Что такое фрагменты тел при авиакатастрофе
Идентификации жертв авиакатастроф: «очень трудно опознать мертвое тело»
В Санкт-Петербурге началось опознание тел погибших в результате крушения самолета Airbus A321 компании «Когалымавиа» на Синайском полуострове. По словам представителей оперативного штаба, процесс опознания всех тел может занять до нескольких недель.
Во вторник утром в Петербурге приземлился второй самолет с останками погибших, в то время как на самом месте крушения все еще продолжается поисковая операция.
Глава оперативной группы российского МЧС на Синае Александр Агафонов сообщил, что в понедельник было найдено более 100 предметов личных вещей пассажиров, в том числе два фотоаппарата, два планшета, четыре сотовых телефона, пять паспортов и одно удостоверение личности члена экипажа.
Все эти предметы могут в дальнейшем помочь при идентификации тел погибших в авиакатастрофе.
Русская служба Би-би-си попросила экспертов прояснить, как в подобных случаях происходит процесс идентификации погибших.
«Это очень трудоемкий процесс»
Автор фото, Reuters
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
Конец истории Подкаст
По его словам, учитывая состояние большинства тел, для определения личности погибших может потребоваться анализ ДНК.
Экспертиза ДНК: уроки MH17
Идентификацией тел пассажиров, погибших в результате крушения рейса MH17 над востоком Украины в июле 2014 года, занимались специалисты Института судебной экспертизы Нидерландов. На сайте этой организации подробно описана процедура идентификации погибших.
В частности, изучаются отпечатки пальцев и записи стоматологов жертв.
То есть это сложный и комплексный процесс: ДНК-профили погибших сравнивают с ДНК-профилями их родственников, а также с ДНК-профилями, сделанными на основании изучения их личных вещей, и с помощью специальной программы проводят их анализ.
Идентификация жертв авиакатастроф по ДНК: как и зачем?
Сегодня в МЧС России сообщили, что начали отбирать биоматериалы у родственников погибших в авиакатастрофе, чтобы провести анализ ДНК для опознания тел погибших. Лайф разобрался, как проводятся подобные процедуры и зачем они нужны в данном случае.
Коллаж © L!FE Фото: © EAST NEWS
В 05:27 25 декабря самолёт Ту-154 Министерства обороны РФ пропал с экранов радаров. На его борту находились журналисты телеканалов НТВ, Первый канал, «Звезда», ряд генералов, а также артисты Академического ансамбля песни и пляски имени Александрова и глава благотворительного фонда «Справедливая помощь» Елизавета Глинка, более известная как доктор Лиза — всего 92 человека, включая членов экипажа. Борт совершал рейс Чкаловский — Хмеймим с дозаправкой в Сочи. Его крушение стало крупнейшей авиакатастрофой уходящего года.
Как сообщили в Министерстве обороны РФ, фрагменты корпуса самолёта Ту-154 найдены на глубине 50–100 метров на протяжении 1,5 км вдоль берега Сочи. Кроме того, недавно появилось спутниковое фото места крушения. Большинство обломков самолёта и, по всей видимости, тел пассажиров попали в Чёрное море. Поэтому идентификация останков может быть затруднена. На данный момент найдено 11 тел, 10 из них доставлены в Москву.
За много лет своего развития криминалистика выработала немало способов опознания тел. Один из них — идентификация по ДНК. Этот метод помогает, если труп сильно повреждён (так, что по нему нельзя установить даже половую принадлежность субъекта), разделён на множество частей, обгорел. Генетический материал, то есть ДНК, можно получить из небольшого фрагмента тела, а затем увеличить его количество с помощью молекулярно-биологических методов.
Инфографика: © L!FE
Необязательно знать полную последовательность всей ДНК клетки. Не весь генетический материал, имеющийся у человека, используется. Есть участки, которые ничего не кодируют, с них никогда не считывается информация. Отличия в них можно не учитывать. Но и в «рабочей» ДНК важно не всё. Есть участки, которые сильно отличаются у разных людей, а есть и такие регионы, строение которых практически идентично у всех представителей нашего вида. Именно на «непостоянные» фрагменты ДНК, по которым легче всего отличить одного человека от другого, и обращают внимание судмедэксперты. Такие фрагменты называют генетическими маркерами.
