что такое путч 1991
«Мчались к Белому дому, обгоняя танки» 30 лет назад начался августовский путч. Как Москва оказалась на грани войны?
Р овно три десятилетия назад, 18 августа 1991 года, начался августовский путч. Заговорщики ГКЧП, среди которых были высокопоставленные силовики СССР — главы КГБ, МВД и Минобороны, — приняли решение отстранить Михаила Горбачева от руководства страной и заявили, что власть теперь в их руках. После этого в Москву были введены танки, а на защиту Белого дома вышел первый всенародно избранный президент РСФСР Борис Ельцин и тысячи его сторонников. Кроме борьбы ГКЧП с Горбачевым, эти события стали еще и кульминацией борьбы между Россией в составе СССР и собственно СССР. Кто и как стягивал людей на площадь перед Белым домом и строил баррикады, почему Ельцина не арестовала «Альфа» и на чьей стороне в августе 1991 года на самом деле был генерал Лебедь, «Ленте.ру» рассказал соратник Ельцина Виктор Ярошенко, который в 1990-1991 годах занимал пост министра внешних экономических связей РСФСР.
Ярошенко был с Ельциным в том самолете, который чуть не разбился в небе над Испанией. Он допускает, что это была спланированная операция советских спецслужб, которые хотели устранить будущего президента России.
Это было так. 25 апреля 1990 года, буквально через пять дней после моей свадьбы, где Ельцин был свидетелем, я, Ельцин и его помощник Суханов вылетели в Испанию. Мы оба были депутатами, и правительство региона Андалусии пригласило нас выступить на международной конференции «Европа без границ и новый гуманизм». Борис Николаевич должен был выступить с сообщением «Перестройка и гласность в СССР», а я, как председатель подкомиссии по налоговой политике, — «Об экономических перспективах перестройки».
В это же время Ельцин получил приглашение от Маргарет Тэтчер посетить Великобританию, и нужно было совместить эти два мероприятия. Мы договорились, что я лечу в Испанию и выступаю со своим докладом, выигрывая немного времени. А Ельцин после встречи с Тэтчер 27 апреля вместе с Сухановым прилетает в Испанию. Так и было сделано. К слову, у нас там была прекрасная переводчица Галина Гонсалес.
После этого выступления, которое состоялось 29 апреля, мы вылетели в столицу Каталонии Барселону, потому что нас пригласил президент этой автономной области господин Пужоль. Там нам, в частности, предстояла большая схватка с компартиями Испании (их в Испании было несколько). Они собрали большой зал и собирались забросать Ельцина неудобными вопросами.
Когда Ельцин увидел небольшой шестиместный самолет, он спросил, надежная ли это машина. Пилот ответил, что это самая надежная машина в своем классе. Спустя какое-то время после взлета я увидел, что наша переводчица побледнела и начала трястись. Я спросил ее, в чем дело. Она ответила: «Такое впечатление, что у самолета отказало электрооборудование». Это означает, что не работают никакие приборы, включая компас и так далее. Мы поговорили между собой и пришли к выводу, что это невозможно, потому что на любом самолете электрика дублируется. Даже если в самолет попадает молния, его электрооборудование не выходит полностью из строя.
Такое впечатление, что кто-то постарался еще на земле, потому что у самолета не работали закрылки, не работала навигация, не работала радиосвязь. Пилоты совершали различные маневры, но внизу были горы, и найти какую-то площадку для посадки было очень сложно. Кроме того, летчики пытались выпустить шасси, но гидравлика тоже не работала из-за обесточивания. Они пытались сделать это динамическим ударом: то есть пикировали вниз, после чего резко уходили вверх. Думали, что шасси выпустится по инерции. Представьте, что самолет практически падает с высоты 3,5 километра, а затем резко взмывает вверх. Шасси немножко сдвинулись, но не выпустились. Тогда штурман отвинтил от пола свое сидение и вытащил их вручную, лебедкой.
Стало немного легче, потому что у нас появилась теоретическая возможность сесть. И вдруг показался какой-то крохотный, чуть ли не сельский аэропорт. При посадке мы едва не опрокинулись, потому что был боковой ветер, а связи с землей не было. Потом на поле вышли какие-то люди и стали флажками показывать направление ветра. В результате мы сели против ветра. Поскольку закрылки не работали и, видимо, что-то не так было с двигателем, самолет просто рухнул на посадочную полосу, ударившись хвостовой частью, где сидели Суханов и Ельцин. Они оба при этом вскрикнули. После этого сотрудники аэропорта связались с Барселоной, и президент Пужоль отправил за нами свой президентский самолет с охраной.
