«Чапа́ев и Пустота́» — роман Виктора Пелевина, написанный в 1996 году. Сам автор характеризует свою работу как «Первое произведение в мировой литературе, действие которого происходит в абсолютной пустоте». В 1997 году роман был включён в список претендентов на Малую Букеровскую премию.
Содержание
Сюжет
Действие романа охватывает два периода — Россия 1918—1919 годов и середины 1990-х. Центральный план повествования — взаимоотношения Василия Чапаева и поэта-декадента Петра Пустоты (впоследствии сам автор признался, что совмещение таких «несовместимых» личностей стало одной из главных задач, поставленных перед ним). Второстепенные планы — линия Сердюка, втянутого в войну японских кланов Тайра и Минамото и предпринявшего впоследствии попытку самоубийства; а также линия Марии и Арнольда Шварценеггера. В символическом плане обе линии соответствуют возможному будущему России — так называемому «алхимическому браку» с Востоком (в реальности Сердюка) или с Западом (реальность Марии). Последняя, четвёртая, линия символизирует логику сверхчеловека в лице бандита Володина. Все четверо — Пётр Пустота, Сердюк, Мария и Володин пребывают в психиатрической лечебнице, где проходят курс реабилитации по методу Тимура Тимуровича Канашникова. В начале повествования Тимур Тимурович объясняет только что прибывшему Пустоте, что его методика реабилитации заключается в «совместном галлюцинаторном опыте» — четверо больных, находясь в одной палате, объединены единой целью выздоровления.
Важным «надсюжетным» персонажем выступает Григорий Котовский, которому отводится роль «демиурга». Согласно мифологии романа, именно на нём лежит ответственность за судьбу современной России; ближе к финалу в диалоге с водителем Пётр Пустота говорит о «злоупотреблении Котовского кокаином», и очевидных последствиях этого пристрастия.
Сам Пустота полагал, что реален мир революционной России, а психбольница — лишь сны его воображения, однако Чапаев (представленный в романе как бодхисаттва и постепенно становящийся буддийским учителем Пустоты) пытается убедить Петра, что нереальны оба мира. Роман построен как череда «вставных историй», вращающихся вокруг центрального сюжета: пути Петра Пустоты к неожиданному просветлению (сатори), добиться которого ему помогает Чапаев.
Мнения критиков
Издания
Экранизации
Дополнительные факты
См. также
Примечания
Литература
Ссылки
Полезное
Смотреть что такое «Чапаев и Пустота» в других словарях:
Чапаев и пустота — Обложка одного из переизданий книги Автор: Виктор Пелевин Жанр: Фантастика Язык оригинала: Русский Издательство: Вагриус Выпуск: 1996 … Википедия
Чапаев и Пустота (роман) — Чапаев и Пустота Обложка одного из переизданий книги Автор: Виктор Пелевин Жанр: Фантастика Язык оригинала: Русский Издательство: Вагриус Выпуск: 1996 … Википедия
Чапаев (значения) — Чапаев: Чапаев, Василий Иванович командир РККА, участник Первой мировой и Гражданской войны в России. Чапаев, Николай Сергеевич танкист, механик водитель, гвардии старший сержант, Герой Советского Союза. Чапаев, Александр Васильевич генерал… … Википедия
Чапаев, Василий Иванович — Запрос «Василий Чапаев» перенаправляется сюда; см. также другие значения. Эту статью следует викифицировать. Пожалуйста, оформите её согласно правилам оформления статей … Википедия
Чапаев, Василий — Василий Иванович Чапаев 28 января (9 февраля) 1887(18870209) 5 сентября 1919 Место рождения … Википедия
Чапаев В. — Василий Иванович Чапаев 28 января (9 февраля) 1887(18870209) 5 сентября 1919 Место рождения … Википедия
Чапаев Василий Иванович — Василий Иванович Чапаев 28 января (9 февраля) 1887(18870209) 5 сентября 1919 Место рождения … Википедия
Чапаев В. И. — Василий Иванович Чапаев 28 января (9 февраля) 1887(18870209) 5 сентября 1919 Место рождения … Википедия
Пустота — в Викисловаре? … Википедия
Василий Иванович Чапаев — 28 января (9 февраля) 1887(18870209) 5 сентября 1919 Место рождения … Википедия
После прочтения романа Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота». Роман настолько многомерен, что пересказывать сюжет занятие довольно бессмысленное и пустое. Основной вопрос романа, вокруг которого и развивается сюжет: «Реален ли мир?» или «Насколько реальны ощущения человека?». Вечные вопросы философии. Пелевин действиями и разговорами своих героев отрицает реальность того мира, который даётся нам в ощущениях.
