что такое психушка картинки
Скрыто: пациенты психиатрических учреждений в фотопроекте Джорджа Джорджиу
Одна из самых нашумевших работ Джорджа Джорджиу – серия снимков из психиатрических учреждений в Сербии и Косово.
Джордж Джорджиу (George Georgiou) – фотограф, антрополог, журналист и путешественник. Родился в 1961 году в Лондоне. В 1987 году получил диплом бакалавра в области фотографии и кино в Политехническом институте центрального Лондона (ныне Вестминстерский университет). В 1999 году присоединился к фотоагентству «Panos Pictures» в Лондоне. С тех пор работает исключительно над собственными документальными фотопроектами.
Джорджиу много фотографировал на Балканах и в Восточной Европе. С 1999 по 2009 жил и работал в Сербии, Греции и Турции. Снимки этого периода публиковались в крупных международных журналах и выставлялись во многих странах. Джорджиу стал лауреатом премии «World Press Photo» в 2003 и 2005, «Nikon Press Award» в 2004 году. Одна из его самых известных работ – серия снимков, сделанных в психиатрических лечебницах в Сербии и Косово «Скрыто: психиатрические больницы» (Hidden: PsychiatrIc Hospitals).
В период с 1999 по 2002 год Джорджиу работал над долгосрочным проектом «Между строк» (Between The Lines) о последствиях конфликта НАТО с Сербией. В это время он побывал в трёх психиатрических учреждениях, расположенных в Косово и в Сербии.
«До того я провёл четыре года, давая уроки фотографии людям с психическими расстройствами в Лондоне. Имея опыт общения с пациентами психиатрических лечебниц, я знал, что у них может меняться модель поведения, но то, что я увидел в Косово и в Сербии, было далеко от современной практики в Лондоне.
Когда я впервые посетил эти учреждения, они были скрыты от глаз широкой общественности и для самих сербов такое разоблачение оказалось шоком. За годы режима Милошевича деньги иссякли. Больных содержали в грязи. При отсутствии медицинской помощи распространялись инфекционные заболевания».
В тех местах находились также люди с физическими недостатками (мальчик, лишившийся ног после автомобильной аварии), страдающие синдромом Дауна, цыганские дети и дети, чьим несчастьем было родиться в тех учреждениях. Находясь в той среде, они копировали поведение больных и занимались членовредительством.
Последний визит в эти психиатрические больницы Джорджиу совершил 2002 году. Он отметил, что после общественных кампаний условия содержания пациентов значительно улучшились.
«После первоначального шока, вызванного отсутствием необходимых условий и медицинской помощи, меня потрясло, что пациенты, принадлежащие к различным этническим группам, могли проявлять друг к другу больше привязанности и заботы, чем их «нормальные» соотечественники на свободе», – написал фотограф.
Шокирующие фото жизни пациентов психиатрических больниц в Индонезии
«Пасунг» — индонезийский термин для обозначения лишения свободы и удержания людей. Как явление был запрещен в 1977 году, но до сих пор широко используется в стране, где психические заболевания — это табу.
Нью-йоркский фотограф Андреа Стар Риз, обеспокоенная бедственным положением этих людей, в период с 2011 по 2012 год проводила расследование в психиатрических учреждениях Индонезии, а затем продемонстрировала условия существования пациентов этих больниц в документальном фильме Disorder.
«Условия ужасающие. Покидать это место трудно и тревожно, — рассказывает фотограф. — Я продолжаю заниматься этим, потому что условия их существования остаются критическими, прогресс идет очень медленно, а правительство Индонезии пытается обратить внимание международных СМИ. Международные и национальные неправительственные организации используют мои снимки и отчеты для своей работы. Я не могу оставить это».
«Агус поет в своей клетке. Охранники не выпускают его, боясь, что он сбежит, поэтому клетка стала его постоянным жилищем».
«Галлюцинации у Эви начались, когда ей было 15 лет. Ее родители заплатили за деревянную койку и исламский подход к лечению».
«Фонд Galuh в Джакарте имеет лицензию от правительства.
«Мухаммед (слева) производит массовое исцеление. В течение всего дня и ночи пациенты будут пить травяные напитки, молиться, извергать рвотные массы и, в конечном итоге, будут введены в гипнотический транс».