Когда мы прилетели в Барселону, Ельцину становилось все хуже и хуже. Очевидно, из-за того удара хвостовой части самолета о землю у него треснули межпозвоночные диски, а их острые осколки впились в нервные стволы позвоночника. Ельцин стонал, ему было плохо, он не мог ходить, стоять, сидеть. Потом у него стала отниматься нога. Через сутки он уже был наполовину парализован. Естественно, мы вызвали врачей, его отвезли в госпиталь, стали обследовать. Выяснилось, что произошло защемление нерва, и если срочно не сделать операцию, он может остаться парализованным на всю жизнь.
Однако Ельцин не соглашался на операцию. Предстояла первомайская демонстрация (на которой как раз освистали Горбачева, который ушел с трибуны), и Ельцин понимал, что должен быть в центре событий. Он просил сделать ему новокаиновую блокаду и дать улететь. Ему сказали, что в результате он на всю жизнь может оказаться прикованным к инвалидной коляске. Хирург обратился к нам. Мы с адвокатом нашли такой выход: поскольку я был депутатом от 11-го избирательного округа Москвы, на территории которого жил Ельцин, формально я был его представителем, и если согласие на операцию подпишу я, врачи его примут. Свою подпись также поставил помощник Ельцина Суханов.
После этого я поехал на встречу с испанскими компартиями, а Борису Николаевичу сделали наркоз и повезли на операцию. Встреча шла часа два с половиной. Каждые 30 минут делали прямое включение из госпиталя. Репортеры говорили, что операция продолжается, что Ельцин без сознания и так далее. Глубокой ночью, когда я наконец отбился от сторонников компартий, пришло сообщение, что операция закончена, что она прошла успешно и что Борис Ельцин отошел от наркоза.
Потом начался процесс восстановления. Ельцину сшили специальный корсет. И по технологии испанских врачей на третий день он должен был встать. Для нас, когда после операций люди были в гипсе по несколько месяцев, это было необычно. Когда к Борису Николаевичу пришли и впервые предложили встать, он отказывался. У него выступил на лбу пот, он сделал усилие, встал, затем немного потоптался, и на костылях его повели. Потом к нему приехал президент Каталонии господин Пужоль.
При этом, несмотря на свое состояние, Ельцин рвался в Россию. Впереди был первый Съезд народных депутатов РСФСР, на котором должны были избрать председателя Верховного Совета. 5 мая мы вылетели из Барселоны. Но прямого рейса до Москвы не было, надо было сделать пересадку в Лондоне. Я связался с Аэрофлотом, чтобы они подготовили для Бориса Николаевича лежачее кресло, так как он не мог сидеть. Также я позвонил в Межрегиональную депутатскую группу, сопредседателем которой был Ельцин, чтобы те, кто пожелает, могли его встретить.
Когда мы прилетели в Москву, нас ждала скорая помощь и много встречающих, которые скандировали: «Ельцин — президент». Однако он отказался ехать на скорой, сел в «москвич» Коржакова и отправился домой.
Через неделю после этих событий, 19 мая, появилась статья в ленинградской газете «Смена» о том, что авария самолета была организована КГБ СССР через зарубежную агентуру. Операция вроде бы называлась «Молния». Но откуда они могли узнать маршруты передвижения Ельцина? 27 мая на первой полосе газеты «Правда» вышло заявление КГБ СССР с опровержением. Но спецслужбы никогда не признают ответственности за свои операции.
Интересно, что через 30 лет, готовя издание своей книги «Господа президенты. По следам моей памяти» и подбирая к ней фотографии, я испытал какое-то дежавю. Я нашел фотографию, на которой Брежнев принимал Рауля Кастро, они вместе были на охоте и рыбалке. На фото была женщина, которая напоминала молодую Галину Гонсалес, нашу переводчицу. Логично предположить, что переводчик первого лица может быть сотрудником спецслужб. Если это действительно была она, то, может быть, наши маршруты в Испании стали известны именно от нее. Причем она могла и не знать, что готовится. Возможно, поэтому у нее была такая истерика в самолете. Она рыдала, ей было плохо, когда она поняла, что это саботаж и самолет сейчас разобьется. Но это только предположение, я бы не хотел в это верить.
