менархе был более ранним, чем в эпоху средневековья: 12-15 и 17,5-18лет соответственно. Согласно палеоантропологическим данным, максимальные размеры тела челове­ка на территории нашей страны были в неолите, минимальные — в средне­вековье. По некоторым последним данным, темпы соматического разви­тия у неандертальцев были более ин­тенсивными, чем у современного че­ловека (Nelson, Thompson, 1999).

Немало загадок связано и с изме­нениями размеров тела в процессе эволюции, начиная с австралопите­ков. Так, длина тела знаменитой Люси равнялась всего 120-130 см, а живший на пару миллионов лет поз­же Homo erectus из Нариокотоме (Ке­ния) «вымахал» до 180 см. «Акселерированные» неандертальцы по дли­не тела были явно короче (160 см), а люди современного типа — «крома­ньонцы» — вновь подросли и т. д. Очевидно, мы действительно имеем дело с волнами эпохальных измене­ний, причем «длина волны» может меняться в зависимости от продолжи­тельности выбранного периода прак­тически от миллиона лет до десяти­летия. Можно предположить, что в разные периоды вступают в действие различные факторы или, по крайней мере, вклад их неодинаков: «на длин­ных волнах» действуют в первую оче­редь эволюционные глобальные (кос­мические) факторы, с укорочением периода на первый план выходят бо­лее «земные», социально-экономи­ческие и др. факторы.

Пока ни одна из гипотез не может целиком удовлетворительно ответить на вопрос о причинах акселерации. Очевидно, реализация процесса аксе­лерации происходит во взаимодей­ствии экзогенных и эндогенных фак­торов, при этом наблюдаемые сдвиги, как в отношении размеров тела, так и темпов созревания, носят характер од­ного из самых значительных явлений в современной биологии человека, имеющего серьезные медицинские, педагогические и социологические по­следствия. Отсюда с очевидностью вы­текает необходимость проведения широкомасштабного мониторинга ростовых процессов у детей разных национальностей, проживающих в разных условиях среды, с целью ре­гулярного обновления локальных популяционных стандартов (подобное обследование московских детей про­водится в настоящее время сотрудни­ками НИИ антропологии МГУ).

Полученные показатели, наряду с обычными жизненно-статистически­ми индексами (рождаемость, смерт­ность, заболеваемость и др.), могут использоваться в качестве одной из характеристик состояния здоровья и социального благосостояния той или иной группы населения. Обществен­ное значение связанных с акселера­цией изменений может выражаться в пересмотре границ школьного возра­ста, обновлении стандартов для изго­товления предметов народного по­требления, в том числе обуви, одеж­ды, мебели и пр.; корректировке принципов жилищного и гражданс­кого строительства; изменении неко­торых законодательных актов и основ судопроизводства и т. д.

Попытки спрогнозировать даль­нейший ход процесса акселерации должны учитывать наблюдаемую в последние годы тенденцию к стаби­лизации или даже ретардации разви­тия. В 80-е гг. во многих европей­ских странах, в том числе и в России, получены данные, свидетельствую­щие о прекращении акселерации у городских детей. Это в первую оче­редь касалось изменений в скорости полового созревания, в то же время рост тела в длину еще продолжался.

Согласно последним данным (Го­дина и др., 1999; Ямпольская, 2000), выявленная в предыдущее десятиле­тие тенденция носит закономерный характер. В 90-е годы произошло дальнейшее «постарение» возраста менархе, а рост продольных разме­ров практически стабилизировался. В то же время несколько снизился рост обхватных размеров и показате­лей массы тела (рис. VI. 17; VI. 18).

Часто исследователям, занимаю­щимся акселерацией соматического развития, приходится отвечать на вопрос: что такое акселерация — зло или благо? Однако сама постановка этого вопроса представляется некор­ректной. Акселерация имеет как по­ложительные, так и отрицательные последствия и должна рассматри­ваться как закономерное социобиологическое явление. Конечно, более раннее в среднем физическое разви­тие подростков по сравнению с психо­логическим и интеллектуальным ста­вит перед обществом ряд серьезных проблем (см. выше). С другой сторо­ны, есть целый ряд свидетельств бо­лее высоких показателей КИ у пред­ставителей последующих поколений (Sinclair, Dangerfield, 1998).

