что такое проповедь в церкви

Проповедь

Про́поведь – настав­ле­ние, разъ­яс­ня­ю­щее основы истин­ной веры и бла­го­че­сти­вой жизни.

Рас­про­стра­не­ние хри­сти­ан­ства нераз­рывно свя­зано с про­по­ве­дью. Сам Иисус Хри­стос про­по­ве­до­вал Свое учение среди еврей­ского народа. Им были избраны 12 апо­сто­лов, а затем еще 70 уче­ни­ков для про­по­веди Еван­ге­лия. Их бла­го­ве­стие миру при­нято назы­вать апо­столь­ской про­по­ве­дью. В деле хри­сти­ан­ской про­по­веди потру­ди­лись отцы и учи­тели Церкви, многие из кото­рых были выда­ю­щи­мися про­по­вед­ни­ками.

Про­по­ведь свя­щен­ника – неотъ­ем­ле­мая часть пра­во­слав­ного бого­слу­же­ния.

Наука о сущ­но­сти, содер­жа­нии и спе­ци­фи­че­ских осо­бен­но­стях хри­сти­ан­ской про­по­веди назы­ва­ется гомиле­ти­кой.

Труды ап. Петра и прочих апо­сто­лов

В 67 г. ап. Пётр прибыл в Рим, где, по сви­де­тель­ству Тер­тул­ли­ана, руко­по­ло­жил тре­тьего рим­ского епи­скопа Кли­мента. В 66‑м или в начале 67-го года ап. Пётр был заклю­чен в тем­ницу и через несколько меся­цев распят на кресте, вниз голо­вой, так как считал себя недо­стой­ным быть рас­пя­тым, как Спа­си­тель.

Выше упо­ми­на­лось о муче­ни­че­ской кон­чине в 44 г. ап. Иакова Зеве­де­ева,кото­рый, веро­ятно, нико­гда не остав­лял Иеру­са­лима.

Ап. Иоанн Бого­слов был сыном гали­лей­ского рыбака Зеве­дея и жены его Сало­мии, по пре­да­нию, дочери Иосифа Обруч­ника от пер­вого брака. Воз­люб­лен­ный ученик Спа­си­теля, он, по Его завету, был охра­ни­те­лем Бого­ма­тери до самого Её успе­ния. Известно уча­стие его в Апо­столь­ском соборе. Досто­верно неиз­вестно, когда именно он появился в Малой Азии. Прибыл он тогда, когда после заклю­че­ния ап. Павла в узы, тамош­ние церкви лиши­лись послед­него своего руко­во­ди­теля. Посто­ян­ным его место­пре­бы­ва­нием был Ефес. Около 96 г., при имп. Доми­ци­ане, он, будучи брошен в котёл с кипя­щим маслом, чудес­ным обра­зом остался жив и был сослан на о. Патмос. В 96–98 гг. вер­нулся опять в Ефес. Скон­чался он в Ефесе в начале 2 в. в воз­расте более ста лет. Его и брата его Иакова за силу духа и огнен­ную рев­ность Гос­подь про­звал «воанер­гес,» что значит «сыны гро­мовы.» Им напи­сано Еван­ге­лие, три посла­ния и Апо­ка­лип­сис.

Ап. Фома, назы­ва­е­мый также Диди­мом, про­по­ве­до­вал Еван­ге­лие вар­вар­ским пле­ме­нам в Парфии, Индии и на близ­ле­жа­щих ост­ро­вах. В Индии он постра­дал в г. Кала­мине (Малья­пур). Мощи его пере­не­сены в Едессу.

Ап. Филипп был родом из Виф­са­иды, также как апп. Пётр и Андрей. По более позд­ним ска­за­ниям он устроил цер­ковь во Фригии; скон­чался в г. Иера­поле, у гроб­ницы его всегда было много людей

Ап. Вар­фо­ло­мей был родом из Каны Гали­лей­ской. По досто­вер­ным сви­де­тель­ствам, он про­по­ве­до­вал в Счаст­ли­вой Аравии и Индии, постра­дал же (с него живого содрали кожу) в Арме­нии, в г. Алва­но­поле, в нынеш­нем Даге­стане. Еп. Арсе­ний отме­чает, что Вар­фо­ло­мея и Нафа­наила счи­тают одним и тем же лицом.

Ап. Матфей, кото­рого счи­тают бывшим мыта­рем Левием, был сбор­щи­ком пода­тей при Гали­лей­ском озере. Сна­чала он про­по­ве­до­вал евреям. Он напи­сал Еван­ге­лие на родном языке. По позд­ней­шим ска­за­ниям, он про­по­ве­дует то в Маке­до­нии, то в Сирии, Парфии, Эфи­о­пии и др. стра­нах. Несо­мненно только то, что он про­по­ве­до­вал вне пре­де­лов Рим­ской импе­рии. Неиз­вестно, умер ли он есте­ствен­ной смер­тью, или был заму­чен.