«Лента.ру»: Вы призвали своих избирателей прийти на помощь защитникам Белого дома, строить баррикады. Это вас Ельцин попросил?
Ярошенко: Нет, это был мой почин. Действительно, я был депутатом от 11-го округа, на территории которого располагался Белый дом. Давайте начнем с начала. В воскресенье, 18 августа, мы находились в доме отдыха «Архангельское», где снимали дачи многие сотрудники правительства и руководства Верховного Совета. Я собирался 20 августа вылететь в командировку в Японию — готовилось огромное соглашение по инвестициям. Моя жена Оксана готовилась к дню рождения сына, оно тоже выпало на 20 августа. И вдруг 19 августа в 6:30 утра мне позвонил вице-премьер Николай Малышев, председатель госкомитета по делам науки. Он, очевидно, слушал радио.
Малышев сказал, что в стране переворот, Горбачев отстранен от власти. Спросил, что будем делать. Я ему сказал немедленно всех обзванивать, чтобы встретиться на даче Ельцина
Минут через десять мы уже были в коттедже, который снимал Ельцин. Царила напряженная обстановка. Ельцин был в спортивном костюме и домашних тапочках. Он говорил по телефону с Назарбаевым. Ночью Борис Николаевич как раз вернулся из Казахстана. Я знаю, что была попытка перенаправить его самолет из Внуково в Чкаловское, чтобы там арестовать и «доставить для разговора с высшим руководством страны». Я не знаю, почему не получилось перенаправить его самолет, который в ночь на 19 августа все же сел в аэропорту Внуково. Коржаков быстро провел его мимо наружки, и Ельцин уехал на дачу.
В доме у Ельцина уже сидели Силаев, Хасбулатов, и.о. министра обороны РСФСР Кобец и другие. Стали писать обращение «К гражданам России». Записывал его Павел Вощанов. Каждый из нас надиктовывал свои предложения для текста обращения. Ельцин предложил призвать всех к двухчасовой предупредительной забастовке. Я не согласился, сказал, что это бесполезно, и нужно призывать к бессрочной забастовке, чтобы остановить все предприятия и позволить людям выйти в нашу поддержку. С этой формулировкой все согласились. По-моему, Татьяна, дочь Бориса Николаевича, быстро напечатала на машинке обращение «К гражданам России». На ксероксе его размножили, раздали всем депутатам и министрам, которые там были, чтобы они могли распространять обращение дальше.
Встал вопрос, где быть Ельцину. Многие высказались за то, чтобы центром сопротивления стала дача Ельцина в Архангельском. Я был не согласен, но оказался в меньшинстве, поэтому такое решение было принято, и все разъехались. Остались Ельцин, я, Бурбулис и Собчак. Последний приехал потому, что 20 августа должно было состояться подписание нового союзного договора.
«Было страшно? Не то слово»: таймлайн трех дней путча 1991 года
Предшествовавшие путчу дни
На 20 августа планировалось подписание нового союзного договора. Президент СССР Михаил Горбачев в преддверии этого события уехал в резиденцию «Форос» под Ялтой, президент России Борис Ельцин вел переговоры с главами других союзных республик. 14 августа проект соглашения о создании Союза суверенных государств (ССГ) опубликовали «Московские новости», а следом за ними — «Правда» и «Известия». Документ об ССГ фактически ставил крест на СССР. Вместо него должна была появиться федерация из 11 суверенных стран (без Грузии и Прибалтики) с флагом без серпа и молота.
17 августа. В закрытой московской резиденции КГБ в Теплом Стане прошла встреча будущих участников Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), решивших помешать ликвидации СССР. За исключением президента Горбачева и главы Верховного совета Анатолия Лукьянова, в число заговорщиков вошли все руководители страны: вице-президент Геннадий Янаев, глава правительства Валентин Павлов, министр обороны Дмитрий Язов, глава МВД Борис Пуго, глава КГБ Владимир Крючков.
Министру иностранных дел Александру Бессмертных, по его словам, предложили войти в состав ГКЧП. Он ответил отказом, однако и от обязанностей министра не отказался. Спустя несколько дней после путча Горбачев снимет его с должности.