— Все на свете – просто водоворот мыслей, и мир вокруг нас делается реальным только потому, что ты становишься этим водоворотом сам.
В романе «Чапаев и Пустота» очень много разговоров вокруг «основных вопросов» философии. Герои Пелевина постоянно обсуждают «вечные вопросы» и пытаются отвечать на них. Что есть бытие? Что такое «знание», знаю ли я «что-то» или не знаю «ничего». Существую ли я? Где я? И так далее.
— Начнём по порядку. Вот вы расчёсываете лошадь. А где находится эта лошадь? Чапаев посмотрел на меня с изумлением. — Ты что, Петька, совсем охренел? — Прошу прощения? — Вот она.
Чапаев и Петр постоянно ставят друг перед другом вопросы, приводящие к парадоксам, решение которых умозрительно и не однозначно. Каждый из них пытается доказать другому реальность или иллюзорность, доказуемость или недоказуемость любого утверждения посредством формальной логики.
– А Земля где? — Во Вселенной. – А Вселенная где? Я секунду подумал. – Сама в себе. – А где эта сама в себе? – В моем сознании.
Или: — А голова твоя где? — На плечах. — А плечи где? — В комнате. — А где комната? — В доме. — А дом где? — В России. — А Россия где? — В беде, Василий Иванович.
Чапаев подводит итог:
«Все, что мы видим, находится в нашем сознании, Петька. Поэтому сказать, что наше сознание находится где-то, нельзя. Мы находимся нигде просто потому, что нет такого места, про которое можно было бы сказать, что мы в нем находимся. Вот поэтому мы нигде.»
«А когда я замечал полное отсутствие мыслей в своей голове, это само по себе уже было мыслью о том, что мыслей нет. Выходило, что подлинное отсутствие мыслей невозможно, потому что никак не может быть зафиксировано. Или можно было сказать, что оно равнозначно небытию.»
«Пока идиоты взрослые заняты переустройством выдуманного ими мира, дети продолжают жить в реальности: среди снежных гор и солнечного света, на черных зеркалах замерзших водоемов и в мистической тишине заснеженных ночных дворов. И хоть эти дети тоже были заражены бациллой обрушившегося на Россию безумия – это было ясно по взглядам, которые они бросали на сверкающую шашку Чапаева и мой маузер, — все же в их чистых глазах еще сияла память о чем-то уже давно забытом мной; быть может, это было неосознанное воспоминание о великом источнике всего существующего, от которого они, углубляясь в позорную пустыню жизни, не успели еще отойти слишком далеко.»
Данное расстройство является крайним проявлением диссоциации (распада)- механизма психологической защиты, при котором человек начинает воспринимать происходящее с ним так, будто это происходит с кем-то посторонним. Этот механизм полезен, так как он позволяет человеку защититься от избыточных, непереносимых эмоций, но в случаях чрезмерной активации данного механизма появляются диссоциативные расстройства.
«Если пытаешься убежать от других, то поневоле всю жизнь идешь по их зыбким путям. Уже хотя бы потому, что продолжаешь от них убегать. Для бегства нужно твердо знать не то, куда бежишь, а откуда. Поэтому необходимо постоянно иметь перед глазами свою тюрьму.»
Эта статья задумана как рецензия на одноименную книгу В. Пелевина. Она ничего не даст тому, кто книгу не читал. Впрочем, тому, кто прочел ее менее двух раз, она покажется сущим бредом. /Автор статьи /
Виктор Пелевин «Чапаев и Пустота». Странная книга, удивительный автор. Русский Кастанеда, не меньше. Перечитываю, получая такое же удовольствие, по третьему разу и прихожу выводу, что еще не вся символика книги правильно мною понята.
В итоге выявляю в себе сразу два заблуждения. Во-первых, навязывать другим свое мнение бесполезно, ибо такая книга мало кому нравится, и мало кто ее поймет. Хуже того, ее поймут только на уровне первого, поверхностного прочтения, от чего читатель пожмет плечами и пробормочет: «Бред какой-то… И что мне за дело до Петьки, Анки и Чапаева? И вообще, откуда писатель все это взял, извратил всем известные исторические факты, напридумал тут…» И будет прав. Один мой хороший знакомый когда-то сказал: «Чтобы случилось понимание, нужен психологический настрой, а чтоб был настрой, необходима мера насущности. И еще собственный багаж мыслей по данному вопросу». Вполне возможно, он говорил вовсе не так, но я услышала в его словах именно это, и теперь эта мысль часто вспоминается и помогает мне понять причину нестыковки мнений людей.