Ап. Иаков млад­ший, сын Иосифа Обруч­ника от пер­вого брака. Он поль­зо­вался особым ува­же­нием хри­стиан из иудеев и, как епи­скоп Иеру­са­лим­ский, при­ни­мал дея­тель­ное уча­стие в Апо­столь­ском соборе. Об уби­е­нии его в 62 г. упо­ми­на­лось выше.

Брат его, ап. Иуда, назы­ва­е­мый Лев­веем и Фад­деем, по одним ска­за­ниям, про­по­ве­до­вал в Ливии, по другим – в Сирии и Арме­нии. Еп. Арсе­ний отме­чает, что он был пове­шен на кресте и прон­зен стре­лами в Арме­нии, в окрест­но­стях Ара­рата. Име­ется одно его посла­ние.

Ап. Симон Кана­нит, по про­звищу Зилот, как пола­гают, был братом Иакова и Иуды. Известно, что он про­по­ве­до­вал на востоке, в при­кав­каз­ских стра­нах, сопут­ствуя ап. Андрею. Скон­чался он в Ана­то­лии, в 15 вер­стах от нынеш­него Сухуми, при впа­де­нии р. Псир­ста в Чёрное море.

Ап. Матфей, избран­ный на место Иуды Иска­ри­от­ского, про­по­ве­до­вал вне пре­де­лов Рим­ской импе­рии. Еп. Арсе­ний отме­чает осно­ва­ние им церкви в Синопе.

Ап. Фаддей, из 70-ти, сперва сопут­ство­вав­ший ап. Фоме, отправ­лен был им около 38 г. к вла­де­телю Едессы, князю Авга­рию, верив­шему в чудеса Спа­си­теля. По пре­да­нию, он кре­стил Авгаря и многих его жите­лей, поло­жив этим осно­ва­ние Армян­ской Церкви. Перед смер­тью он поста­вил для Едессы епи­ско­пом Аггея».

Исто­рия Церкви. Нико­лай Д. Таль­берг

Про­по­ведь в древ­ней Церкви

Про­по­ведь за бого­слу­же­нием IV‑V вв.

«Про­по­ведь за бого­слу­же­нием IV‑V вв. зани­мала не менее зна­чи­тель­ное место, чем в преж­ние века, бла­го­даря живо­сти бого­слов­ских споров и повы­ше­нию общего уровня обра­зо­ва­ния в клире (многие цер­ков­ные дея­тели IV‑V вв. полу­чили обра­зо­ва­ние в лучших свет­ских школах того вре­мени). Едва ли какой период оста­вил более длин­ный ряд зна­ме­ни­тых про­по­вед­ни­ков и дал более мате­ри­ала для нынеш­них устав­ных чтений. На Востоке про­сла­ви­лись:Евсе­вий Кеса­рий­ский, свв. Афа­на­сий Вели­кий, Васи­лий Вели­кий, Гри­го­рий Бого­слов, Кирилл Иеру­са­лим­ский, Гри­го­рий Нис­ский, Мака­рий Вели­кий, Ефрем Сирин, Иоанн Зла­то­уст, Прокл, патр. Кон­стан­ти­но­поль­ский, Кирилл Алек­сан­дрий­ский, Епи­фа­ний Кипр­ский и блж. Фео­до­рит; на Западе: св. Амвро­сий, блж. Авгу­стин, Петр Хри­со­лог, Лев Вели­кий, Цеза­рий, еп. Арль­ский. Боль­шин­ство сохра­нив­шихся от этого пери­ода про­по­ве­дей пред­став­ляет из себя изъ­яс­не­ние Св. Писа­ния; зна­чи­тель­ное коли­че­ство посвя­щено дог­ма­ти­че­ским спорам; менее – чисто нази­да­тель­ного харак­тера и срав­ни­тельно неболь­шой круг пред­став­ляют из себя празд­нич­ные про­по­веди. Из про­по­ве­дей пер­вого рода вошли в нынеш­нее наше бого­слу­же­ние в наи­бо­лее широ­ком раз­мере беседы св. Иоанна Зла­то­уста, отча­сти Васи­лия Вели­кого; второй род про­по­ве­дей этого вре­мени, как имев­шие вре­мен­ный харак­тер, не вошел вовсе в наше бого­слу­же­ние. Из тре­тьего рода вошли беседы св. Ефрема; из чет­вер­того – боль­шин­ство немно­го­чис­лен­ных про­из­ве­де­ний этого рода.