18 августа. Делегация будущих членов ГКЧП прибыла в резиденцию Горбачева. Заговорщики предложили президенту присоединиться к ним и изменить ситуацию в стране. Участник переговоров Валерий Болдин (на тот момент глава президентской администрации) утверждал, что Горбачев ответил фразой «Шут с вами, делайте что хотите». Сам президент рассказывал, что ответил категорическим отказом, выгнал их из резиденции, а напоследок крепко обматерил.
ГКЧП было решено организовывать без участия Горбачева.
В ночь на 19 августа подходы к резиденции в Форосе были взяты под усиленную охрану Севастопольским полком войск КГБ. В самом здании дачи отключили правительственную связь. Начальник охраны Горбачева Вячеслав Генералов позже говорил, что теоретически президент мог позвонить в Москву из машины, но не воспользовался этой опцией.
Как утверждал сам Горбачев, он не раз требовал предоставить ему телефонную связь и самолет до Москвы, но ответа не получал. Оставаясь в резиденции, президент СССР в домашней одежде записывал свои обращения к народу. Увидеть выступление Горбачева гражданам удалось лишь 25 августа в эфире программы «Взгляд».
6:00. Жители СССР из телевизионного и радиоэфира узнали о том, что Горбачев по состоянию здоровья не может исполнять обязанности, а президентом стал Янаев. В стране вводилось чрезвычайное положение, прекращалась деятельность избранных органов власти, «временно» приостанавливался выход газет (не считая изданий, связанных с государственными и партийными органами).
Привычных выпусков новостей с популярными ведущими зрители так и не увидели. Между сообщениями о ГКЧП можно было посмотреть балет «Лебединое озеро». Альтернативы истории про умирающего лебедя у людей почти не осталось: вместо работавшего на «второй кнопке» телевидения России предлагался все тот же балет.
«Прибегаю в телецентр, мне дают бумагу, и мы с Верой Шебеко читаем с листа в прямом эфире информацию о ГКЧП. Сами ничего не понимаем, но ведь это наша работа! Ну, а потом на нас же и свалили: «Да им хоть смертный приговор дай прочитать — они все сделают». Такую чушь несли!» — вспоминал диктор Центрального телевидения Евгений Кочергин, которому поручили зачитывать обращение ГКЧП.
7:00. По приказу министра обороны Язова в столицу вводится бронетехника: 362 танка, более 400 бронетранспортеров и боевых машин пехоты (БМП). В общей сложности в столицу вошли около 4 тыс. солдат. Они заняли позиции в центре города, но никаких действий не предпринимали.
В Москву бронетехника прибывала из ближайших частей — из Таманской дивизии (дислоцирована в Наро-Фоминском районе Подмосковья). Также по Минскому шоссе в город входили танки Кантемировской дивизии, из Теплого Стана к центру направили 27-ю отдельную бригаду спецназа, а со стороны Тулы — десантников. При этом у военных не было четкого приказа, что делать дальше. Бронетехнику расставили на проспекте Калинина (Новый Арбат), Манежной площади, в районе Васильевского спуска, возле здания Моссовета на улице Горького (Тверской), в Камергерском переулке, около Большого театра. Танки и бронетранспортеры немедленно окружали люди, а солдаты явно были не прочь с ними поболтать.
Единственным крупным городом кроме Москвы, где армия перешла к действиям, стала Рига. Силы ОМОНа и десантники разоружили латвийскую милицию и ополченцев, без боя заняв все ключевые объекты, включая Дом правительства и телецентр. В Эстонии события развивались немного иначе. На улицах Таллина бронетехника появилась лишь 20 августа, но полностью взять ситуацию под контроль военные так и не успели.
10:00. ГКЧП базируется в Кремле. А центром противостояния становится Верховный совет РСФСР. Люди начинают собираться возле нынешнего Дома правительства и сооружают там импровизированные баррикады. Туда же прибывают и руководители республики: Ельцин, вице-президент Александр Руцкой, глава правительства Иван Силаев, глава Верховного совета Руслан Хасбулатов. Именно в здании на Краснопресненской набережной Ельцин подпишет указы, которыми объявит создание ГКЧП попыткой госпереворота, а органы исполнительной власти, войска Минобороны и КГБ переподчинит себе.