Второе заблуждение состоит в моем утверждении, что все, о чем сказал Пелевин, понято мною до конца. Не факт. Не зря случай предоставил мне возможность подержать эту книгу в руках еще раз. (Она опять не моя, она дана мне на время, что для меня всегда служит наилучшим стимулом для ее тщательной проработки. Собственную книгу обязательно положишь на полку, решив, что вернуться к ней я всегда успею. И в результате упустишь в ней самое главное!).
Довольно отступлений. Как смогу, напишу свою рецензию (мое излюбленное занятие!) на пелевинскую «Чапаев и Пустота». Наверняка, не все удастся, наверняка, получится бессистемно и без нужной глубины, понимания, но я рискну. Вдруг это кому-то окажется нужно. Мне-то точно окажется: всякая попытка описать явление лучше всего помогает это явление понять.
Для начала приведу и прокомментирую две самые значимые цитаты книги.
«Вы принадлежите к тому поколению, которое было запрограммировано на жизнь в одной социально-культурной парадигме, а оказались в совершенно другой. Мир, который находится вокруг нас, отражается в нашем сознании и становится объектом ума. И когда в реальном мире рушатся какие-нибудь установившиеся связи, то же самое происходит и в психике. В замкнутом объеме вашего Я высвобождается чудовищное количество психической энергии. Все дело в том, в какой канал эта энергия устремляется после взрыва – наружу, к внешним объектам, или остается внутри. Одни устремляются к новому, другие так и остаются выяснять несуществующие отношения с тенями угасшего мира».
Более значима для понимания сюжета вторая цитата. «Цзе Чжуану часто снился один сон – что он красная бабочка. И когда он просыпался, он не мог понять, то ли это бабочке приснилось, что она занимается революционной работой, то ли подпольщик видел сон, в котором он порхал среди цветов».
Кто такой Петр, и почему он «нуждается в излечении»? В том, что Пелевин не считает своего героя психически больным, не вызывает ни малейших сомнений. Скорее наоборот, болен мир, а Петька – один из немногих, кто остро чувствует абсурд окружающего и пытается постичь истинную природу происходящего. Такие, как Петр, чаще всего одиноки, но рано или поздно они все собираются в одном месте – либо в общей палате психушки, либо у костра барона Юнгерна, либо в тесном отсеке бронепоезда Чапаева, несущегося по разрушенной гражданской войной стране.
«Его мысль углубляется в сущность того или иного явления, анализирует каждое слово, причем, в голове существует «торжественный хор» многих Я, ведущих между собой спор. Стал нерешителен, потому что ему трудно разобраться в вихре гамм и красок внутренней противоречивой жизни. Жалуется на одиночество и непонятость окружающими, на то, что никто не в силах мыслить с ним в резонанс». – Такую запись делает Тимур Тимурович в истории болезни Петра. Такую же запись вполне можно оставить и в отношении меня. Даже озноб идет по коже: насколько же все похоже! А еще мне становится радостно, что я не исключение. Может, и меня когда-нибудь вылечат!?
Метод коллективной терапии весьма необычен – пациентам вкалывают какое-то снадобье, и на время они все делаются участниками одного и того же «сновидения». Проблемы одного из пациентов становятся коллективными, каждый разделяет состояние погрузившегося в воображаемый мир и на время проникается его идеями и настроениями, но по окончании сеанса все опять возвращаются к своим собственным маниям. Этот возврат помогает ощутить относительность своих переживаний, которые только кажутся реальностью.
Вместе с Петром в психиатрической лечебнице подвергаются научному эксперименту доктора еще трое пациентов – Мария, Сердюк и Володин. Мария – это молодой, плечистый мужчина, вообразивший себя в своих «сновидениях» женщиной, отождествляющей собою Россию, которой навязывают «алхимический брак» с Западом. История его заболевания упирается в события 93 года в Москве, когда стреляли по Белому дому, а несколько зарядов пролетело сквозь окна прямо в его квартиру. Марию менее всех остальных пациентов больницы волнуют проблемы духовности, при всей необычности его бреда, он самый «нормальный» среди них и по выражению Сердюка даже «сильно ссучился в духовном смысле».