Про­по­вед­ники этого пери­ода нередко отме­чают усер­дие, с кото­рым посе­ща­лись их поуче­ния, и иногда вынуж­дены бороться даже с пре­уве­ли­чен­ной оцен­кой места и зна­че­ния про­по­веди в составе бого­слу­же­ния. «Про­по­ведь, – гово­рит св. Иоанн Зла­то­уст, – для вас все. Вы гово­рите: что делать в церкви, если нет про­по­веди? Это совер­шенно пре­врат­ный взгляд. Что за нужда в про­по­вед­нике? Соб­ственно из-за вас он стал необ­хо­ди­мым. Зачем про­по­ведь? Все ясно в Св. Писа­нии». «Часто я искал в оный свя­щен­ный час (евха­ри­стии) такого мно­го­чис­лен­ного собра­ния, какое теперь здесь соста­ви­лось, и не нахо­дил нигде, и глу­боко взды­хал я о том, что вы вашего сораба, гово­ря­щего с вами, слу­ша­ете с таким рве­нием, а когда Хри­стос явля­ется на св. вечере, цер­ковь пустеет». Но так было не везде и не всегда в этот период, может быть, только у таких витий, как Зла­то­уст. Кар­фа­ген­ский Собор 399 г. поста­нов­ляет: «кто выйдет из собра­ния (de auditorio), когда свя­щен­ник держит слово в церкви, да будет отлу­чен». Цеза­рий Арль­ский (нач. VI в.) после бес­плод­ных убеж­де­ний не ухо­дить с про­по­веди велел на время ее запи­рать цер­ков­ные двери. Вообще на Востоке про­по­ведь за бого­слу­же­нием зани­мала гораздо более места, чем на Западе, как видно и из этих послед­них сви­де­тельств, и из списка про­по­вед­ни­ков там и здесь, и, нако­нец, из явно пре­уве­ли­чен­ного, но харак­тер­ного сви­де­тель­ства Созо­мена, что в Риме «ни епи­скоп, ни другой кто не учит в церкви».

Время про­по­веди

Глав­ным момен­том для про­по­веди по-преж­нему была литур­гия, и именно ее под­го­то­ви­тель­ная часть, литур­гия огла­шен­ных, как это пока­зы­вает целый ряд бесед св. Иоанна Зла­то­уста и др., часто напо­ми­на­ю­щих слу­ша­те­лям только что слы­шан­ные ими литур­гий­ные воз­гласы и молитвы. Но иногда и по местам про­по­ведь была и за дру­гими служ­бами. Так, беседы на Шестод­нев св. Васи­лия про­из­но­си­лись по две в день – за утрен­ним бого­слу­же­нием и вечер­ним («когда вы были на корот­кой утрен­ней (εωθεν) беседе, то мы натолк­ну­лись на такую скры­тую глу­бину мысли, что отча­я­лись насчет даль­ней­шего» и т. п.3). По Сократу, «в Кеса­рии Кап­па­до­кий­ской и на Кипре в день суб­бот­ний и недель­ный всегда вече­ром с воз­жже­нием све­тиль­ни­ков (μετά της λυχναψίας) пре­сви­теры и епи­скопы изъ­яс­няют Писа­ния». Беседы св. Иоанна Зла­то­уста на Бытие про­из­но­си­лись вече­ром («мы изла­гаем вам Писа­ния, а вы, отвра­тив глаза от нас, обра­тили вни­ма­ние на све­тиль­ники, на того, кто зажи­гал све­тиль­ники»). «Обра­тите вни­ма­ние на про­дол­же­ние псалма, о кото­ром мы на утрене гово­рили», – при­гла­шает своих слу­ша­те­лей блж. Авгу­стин. Так как про­по­ведь счи­та­лась непре­мен­ною при­над­леж­но­стью литур­гии, то она, надо думать, имела место обя­за­тельно в те дни, когда совер­ша­лась литур­гия и настолько часто, насколько где-либо совер­ша­лась послед­няя. Но в Четы­ре­де­сят­ницу и Пяти­де­сят­ницу, осо­бенно в первую – в виду огла­шен­ных, про­по­ве­до­вали боль­шей частью еже­дневно. Так, в беседе св. Иоанна Зла­то­уста на Бытие и «о ста­туях», равно как в словах блж. Авгу­стина на псалмы, посто­янно встре­ча­ются ссылки на «вче­раш­нюю» беседу. В мона­ше­ских же общи­нах, по край­ней мере неко­то­рых, как увидим, авва и в тече­ние целого года еже­дневно поучал братию.

Про­по­ве­до­вав­шие лица

Что каса­ется про­по­ве­до­вав­ших лиц, то, по при­меру апо­сто­лов и по прак­тике II и III вв., насто­я­щим слу­жи­те­лем слова счи­тался епи­скоп. «Соб­ственно обя­зан­ность (proprium munus) епи­скопа – учить народ». По св. Иоанну Зла­то­усту, спо­соб­ность к учи­тель­ству в епи­скопе «должна быть прежде всего». Про­по­вед­ни­че­ский талант тогда наи­бо­лее выдви­гал лиц на епи­скоп­ские кафедры, как пока­зы­вают при­меры Евсе­вия Кеса­рий­ского, свв. Гри­го­рия Бого­слова, Иоанна Зла­то­уста и блж. Авгу­стина. Но в цер­ков­ном учи­тель­стве гораздо более преж­него вре­мени при­ни­мают уча­стие и пре­сви­теры. Еще в III в. столь зна­ме­ни­тый про­по­вед­ник, как Ориген, был пре­сви­те­ром только.