Из воспоминаний сотрудников группы «Альфа» следует, что с раннего утра они ездили в Подмосковье и готовились к аресту Ельцина. Четких объяснений, почему этого не произошло, за 30 лет так и не появилось. По словам полковника Сергея Гончарова (впоследствии президента Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа»), командир группы Виктор Карпухин сообщил о задаче арестовать Ельцина. Бойцы ждали окончательного приказа о начале операции, но так и не получили его. «От Крючкова даже устного приказа не поступило», — рассказал Гончаров.
12:15. Прикрываемый щитами Ельцин вышел к собравшимся, забрался на танк и оттуда зачитал обращение. Создание ГКЧП он назвал реакционным переворотом и призвал местные органы власти не подчиняться его решениям.
Выступление Ельцина немедленно превратило его в главного оппонента ГКЧП. «В те дни и власти как таковой практически не существовало. Она валялась на мостовой, и первым, кто ее подобрал, оказался главный сепаратист — Ельцин», — позже говорил бывший руководитель аналитического управления КГБ Николай Леонов.
13:00. Люди полностью заняли все подступы к Белому дому. Одни строили баррикады, другие разговаривали с солдатами и уговаривали их не вмешиваться и не допускать кровопролития.
«Чуть позже под длинным балконом, выходящим на парк им. Павлика Морозова, начался митинг. Народу было много, и люди постоянно прибывали. Если вспомнить, что в то время не было ни мобильных телефонов, ни интернета и по ТВ никаких репортажей еще не было, то удивительно, как десятки, если не сотни тысяч людей узнавали в те дни, куда идти и что делать», — рассказывал «Эху Москвы» журналист Вадим Кантор.
В других городах (кроме столиц Прибалтики) все относительно спокойно. В Ленинграде мэр Анатолий Собчак выступил против ГКЧП и обратился к жителям по городскому телевидению. Он призвал противостоять государственному перевороту и принять участие в митинге на Дворцовой площади с 10 утра 20 августа.
В Киеве председатель Верховной рады Леонид Кравчук на встрече с прилетевшим туда командующим сухопутными войсками Валентином Варенниковым отказался вводить на Украине чрезвычайное положение. Но и открыто противостоять ГКЧП Кравчук по факту не стал. Вечером 19 августа он выступил по республиканскому телевидению, призвав защищать демократию, но действовать при этом предельно взвешенно. В частности, Кравчук не стал открыто поддерживать депутатов от Народного руха в Киеве и представителей этого движения во Львове, которые призывали к акциям гражданского неповиновения.
«Где-то создавались местные ГКЧП, в Ленинграде например: там какие-то чекисты тоже пробовали что-то городить, но мэр Анатолий Собчак пресек все это в зародыше. У нас (в Свердловске/Екатеринбурге. — РБК) ничего такого не было. Все, включая спецслужбы и армию, замерли в ожидании», — вспоминал Анатолий Гребенкин, в 1991 году — заместитель председателя Свердловского областного комитета народных депутатов.
16:00. Янаев объявил о введении в Москве чрезвычайного положения. На улицах при этом ничего не изменилось. О подписанном им указе сообщило государственное телевидение. Люди продолжали собираться в центре, а военные за этим наблюдали.
17:00. Члены ГКЧП провели в здании пресс-центра МИД СССР на Зубовской площади (ныне находится на балансе агентства «Россия сегодня») свою первую и единственную пресс-конференцию. На нее не пришел глава правительства Павлов, у которого возникли проблемы со здоровьем. Членам ГКЧП пришлось отвечать на неудобные вопросы. Самый известный из них задала Татьяна Малкина: «Понимаете ли вы, что сегодня ночью вы совершили государственный переворот?» Те, кто смотрел пресс-конференцию, обратили внимание, что у Янаева тряслись руки.
«Руки у меня дрожали потому, что я выступал не в цирке, где двести зрителей могли бы меня освистать, а обращался ко всему миру, чтобы сообщить через СМИ о болезни Горбачева. При этом у меня не было от него полномочий, чтобы взять руководство на себя, не было хотя бы медицинского диагноза», — рассказывал Геннадий Янаев в 2001 году.