Мария пострадавший от зримых, материальных факторов, намеренно не хочет сомневаться в реальности мира и надеется на процветание России через «брак» с Западом. Он не случайно использует по прямому назначению тяжелый, но пустой внутри гипсовый бюст Аристотеля, который, по словам Володина, «придумал реальность с шестисотыми Мерседесами, куда ты, Мария, выписаться хочешь», то есть, он с размаху опускает бюст на голову Петра – инцидент, впоследствии ставшим знаменитым Петькиным «сражением на станции Лозовая». Мария активно хочет вырваться из больницы в мир, который кажется ему реальным, и он этого добивается. «Марию выписали через неделю после того, как он разбил бюст Аристотеля о мою голову, а Володину, нормальнее которого я не видел человека в жизни, недавно назначили новый фармакологический курс».
Володин – более сложная личность. «Склонившийся надо мной господин напоминал одного из торгующих чем попало спекулянтов, которые в изобилии появились в Петербурге. Их отличали две основных черты – чудовищное количество жизненной силы и интерес к последним оккультным веяниям в столице». Володин умен и образован, в их палате именно он всегда берет на себя роль комментатора происходящего, его речь логична, она нисколько не смахивает на бред душевнобольного.
Сердюк – типичный представитель спившегося интеллигента, не утратившего способность мыслить, но потерявшего желание что-либо делать ради живота своего. Сердюк попал в лечебницу «за отрешенность». Однажды его нашел в подвале, где он ночевал «в полном мучительном сознании», разговорчивый милиционер, который, как оказалось, кончал философский факультет. Он взял с Сердюка, как с бомжа, положенную дань и, разговорившись с ним, разозлился, что тот сомневается в реальности мира: «я в университете диплом по Гегелю писал, а теперь хожу тут с автоматом, а ты лежишь и думаешь, что можешь залезть в подвал и в реальности мира сомневаться!?» Милиционер оформил Сердюка в психушку, как «бродяжнический синдром на фоне белой горячки».
Только у единственного пациента клиники – Петра Пустоты «психоз исчерпал сам себя». У Петра были хорошие учителя – Чапаев, Котовский и барон Юнгерн. Можно предположить, что они – всего лишь более яркие и убедительные повторения персонажей из психиатрической больницы. В Петькиных видениях они из странных, разуверившихся в реальности мира пациентов клиники превращаются в мистиков и мудрецов, достигших освобождения и ставших способными творить миры по собственному усмотрению.
Внутренняя Монголия находится внутри того, кто видит пустоту. Было бы глупей всего пытаться описать, что это такое. Но очень стоит стремиться туда всю жизнь. И не бывает в жизни ничего лучше, чем оказаться там. Как же увидеть эту пустоту мира? Необходимо, говорит Пелевин устами своих героев, увидеть самого себя и ответить на три «чапаевских» вопроса: где? когда? и кто? И если не лениться думать, то окажется, что наше Я находится в нигде, не существует во времени и в сущности представляет из себя того, о ком можно было бы сказать только «никто». Наше Я это нечто, вроде отблеска света на лампе, если под лампой символически представить себе наш ум – творец наших воображаемых миров.
«…Воску очень сложно понять, что он воск. Осознать свою изначальную природу практически невозможно. Единственное, что воск замечает, это свою временную форму. А форма произвольна – каждый раз она возникает под действием тысяч и тысяч обстоятельств. Путь к бессмертию для капли воска, это перестать считать, что она капля и понять, что она и есть воск. Но капля всю свою короткую жизнь молится Господу Воску о спасении своей формы, хотя эта форма не имеет к ней никакого отношения. При этом любая капелька воска обладает теми же свойствами, что и весь его объем. Как заронить эту мысль в каплю? Ведь именно мысли мчат к спасению или гибели, потому что спасение и гибель – это тоже, в сущности, мысли.
— Форма, воск – кто это создал? — Ум. — А где он? — Ум – это лампа. Была… — Если ум – это лампа, куда ты пойдешь, если она разбилась? – Чапаев еще раз выстрелил, и пуля превратила лампу в облако брызг».
Пообщавшись с одним умным человеком на тему своего прошлого поста о книге «Числа», я понял, насколько не оттуда зашёл на тему. Дело в том, что все или почти все воспринимают мир с материалистической позиции (в том числе и верующие в бога, этот парадокс будет раскрыт позже), а Пелевин… Ну тут сложнее.