Подготовка
Перед тем как забирать биоматериал у погибших, нужно проделать ряд стандартных операций. Место обнаружения останков фотографируют и делают его словесное описание. При этом никакие найденные объекты нельзя передвигать до их описания. Затем тела перевозят в морг. Если есть возможность, устанавливают принадлежность тела или его фрагментов к тому или иному полу, выявляют отпечатки пальцев, проводят рентгеновское исследование.
Всё это судебные медики делают в перчатках и специальных очках не только для того, чтобы не пострадать самим, но и не внести «загрязнения» объектов собственным биоматериалом. Из смежных областей науки известны случаи, когда «домашних» бактерий находили на образцах из экзотических мест вроде Марианской впадины, потому что исследователи, анализировавшие ДНК, не выполнили все необходимые меры предосторожности и занесли в образцы микроорганизмы с нестерильного оборудования или собственных рук.
После всех предшествующих процедур становится возможным забор биоматериала для анализа ДНК. В иностранных руководствах встречаются рекомендации, что при массовой гибели людей ДНК-тестирование лучше проводить всем жертвам, в том числе тем, чьи тела легко опознаваемы. Это повысит достоверность анализов у остальных.
Анализ
Фото: © EAST NEWS
Небольшие фрагменты тканей тщательно измельчают и превращают в однородную массу (ещё говорят «гомогенизируют»). Затем эту массу, помещённую в пробирки, разгоняют в небольшой центрифуге. Смесь делится на жидкость и слой осадка. Что выпадет в осадок, зависит от скорости центрифуги — числа оборотов, которое она совершает в минуту. Одними из первых осаждаются ядра — структуры клетки, содержащие генетический материал.
Из ядер с помощью специальных растворителей выделяют ДНК. Как правило, её масса в одной клетке не превышает миллиардных долей грамма, что довольно мало. Поэтому учёные используют способность ДНК удваиваться и с помощью полимеразной цепной реакции получают множество копий нужной молекулы. Так проще оценивать состав ДНК — порядок её «кирпичиков», нуклеотидов, в цепочке. Как уже было сказано выше, исследователей интересует не вся ДНК, а только те её фрагменты, которые достоверно отличаются у разных людей и с помощью которых можно определить их родство.
Чтобы установить личность погибшего, образцы его генетического материала нужно с чем-то сравнить. Здесь есть два варианта. Можно собрать следы ДНК с его личных вещей, которыми он пользовался дома, например, с зубной щётки, и сравнить строение найденного на щётке генетического материала с тем, что было получено в ходе исследования тела. Если таких вещей нет либо они недоступны, просят родственников погибших предоставить свою ДНК. Родственников ищут, анализируя списки вероятных жертв катастрофы или пропавших без вести. Родные жертвы вправе отказаться от участия в исследовании. В таком случае идентификация по ДНК для данного конкретного человека будет недоступна.
Процедура получения генетического материала от родственников безболезненна. Стерильным аппликатором у них соскабливают с внутренней поверхности щеки небольшое количество клеток эпителия. В них, как и во многих других типах клеток человеческого тела, есть ядро и, как следствие, генетический материал. Соскоб делать проще, чем забор крови. К тому же это не вызывает никакого дискомфорта.
Последовательности нуклеотидов ДНК погибших и их предполагаемых родственников (или ДНК их самих, полученную с личных вещей) переводят в цифровой вид с помощью шифрования. Любая ДНК состоит из «кирпичиков». Их всего четыре вида — аденин (A), тимин (T), гуанин (G) и цитозин (C). Специально разработанные пакеты программ сравнивают эти последовательности друг с другом. Самая известная в судебной медицине — Bonaparte. Она названа так в честь Наполеона Бонапарта, который первым ввёл перепись населения в 1811 году в Нидерландах.
Фото: © flickr.com/Andy Leppard
Результаты
Для удобства исследователя на экране каждая цепь ДНК предстаёт в виде последовательности букв. Эту последовательность можно сдвигать влево и вправо относительно других, а также искать в ней группы нуклеотидов, характерные для конкретной семьи. Последовательности нуклеотидов в ДНК-маркерах составляют ДНК-профиль конкретного человека. Его можно использовать для точной идентификации личности.