Из неблагоприятных сторон аксе­лерации следует отметить ее явно не­гативное влияние на состояние здоро­вья подрастающего поколения. В на­стоящее время усилилась частота заболеваний центральной нервной си­стемы (энцефалиты и менингиты), ве­гетативных неврозов и детских пара­личей, появились дефекты осанки; изменилась клиника туберкулеза; в более раннем возрасте появляется близорукость; учащаются случаи ос­трого ревматизма и т. п. (Громбах, 1980). Однако отмечаемое повыше­ние заболеваемости в равной степени связано с процессом модернизации, одной из составляющих которого яв­ляется и акселерация: это как бы две стороны одного и того же процесса.

В последнее время в популярной отечественной прессе появились весь­ма негативные прогнозы относитель­но того, что в связи с наблюдающими­ся социальными изменениями у пос­ледующих поколений произойдет явное ухудшение физических конди­ций. Эти прогнозы основываются на уже обсуждавшемся выше явлении стабилизации процесса акселерации. Однако, во-первых, подобное явление вполне закономерно: наблюдавшиеся сдвиги в ускорении полового созрева­ния не могут происходить до бесконеч­ности, иначе пришлось бы признать, что половозрелости могут достичь со­всем маленькие девочки (что наблюда­ется как исключение в крайне редких случаях и носит характер патологи­ческого статуса «преждевременного полового развития» — pubertas praecox). Очевидно, процесс увеличе­ния размеров тела и ускорения поло­вого созревания должен иметь свои, генетически детерминированные пре­делы. Во-вторых, динамика продоль­ного роста и полового развития вовсе не обязательно идет по одной и той же траектории. На самом деле, эти про­цессы достаточно автономны. Подоб­ное предположение высказывалось в свое время В.В. Бунаком (Бунак, 1968) и было в дальнейшем подтверждено ходом подекадных временных сдвигов во многих странах, в частности, и в России. Хотя стабилизация процесса акселерации, выражающаяся в приос­тановке тенденции к более раннему со­зреванию, наблюдалась еще в 80-е годы, прекращения продольного рос­та не произошло (Година и др., 1987). Выявленная в 80-е годы тенденция со­хранялась и на протяжении 90-х гг. Подобная закономерность наблюдает­ся в этот же период и в других круп­ных европейских странах со стабиль­ной экономикой. Таким образом, по­добные колебания можно считать закономерным процессом, происходя­щим и в отсутствие глобальных катак­лизмов и социальных катастроф. Тем не менее, поскольку процессы роста и развития являются четким отражени­ем, «зеркалом» развивающихся в об­ществе процессов, дальнейшее ухуд­шение социально-экономического уровня и статуса питания подрастаю­щего поколения могут привести к не­гативным тенденциям в показателях роста и развития.

О причинах Акцелерация существует много гипотез (улучшение питания; развитие гигиены; нейрогенная гипотеза, объясняющая Акцелерация в больших городах действием на нервную систему комплекса городских раздражителей; группа эндогенных гипотез, например объяснение Акцелерация увеличением числа браков между людьми из отдалённых мест и др.). Все эти гипотезы, однако, односторонни и уязвимы. По-видимому, Акцелерация обусловливают многие биологические и социальные факторы. Значение процесса Акцелерация для человечества ещё не изучено.

Источник

Измерение роста

История вопроса

Антропология занимает пограничное положение между естественными науками, с одной стороны, и гуманитарными и социальными, с другой. Поэтому она предоставляет уникальные возможности для изучения физических качеств человека в культурном контексте — иначе говоря, для того, чтобы понять, как среда, в которой живет человек, воздействует на его тело.

Существует давняя традиция связывать положение человека в обществе с теми или иными особенностями строения тела. Уже в шумерских текстах 3500 года до н. э. говорится о том, что у людей с более высоким социальным статусом выше рост и крепче здоровье. Платон приписывал людям разного общественного положения разные, изначально данные им физические качества. Прямые данные о связи между социальным статусом и реконструированной длиной тела получают, исследуя костные материалы из погребений.