Апо­столь­ские Поста­нов­ле­ния пред­пи­сы­вают: после чтений, а в част­но­сти после Еван­ге­лия, «пре­сви­теры пооди­ночке, а не все сразу, пусть уве­ще­вают народ, а после всех их епи­скоп, кото­рый подо­бен корм­чему». Согласно с этим, в Иеру­са­лим­ской Церкви, по опи­са­нию Палом­ни­че­ства, при­пи­сы­ва­е­мого Силь­вии, в день вос­крес­ный «из всех сидя­щих пре­сви­те­ров про­по­ве­дует кто поже­лает, а после всех их про­по­ве­дует епи­скоп». Св. Иоанн Зла­то­уст именно в сане пре­сви­тера про­по­ве­до­вал в Антио­хии в при­сут­ствии своего епи­скопа Фла­ви­ана, кото­рый иногда при­со­еди­нял свое уве­ща­ние к его про­по­веди.

Блж. Авгу­стину, когда он был пре­сви­те­ром, его пре­ста­ре­лый епи­скоп Вале­рий, плохо вла­дев­ший латин­ским языком своей паствы, пору­чил про­по­ве­до­ва­ние в церкви, и когда епи­скопа упре­кали за это, он сослался на восточ­ный обычай такого рода. Сле­до­ва­тельно, на Западе до того вре­мени про­по­ведь была пре­ро­га­ти­вой одного епи­скопа. Но уже блж. Иеро­ним об этом гово­рит: «весьма плохой обычай, что в неко­то­рых церк­вах пре­сви­теры молчат и не гово­рят в при­сут­ствии епи­ско­пов, как будто те им зави­дуют или не удо­сто­и­вают слу­шать их». В слу­чаях необ­хо­ди­мо­сти или исклю­чи­тель­ных допус­ка­лись к про­по­веди и диа­коны.

Еще в III в., по сви­де­тель­ству св. Кипри­ана, во время гоне­ний, кото­рые иногда лишали Цер­ковь пре­сви­те­ров, право про­по­веди предо­став­ля­лось и диа­ко­нам. Один из самых зна­ме­ни­тых про­по­вед­ни­ков IV в. св. Ефрем имел только сан диа­кона. Св. папа Гри­го­рий Вели­кий ( 604 г.) во время болезни пору­чал диа­ко­нам читать свои про­по­веди. Выше мы видели, что диа­ко­нам пору­ча­лось чтение за бого­слу­же­нием гомилий св. отцов. Даже миряне допус­ка­лись к про­по­ве­до­ва­нию, но только в самых исклю­чи­тель­ных слу­чаях. Так было еще в III в. По сви­де­тель­ству Евсе­вия, когда Ориген уда­лился из Алек­сан­дрии в Кеса­рию Пале­стин­скую, «здесь мест­ные епи­скопы (Алек­сандр Иеру­са­лим­ский и Фео­к­тист Кеса­рий­ский) про­сили его бесе­до­вать и изъ­яс­нять Св. Писа­ние все­на­родно в церкви, несмотря на то, что тогда он не был еще руко­по­ло­жен в пре­сви­тера», и на упрек со сто­роны Димит­рия, еп. Алек­сан­дрий­ского, «что нико­гда не слы­хано было и теперь не в обычае миря­нину про­по­ве­до­вать в при­сут­ствии епи­скопа», ссы­ла­лись на целый ряд преж­них при­ме­ров в разных стра­нах. Но от IV и V вв. не известно уже таких при­ме­ров, если не счи­тать речи импе­ра­тора Кон­стан­тина Вели­кого к Пер­вому Все­лен­скому Собору. Напро­тив, когда неко­то­рые монахи на Востоке стали при­сва­и­вать себе право цер­ков­ной про­по­веди, папа Лев I Вели­кий (440- 461), для кото­рого, может быть, странна была и про­по­ведь пре­сви­тера в церкви, писал против этого Мак­симу, еп. Антио­хий­скому, и Фео­до­риту, еп. Кирр­скому, говоря в письме пер­вому: «кроме свя­щен­ни­ков Гос­под­них никто не смеет про­по­ве­до­вать, монах ли то, или миря­нин, какою бы уче­но­стью (cujus libet scientiae nomine) ни сла­вился он». Но Кар­фа­ген­ский Собор 399 г. поста­нов­ляет: «миря­нин (laicus) да не дер­зает учить в при­сут­ствии кли­ри­ков, если они сами не попро­сят его об этом».