Есть вероятность, что последовательность ДНК предполагаемого погибшего записана в национальной базе. В такие базы за рубежом вносят в первую очередь преступников и подозреваемых в преступлениях, но не только их. В нашей стране пока, к сожалению, нет таких обширных банков ДНК, как в Великобритании и Исландии (для каждого исландца известна последовательность нуклеотидов в его генах). Поэтому, скорее всего, ДНК жертв авиакатастрофы будут сравнивать с генетическим материалом их родственников.
Именно ДНК-идентификация помогла опознать большинство жертв катастрофы рейса MH17, произошедшей в Донецкой области, а также крушения Airbus A330 в Триполи в 2010 году. Кроме того, анализ ДНК позволил определить личности жертв войны во Вьетнаме. Скорее всего, метод поможет и в этот раз.
О том, что тела пассажиров могут рассказать о крушении самолета
За пределами черного ящика
Деннис Шанаган работает в просторном помещении на втором этаже дома, в котором он живет со своей женой Морин, в десяти минутах езды от делового района Карлсбада в Калифорнии. У него тихий и освещенный солнцем офис, по виду которого никак нельзя догадаться о том, какую ужасную работу здесь выполняют. Шанаган — эксперт по телесным повреждениям. Значительную часть времени он посвящает изучению ран и переломов у живых людей. Его приглашают для консультаций компании, производящие автомобили, клиенты которых подают в суд на основании сомнительных доводов («порвался ремень безопасности», «за рулем был не я» и т. д.), что можно проверить по характеру их повреждений. Но параллельно с этим он имеет дело с мертвыми телами. В частности, он принимал участие в расследовании обстоятельств катастрофы рейса 800 авиакомпании Trans World Airlines.
Самолет, вылетевший из международного аэропорта имени Джона Кеннеди 17 июля 1996 г. в Париж, взорвался в воздухе над Атлантическим океаном в районе города Ист Морич, штат Нью-Йорк. Свидетельства очевидцев были противоречивыми. Некоторые утверждали, что видели, как в самолет попала ракета. В обломках были обнаружены следы взрывчатого вещества, но следов снаряда не нашли. (Позднее выяснилось, что взрывчатые вещества были заложены в самолет задолго до крушения — в рамках программы обучения собак-нюхачей.) Распространялись версии о причастности к взрыву государственных служб. Расследование затягивалось в связи с отсутствием ответа на основной вопрос: что (или кто) сбросило самолет с неба на землю?
Вскоре после крушения Шанаган вылетел в Нью-Йорк, чтобы осмотреть тела погибших и сделать возможные выводы. Прошлой весной я отправилась в Карлсбад, чтобы с ним встретиться. Я хотела узнать, как человек выполняет подобного рода работу — в научном плане и в плане эмоциональном.
У меня были и другие вопросы. Шанаган знает всю подноготную кошмара. Он в беспощадных медицинских деталях может рассказать, что происходит с людьми при различных катастрофах. Ему известно, как они обычно умирают, знают ли они о том, что происходит, и каким образом (при крушении на небольшой высоте) они могли бы повысить свои шансы на спасение. Я сказала, что отниму у него час времени, но пробыла у него пять часов.
Разбившийся самолет обычно может рассказать свою историю. Иногда эту историю можно услышать буквально—в результате расшифровки записей голосов в кабине экипажа, иногда можно сделать выводы в результате осмотра обломанных и обожженных фрагментов упавшего самолета. Но когда самолет рушится в океан, его история может оказаться неполной и нескладной. Если в месте падения особенно глубоко или течение слишком сильное и хаотичное, черный ящик вообще могут не найти, а поднятых на поверхность фрагментов может оказаться недостаточно для однозначного выяснения произошедшего в самолете за несколько минут до катастрофы. В таких ситуациях специалисты обращаются к тому, что в учебниках по авиационной патологической анатомии называют «человеческими обломками», то есть к телам пассажиров. В отличие от крыльев или фрагментов фюзеляжа, тела всплывают на поверхность воды. Изучение полученных людьми ранений (каков их тип, тяжесть, какая сторона туловища поражена) позволяет эксперту сложить воедино фрагменты ужасной картины происшедшего.
Шанаган ждет меня в аэропорту. На нем ботинки Dockers, рубашка с короткими рукавами и очки в оправе, как у летчика. Волосы аккуратно причесаны на пробор. Они похожи на парик, но они настоящие. Он вежливый, сдержанный и очень приятный, напоминает мне моего знакомого аптекаря Майка.