До начала писательской карьеры Пелевин работал в разных журналах эзотерического направления, где нахватался идей, не характерных для советского человека, что и показал общественности в конце СССР, когда каждый считал своим долгом рассказать об ужасах коммунизма. Речь идёт о книжке «Омон Ра», где автор рассуждает на тему подвига, и следует модным тенденциям, рассказывая, как злые коммунисты обманывают молодых мужчин. Однако основной мотив его творчества в весьма завуалированном виде присутствует уже тут: главное, что есть в жизни каждого человека это образы, наполняющие его сознание.
Конечно же все увидели в книге «Омон Ра» только злых коммунистов, которые куда менее злые чем у некоторых писателей реалистического жанра. Как вообще Пелевин смог продолжить после этого карьеру писателя для меня загадка, ведь в следующей книге «Жизнь насекомых» про коммунистов в частности и власть в целом нет ничего. А ведь все ждали вторую серию разоблачений режима! Лично мне эта книга не зашла, хотя начало прописано очень красиво. Так или иначе, мало кто вспоминает эту книгу. Можно утверждать, что читательский интерес обошёл её стороной.
Для следующего романа автор решает вернуть в сюжет злых коммунистов, Солжениценского подвида. Речь идёт не о Чапаеве, который тут будда (если кто не знал будда это титул, и его носителей в истории известно сильно больше одного Гаутамы), а обо всех остальных революционерах, которые, по-видимому, символизируют демонов из древнеиндийского эпоса. Вообще весь роман использует некоторые приёмы индийской культуры, например индусы (во всяком случае древние) считают, что смыслов у текста должно быть как минимум 2, а лучше 3. И на символы тоже скупиться не стоит.
Для начала введём некоторые определения.
Материализм – материя первопричина всего, сознание – следствие материи, её особое свойство.
Субъективный идеализм – сознание первопричина всего, вне сознания мира нет.
С первых строк автор определяет рассказчика как материалиста.
Тверской бульвар был почти таким же, как и два года назад, когда я последний раз его видел — опять был февраль, сугробы и мгла, странным образом проникавшая даже в дневной свет.
«Мгла» здесь нечто нематериальное, настроение персонажа, а свет – материален. Персонаж не способен осознать, как возможно такое переплетение, поэтому описывает его словом «странное».
На скамейках сидели те же неподвижные старухи; вверху, над черной сеткой ветвей, серело то же небо, похожее на ветхий, до земли провисший под тяжестью спящего Бога матрац.
Была, впрочем, и разница. Этой зимой по аллеям мела какая-то совершенно степная метель, и попадись мне навстречу пара волков, я совершенно не удивился бы. Бронзовый Пушкин казался чуть печальней, чем обычно — оттого, наверно, что на груди у него висел красный фартук с надписью: «Да здравствует первая годовщина Революции». Но никакого желания иронизировать по поводу того, что здравствовать предлагалось годовщине, а революция была написана через «ять», у меня не было —
Материалист может понять метафору «здоровье революции», но не «здоровье годовщины». Чтобы ему стало понятно лозунг следует расписать: «Да здравствует образ нашей революции, существующий уже год!». Автор, однако, написал это в расчёте на инстинктивное понимание лозунга, которое однозначно трактует слова «да здравствует» как «слава», с последующим выходом в шутку, которую нужно пояснять. Дело в том, что годовщину революции отмечают коммунисты, самые ярые фанатики материализма, а лозунг не соответствует материалистическим правилам. Для закрепления смысла «они нарушают свои же правила» следует приписочка про «ять».
— за последнее время я имел много возможностей разглядеть демонический лик, который прятался за всеми этими короткими нелепицами на красном.
Демонический лик здесь тоже вполне материален, но на это указывают более поздние события. Позже мы выясним что рассказчик, Пётр Пустота, был вынужден бежать из своего дома в Петербурге после визита чекистов. Раз уж мы ввели в повествование фамилию главного героя, следует пояснить, что роман называется «Чапаев и Пустота», т.е. фамилии двух основных персонажей. Однако двусмысленность присутствует и здесь, название вполне можно воспринимать как «Чапаев и пустота», т.е. будда и буддистское понятие «пустота».