«Десять лет Энн провела в комнате без окон, ее отец считает, что ей не нужно много есть. Раньше она хотела сбежать, но теперь не может стоять».
«Содержание пациентов в клетках стало обычной практикой».
«Нехватка пищи — это реальность, с которой пациенты сталкиваются каждый день».
«Саймун живет в деревянной клетке уже 5 лет. Ему сорок, он не может говорить и живет со своим братом, который также страдает умственными нарушениями. Они и их мать полностью зависят от благотворительности соседей».
«В этом интернате персонал обучен, как действовать в экстремальных ситуациях с подопечными (слева). Ноги Сипудина (справа) закованы в цепи последние 9 лет. Его мышцы атрофировались из-за отсутствия нагрузок».
«Пациентам не хватает продуктов питания, одежды, физических нагрузок и социального взаимодействия».
«Здесь средства не выделяются даже на такие основные вещи, как питание, поэтому о более дорогих проектах, таких как техническое обслуживание объектов, даже речи не идет».
«Жизнь пациентов ограничена замкнутым пространством, где они делают все: едят, спят, моются».
«Семьи некоторых пациентов заплатили за специальные целебные сеансы, которые, как правило, предусматривают духовный подход».
«Молодая женщина в кандалах в фонде Bina Lestari (слева). Психиатрическая больница Wediodining Lawang (справа) была признана лучшей в Индонезии. Это первая больница, в которой появилось отделение гериатрии».
«Кровать — одна из самых больших роскошей, которую может получить пациент».
«Социальное взаимодействие — явление редкое и весьма не систематическое».
«Психиатрическая больница Wediodining Lawang — лучшая в Индонезии».
«Жизнь в одиночестве.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Психушка для преступников – кого содержат в самой закрытой лечебнице за Уралом
В особой психлечебнице запрещено фотографировать как пациентов, так и врачей.
Кирпичный забор лечебницы с непонятными трубами сверху – это «бочки», ограждения от побега, современный аналог колючей проволоки, более гуманная защита от побега, которая не рвет на куски плоть. За массивной железной дверью – проходная. Уже отсюда чувствуется запах лекарств, и это первое отличие от исправительных колоний. Там дух особый, его ни с чем не спутаешь: аромат ограниченного пространства вкупе с кислой вонью дешевых папирос. Здесь же по рецепторам бьет стерильность.
Чем тюремная психбольница отличается от зоны
Это одна из восьми психиатрических больниц федерального подчинения в России, и единственная за Уралом. Ее открытия ждали 20 лет, в июне 2015-го учреждение начало работу. Сюда принудительно помещают психически больных мужчин, представляющих особую опасность для себя и других лиц.
Псих с воли в больницу с интенсивным наблюдением не попадет – сюда отправляют лишь совершивших злодеяния.
Сложно сказать, какое из наказаний хуже. В тюрьме осужденные хотя бы знают отмеренный срок и могут считать дни до воли. Здесь же нет никаких точных дат – только врачи и суд могут решить, когда открыть двери наружу.
Исповедь осужденной: «Меня предупреждали, он – наркоман»
Пациенты
Вопреки стереотипам, здесь нет серийных маньяков. Фигурантов различных резонансных дел, на удивление, тоже.
А вот другой случай: мужчина наотрез отказался выходить из палаты на свидание к маме. После разговора с врачами выяснилось, что в воспаленном сознании мужчины почудилось, будто за дверью он слышал голоса. И те голоса вынашивали план его убийства – это и было проявлением болезненного состояния пациента. И такие истории здесь происходят постоянно.
Они смотрят на нас сквозь маленькие окошечки – в глазах читается любопытство. Новые лица. Несмотря на криминальные деяния, людей по эту сторону забора называют не осужденными, а пациентами. Вместо личных дел – история болезни. Вместо камер – палаты на четыре человека, с железными койками и санузлом. Вне палат за криминальными пациентами наблюдают двое охранников – сотрудники ГУФСИН. Отбирают только лучших из лучших. Работа с таким контингентом сложнее, чем в исправительных колониях – нужно немало терпения и самообладания. И сами медики проводят обучение для работников ГУФСИН, чтобы они смогли правильно среагировать на то или иное состояние больного.