Когда я говорю ему о своем разочаровании (поскольку не имею возможности вести репортаж с места катастрофы), Шанаган выдает мне книгу под названием «Аэрокосмическая патология» (Aerospace Pathology), в которой, как он меня заверяет, есть фотографии таких вещей, которые я могла бы увидеть на месте падения самолета. Я открываю книгу в разделе «Расположение тел». На схеме, отражающей местонахождение фрагментов самолета, рассеяны маленькие черные точки. От этих точек проведены линии к вынесенным за пределы схемы описаниям: «коричневые кожаные туфли», «второй пилот», «фрагмент позвоночника», «стюардесса». Постепенно я добираюсь до главы, в которой описывается работа Шанагана («Характер повреждений людей в авиакатастрофах»). Подписи к фотографиям напоминают исследователям, например, о том, что «сильный нагрев может привести к образованию внутри черепной коробки пара, приводящего к разрыву черепа, что можно спутать с повреждением от удара». Мне становится ясно, что черные точки с подписями дают мне вполне достаточное представление о последствиях катастрофы, как если бы я побывала на месте падения самолета.
«Морин может вам сказать, что я плохо справлялся с собой в те дни. Эмоционально это было чрезвычайно тяжело, особенно в связи с большим количеством молодежи на том самолете. Французский клуб одного из университетов летел в Париж. Молодые пары. Нам всем было очень тяжело». Шанаган добавляет, что это нетипичное состояние экспертов на месте гибели самолета. «Вообще, люди не хотят погружаться в трагедию слишком глубоко, так что шутки и свободное общение — довольно обычная манера поведения. Но не в этом случае».
Для Шанагана самым неприятным в этом деле оказалось то, что большинство тел были практически целыми. «Интактность тел беспокоит меня больше, чем ее отсутствие», — заявляет он. Такие вещи, на которые большинству из нас трудно смотреть, — отрезанные руки, ноги, куски тела — для Шанагана достаточно привычное зрелище. «В таком случае — это просто ткань. Вы можете заставить свои мысли течь по необходимому руслу и выполнять свою работу». Это кровь, но она не вызывает печали. Можно привыкнуть работать с кровью. А с разбитыми жизнями — нет. Шанаган работает так же, как любой патологоанатом. «Концентрируешься на отдельных частях, не на человеке как личности. При вскрытии описываешь глаза, потом рот. Ты не стоишь рядом с ним и не думаешь, что этот человек — отец четверых детей. Только таким образом можно подавить свои эмоции».
Я спросила, почему пассажиров вынесло из самолета, ведь они были пристегнуты. Шанаган ответил, что при нарушении целостности самолета начинают действовать огромные силы. В отличие от разрыва снаряда, тело обычно остается целым, но мощная волна способна вырвать человека из кресла. «Такие самолеты летят со скоростью свыше пятисот километров в час, — продолжает Шанаган. — Когда появляется трещина, аэродинамические свойства самолета изменяются. Моторы по-прежнему толкают его вперед, но он теряет устойчивость. Он начинает вращаться с чудовищной силой. Трещина увеличивается, и за пять или шесть секунд самолет разваливается на части. По моей теории, самолет развалился достаточно быстро, спинки сидений отвалились, и люди выскользнули из фиксирующих их ремней.
Характер травм у пассажиров рейса 800 подтвердил его теорию: у большинства людей имела место массивная внутренняя травма, которая обычно наблюдается, говоря словами Шанагана, при «экстремально сильном ударе о воду». Падающий с высоты человек ударяется о поверхность воды и почти сразу останавливается, но его внутренние органы продолжают двигаться на какую-то долю секунды дольше, пока не ударяются о стенку соответствующей полости тела, которая в этот момент начала возвратное движение. Часто при падениях происходит разрыв аорты, поскольку одна ее часть фиксирована в организме (и прекращает движение вместе с телом), а другая часть, расположенная ближе к сердцу, свободна и прекращает движение чуть позже. Две части аорты движутся в противоположных направлениях, и возникающие при этом силы сдвига приводят к ее разрыву. У 73% пассажиров рейса 800 были выявлены серьезные повреждения аорты.