Вчера в привокзальном клозете я нацепил было на грудь красный бант, но снял его сразу же после того, как увидел свое отражение в треснутом зеркале; с бантом я выглядел не только глупо, но и вдвойне подозрительно. Впрочем, возможно, что никто на самом деле не задерживал на мне взгляда дольше, чем на других, а виной всему были взвинченные нервы и ожидание ареста.
Я не испытывал страха смерти. Быть может, думал я, она уже произошла, и этот ледяной бульвар, по которому я иду, — не что иное, как преддверие мира теней. Мне, кстати, давно уже приходило в голову, что русским душам суждено пересекать Стикс, когда тот замерзает, и монету получает не паромщик, а некто в сером, дающий напрокат пару коньков (разумеется, та же духовная сущность).
Мир – есть. А вот насколько он настоящий? И на сколько ему нужно быть настоящим? Существует ли прокат коньков на зимнем Стиксе? А почему нет? Герой фантазирует на тему того, каким был бы мир если бы его полностью определяло сознание.
Далее следует значительный кусок текста, который я не буду разбирать подробно, замечу только, что творчество поэта Петра Пустоты (а он именно поэт) настолько выбивается из канонов материализма, что за ним пришли чекисты, и объяснили, что, не смотря на отсутствие какой-либо политики в стихах, в советской стране такое писать нельзя.
Я вдруг остро ощутил свое одиночество и беззащитность в этом мерзлом мире, жители которого норовят отправить меня на Гороховую или смутить мою душу чарами темных слов. Завтра утром, подумал я, надо будет пустить себе пулю в лоб
Перед тем как повествование перейдёт в другую фазу герой понимает, что он один против целого мира, и даже не совсем один: он предал сам себя, он помог ненавистным коммунистам нагнуть себе подобных – людей искусства. Отчаяние достигает таких глубин что он не хочет больше жить.
Переход в будущее, точнее в 1996 год для героя оказывается абсолютно незаметным, и он до сих пор считает, что живёт в 1918. Здесь я хочу привести просто забавную цитату.
Вот только над головой господина в белом халате вместо портрета Государя (или хотя бы этого Карла, уже успевшего украсть кораллы у половины Европы) висело нечто настолько жуткое, что я закусил губу. [речь идёт о медицинском анатомическом плакате]
Портрет Государя, с большой буквы, это конечно про Николая 2. К тому моменту (1996) его признали святым только в РПЦЗ (русские православные за границей), но в целом уже был очевиден курс на реабилитацию образа царя. Напомню, что абсолютная монархия подразумевает абсолютную ответственность за происходящее в стране, следовательно, если государство уничтожит враг, виноват в этом будет в первую очередь монарх. Но спорить с политически мотивированными бесполезно, логика им не нужна. Они всячески оправдывают Николая тряпичного, ведь он был против большевиков, против коммунистов!
Этот Карл, который украл кораллы у Европы – это Ленин, названый Карлом по созвучию с «карлик», рост Ленина был ниже среднего. Ну а кражи у Европы лишний раз подтверждают мои догадки, ведь Ленин украл у европейских инвесторов их предприятия на территории России, и их кредиты, выданные царскому правительству.
Вообще с этого момента Пелевина так понесло на тему символов, что, если останавливаться подробно хотя бы на половине, к теме сознания мы вернёмся через 20 листов а4.
Для связи частей статьи уточню, что Пётр живёт в двух фазах, в 1918 и 1996. В «современности» он – пациент психбольницы, где доктор объясняет ему свою авторскую методику лечения, которая выражается в том, что Петра положат в палату с тремя весьма колоритными психами, каждый из которых живёт в своём мире, а когда придёт время (сюжетная необходимость, если точнее) каждый из них расскажет свою историю под гипнозом, что должно привести к исцелению (доктор так считает, во всяком случае).
Первым через такую оригинальную терапию проходит мужчина по имени Мария. Просто Мария. Его история – сюрреалистический трип, переполненный символами, опять затрагивает так любимую автором (а скорее – его читателями) тему отношений России и Запада (США). В текущем контексте важна только одна фраза, которая показывает изменение отношения героя к жизни.
— Даже не знаю, — ответил я. — Это, конечно, не самое интересное видение в моей жизни. Но я… Как бы это сказать… Я нахожу занятной ту сновидческую легкость, с которой на несколько минут получил прописку в реальности этот бред.