Но наиболее точная информация появляется с началом массовых антропометрических обследований. Конечно, сперва они проводились не с научной целью — например, в армии. Еще в XVIII веке было показано, что новобранцы из рабочих семей, которых принимали в британскую регулярную армию, на 12 с лишним сантиметров уступали в росте представителям аристократических семей, поступающим в привилегированные военные училища. Регулярные измерения, проводимые в Карлшуле в Штутгарте — школе при дворе герцога Вюртембергского, выявили существенную разницу в росте между учениками, происходившими из аристократических семей или из семей буржуа (к последним относился и будущий глава немецкого романтизма, обучавшийся одно время в Карлшуле, — Фридрих Шиллер). В 10—11 лет дети аристократов были всреднем на 2,5 см выше своих сверстников из семей среднего сословия, в 15 лет — на 7 см. Однако к окончанию периода роста эти различия практически исчезали. Позже эти данные были подтверждены и в других странах — в Италии, США, России. Дети, родители которых занимались физическим трудом, были ниже ростом, чем их сверстники из более обеспеченных семей.

В XIX веке подобные исследования приобрели отчетливую политическую окраску. Это было время бурного развития капитализма, когда детский труд повсеместно использовали на промышленных производствах. Рост начали рассматривать как «зеркало» социально-экономических условий.

Так было положено начало ауксологической эпидемиологии, или эпидемиологической ауксологии (от греч. auxano – расти; ауксология — раздел антропологии, изучающий рост и развитие). Виллерме во Франции, Чедвик, Гальтон и Робертс в Великобритании, Пальяни в Италии, Боудич в США (список имен и стран можно продолжать) показали наличие четкой связи между условиями жизни детей и показателями их роста. В России первые измерения детей и подростков провел в Петербурге Н.Н.Виллямовский. Затем последовали измерения И.А. Веревкина,П.Ильинского, П.Ф.Лесгафта, Н.В.Зака, И.Старкова, Ф.Ф.Эрисмана и многих других. Были отмечены, в частности, различия между мальчиками — учащимися средних учебных заведений Москвы: мальчики из более обеспеченных семей опять-таки превосходили сверстников по длине тела и обхвату груди.

Дети рабочих и менеджеров

В ХХ веке было проведено множество исследований, посвященных влиянию социально-экономических факторов на размеры тела у подрастающего поколения. Для жителей практически всех стран мира выявлена закономерность: дети в более обеспеченных семьях выше и тяжелее, чем в малообеспеченных. Во многих случаях речь идет о совместном действии разных факторов: больше доход, лучше питание, жилищные условия и гигиенические навыки, меньше братьев и сестер, более внимательный уход за ребенком, ниже уровень инфекционных заболеваний и т. д. Наиболее важным детерминантом признано образование родителей. Как правило, имеется прямая зависимость между уровнем образования родителей и экономическим статусом семьи и обратная — между уровнем образования и количеством детей. А этот последний показатель связан обратной зависимостью с размерами тела: чем больше детей в семье, тем меньше их рост.

Знаменитый британский педиатр и эндокринолог Джеймс Таннер (1920—2010) отмечал, что значимые различия в росте сохраняются и у взрослых из различных социальных групп. У 20-летних англичан они составляют 3 см для мужчин и 2 см для женщин (сравнивали только две категории: представителей умственного и неквалифицированного физического труда). В исследовании здоровья и роста детей, проведенном в Великобритании начала 80-х годов, выявлены различия в размерах тела между детьми безработных и работающих отцов, относящихся к различным социальным классам.

В Великобритании существует огромная традиция социобиологических исследований, разработаны четкие определения социальных классов. Например, в одном из самых популярных классификаторов, которым по сей день пользуются социологи, экономисты и антропологи Великобритании, — «Общем регистраторе» Стивенсона общество разделено на пять классов:

— профессиональный труд (врачи, юристы, ученые);

— промежуточные занятия (учителя, медсестры, менеджеры, администраторы);

— квалифицированный труд — нефизический (клерки, работники торговли) и физический (шоферы, строители, шахтеры);

— полуквалифицированный труд (кондукторы, почтовые служащие);

— неквалифицированный труд (носильщики, уборщики).

В основу деления положен так называемый принцип социальной значимости, критерии которой — «культура или ее отсутствие», «интеллект и образование». Эта схема не означает превосходства одних классов над другими, но служит удобным инструментом для исследовательских целей.

Отметим, что в западных странах имеется соответствие между более высоким социальным классом (то есть более высоким уровнем образования) и уровнем дохода. Как будет показано ниже, в России картина иная: хотя социальная стратификация в последние 15 лет становится все заметнее, более высокий уровень образования и культуры не обязательно связан с лучшим материальным положением.

Итак, результаты современных исследований демонстрируют существование отчетливых биологических различий между представителями различных классов. Наибольшие различия касаются детского возраста: согласно знаменитому определению Таннера, показатели роста и развития детей — зеркало процессов, происходящих в обществе.