Если большинство пассажиров погибло в результате сильного удара о поверхность воды, это значит, что они были живы и понимали, что с ними происходит в течение трехминутного падения с высоты? Живы, возможно. «Если под жизнью вы понимаете биение сердца и дыхание, — говорит Шанаган. — Да, таких, должно быть, было много». Понимали ли они? Деннис считает, что вряд ли. «Я думаю, что это маловероятно. Сиденья и пассажиры разлетаются в разные стороны. Думаю, люди полностью потеряли ориентацию». Шанаган опрашивал сотни человек, выживших в авто- и авиакатастрофах, о том, что они видели и чувствовали во время аварии. «Я пришел к заключению, что эти люди не понимали до конца, что серьезно травмированы. Я находил их достаточно отстраненными. Они знали, что вокруг происходят какие-то события, но давали какой-то немыслимый ответ: „Я знал, что вокруг что-то происходит, но я не знал, что именно. Я не чувствовал, что это касается меня, но, с другой стороны, я понимал, что был частью событий“».
Вообще говоря, люди, падающие с самолетов, обычно больше не летают. В соответствии со статьей Снайдера, максимальная скорость, при которой человек имеет ощутимый шанс выжить при погружении в воду ногами вперед (это самая безопасная позиция), составляет около 100 км/ч. Учитывая, что конечная скорость падающего тела равна 180 км/ч и что подобная скорость достигается уже при падении с высоты 150 метров, мало кто сможет упасть с высоты 8000 метров из взорвавшегося самолета, выжить и потом дать интервью Деннису Шанагану.
Невеселая наука о человеческих увечьях появилась в 1954 г., когда британские самолеты «Комета» по непонятной причине начали падать в воду. Первый самолет исчез в январе в районе острова Эльба, второй — вблизи Неаполя три месяца спустя. В обоих случаях из-за достаточно большой глубины погружения обломков многих частей фюзеляжа извлечь не удалось, поэтому экспертам пришлось заняться изучением «медицинских доказательств», то есть обследовать обнаруженные на поверхности воды тела двадцати одного пассажира.
Затем группа исследователей рассмотрела версию внезапной разгерметизации салона. Могло ли это привести к такому серьезному повреждению лёгких? Чтобы ответить на этот вопрос, эксперты использовали морских свинок и проверили их реакцию на быстрое изменение атмосферного давления — от давления на уровне моря до давления на высоте 10 000 м. По словам сэра Гарольда, «морские свинки были несколько удивлены происходящим, но не выказали признаков дыхательной недостаточности». Другие экспериментальные данные, полученные как на животных, так и на человеке, аналогичным образом демонстрировали лишь небольшое негативное влияние изменения давления, которое ни в какой мере не отражало состояние легких пассажиров «Кометы».
Короче говоря, легкие катапультированных морских свинок очень напоминали легкие пассажиров «Кометы». Исследователи пришли к выводу, что самолеты распадались на части на большой высоте, в результате чего большинство пассажиров выпадали из них и падали в море. Чтобы понять, в каком месте треснул фюзеляж, исследователи обратили внимание на то, одеты или раздеты были пассажиры, поднятые с поверхности воды. По теории сэра Гарольда человек, ударяющийся о воду при падении с высоты в несколько километров, должен был потерять свою одежду, но человек, падающий в воду с той же высоты внутри большого фрагмента фюзеляжа, должен был остаться одетым. Поэтому исследователи попытались установить линию развала самолета по границе, проходящей между голыми и одетыми пассажирами. В случаях с обоими самолетами люди, чьи места находились в хвостовой части самолета, должны были быть найдены одетыми, а пассажиры, располагавшиеся ближе к кабине пилотов, нашлись бы голыми или потерявшими большую часть одежды.
Для доказательства этой теории сэру Гарольду не хватало одного: не существовало данных о том, что при падении в воду с большой высоты человек теряет одежду. Сэр Гарольд вновь предпринял пионерское исследование. Хотя я с удовольствием рассказала бы вам о том, как морские свинки, одетые в шерстяные костюмчики и платьица по моде 1950-х гг., принимали участие в следующем цикле испытаний в Фарнборо, к сожалению, в этой части исследований морские свинки не использовались. С самолета Королевского авиационного центра были сброшены в море несколько полностью одетых манекенов*. Как сэр Гарольд и ожидал, при ударе о воду они потеряли одежду, и этот факт был подтвержден следователем Гари Эриксоном, который производил вскрытие самоубийц, бросавшихся в воду с моста Золотые Ворота. Как он сообщил мне, даже при падении с высоты всего 75 м «обычно отлетает обувь, штаны разрываются по ластовице, отрываются задние карманы».