К моменту пресс-конференции ГКЧП Ельцину удалось пообщаться с большинством западных лидеров и заручиться их поддержкой. Между тем еще с утра никакой консолидированной позиции у Запада не было. Как сообщал позже журнал Time, почти все лето представители МИД стран НАТО обсуждали, что в случае переворота в СССР они все выступят против. Но уже утром 19 августа все пошло по-другому. Джордж Буш, например, допустил, что переворот провалится, но при этом предположил, что Янаев теоретически вполне может со временем превратиться в реформатора. Президент Франции Франсуа Миттеран и вовсе прилюдно заявил, что его страна готова к сотрудничеству с новым советским правительством.
«Нам постоянно звонили из многих стран. И мы поддерживали контакты с представителями европейских государств, Израиля, где существовала демократическая система. И правилом было, что они самым горячим образом поддерживали позицию Верховного совета и Ельцина», — сказал РБК Владимир Лукин (на тот момент председатель комитета Верховного совета РСФСР по международным делам и внешнеэкономическим связям).
23:00. На сторону защитников Белого дома перешли несколько танков Таманской дивизии под командованием майора Сергея Евдокимова. На машинах вывесили трехцветные флаги. Защитники Белого дома узнали, что танки вошли в город без боеприпасов.
«Когда объявили, что танки перешли на сторону защитников Белого дома, началось братание с народом, нас угощали кофе, чаем, бутербродами. Во второй половине дня 19 августа защита Белого дома уже полностью выстроилась, сформировались «живые кольца», появились пункты питания. Помню, на мой танк поднялся артист Михаил Глузский, разговаривал со мной», — делился потом воспоминаниями Сергей Евдокимов.
Ночью ситуация в городе не изменилась. Защитники Белого дома не покидали свои позиции, а спецподразделениям приказ о штурме отдан не был.
Важным для защитников Белого дома стал тот факт, что полной информационной блокады не было. Во-первых, в 1991 году люди активно слушали «враждебные голоса» (радиостанции «Свобода» и «Голос Америки» — обе сейчас признаны в России иностранными агентами), которые передавали альтернативную госпропаганде информацию. В столице продолжала вещать радиостанция «Эхо Москвы». Но ее инженерам приходилось идти на ухищрения и обходить общие линии связи, чтобы избежать блокировки эфира. Вдобавок распространялись листовки (в том числе с материалами запрещенных газет), которые печатали на ксероксе и расклеивали на танках.
Главным подпольным изданием должна была стать «Общая газета», о создании которой договорились редакторы 11 запрещенных газет (в том числе «Московского комсомольца», «Аргументов и фактов», «Комсомольской правды», «Российской газеты»). В итоге ее сверстали в редакции «Коммерсанта», за взятку распечатали в одной из типографий и выпустили 21 августа. Многим читателям газета запомнилась непривычным для советской печати заголовком: «Кошмар, на улице Язов».
К утру члены ГКЧП пришли к выводу, что чрезвычайное положение в столице не действует, а потому необходимо предпринимать какие-то решительные шаги: объявить комендантский час и начать патрулирование улиц военными. Как позже рассказывал Александр Лебедь (в то время заместитель командующего ВДВ), одновременно был разработан план штурма Белого дома. Военные пришли к выводу, что без потерь среди гражданского населения не обойтись.
10:00. В Ленинграде начался массовый митинг на Дворцовой площади, в итоге он собрал около 300 тыс. человек. Военные вмешиваться в происходящее не стали.
Вечер. На сторону Ельцина перешел командующий ВДВ Павел Грачев, который еще днем обсуждал план штурма Белого дома.
Уже 23 августа Грачев был повышен в звании до генерал-полковника и назначен первым замминистра обороны СССР — председателем Государственного комитета РСФСР по оборонным вопросам. 7 мая 1992 года Ельцин присвоил ему звание генерала армии (в 44 года Грачев стал самым молодым российским генералом армии), а через 11 дней назначил министром обороны России. Этот пост Грачев занимал до июня 1996 года.
23:00. Бронетехника начинает патрулировать центральные улицы. По плану часть техники должна была двинуться к Белому дому, однако военные рассчитывали получить приказ от ГКЧП. Его в итоге не было.
Юрий Лужков, на тот момент вице-мэр Москвы: «Было вокруг Белого дома громадное море людей — и молодежь, и пожилые, и женщины. Они решили безоружно, только как бы отдавая этому монстру свои жизни, решили пожертвовать во имя новой жизни».
Сергей Шахрай, в 1991 году — советник Ельцина по правовой политике: «Было ли мне страшно? Не то слово! Особенно вот эта ночь перед ожиданием штурма, которого, слава богу, не было. Жутко страшно. Те, кто говорит обратное, говорят неправду».