Социально-экономические факторы влияют не только на рост, но и на темпы полового созревания. Это влияние настолько сильно, что зачастую перекрывает этнотерриториальные и климатогеографические различия. Чем ниже социальный статус, тем позднее наступает зрелость, независимо от этнической принадлежности.

Наиболее чувствительный индикатор в подобных исследованиях — возраст менархе, то есть начала менструирования. Более позднее наступление менархе у девочек из менее обеспеченных слоев было описано в Польше, Судане, Венгрии, Великобритании, Ирландии, Чехии, Японии, Испании, Индии, Нигерии, Бельгии и других странах. В развивающихся странах упомянутая разница между девочками из высшей и низшей социальных категорий в возрасте менархе может достигать девяти месяцев. Однако в последнее время этот разрыв постепенно сокращается — по-видимому, из-за выравнивания условий жизни.

Среди других важных показателей следует отметить развитие жироотложения. В развитых индустриальных обществах ожирение говорит о социальном неблагополучии; в слаборазвитых странах признак социального угнетения — низкая толщина подкожного жирового слоя. В обоих случаях речь идет о воздействии питания — несбалансированного или недостаточного.

Социальные классы различаются также по многим другим медико-статистическим показателям. Но мы в дальнейшем будем рассматривать главным образом рост, телосложение и время полового созревания.

Россия и СССР

Взаимосвязь между социальными факторами и показателями развития детей привлекла внимание русских исследователей уже в XIX веке. Однако после революции 1917 года и особенно с конца 1930-х годов число работ, отражающих социальные подходы к проблемам биологии человека, снижается, постепенно сходя на нет — и отнюдь не из-за отсутствия интереса к подобной тематике.

В 1920-е годы публикации по данной теме еще появлялись. Признанный классик отечественной антропологии Я.Я.Рогинский одну из своих первых работ (1926) посвятил анализу влияния различных условий жизни на прорезывание первых молочных зубов у ребенка. Он показал, что сроки прорезывания зубов зависят от «номера» беременности, возраста родителей и веса ребенка при рождении, а также отметил более раннее появление зубов у детей квалифицированных рабочих, снижение веса и более позднее прорезывание зубов у детей безработных.

Одним из тех, кто заложил теоретические и методические основы социального подхода в отечественной антропологии и медицине, был выдающийся российский ученый В.В.Бунак. В 1926 году при Государственном институте социальной гигиены Наркомздрава организовано Центральное антропометрическое бюро (ЦАБ), где при участии известных антропологов и медиков В.В.Бунака, Л.А.Сыркина, В.Г.Штефко начали накапливаться обширные ауксологические материалы. В числе задач, стоящих перед ЦАБ, было наблюдение за физическим развитием населения, в том числе и различных его групп. При участии Бунака была разработана унифицированная методика антропометрических исследований, начато обсуждение принципов статистического анализа, нормативов физического развития.

Значительный интерес для темы нашей статьи представляют «штандарты физического развития школьников». (В то время главным языком общения ученых был немецкий, и привычные нам «стандарты» произносили и писали через «ш».) В 1928 году дети школьного возраста были наиболее подробно обследованной в антропометрическом отношении группой населения. При этом стандарты «антропометрических измерений и физиологических величин» были разработаны для разных групп, как правило, однородных по профессиональному составу родителей. Однако с 1930-х годов работы, посвященные изучению физических различий в зависимости от социального статуса, исчезают со страниц научных журналов. В тоталитарной стране, которой стал СССР, изучение социальных классов могло быть оценено как «политически неблагонадежное».

Возрождение социального подхода в отечественной науке относится к 1970—1980-м годам, когда в медико-гигиенических исследованиях наряду с биологическими стали рассматриваться и социальные факторы. В частности, мы предприняли попытку выявить зависимость между социальными детерминантами — то есть образованием, профессией родителей — и показателями роста и развития московских школьников 80-х годов. Эта попытка практически не дала результатов. За исключением тонкого слоя недосягаемых и «неизмеряемых» детей номенклатурной элиты остальная масса московской детской популяции оказалась на удивление гомогенной, что можно объяснить примерно одинаковыми условиями жизни большей части населения при социализме. К такому же выводу — об отсутствии значимых социальных различий в показателях физического развития детей и подростков в ряде советских республик — пришли и другие исследователи. Таким образом, утверждение о том, что СССР — «бесклассовое» общество, в какой-то мере соответствовало действительности.