Лёгкость, с которой бред подменил реальность. Выходит, что реальность – не абсолютная величина? Реальность, которая раньше казалась незыблемой, всего лишь сигнал от органов чувств, интерпретируемый мозгом, а затем сознанием. Единственное что делает «реальность» настоящей – привычка доверять глазам, привычка верить.
Выстраивается цепочка: кризис существования, пережитый в конце первой главы, оказывается кризисом веры. Если раньше у проблемы не могло быть решения кроме самоубийства, то теперь оно есть, просто не известно герою, и он сделает всё, чтобы его найти. Благо долго искать не приходится. В начале третьей главы появляется нюанс (я знаю правила) Учитель, будда, гуру и просто аналог Дона Хуана, Василий Иванович Чапаев.
На этом драматическом моменте я завершаю первую часть разбора творчества Пелевина, подписывайтесь чтобы не пропустить следующие!
Книжная лига
12.7K постов 59.2K подписчика
Правила сообщества
Мы не тоталитаристы, здесь всегда рады новым людям и обсуждениям, где соблюдаются нормы приличия и взаимоуважения.
При создании поста обязательно ставьте следующие теги:
«Ищу книгу» — если хотите найти информацию об интересующей вас книге. Если вы нашли желаемую книгу, пропишите в названии поста [Найдено], а в самом посте укажите ссылку на комментарий с ответом или укажите название книги. Это будет полезно и интересно тем, кого также заинтересовала книга;
«Посоветуйте книгу» — пикабушники с удовольствием порекомендуют вам отличные произведения известных и не очень писателей;
«Самиздат» — на ваш страх и риск можете выложить свою книгу или рассказ, но не пробы пера, а законченные произведения. Для конкретной критики советуем лучше публиковаться в тематическом сообществе «Авторские истории».
Частое несоблюдение правил может в завлечь вас в игнор-лист сообщества, будьте осторожны.
«Сила ночи, сила дня — одинакова хуйня»
Плюсанул уже за одно то, что автор взялся за разбор Пелевина ))
ИМХО, Чапаева и пустота входят в тройку лучшей Пелевенской прозы, пора еще раз перечитать.
Кмк, любой писатель, даже документалист, пишет в первую очередь о себе. О своём отношении к тому о чём пишет.
У Пелевина талант наложился на действительность девяностых плюс экзотерика плюс что он там употреблял. )
Вообще точно подмечено, что Олегыч очень забавно играет с нашим материалестически настроенном сознании. Многие его романы начинаются с красочного описания нашей повседневной действительности. И это описание у него получается настолько живым, что невольно начинаешь верить и жить в произведении. Но затем Пелевин мастерски, плавно выводить из реальности в шизотерику, состоящую из образов витающих в медиапространстве, то есть тоже достаточно привычных (вампиры, всемирное правительство и т.д.). И при этом получается забавная ситуация: вроде и хочется верить, но бред очевиден. И вот на этой тонкой грани и балансирует Пелевин.
Очень часто Пелевин просто изощренно стебется над стереотипами, религиозными, социальными. «День бульдозериста», «Затворник и шестипалый». Над зашоренностью, догматами. Эдакий соллипсизм интеллектуала в эпоху тотального пиздеца.
«Напомню, что абсолютная монархия подразумевает абсолютную ответственность за происходящее в стране»
напомните себе, что монарх освобожден от личной ответственности. Об этом есть еще у Пушкина в «Сказке о рыбаке и рыбке»:
«Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул поперек слова молвить.»
Анахорет про бытие
А если хотите подискутировать на тему комикса или просто поболтать с автором, то ждём в Беседе Анахорета.
Ответ на пост «»Наркотики нельзя, но можно водку»»
— Эх, Петька, Петька, — сказал Чапаев, — знавал я одного китайского коммуниста по имени Цзе Чжуан. Ему часто снился один сон — что он красная бабочка, летающая среди травы. И когда он просыпался, он часто не мог взять в толк, то ли это бабочке приснилось, что она занимается революционной работой, то ли это подпольщик видел сон, в котором он порхал среди цветов. Так вот, когда этого Цзе Чжуана арестовали в Монголии за саботаж, он на допросе так и сказал, что он на самом деле бабочка, которой все это снится. Поскольку допрашивал его сам барон Юнгерн, а он человек с большим пониманием, следующий вопрос был о том, почему эта бабочка за коммунистов. А он сказал, что она вовсе не за коммунистов. Тогда его спросили, почему в таком случае бабочка занимается подрывной деятельностью. А он ответил, что все, чем занимаются люди, настолько безобразно, что нет никакой разницы, на чьей ты стороне.