Только жен­щине, как и всегда, с апо­столь­ских еще времен, без­условно вос­пре­ща­лась про­по­ведь. Тот же Собор поста­нов­ляет: «жен­щина, хотя бы ученая и святая, да не при­сва­и­вает себе права (non praesumat) учить мужчин в собра­нии». В восточ­ных Церк­вах, впро­чем, диа­ко­нис­сам поз­во­ля­лось зани­маться огла­ше­нием гото­вя­щихся ко кре­ще­нию женщин, но не пуб­лично, а частно. В этом отно­ше­нии от Кафо­ли­че­ской Церкви резко отли­ча­лись неко­то­рые ере­ти­че­ские общины, не только допус­кав­шие про­по­ведь женщин, но имев­шие про­ро­чиц, какими у мон­та­ни­стов были Приска и Мак­си­милла, и воз­во­див­шие женщин в сте­пени епи­скоп­скую и пре­сви­тер­скую, как у них же Квин­тилла и Прис­цилла. То же было у кол­ли­ри­диан IV в., у кото­рых жен­щины совер­шали свя­щен­но­дей­ствия в честь Пресв. Девы Марии, как и у ката­ф­ри­гов.

Воз­гласы и обряды, сопро­вож­дав­шие про­по­ведь

Так как на про­по­ведь, слу­жив­шую объ­яс­не­нием Св. Писа­ния и все­цело осно­вы­ва­ю­щу­юся на нем, смот­рели тоже как на слово Божие в неко­то­ром роде, то и обстав­ля­лась про­по­ведь обря­дами и воз­гла­сами почти такими, как чтение Св. Писа­ния. Так, пред про­по­ве­дью диакон при­гла­шал при­сут­ству­ю­щих к тишине и вни­ма­нию, может быть, воз­гла­сом «Вонмем». Пред поуче­нием про­по­вед­ник совер­шал молитву, должно быть, тайно. Пред поуче­нием было в обычае при­вет­ствие народа со сто­роны про­по­вед­ника во имя Божие. Это при­вет­ствие выра­жа­лось воз­гла­сами: «Мир вам» или: «Бла­го­дать Гос­пода нашего Иисуса Христа, любы Бога Отца и при­ча­стие Св. Духа со всеми вами» с отве­том «И со духом твоим». Начи­на­лась про­по­ведь раз­ными молит­вен­ными воз­гла­сами, напри­мер «Бла­го­сло­вен Бог» (Εύλογητός ό Θεός). Заклю­че­нием про­по­веди было обык­но­венно сла­во­сло­вие Св. Троице.

Что каса­ется поло­же­ния тела, в кото­ром про­из­но­си­лась и слу­ша­лась про­по­ведь, то по край­ней мере епи­скоп обычно про­из­но­сил про­по­ведь, сидя на своем амвоне, что, может быть, было заим­ство­ва­нием у сина­гоги и осно­вы­ва­лось на при­мере Спа­си­теля. Но у св. Иоанна Зла­то­уста ука­зы­ва­ется и на сто­я­ние про­по­вед­ника. Слу­ша­тели же всегда стояли. Блж. Авгу­стин гово­рил: «чтобы не дер­жать вас долго, так как я говорю сидя, а вам стоять трудно…». И Кон­стан­тин Вели­кий не хотел садиться при долгих про­по­ве­дях Евсе­вия Кеса­рий­ского. Авгу­стин поз­во­лял только слабым и боль­ным слу­ша­те­лям садиться».

Источник

Проповедь: Слово или послесловие?

Думаю, нет необходимости доказывать, сколь важное место занимает проповедничество – научение и наставление в различных формах – в христианской церковной и богословской традиции. Сам Основатель Христианства именует Себя «Учителем», и иконография Христа со свитком идет от античной манеры изображать философа как учителя, как главу школы – схоларха. Многие письменные памятники первых трёх веков христианства представляют литературную переработку устно произнесённых проповедей. К ним относятся: «Второе послание к Коринфянам», надписанное именем папы Климента Римского († ок. 98), «Педагог» Климента Александрийского († ок. 215), некоторые трактаты Киприана Карфагенского († 258), «Пир десяти дев» Мефодия Патарского († 312). Христианская Церковь полагает высшей честью для епископа (как преемника апостолов!) быть удостоенным почётного титула «Вселенского (экуменического) учителя», и под 30 января (12 февраля) в православном Месяцеслове значится даже особый праздник – «Собор Вселенских учителей и святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого». Примечательно, что св. Григорий († ок. 390) получил имя «Богослова» именно за свои проповеднические опыты («Пять Слов о богословии»); а св. Иоанн († 407), выученик прославленного ритора Либания, оставивший после себя многочисленные проповеди, ставящие его вровень с величайшими ораторами древности, явил собой норму и образец христианского красноречия, и уже с VI века к нему стал прилагаться эпитет Хризостом (Златоустый). Думаю, dictum sapienti sat.