Что такое«секулярный тренд»?

Как же обстоят дела с изучением взаимоотношений между социальным статусом и физическими характеристиками в настоящее время? Эта проблема тесно связана с таким важным биосоциальным феноменом, как процесс акселерации, или секулярный тренд.

Удачное определение секулярного тренда принадлежит известному зарубежному ауксологу Барри Богину: «Секулярный тренд — это процесс изменения средних размеров или формы тела индивидов в популяции от поколения к поколению. Такие изменения могут быть положительными (когда размеры тела увеличиваются) или отрицательными (когда они уменьшаются)».

Одним из первых на межпоколенные различия в размерах тела обратил внимание основатель американской антропологической школы Франц Боас. Он отметил, что дети-мигранты отличаются по показателям роста от исходных популяций, и впервые высказал представление о пластичности процессов роста, об их адаптации к окружающей среде. Изучая учеников частной школы имени Хораса Манна Колумбийского университета, Боас заключил, что с 1909 по 1935 год они «выросли». Он же выдвинул в качестве причины улучшение социально-экономических условий жизни.

Здесь уместно упомянуть и о других гипотезах секулярного тренда. Их можно условно разделить на две группы: экзогенные (средовые) и эндогенные (наследственные). Большинство авторов вслед за Боасом считают причиной улучшение условий жизни, в первую очередь питания: возросшее потребление животных белков и жиров, а также молока, сахара, витаминов, развитие гигиенических навыков, уменьшение размеров семьи, успехи медицины и др. Очевидно, что это предположение справедливо. Во время войн, социальных и экологических бедствий всегда отмечается снижение средних размеров тела у детей, замедление полового созревания. С этой же точки зрения можно объяснить и различия в темпах акселерации у представителей различных социальных слоев.

Причиной акселерации называют и влияние городских условий: ускоренный темп жизни, информационные потоки, шумовые воздействия, атмосферное загрязнение, гиподинамия и т. д. (так называемая теория урбанизационной травмы). Критики этой гипотезы отмечают, что она не объясняет социальных различий в темпах акселерации и феномен акселерации у сельских жителей. На мой взгляд, противоречия здесь нет: можно предположить, что перечисленные факторы затрагивают и сельских жителей, по крайней мере, основную их массу, живущую в развитых странах.

Многие авторы пытаются найти основную причину акселерации в факторах наследственности. Интересную попытку объяснить акселерацию с позиций гетерозиса, то есть дальнородственного скрещивания, предприняли российские генетики Ю.П.Алтухов, В.А.Шереметьева и Ю.Г.Рычков (см. «Химию и жизнь», 2000, № 10). Отсутствием гетерозиса можно объяснить, например, ничтожно малую скорость секулярного тренда (4,5 мм за десятилетие с 1880 по 1970 год) у белого населения Южно-Африканской Республики, без сомнения, относящегося к высокому социально-экономическому слою.

В последние годы получили распространение теории, связывающие феномен акселерации с действием «космических» факторов, например меняющимся уровнем солнечной и геомагнитной активности. Отмечается, что волны эпохального увеличения или уменьшения размеров тела наблюдаются в истории человечества не впервые. Так, в Древней Греции и Древнем Риме возраст менархе был более ранним, чем в эпоху Средневековья: 12—15 и 17,5—18 лет соответственно.

Немало загадок задают и изменения размеров тела в процессе эволюции человека и ископаемых гоминид. Большинство исследователей выделяет в нем две основные фазы. Первая, длившаяся около 2 млн. лет (австралопитековые), характеризовалась сравнительно небольшими размерами тела. Так, длина тела знаменитой Люси — Australopithecus afarensis — равнялась всего 120—130 см. У Homo erectus длина и вес тела резко увеличиваются и по существу достигают современных значений. Этот скачок, по мнению некоторых ученых, связан с изменением характера питания древних гоминид, а именно более интенсивным употреблением мяса. Неандертальцы стали несколько ниже ростом, но их вес увеличился. Предполагается также, что развивались они быстрее современных людей. Кроманьонцы были выше неандертальцев, но в целом на протяжении последних 35 тысяч лет они (то есть мы) уменьшались в росте.