* Возможно, вас заинтересует, как заинтересовало меня, использовались ли когда-нибудь человеческие трупы для воспроизведения результатов падения людей с большой высоты. Ближе всего к этой теме подвели меня рукописи двух статей: Дж. К. Эрли «Предельная скорость тела» (Body Terminal Velocity), датированная 1964 г., а также Дж. С. Котнера «Анализ влияния сопротивления воздуха на скорость падения человеческих тел» (Analysis of Air Resistance Effects on the Velocity of Falling Human Bodies) от 1962 г. Обе статьи, к сожалению, не были опубликованы. Однако я знаю, что если бы Дж. К. Эрли использовал в исследовании манекенов, он написал бы слово манекены («dummies») в названии статьи, поэтому я подозреваю, что несколько пожертвованных для научных целей тел в самом деле совершили прыжок в воду с высоты. — Примеч. авт.
В конечном итоге значительная часть фрагментов «Комет» была поднята на поверхность, и теория сэра Гарольда подтвердилась. Развал фюзеляжа в обоих случаях действительно произошел в воздухе. Снимем шляпы перед сэром Гарольдом и морскими свинками из Фарнборо.
Деннис и я обедаем в итальянском ресторане на берегу. Мы единственные посетители и поэтому можем спокойно беседовать за столом. Когда официант подходит, чтобы подлить нам воды, я замолкаю, как будто мы говорим о чем-то секретном или очень личном. Шанагану, кажется, все равно. Официант бесконечно долго перчит мой салат, а Деннис в это время говорит о том, что «. для извлечения мелких останков использовали специализированный траулер».
Я спрашиваю Денниса, как он может, зная то, что он знает, и видя то, что он видит, все еще летать на самолетах. Он отвечает, что далеко не все аварии случаются на высоте 10 000 м. Большинство аварий происходит при взлете, при посадке или вблизи поверхности земли, и при этом, по его мнению, потенциальная вероятность выжить составляет от 80 до 85%.
Для меня ключевым словом здесь является слово «потенциальная». Это означает, что, если все происходит по плану эвакуации, утвержденному Федеральным авиационным агентством (FAA), с вероятностью 80-85% вы выживете. Федеральное законодательство требует, чтобы производители самолетов предусматривали возможность эвакуации всех пассажиров через половину аварийных выходов самолета за 90 секунд. К сожалению, в реальной ситуации эвакуация редко происходит по намеченному плану. «Если рассмотреть случаи катастроф, в которых людей можно спасти, редко оказывается открытой даже половина аварийных выходов, — говорит Шанаган. — Плюс в самолете царит хаос и паника». Шанаган приводит пример катастрофы самолета компании «Дельта» в Далласе. «В этой аварии вполне можно было спасти всех людей. Люди получили совсем небольшое количество травм. Но многие погибли в огне. Они столпились у аварийных выходов, но не смогли их открыть». Огонь — это убийца номер один в авиакатастрофах. Не требуется сильного удара, чтобы взорвался топливный бак и огонь охватил весь самолет. Пассажиры погибают от удушья, поскольку воздух становится обжигающе горячим и наполняется токсичным дымом, исходящим от горящей обшивки самолета. Люди умирают также, поскольку ломают ноги, врезаясь во впереди стоящее кресло, и не могут доползти до выхода. Пассажиры не могут следовать плану эвакуации в необходимом порядке: они бегут в панике, толкаются и топчут друг друга*.
* Здесь кроется секрет выживания в подобных катастрофах: нужно быть мужчиной. Как показал анализ событий трех авиакатастроф с применением системы аварийной эвакуации, проведенный в 1970 г. Институтом гражданской аэромедицины, наиболее важным фактором, способствующим выживанию человека, является его пол (это второй по важности фактор, который следует за близостью кресла пассажира к аварийному выходу). Взрослые мужчины имеют значительно более высокий шанс спастись. Почему? Вероятно, потому что они способны смести с дороги всех остальных. — Примеч. авт.