Нас занимает не история развития христианского проповедничества (тем более – не литературный анализ гомилетических памятников), и даже не формальное «местонахождение» проповеди в структуре Божественной Литургии (хотя это важно), а именно «место», понимаемое как «статус». Что такое проповедь: факультативное украшение службы, субъективный образец христианской риторики, «быть иль не быть» которому зависит от её совершителя, или, напротив, – её обязательный элемент, приобретающий в силу этого литургический (богослужебный) характер – как отрывки (зачала) из Священного Писания, иерейские молитвы, возгласы, ектеньи, антифоны и др. Постараемся не разрешить – это было бы самонадеянностью, – но хотя бы корректно сформулировать эту проблему, проиллюстрировав её некоторыми историческими материалами.
Во-первых, нам важно показать неразрывную связь проповеди с предшествующим ей чтением Священного Писания, в литургическом характере которого никто не сомневается. Истоки этой взаимосвязи – в синагогальной традиции. Известно, что еврейское богослужение в собственном смысле (жертва) могло совершаться лишь в Иерусалимском храме, а в синагогах «только читалось Священное Писание, с последующим его религиозным толкованием. После разрушения Храма (в 70 г.) жертвы прекращаются. На смену храмовому культу приходит особый «синтетический» тип синагогальной службы. Эта служба содержит:
а) личные утренние и вечерние «законные» (Втор. 6:4) молитвы, а также
б) некоторые берахи (молитвы благословения), ранее сопровождавшие храмовые жертвы, к которым прибавляются и новые молитвы благословения;
в) по-прежнему читается и комментируется Священное Писание»[2].

Вскоре, во II веке, происходит отделение Евхаристии от вечерней трапезы и перенесение её на утро. Эта древнейшая Литургия отличалась краткостью. Первая часть – это традиционная синагогальная служба. Она состояла из чтения Писания, проповеди и молитв. Вторая часть – Евхаристия, Благодарение над хлебом и вином, обращенное к Богу-Отцу. Легко заметить, что эти две составные части первоначальной христианской Литургии – соответствуют двум основным частям современной Литургии – Литургии Оглашенных и Литургии Верных.
Первое описание Литургии находим у Иустина (Юстина) Мученика (середина II в.). Несмотря на краткость текста, видим, что проповедь занимает в ней почётное место. «В так называемый день Солнца [воскресенье] бывает у нас собрание всех живущих по городам и селениям; при этом читаются памятные записи апостолов или писания пророков, сколько позволяет время. Потом предстоятель делает увещание подражать прекрасным образцам, изложенным в чтении» (Апология I, 67). Далее следует Евхаристия.
Так называемые «Апостольские Постановления» (памятник IV–V вв.) указывают время произнесения проповеди применительно к порядку целого богослужения. «После чтения Евангелия пресвитеры увещевают, каждый по порядку, и после всех говорит епископ, как правитель и устроитель собрания» (II, 57).

Разумеется, это можно считать частным случаем. Скорее всего, главную роль в исчезновении проповеди из Литургии Оглашенных (и неизбежной утраты её литургического статуса) сыграло падение самого института оглашенных, начавшееся с V века. Ранее многочисленные язычники, крестившиеся в зрелом возрасте, проходили перед этим длительную подготовку (катехизацию, или оглашение), в том числе и во время первой части Литургии, потому и названной Литургией Оглашенных. Для них в первую очередь и предназначалась проповедь, имевшая поэтому миссионерский, учительный характер. Затем над оглашенными читались особые молитвы, и они покидали храм, не имея права даже «присутствовать» во время Евхаристии. Практика крещения детей и даже младенцев привела к исчезновению взрослых оглашенных. Теперь из храма никто не уходил, и не было необходимости «разрывать» проповедью всё более усложнявшийся литургийный чин.
Постепенно наполняясь «возвышенным» – зачастую совершенно искусственным в духе вычурного неоплатонизма Псевдо-Дионисия Ареопагита – символизмом, литургийный текст сам стал «источником поучений», будто бы способным заменить устную проповедь с церковной кафедры. Эту позицию хорошо выразил известный русский мыслитель прот. Сергий Булгаков. Изъясняя западным христианам общее содержание и структуру православного богослужения, он писал: «В богослужение входит и проповедь. Однако она в православии не имеет того центрального значения, которое она получила в протестантизме, по той простой причине, что само богослужение преизобилует учительными элементами, оно столь назидательно само по себе, что даже не является необходимой особая проповедь [курсив мой! – Ю. Р.], которая в протестантизме восполняет скудость литургического содержания служб»[10]. Вряд ли с этим согласятся интеллигентные люди из православных семей, жаждущие не только слышания (на малопонятном языке и с рыкающим протодиаконским эффектом), но также понимания и разъяснения Слова Божия. Многие из них утоляют эту жажду как раз в протестантских храмах. (Вероятно, этим во многом объясняется и исторический успех «Евангельского христианства» – Протестантизма, всего лишь за 500 лет своего существования в несколько раз опередившего по численности православных и догоняющего католиков.)