Согласно палеоантропологическим данным, максимальными размеры тела человека на территории нашей страны были в неолите, минимальными — в Средневековье. Сходные тенденции описаны и немецкими исследователями. Можно предположить существование «волн» эпохальных изменений, продолжительностью от десятков тысячелетий до десятилетий. Можно предположить также, что в разные периоды вступают в действие различные факторы или, по крайней мере, вклад их неодинаков: на «длинных волнах» действуют в первую очередь эволюционные «космические» факторы, с укорочением периода на первый план выходят «земные» — социально-экономические и другие. Как справедливо указывает Дж.М.Таннер, наиболее доказуемы все же социально-экономические причины.

В целом, если вспомнить давнишний спор биологов, начатый еще во времена Френсиса Гальтона, «nature or nurture» — природа или воспитание, генетика или среда — там, где речь идет о феномене секулярного тренда, «или» следует заменить на «и». Скорее всего, генетические и средовые факторы тут действуют совместно.

О наших детях

Из всего, о чем говорилось в предыдущих разделах, понятно, насколько необходим широкомасштабный мониторинг ростовых процессов у детей разных национальностей, проживающих в разных условиях — и прежде всего в «эпоху перемен». Рассмотрим некоторые тенденции, наблюдаемые в последние годы, на примере исследований московских школьников в трех временных срезах — 1970-е, 1980-е и 1990-е.

Длина тела быстрее всего изменялась в 1970—1980 годы, а в последнее десятилетие стабилизировалась, хотя тенденция к увеличению еще сохраняется. Увеличение веса имело место у мальчиков на протяжении первых двух серий измерений. Между 80-ми и 90-ми годами достоверных различий по весу не выявлено. У девочек изменения веса были выражены на протяжении всех трех серий измерений. Однако в последнее десятилетие ХХ века (а у девочек и раньше) вес начинает снижаться. Между тем в других странах по-прежнему, хотя и в разной степени, вес детей растет. Еще более выразительны изменения обхвата груди. И у мальчиков, и у девочек этот показатель уменьшается. Подобная тенденция характерна и для других поперечных и обхватных размеров, а также жировых складок.

На рис. 1 приведены ростовые кривые измерительных признаков у московских мальчиков и девочек, обследованных в 90-е годы. Возрастная динамика длины тела выглядит обычно, с двумя перекрестами (в 11—13 лет девочки перерастают сверстников, затем мальчики снова становятся выше). При этом на кривых веса картина иная: московские девочки практически не обгоняют мальчиков по этому показателю даже на протяжении пубертатного периода, как и по ширине плеч. Но, пожалуй, самое удивительное — это возрастная динамика ширины таза. Хорошо известно из литературы, что девочки должны опережать мальчиков по этому показателю на протяжении всего периода роста, однако на графике видно, что девочки лишь в пубертатном периоде незначительно обгоняют мальчиков.

На рис. 2 представлены возрастные изменения некоторых обхватных размеров и жировых складок. Здесь все выглядит более предсказуемо: по обхвату талии мальчики обгоняют девочек, а по обхвату ягодиц, напротив, девочки оказываются впереди мальчиков. В последнем случае различия, однако, весьма невелики. Средние величины обхвата талии и ягодиц у 17-летних девушек — 66,21 и 93,81 см, что весьма близко к двум последним членам «магической» пропорции — «90 60 90». (Обхват груди «по Бунаку» измеряется не так, как на конкурсах красоты, поэтому первый член соотношения оказывается существенно меньше — 78,67 см.)

Мы видим, что в последнее десятилетие ХХ века изменения некоторых размеров тела у московских детей и подростков приняли другое направление. Если длина тела стабилизировалась на среднеевропейском уровне, то вес, обхватные, некоторые широтные размеры, а также подкожное жироотложение снижаются, особенно у девочек. Сдвиги в направлении, которое в быту именуется «узкой костью» и «худобой», антропологи называют астенизацией телосложения.

Известно, что акселерация соматического развития всегда сопровождается некоторой астенизацией. В последние 15—20 лет эти тенденции значительно усилились, что подтверждает и распределение детей по типам конституции (согласно схеме Штефко Островского, рис. 3). Согласно нашим данным, в 90-е годы существенно увеличивается процент детей с астеноидным и торакальным типами (в некоторых возрастных группах более чем вдвое), снижается процент встречаемости мышечного типа и несколько увеличивается процент детей с дигестивным типом конституции. В 1990-е годы процент детей с астеноидным типом конституции, по нашим данным, доходит до 5% у девочек и 8—9% у мальчиков старших возрастов. По данным других авторов, эти цифры значительно выше. Подобные же результаты были получены и в конце последнего десятилетия.