00:15. Двигавшаяся по Садовому кольцу колонна боевых машин пехоты подошла к тоннелю под Кутузовским проспектом.
00:15–00:40. В тоннеле колонну заблокировали троллейбусами, которые захватили протестующие. Сверху на машины полетели камни и бутылки с зажигательной смесью. Несколько человек попытались запрыгнуть на БМП. Среди них был Дмитрий Комарь, который, по официальной версии, не удержался и упал под колеса.
Бронемашины пошли на прорыв заграждений. Открытый предупредительный огонь привел к новым жертвам. Погибли Владимир Усов и Дмитрий Кричевский.
Усову, Кричевскому и Комарю позже были присвоены звания Героев России. Похороны 24 августа транслировались на центральных телеканалах.
00:40–1:15. Попытка солдат, находившихся в районе площади Восстания, подойти навстречу колонне, завершилась неудачей: дорогу перекрыли протестующие. В результате переговоров стороны договорились, что БМП разрешат встать недалеко от Белого дома.
2:15–2:30. Радиостанция «Свобода» утверждает, что на Белый дом с разных сторон движется бронетехника, а в районе Киевского вокзала идет перестрелка. Вице-президент Александр Руцкой призывает людей не оказывать сопротивления в случае штурма. Позже выяснится, что сообщение «Свободы» не соответствовало действительности.
3:00. После событий на Садовом кольце генералы один за другим начинают выступать за вывод войск из Москвы, чтобы не допустить дальнейшего кровопролития. Среди них командующий ВВС Борис Шапошников, командующий внутренними войсками Борис Громов, командующий РВСН Юрий Максимов. Дмитрий Язов в результате соглашается с их требованиями.
8:00. Войска начинают покидать Москву. Отдан приказ прекратить движение на столицу и частям ВДВ и КГБ на подмосковных шоссе. Последние колонны уезжали из города уже вечером.
9:00. Члены ГКЧП решают направить делегацию к Горбачеву. Позже аналогичное решение принимают и в Белом доме. От ГКЧП в Крым вылетели Язов и Крючков, от российских властей — Руцкой и Силаев.
16:00. Президиум Верховного совета объявил ГКЧП незаконным.
«Совершенно необъяснимо бездействие в отношении деструктивных сил, хотя накануне все было оговорено. На местах мы не можем ничем объяснить гражданским руководителям и военнослужащим причины аморфного состояния в Москве», — вспоминал поддержавший ГКЧП Валентин Варенников, командующий сухопутными войсками.
17:00. Горбачев в Крыму отказался говорить с членами ГКЧП, Янаев подписал указ о роспуске комитета и сложении с себя президентских полномочий.
Вечер. Генеральный прокурор РСФСР Валентин Степанков вынес постановление об аресте бывших членов ГКЧП.
Что было после путча
В ночь на 22 августа Горбачев вернулся в Москву. Речи о договоре об ССГ уже не было. Горбачев попытался трансформировать распадающийся СССР в конфедерацию, но договор об СНГ положил конец этим начинаниям.
Янаева взяли под стражу в его рабочем кабинете в Кремле. Помимо путчистов был задержан и Лукьянов. Председателя Верховного совета СССР посчитали причастным к путчу. Соучастниками были признаны в том числе маршал Сергей Ахромеев, глава президентской администрации Валерий Болдин, секретарь ЦК КПСС Олег Шенин, первый секретарь ЦК КП РСФСР Валентин Купцов.
Процесс над ГКЧП так и не состоялся. В мае 1994 года все участники переворота были амнистированы. Отказался от амнистии только генерал Валентин Варенников. Он был оправдан судом за отсутствием состава преступления: свидетели показали, что никакого приказа о штурме не было и ничего незаконного командующий сухопутными войсками не сделал.
22 августа над Белым домом был поднят триколор. В этот же день была приостановлена деятельность компартии РСФСР. В ночь на 23 августа в присутствии тысяч людей был снесен памятник Дзержинскому на Лубянской площади.
В течение августа—сентября почти все республики СССР (кроме России, Казахстана и Туркмении) приняли документы о независимости. Верховный совет Украины сделал это 24 августа. Верховный совет Белоруссии 25 августа придал статус конституционного закона декларации о суверенитете, принятой в июле.