Итак, утратив литургический характер, став лишь приложением к службе, проповедь стала необязательной, а это привело к деградации самого проповеднического института. Церковь Востока и Запада могла выдвигать «новых Златоустов» – будь то Кирилл Туровский, Филарет Дроздов, Бонавентура или Николай де Лира, – существо дела не менялось. «Учреждение, отрешившееся от своего исторического корня и потерявшее свою первоначальную почву, должно было неминуемо падать, несмотря на искусственные подпорки. В таком состоянии застала церковную проповедь Реформация»[11].
Протестантизм, движимый пафосом подражания Христу и возвращения к «подлинной Христианской Церкви»[12], счёл пышный церковный культ «уступкой язычеству» и сформулировал в его отношении вопрос: «Чему быть – Литургии со всеми её обрядовыми принадлежностями или проповеди? И решил этот вопрос в пользу последней»[13]. Разумеется, обсуждение правомочности такой реформы в догматическом и каноническом аспектах выходит за рамки нашего доклада.

А. П. Голубцов (1860 – 1911)

Не может быть! – напрашивается возражение, – ведь один из Отделов Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. назывался Отделом «О богослужении, проповедничестве и храме». Очевидно, автор не включил проповедь в главу о Литургии, исходя из традиционного о ней представления?

Действительно, важность реформирования традиционной проповеднической практики хорошо сознавалась членами Собора. В первом томе «Обзора Деяний» Собора находим указание на то, что вопросом церковной проповеди занимались уже во время своей первой сессии (август – декабрь 1917 г.), и богослужебный отдел подготовил прекрасный доклад к 2/15 ноября 1917 года, т. е. ещё до избрания Патриарха! Но здесь замаячил «грозный» призрак протестантизма, оказавшийся сильнее здравого смысла.
Когда доклад «О церковном проповедничестве» был представлен на пленарном заседании, последовали резкие возражения в адрес первого тезиса, провозглашавшего церковную проповедь «главнейшей обязанностью пастырского служения». Архим. Вениамин (Федченков) решительно заявил: «Указанных слов в соборное правило вводить нельзя: они были бы естественны в устах протестанта, но не православного [sic! – Ю. Р.] В сознании православных людей пастырь является прежде всего тайносовершителем, тайноводителем. Но и на второй ступени пастырских обязанностей проповедь не стоит. Народ более всего обращается к своему пастырю со словами: «Батюшка, помолись за нас». Народ почитает в священнике прежде всего не оратора, а молитвенника. Вот почему ему и дорог отец Иоанн Кронштадский. Проповедь среди пастырских обязанностей в сознании народа стоит только на третьем месте»[15].
Заявление печально знаменательное, выражающее непонимание существа проблемы и подмену причинно-следственных отношений. Спрашивается: почему проповедь противопоставлятся Евхаристии, если она изначально от неё неотделима? Почему священник не может быть одновременно и молитвенником, и «оратором» (в это слово явно вкладывается уничижительный оттенок: дескать, мы не протестанты, чтобы так пламенно проповедовать)? Почему ученые историки и литургисты должны идти на поводу у «народа» (и у какой его части)? Может быть, всё дело в страхе хоть в чём-то уподобиться «инославным» – пусть даже в жизненно необходимом – и накликать упрёк со стороны традиционалистов? «Ах! Боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексевна!» Возразить на это фамусовское опасение решительно нечего.
На последующих заседаниях происходило постатейное чтение и обсуждение этого доклада, и проповедь была низведена до уровня лишь «одной из главнейших обязанностей» православного пастыря.

Как видим, взгляд на характер и назначение церковной проповеди остаётся традиционным. Разумеется, её учительная роль бесконечно возрастает в этот трагический для Церкви и всей системы традиционных ценностей период, в силу чего, «сообразно с требованиями времени», проповедь принимает апологетический (как некогда в языческом Риме) и даже политический оттенок[18], но Церковь по-прежнему отказывает ей в богослужебном статусе. Об этом свидетельствует сам текст «Определения»: литургийная проповедь обязательна в воскресные и праздничные дни и желательна в другие дни. Значит, она не является conditio sine qua non совершения Божественной Литургии, как это было в Древней Церкви.

В целом ситуация не изменилась и сейчас, хотя, в условиях «литургического ренессанса» 2-й половины XX столетия, можно ждать изменения отношения и к проповеди. Во всяком случае, нам известно одно высказывание, с которым согласились бы Отцы Церкви IV столетия. «Нужно признать, что Литургическая проповедь, которую Святые Отцы считали существенной и неотъемлемой частью Евхаристии, есть главная форма осуществления учительского попечения Церкви. Ею нельзя пренебрегать и нельзя уклоняться от её уникального назначения: донесения до народа слова Божия, которым Церковь живёт и множится. Неверно проповедовать слово после Евхаристии. Проповедь органически связана с первой, учительной частью службы и завершает евангельское чтение»[19].
Превратится ли это здравое богословское мнение хотя бы в теологумен – покажет будущее.
(Этим завершался текст доклада. К настоящему времени знаю несколько храмов, где, после прочтения Евангелия на русском языке, лицом к народу Божию, следует обязательная проповедь с разъяснением смысла прозвучавшего фрагмента. Думаю, что таких православных храмов в Русской Церкви – в нашей стране и за рубежом – не так мало и их становится всё больше. Здравый смысл постепенно торжествует – «жизнь жительствует»!)