Очень важно, что как по литературным, так и по нашим собственным данным у современных детей и подростков снижаются характеристики физической крепости организма (таблица 3). «Молодежь нынче пошла хилая» — к сожалению, это подтверждает статистика.

Одно из самых распространенных объяснений связывает астенизацию с ухудшением социально-экономических условий в России 1990-х годов. Подобного мнения придерживаются также чешские и польские ауксологи на основании своих данных. Эта точка зрения хорошо обоснована, но свою роль могла сыграть и другая причина: стремление молодых людей, в особенности девушек, соответствовать неким «идеальным» представлениям о том, как они должны выглядеть.

«Биологическое тело» становится все более зависимым от социальных влияний. При этом, с одной стороны, социальные факторы воздействуют на биологические характеристики, а с другой — вновь обретенные параметры становятся инструментом социальной мобильности. Происходит смена стереотипов — «от матрешки к Барби». Как сообщил Джон Коули на II Международной конференции «Экономика и биология человека» (Мюнхен, 2004), в США женщины с более высоким индексом массы тела, в первую очередь белые, испытывают трудности при приеме на работу. Человеческое тело «вылепливается» в соответствии с заданными канонами и требованиями социума.

В большей степени это относится к городской молодежи, поскольку она менее физически активна и испытывает на себе более мощное давление СМИ. Особенно сильно давление должно ощущаться в странах бывшего социалистического лагеря, где о рекламных роликах и профессии фотомодели еще двадцать лет назад знали только понаслышке. Конечно, это лишь одна из гипотез, но она в какой-то степени позволяет объяснить, почему эти тенденции сильнее выражены у девушек, и в первую очередь — у девушек из более образованных семей. О стремлении подростков соответствовать модному типу телосложения пишут и западные ученые. А в одном японском исследовании сообщается, что молодые женщины (18—21 года) склонны были видеть у себя проявления излишней полноты, тогда как, судя по результатам измерений, речь могла идти скорее о дефиците веса.

Умный — не значит обеспеченный

Во многих развитых индустриальных странах социальный градиент выравнивается, уменьшаются различия в условиях жизни. В других же, особенно в странах бывшего соцлагеря, происходит обратный процесс. Поэтому представляется особенно интересным проследить за социальной стратификацией в нашей стране и попытаться определить влияние этого процесса на физические параметры подрастающего поколения.

Во время антропологического обследования мы проводили анкетирование, учитывающее ряд биологических и социально-экономических параметров. Затем мы использовали данные по профессии и уровню образования отца и матери. В качестве основного детерминирующего фактора был выбран уровень образования родителей.

Все индивидуальные данные объединили в три группы в зависимости от уровня образования матери или отца: 1 — без образования (школьное); 2 — среднее специальное образование; 3 — высшее образование. Также выделили группы по количеству детей в семье: один ребенок, два или более двух. В дальнейшем результаты усреднялись по категориям — в отдельности по образованию отца, образованию матери и количеству детей в семье.

Прежде всего выяснилось, что организмы мальчиков и девочек реагируют на социально-экономические факторы неодинаково. Если у мальчиков все показатели значимо увеличиваются с повышением уровня образования отца, то у девочек картина прямо противоположная: самыми крупными оказались дочки отцов, окончивших только среднюю школу. Однако нельзя утверждать, что в этой группе наиболее благоприятные условия для девочек. Картину «благополучия» дают признаки, связанные с увеличением веса, обхватных размеров, развитием жироотложения. Ни по длине тела, ни по величине костных диаметров значимых различий между группами девочек, сформированными по уровню образования отца, не выявляется. Зато обнаружены достоверные различия для всех трех групп между собой по грудному указателю — грудная клетка делается менее выпуклой при повышении социального ранга, учитываемого по образованию отца. Интересно, что наибольшие различия отмечены между 1-й и 2-й группой (отцы без образования или со средним образованием). Различия между девочками из 2-й и 3-й группы (среднее или высшее образование отцов) невелики.

У мальчиков: наибольшие различия опять-таки наблюдаются между 1-й и 2-й группой. Однако у них отмечен статистически достоверный прирост показателей от 1-й ко 2-й группе (сыновья отцов без образования и со средним специальным образованием). При этом наиболее информативными признаками оказываются костные — длина тела и диаметры (плечевой, тазовый, грудной поперечный).