Сроков нет. Время пребывания человека за стенами лечебницы определяет суд, исходя из заключения врачей о его психическом состоянии. Официальным языком это звучит «до выздоровления». Неофициально – пока состояние не улучшится. Каждый год выписывают 45-47 человек. Столько же поступает новых. Но даже те, кого выписали из спецлечебницы с интенсивным наблюдением, не сразу возвращаются «в люди». Выписка происходит поэтапно. После принудительного лечения в стационарах специализированного типа следует стационар общего типа, и только после этого возможно амбулаторное лечение.
За жизнью пациентов следят более 200 камер и днем, и ночью. Сотрудники ГУФСИН в психбольнице осуществляют лишь охрану, следят, чтобы пациенты ни окружающим, ни себе не нанесли вреда. Кроме имен-фамилий, статей, да склонности к агрессии они о пациентах знают немного.
На 200 пациентов 121 сотрудник ГУФСИН и почти 230 сотрудников больницы – это и врачи, и санитары, и повара.
Полтора специалиста на одного умалишенного. Конечно, дежурные смены и караулы меняются, поэтому цифра только выглядит так пугающе.
Высокий процент умственной отсталости, запущенных форм алкоголизма
Здесь больные люди, совершившие преступления – от кражи курицы до убийства соседей топором.
«Заочницы»: любовь через решетку
Другие люди: как живут пациенты психиатрической больницы?
Женская палата.
Мужская палата.
Врачи говорят: мужчины сильнее подвержены психическим расстройствам, поэтому и палат для них выделено больше.
В них также чисто и уютно, но царит какая-то беззаботная, чудаковатая атмосфера. Создают ее, конечно, сами пациенты.
Палата №6 ничем не отличается от других.
Фотографировать лица обитателей таких больниц запрещено законом. Но пациент не смутился, а даже обрадовался.
Смотровая.
Кабинет психолога.
Такие психические расстройства поддаются лечению. И, как ни странно, довольно быстро: чуть больше месяца наблюдения, процедур, приема препаратов и бесед с психологом и здоровье возвращается.
Холл одного из отделений.
В свободное от лечения время пациенты смотрят телевизор, общаются, играют в настольные игры, читают.
Несмотря на это, сотрудники отмечают проблему с организацией досуга больных. Раньше у больницы был договор с заводами, по которому пациенты помогали производить различные детали. В общем, проводили время на благо и себе, и региону. Теперь такой договоренности нет. Но многим и без того есть, чем заняться.
Всё, как в школе
Когда входишь в детское отделение психиатрической больницы, кажется, что ты попал на школьную переменку. Весело болтающие о чем-то девчонки, скромные мальчишки, разбросанные повсюду учебники и плакаты о здоровом образе жизни.
Кабинет детского психолога.
Палата для выздоравливающих детей.
Обычное детское творчество.
Есть в отделении и творческий уголок: здесь собраны поделки, рисунки, аппликации, самодельные игрушки.
Врачи говорят, что, увлекшись процессом, дети забывают о своих проблемах.
А вы против.
Вменяем ли я, доктор?
Отделение судебно-психиатрической экспертизы разделено на две части.
Как раз подъехала конвойная машина.
Здесь всегда рады гостям)))).
Но Андрей Е. все равно недоволен: слишком мало времени на общение с дочерью. Зато кормят вкусно. И каши, и супы, и фрукты, и овощи.
Взаимоотношения пациентов довольно теплые. Сидя перед телевизором, они обмениваются колкостями по поводу сегодняшних новостей и прически телеведущей. Холл вообще – любимое место местных обитателей.
Во время стационарной экспертизы какие-либо действия органов следствия с пациентами запрещены. Допросы, предъявление каких-либо документов, фотографий, имеющих отношение к уголовному делу, не допускаются. Это нарушает контакт врачей не только с подэкспертным, но и с его соседями по палате.
Опасное отделение
Журналистское любопытство – мы за решеткой. Когда в метре от тебя проходит серийный убийца, по коже пробегает холодок.
Прогулочный дворик. Довольно своеобразный.
Из отделения принудительного лечения специального типа выйти на свободу невозможно.
Вероника Левина, корреспондент
Дорогие читатели! Какие репортажи вы бы хотели видеть на Myslo? Делитесь идеями вк.
Санитарная зона: что творится внутри психбольниц
Когда санитары становятся фигурантами новостных хроник, то чаще всего речь идет об избиениях, издевательствах, нарушении прав больных. Работников увольняют, отдают под суд, но злоупотребления продолжаются. Почему это происходит и что входит в служебные обязанности санитаров, выясняли «Известия».