[1] Этот доклад под названием «Место проповеди в православном богослужении (к постановке вопроса)» был прочитан 16.III.2004 года на Филологическом факультете СПбГУ и опубликован в сборнике: Материалы XXXIII Международной филологической конференции. 16–19 марта 2004. Вып. 9: «Влияние Библии на литературные языки». СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2004. С. 33–41. Крёстной доклада стала приснопамятная Галина Алексеевна Лилич († 2012), профессор Славянской кафедры Филологического факультета СПбГУ, руководившая секцией «Влияние Библии на литературные языки». Однажды она рассказала мне о поразившем её воображение средневековом католическом монахе-проповеднике (увы! имени не помню), силою своего слова творившего чудеса. Многие жители целых городов после его проповеди кардинально меняли жизнь: падшие женщины каялись и уходили в монастыри, ростовщики прощали должников, купцы устраивали приюты для нищих и калек… А как обстоит дело с проповедью в Православии? Попыткой уяснить этот вопрос прежде всего для себя и стал доклад, в котором я акцентировал темы, отсутствовавшие в нашем семинарском курсе гомилетики. С дополнениями и под заголовком «Проповедь: Слово или послесловие? К постановке вопроса о месте проповеди в православном богослужении» доклад переиздан в епархиальном журнале «Санкт-Петербургский Церковный вестник». 2005. № 4. С. 30–34. Наукообразный заголовок был дополнен словами («Проповедь: Слово или послесловие?»), точно выражающими суть проблемы. Выражаю искреннюю признательность их автору – прот. Александру Сорокину, бывшему рецензентом доклада.

[2] Арранц М., иером.; Рубан Ю. История Византийского Типикона («Око Церковное»). Часть I. Предвизантийская эпоха. Исторические свидетельства о молитве древних христиан (до V в.). СПб., 2003. С. 25–26. См. также: Дмитриевский А. А. Древнеиудейскaя синaгогa и ее богослужебные формы в отношении к древнеxристиaнскому xрaму и его богослужебным формaм // Православный Собеседник, 1893. № 4. С. 333–370; № 5. С. 8–23.

[3] См.: Христианство: Энциклопедический словарь. М., 1993. Т. I. С. 423–425.

[4] Голубцов А. П. Из чтений по церковной археологии и литургике. [Ч. 2]. Литургика. Серг. Посад, 1918 (репр.: М., 1996). С. 257, 260.

[5] Барсов Н. Проповедь // Христианство: Энциклопедический словарь. М., 1995. Т. II. С. 401.

[6] См.: Барсов Н. К учению о существе или природе христианской литургийной проповеди. СПб., 1897.

[7] Творения св. Иоанна Златоуста. Т. I. С. 453.

[8] Голубцов А. П. Из чтений. С. 263–264.

[9] Цит по: Голубцов А. П. Из чтений. С. 164–165.

[10] Булгаков С., прот. Православие. М., 1991. С. 289.

[11] Голубцов А. П. Из чтений. С. 265.

[12] См. об этом: Рубан Ю. Гуманизм, Реформация и 95 Тезисов августинского монаха Мартина Лютера // Лютер Мартин. Disputatio pro declaratione virtutis indulgentiarum. Диспут о прояснении действенности индульгенций (95 Тезисов) / Пер. с лат. А. И. Рубана. Предисл. Н. И. Басовской. Комм. А. И. Рубана и Ю. И. Рубана. Изд. 3-е, испр. и доп. СПб., 2017.

[13] Голубцов А. П. Из чтений. С. 265.

[14] Балашов Н., прот. На пути к литургическому возрождению / Предисл. Кирилла, митр. Смоленского и Калининградского. [М.], 2001. С. 343.

[15] Цит. по: Цыпин В., прот. История Русской Церкви. 1917–1997. М., 1997. С. 37.

[16] Священный Собор Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. Обзор Деяний. Первая сессия / Сост. А. Г. Кравецкий и др. М., 2002. С. 171–172.

[17] Священный Собор Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. Собрание определений и постановлений. Вып. 2. М., 1918 (репр.: 1994). С. 9–10.

[18] «В настоящее время не только в городах, но и в глухих селах и деревнях появляются народные ораторы, которые свободно обсуждают все политико-общественные вопросы. Если при таких требованиях жизни наши проповедники будут говорить свои поучения по тетради, касаясь предметов нежизненных, не затрагивая общественной жизни, само собою понятно, что такая проповедь не будет действенна», – сетует один из участников обсуждения доклада «О церковном проповедничестве» (Священный Собор. Обзор Деяний. Первая сессия. С. 125).

[19] Стамулис Иаков. Православное богословие миссии сегодня. М., 2003. С. 258.

Источник