— И что с ним случилось?
— Ничего. Поставили его к стенке и разбудили.
Чапаев пожал плечами.
— Дальше полетел, надо полагать.
— Понимаю, Василий Иванович, понимаю, — сказал я задумчиво.
Чапаев и Пустота, Пелевин.
«Зловонное» учение, или Индийский материализм, который мы потеряли
Буддисты и джайны в шраманскую эпоху делили учения конкурентов на те, которые признают значимость действий для дальнейшей судьбы человека (собственно к ним себя буддисты с джайнистами только и относили), и те, что отрицают подобные положения. Сегодня у нас речь пойдёт об учителе, который принадлежит ко второй категории, и чьё учение сам Будда, как и самого учителя, называл зловонным.
Изложение его взглядов сохранилось в сутре о плодах отшельничества (название как бы уже отсылает нас к упомянутым выше поджанрам индийских размышлений). Кратко о сюжете сутры. Царь Аджаташатру приходит к Будде и желает узнать ответ на следующий вопрос: «Можно ли узреть плоды отшельничества в этом зримом мире»? В ответ на это Будда просит рассказать ему, как на этот вопрос ответили ему другие отшельники и брахманы, после чего Аджаташатру перечисляет точки зрения других учителей, в числе которых есть наш Аджита. Вот что он ответил царю.
«Великий царь, нет подаяния, нет пожертвования, нет подношения, нет плода воздаяния за хорошие и плохие поступки. Нет этой жизни, нет последующей жизни (дословно: нет этого мира, нет последующего), нет матери, нет отца, нет существ, самовозникших чудесным образом. Нет отшельников и священнослужителей, которые, ведя правильную жизнь, правильно практикуя, провозглашают об этой жизни и последующей жизни, непосредственно постигая их благодаря божественным мудростям. Человек состоит из четырёх великих элементов. Когда приходит срок, его элемент земли возвращается и входит во [внешнюю] совокупность земли, элемент воды возвращается и входит в совокупность воды, элемент огня возвращается и входит в совокупность огня, элемент ветра возвращается и входит в совокупность ветра. Чувственные восприятия растворяются в пространстве. Четыре человека и носилки – пять. Взяв мёртвого, люди несут его к месту кремации и, пока идут, говорят о нём, вспоминая. А там остаются серые кости, подношения сгорают до пепла. Учение глупцов – эти подношения. Их слова о пользе для кого-либо – это бесполезная лживая болтовня. С распадом тела и глупцы, и мудрецы прекращают своё существование, исчезают, не существуют после смерти». (Перевод честно спизжен отсюда abhidharma.ru/A/Vedalla/Content/DN-II.htm )
Переключимся теперь на другого человека, который в споре с учеником Будды очень интересно доказывал, что души не существует. Зовут нашего возможного последователя Аджиты Кекасамбали Паяси. Об этой полемике повествует Паяси-сутта. В споре с Кашьяпой Паяси приводит в качестве доказательств четыре очень любопытных эксперимента.
В третий раз Паяси, чтобы точно увидеть, как из человека выходит душа, велит умерщевлять преступника так, чтобы не нарушая целостности: ни кожи, ни мышц, ни костей, ни жил, ни костного мозга, довести до полусмерти и посмотреть как из него душа выходит. Затем велит ещё несколько раз сменить положение еле живого тела и даже его ударить, и потом потрясти.
В четвертом эксперименте Паяси уже велит с живого преступника срезать абсолютно всё, слой за слоем, чтобы наконец увидеть человеческую душу, но и на этот раз его постигла неудача (или успех, кому как угодно).
В конечном счете Кашьяпа мастерски возражает Паяси в духе «то, что если ты чего-то не увидел, то это не означает, что этого нет» и приводит в пример слепого, который не видит солнце. Так как это буддийская сутта, то в конце Паяси заявляет, что он проверял Кашьяпу на то, насколько он хорошо знает учение Будды, но тем не менее. Его энтузиазму позавидовал бы сам Менгеле.
Индийские материалисты оставили после себя лишь отличный отпечаток, прослеживающийся в буддийских и джайнских текстах.Тем не менее, учение Аджиты было достаточно весомым, раз буддисты активно с ним сталкивались. В перспективе материализм не смог занять достаточно прочного места в индийской культуре, и был вынужден сойти с исторической сцены.