Учение — свет
Санитары, согласно утвержденному Минздравсоцразвития Единому квалификационному справочнику, могут выполнять разную работу: начиная с уборки помещения и заканчивая купанием тяжелобольных пациентов. Поэтому их часто путают то с уборщиками, то с медсестрами. Но в отличие от первых санитары включены в группу младшего медицинского персонала. Это позволяет им претендовать на сокращенную рабочую неделю и дополнительные отпуска наравне с другим медперсоналом. При этом в отличие от медсестер санитары несут значительно меньшую ответственность за свою работу и могут не обладать знаниями в медицине. Формально для вступления в эту должность достаточно лишь среднего общего образования.
Минобрнауки России предлагало изменить ситуацию и представило проект приказа, по которому санитарам пришлось бы получать профессиональное образование. Продолжительность обучения определялась бы конкретной программой. Но ни программа, ни приказ свет так и не увидели, поэтому пока работодатели самостоятельно разбираются с критериями отбора. Раньше для удобства они делили вакансию на несколько составляющих. Например, санитар-уборщик и санитар по уходу за пациентами. Сейчас необходимость в них постепенно отпадает. Во-первых, потому что больницы предпочитают обращаться к клининговым компаниям. Во-вторых, потому что ставку делят между другими сотрудниками. Например, проблемой транспортировки пациентов теперь занялись специальные компании по перевозке больных. Они сутками дежурят в разных отделениях медучреждения. Уход за пациентами отдали медсестрам.
Формально сказать, что от этого нагрузка на персонал превысила норму, нельзя. При наличии достаточного количества персонала сотрудники просто станут выполнять полный перечень тех обязанностей, который прописан в Едином квалификационном справочнике, утвержденном Минздравсоцразвития. Большая часть обязанностей санитаров, согласно этому документу, пересекается с задачами других сотрудников или вовсе дублирует их.
Например, сестра-хозяйка обеспечивает подразделение необходимым хозяйственным инвентарем, моющими средствами, бельем для больных. Санитарка — получает у нее инвентарь и белье, «обеспечивает их правильное хранение и использование».
Младшая сестра по уходу за больными меняет постельное и нательное белье пациентов, транспортирует тяжелобольных, содержит в чистоте помещение. Санитарка — убирает прикроватные столики после каждого приема пищи, сопровождает больных в кабинеты, помогает им мыться, убирает помещения и ванны.
И тем не менее во многих стационарах, где больным необходимы постоянный уход и внимание, например психоневрологических, отказаться от санитаров пока не готовы. Кто же попадает на эти должности?
Взгляд изнутри
Артем оказался санитаром в одном из московских психоневрологических интернатов сразу после окончания МГУ, потому что выбрал альтернативную службу. «В целом я представлял, что это будет. Какой-то опыт у меня был, я ухаживал за своей бабушкой, которая под конец жизни впала в деменцию и не осознавала себя. Но все-таки перемена была просто космическая. Недавно писал статьи, диплом, а на следующий день иду работать туда, где куча незнакомых людей и некоторые порой пытаются тебя задушить», — вспоминает Артем в разговоре с «Известиями».
Четкого инструктажа перед вступлением в должность не было. О том, как вести себя в той или иной ситуации, узнавать приходилось опытным путем. «В совсем сложные отделения сразу, конечно, не отправляют. Мне в чем-то повезло, а в чем-то нет. Я попал в отделение милосердия. Там оказываются тяжелые, часто лежачие пациенты, которым нужен постоянный уход. Есть палата, где находятся те, кому осталось жить считаные дни. Здесь важна физическая сила, потому что часто их нужно буквально носить на руках».
Всего в отделении милосердия на тот момент лежали 40–50 человек. На них приходилось шесть санитаров (двое мужчин и четыре женщины), две медсестры и один врач. В обязанности санитара входили уборка помещений, помощь больным в приеме пищи, купании, смена белья, прогулки с ними, сопровождение на процедуры, а при необходимости и усмирение.