А что с образованием матери? Если у мальчиков направление изменчивости по этой переменной в целом такое же, как и в предыдущем случае, то у девочек влияние уровня образования матери вообще не обнаруживается. У мальчиков более достоверно выделяются сыновья матерей со средним специальным образованием: у них максимальны почти все изученные размеры. Сыновья матерей с высшим образованием уступают сверстникам из предыдущей группы практически по всем параметрам, хотя статистически достоверные различия отмечены только по очень небольшому количеству признаков.

Таким образом, по показателям развития мальчиков из семей родителей с разным уровнем образования можно выделить некое подобие «среднего» класса, не имеющего никакого отношения к трактовке понятия «класс» в зарубежной литературе. Это семьи родителей со средним специальным образованием, которые в силу ряда причин, связанных со специфическими особенностями развития российского общества, оказались в более благоприятной экономической ситуации. Во всяком случае, можно сделать четкий вывод, что высшее образование родителей в современной России вовсе не гарантирует благополучия их детей.

Согласно некоторым литературным данным, различия в размерах тела девочек и мальчиков из семей родителей разного уровня образования и профессиональной принадлежности однонаправленны и выражены у мальчиков в большей степени. В нашем случае мы сталкиваемся с несколько иной ситуацией.

Итак, представители более высокого социального статуса характеризуются большими размерами тела (в первую очередь мальчики) и пониженным жироотложением (признак, в большей степени свойственный девочкам). В последнем случае речь идет не только о величинах толщины подкожного жирового слоя, но и о его распределении: так, для подростков с более низким социальным статусом характерно большее развитие жира на туловище, а не на конечностях.

Дети становятся более разными

Следующий вопрос: как антропологические параметры подростков менялись во времени, именно в тот период, когда менялись социальные воздействия — с 80-х по 90-е?

В 80-е годы отцы с высшим образованием были у более половины всех обследованных девочек и 40% мальчиков, а группа отцов со средним специальным образованием составляла всего 13—15%. В 90-е насыщенность всех трех групп примерно одинакова и составляет для детей обоего пола около 30%. В группах по образованию матери таких существенных подвижек не произошло, за исключением того, что группа матерей без образования у девочек составила в 90-е годы около 39% всех обследованных против 31% в 80-е. По количеству детей в семье наиболее многочисленной, как и в предыдущее десятилетие, оказалась вторая группа(двое детей), но третья группа (трое детей и больше) в 90-е годы составила почти 10—11% против 4—7% в предыдущее десятилетие.

Ростовые характеристики детей и подростков изменяются в ответ на изменения социальных переменных. Мальчиков характеризуют те же тенденции, что и в 80-е годы, но степень различий существенно меняется. Если в прежнее десятилетие образовательный уровень отца или матери оказывал лишь минимальное влияние, то в 90-е годы этот эффект усилился. Важно подчеркнуть также, что реакция мальчиков и на образование отца, и на образование матери в целом сходна: морфологические показатели повышаются от 1-й группы к 3-й. Тенденции, связанные с количеством детей в семье, за прошедшее десятилетие не изменились, но опять-таки значительно усилились.

Иное дело — девочки. Если в 80-е годы основным детерминантом для них был уровень образования матери, то в 90-е он вообще перестал оказывать влияние на ростовые параметры девочек. Что касается образования отца, то здесь проявились прямо противоположные тенденции. В 80-е годы основные морфологические показатели девочек увеличивались с ростом образовательного уровня отца, как и следовало ожидать. В 90-е годы самые высокие значения параметров, особенно по весу и показатели развития жироотложения, выявлены у дочерей отцов без образования.

Конечно, полученных материалов недостаточно для того, чтобы делать исчерпывающие выводы: так, мы не располагали точными данными о семейном доходе. Но даже имеющиеся данные показывают, что за 10—15 лет «перестройки» в обществе произошли изменения, которые отразились на характеристиках роста и полового созревания московских детей и подростков. Расслоение нашего общества — реальность, которую необходимо учитывать не только исследователям, но и врачам, и педагогам. И, разумеется, тут необходимы дальнейшие наблюдения.

По материалам статьи Е.З.Годиной «Человеческое тело и социальный статус» в книге «Этология человека и смежные дисциплины. Современные методы исследования». / Ред. М.Л.Бутовская. М., Ин-т этнологии и антропологии РАН, 2004

доктор биологических наук, профессор, НИИ и Музей антропологии МГУ

Источник