Могут ли производители сделать так, чтобы их самолеты стали менее пожароопасными? Конечно, могут. Они могут спроектировать больше аварийных выходов, но они этого делать не хотят, поскольку это приведет к сокращению посадочных мест в салоне и снижению доходов. Они могут установить разбрызгиватели воды или ударостойкие системы для защиты топливных баков, как в военных вертолетах. Но и этого они делать не хотят, поскольку это утяжелит самолет, а больший вес машины означает больший расход топлива.
Кто принимает решение пожертвовать человеческими жизнями, но сохранить деньги? Якобы Федеральное авиационное агентство. Проблема в том, что большинство усовершенствований в системе безопасности самолетов оценивается с точки зрения выгодности затрат. Чтобы количественно оценить «выгоду», каждая спасенная жизнь выражается в долларовом эквиваленте. Как рассчитали в 1991 г. в Институте городского развития США, каждый человек стоит 2,7 млн долларов. «Это финансовое выражение смерти человека и ее воздействия на общество», — сказал в беседе со мной представитель FAA Ван Гуди. Хотя эта цифра значительно превышает стоимость сырья, цифры в графе «выгода» редко поднимаются до таких значений, чтобы превзойти расходы на производство самолетов. Чтобы объяснить свои слова, Гуди использовал пример с трехточечными ремнями безопасности (которые, как в автомобиле, перекидываются и через талию, и через плечо). «Ну, хорошо, скажет агентство, мы усовершенствуем ремни безопасности и таким образом спасем пятнадцать жизней в ближайшие двадцать лет: пятнадцать раз по два миллиона долларов равно тридцати миллионам. Производители придут и скажут: чтобы ввести такую систему безопасности, нам понадобится шестьсот шестьдесят девять миллионов долларов». Вот вам и плечевые ремни безопасности.
Почему FAA не скажет: «Дорогое удовольствие. Но вы все же начнете их выпускать?» По той же причине, по которой правительству понадобилось 15 лет, чтобы потребовать установки аэрбагов в автомобилях. У органов государственного регулирования нет зубов. «Если FAA хочет ввести новые правила, оно должно предоставить промышленникам анализ выгодности затрат и ждать ответа, — говорит Шанаган. — Если промышленникам не нравится расклад, они идут к своему конгрессмену. Если вы представляете компанию „Боинг“, вы обладаете в Конгрессе огромным влиянием»*.
* Именно по этой причине в современных самолетах нет аэрбагов. Верьте или нет, но система подушек безопасности для самолетов (так называемая airstop restraint system) была сконструирована; она состоит из трех частей, защищающих ноги, сиденье снизу и грудь. В 1964 г. FAA даже протестировало эту систему на самолете DC-7 с помощью манекенов, заставив самолет врезаться в землю в районе города Феникс в Аризоне. В то время как контрольный манекен, пристегнутый поясным ремнем безопасности, оказался раздавленным и потерял голову, манекен, снабженный новой системой безопасности, сохранился прекрасно. Дизайнеры использовали рассказы пилотов боевых самолетов времен Второй мировой войны, которые непосредственно перед аварией успевали надуть свои спасательные жилеты. — Примеч. авт. Начиная с 2001 г., для повышения безопасности пассажиров на самолетах все же начали устанавливать плечевые ремни безопасности и аэрбаги. По данным на конец 2010 г., на самолетах 6о авиационных линий во всем мире установлены подушки безопасности, и эта цифра постоянно растет. — Примеч. пер.
В защиту FAA следует сказать, что агентство недавно одобрило внедрение новой системы, закачивающей в баки с топливом обогащенный азотом воздух, что снижает содержание в топливе кислорода и, следовательно, вероятность взрыва, приведшего, например, к катастрофе рейса TWA 800.
Пока мы ждем официанта со счетом, я задаю Шанагану вопрос, который ему задают на каждом коктейле на протяжении последних двадцати лет: шансы выжить в авиакатастрофе выше у пассажиров, сидящих впереди или сзади? «Это зависит от того, — терпеливо отвечает он, — о каком типе аварии идет речь». Я переформулирую вопрос. Если он имеет возможность выбрать себе место в самолете, где он садится?
«В первом классе», — отвечает он.
источник