Последнее, в условиях, когда в отделении лишь двое мужчин-санитаров, кажется наиболее сложным. Но, по мнению Артема, здесь главное не количество, а качество. «Если человек не понимает, что делать, то либо сам травмирует больного, либо его травмируют. Тут важно знать самих пациентов, они к вам привыкают, реагируют на голос, часто до них можно достучаться. Мне в этой ситуации было страшнее всего навредить человеку. Он же свои силы не соизмеряет, а я могу испугаться и сделать что-то плохое. Но через какое-то время рефлекторно дать сдачу уже невозможно. Ты понимаешь, что больные не хотят конкретно тебе причинить зло, это просто приступ».
Совсем без срывов в таких условиях не обходилось. За смену, которая длится с восьми утра до восьми вечера, нервное напряжение порой достигало критической отметки. Эмоции прорывались в форме ругани. «Когда кто-то долго-долго давит на нервы, сложно не сорваться. Что греха таить, у меня тоже было такое. Но всё обходилось без физических воздействий, по крайней мере я ничего серьезного не видел. Хотя, возможно, это еще потому, что у нас не самое буйное отделение, да и интернат считался одним из лучших».
За МКАД — мрак
Антон работал санитаром в психиатрической больнице Великого Новгорода в 2013 году, а недавно оказался там же, но уже в качестве пациента. «Мат на мате, постоянные крики, пьянство до бессознательного состояния, курение в любой точке отделения, оплеухи пациентам — вот что из себя представлял санитар в 2013 году, — рассказывает бывший работник учреждения. — За пять лет поменялся главный врач, и, пожалуй, главное, что он сделал, — искоренил пьянство и торговлю наркотиками. За три недели моего пребывания здесь как пациента я ни разу не видел пьяного персонала и не слышал запаха алкоголя ни от кого. В остальном — всё так же. Такая же вонь, тот же драный линолеум и ободранные стены и те же отношения санитаров и пациентов».
Суть отношений, по словам Антона, довольно простая. «Это своего рода сотрудничество. Если спокойно и справедливо относишься к пациентам, то и они себя спокойно ведут и помогают». По словам большинства санитаров, «помощь» пациентов сводится к добровольному выполнению ими части работы самих санитаров. Для одних это способ занять себя, а для других — возможность заручиться хорошим отношением, получить лишнюю сигарету и чай.
В зависимости от санитара мера добровольности может варьироваться. «Проблема в том, что санитаром может быть кто угодно, лишь бы тебя не рвало от запаха в отделении. Это и бывшие военные, и пенсионеры, и просто ленивые люди, которым от жизни ничего не нужно, кроме этих 7 тыс. в месяц. И вот у них понятий об этике, терпении, уважении нет. Некоторые поясняли, что приходят надзирать, «погонять скотом». Такие могут и пнуть, и подзатыльник дать, а грубости так и вовсе не занимать».
С такой же ситуацией столкнулась зимой этого года и пациентка областной клинической психиатрической больницы в поселке Винзили Тюменской области. «Я старалась не контактировать с санитарками, потому что те, кто мне встречался, были хамки, хабалки, базарные тетки. И, по правде говоря, я их боялась. Обращались, как с животными, разговаривали так, будто, если у тебя психические проблемы, ты недостоин общения с людьми».
Как рассказала девушка, она была свидетелем сцены, где вместо еды недееспособная пожилая пациентка получила лишь порцию ругани. «У нее челюсть всё время ходуном ходила, не знаю, что за отклонение. Санитарка покрыла ее матом, забрала тарелку и ушла».
Некомпетентность санитарок привела однажды и к летальному исходу. «Последний раз нас кормили в пять вечера, поэтому многие, к кому родственники не приезжали, таскали хлеб из столовой. И одна из пациенток подавилась, когда ела в комнате. Санитарки ее переворачивали, трясли, чтобы хлеб вылетел, но не смогли спасти».
Подобная ситуация могла бы произойти и в московском интернате, где работал Артем. Но там спасти жизнь пациента позволило то, что санитар знал основы оказания первой медицинской помощи. «Мы использовали прием Геймлиха, сдавливание грудной клетки. Без навыков этого не сделаешь, а помочь, пока медсестра или врач бежит, было необходимо».
Получается, что пока комфорт, здоровье, а иногда и жизнь пациентов во многом зависят от того, повезет ли им с санитаром. Можно ли на это надеяться, пока их принимают на должность как уборщиков, а отдачи требуют, как с медсестер, — вопрос открытый.